ИНФРАКРАСНЫЕ ЧЕЛОВЕЧКИ
Когда Вязов пришел в себя, его тело ныло от ушибов. Голову после удара
саднило, в глазах застыла какая-то мутная пелена, словно передняя стенка
шлема потеряла прозрачность.
- Командир! - крикнул Вязов. - Георгий Трофимович! Ты жив?
Вязову только казалось, что он крикнул. На самом деле ему удалось издать
несколько беспомощных звуков, но и они не попали в эфир из-за того, что
вышла из строя радиоустановка скафандра.
Вскоре Вязов понял это. В горле першило, хотелось сплюнуть, но... некуда.
В шлемофоне - ни звука: очевидно, сорвало антенну. Космическое безмолвие
жило отдельно от шума и звона в ушах Вязова.
В глазах чуть прояснилось. Лобовое стекло шлема все-таки уцелело. Но где
же это проклятое рулевое крыло инопланетного корабля? Что с космолетом? С
Бережным? Превозмогая боль о теле, Вязов постарался развернуться, чтобы
увидеть обломок с космолетом или модуль звездолета "Крылов".
Но не увидел ничего, кроме ярких немигающих звезд и ослепительного, в
короне языков солнца. И тут вдруг Вязов понял, что отброшен далеко от
ожившего инопланетного обломка, от космолета Бережного, от модуля
звездолета, что летит над Землей по круговой орбите и что крохотную точку
- неметаллический скафандр, в котором-то и дюзы керамические, не
обнаружить никакими локаторами ни с Земли, ни из космоса!
Кислорода осталось на считанные часы. Вязов успеет только несколько раз
облететь вокруг Земли. Включить двигатели? Но куда лететь? Здесь не
повернешь, как в воздухе рулем! Увеличение скорости изменит лишь орбиту,
на которую вынесет скафандр, и ничуть не приблизит его к модулю звездолета
или резервным космолетам, вылетавшим вслед за космолетом Бережного. При
этом в реактивных двигателях будет расходоваться кислород, а запасы его
для двигателей и дыхания в скафандре общие. Любая попытка использовать
двигатели только сократит ему жизнь.
Можно попытаться продержаться подольше, рассчитывая на то, что его поймают
в прицел радиолокаторы, хотя шансов обнаружить с Земли затерявшийся в
космосе пластиковый скафандр почти нет.
И в том и в другом случае положение Вязова выглядело безнадежным.
Весь мир после того, как опасность столкновения в околоземном пространстве
с Диким спутником миновала, был потрясен новой сенсацией.
Все началось опять с Мальбарской радиообсерватории при Кембриджском
университете в Англии, где еще в прошлом столетии, в июле 1957 года
студенткой Джосиан Белл и профессором Хьюшем были отмечены упорядоченные
радиоимпульсы, даже принятые сначала за сигналы "маленьких зеленых
человечков". Тогда они задержали на полгода осторожных английских ученых с
публикацией сообщения, приведшего к открытию "пульсаров". Теперь к
профессору Джорджу Хьюшу-младшему, занявшему место своего прадеда в
радиообсерватории, вошла его супруга Джосиан Белл, которая была правнучкой
той студентки, открывшей пульсары, и уже по семейной традиции подписывала
свои научные труды именем прабабки, хотя формально и считалась миссис
Джордж Хьюш по мужу, и обратилась к нему со следующими словами:
- Боюсь, почтенный профессор, я отвлеку вас от важных размышлений, но наша
дочь Мэри, снимая показания самописцев большого радиотелескопа в
инфракрасном диапазоне, обнаружила весьма странное послание из космоса,
совсем не похожее на пульсар, открытый в прошлом столетии здесь, у нас же.
Оно действительно очень напоминает разумный сигнал.
- Что? Опять "маленькие зеленые человечки"? - проворчал профессор Джордж
Хьюш. - Право, уважаемая коллега, вам следовало бы избавиться от столь
романтических наклонностей. Наука, подлинная наука должна быть критична и
недоверчива ко всяким сенсационным сигналам "маленьких зеленых
человечков". Извольте найти подобным сообщениям более естественные
объяснения.
- И все-таки, уважаемый профессор Хьюш, у меня есть основания считать эту
передачу из космоса делом рук разумного существа, хотя повтора ее не
последовало. Впрочем, повторение давних сигналов и привело к заключению о
существовании пульсаров именно потому, что сигналы соответствовали
параметрам нейтронных звезд. Наш случай уникален, и я настоятельно советую
вам уделить ему большее внимание, чем-то, с которым вы относитесь к любым
новым сообщениям. Нельзя считать строго научными поиски только
естественных причин обнаруженных явлений, как вы только что рекомендовали,
словно существование разума у вас, у меня или у инопланетных существ
противоречит природе.
Супруги, несомненно, рассорились бы, что с ними случалось достаточно
часто, если бы не их дочь Мэри, которая ворвалась в кабинет и с присущей
молодости бесцеремонностью заявила:
- Я не знаю, к каким выводам пришли высокие научные авторитеты, но я сочла
нужным вызвать корреспондентов лондонских газет для экстренного сообщения
о своем открытии.
- Вы сошли с ума, Мэри, это настоящая профанация! - запротестовал
возмущенный профессор Хьюш.
Но миссис Белл встала на сторону дочери. И, поскольку во всех семейных
сражениях победа доставалась миссис Белл, вопрос в конце концов был решен
в пользу Мэри.
Словом, в Мальбарской радиообсерватории при Кембриджском университете
давняя ситуация не повторилась, и сообщение без задержки разнеслось по
всему свету.
Стихийно возникший в Лондоне под председательством бойкой Мэри Белл-Хьюш
комитет связи с "инфракрасными человечками", как с английским юмором
назвали предполагаемых авторов космического послания, обратился ко всем
ученым мира с просьбой помочь в расшифровке загадочных сигналов.
В разных странах компьютеры были запрограммированы на расшифровку
космического "ребуса".
Через день компьютеры сделали вывод, что "послание основано на двоичной
системе и состоит из сгруппированных символов, из которых группы вторая и
последняя, а также третья и предпоследняя идентичны".
Однако дальше этого дело пока не продвинулось.
НАДЕЖДА
Компьютеры не были запрограммированы на интуитивное решение загадки.
Но два московских мальчика, школьники-радиолюбители, Саша Кузнецов и Витя
Стрелецкий (кстати, едва не утонувшие после падения у Ленинских гор
"московского метеорита", угодившего в реку), повторяя азы старинной
радиотехники, обратили внимание на то, что принятые в инфракрасном
диапазоне сигналы напоминают давно забытую после появления компьютерного
радиотелеграфа азбуку Морзе. Если обратиться к ней, то можно прочесть
космическое послание как русское слово "Надежда".
Это детское сообщение было принято с недоверием. Кто мог из космоса
передавать в тепловом диапазоне русское слово, да еще по условной азбуке
"допотопного" телеграфа?
Профессор Хьюш и другие скептики не хотели и слышать об этом, уверяя, что
берутся при помощи забытых алфавитов прочесть заданное им слово не только
по звездам, но и по огням ночного города!
Однако иначе отнеслись к вспыхнувшему спору между скептиками и романтиками
науки во Всемирном Звездном комитете, который более суток тщетно
разыскивал затерявшегося в космосе русского астронавта
Вязова-Джандарканова.
При всей невероятности передачи в инфракрасном диапазоне русского слова
"Надежда" оставалось неясным, как мог сделать это Вязов, если послание
исходило от него.
Несмотря на это, Звездный комитет принял энергичные меры. Полученные по
его запросу данные от профессоров Хьюша и Белл были сообщены пилотам
находящихся в космосе кораблей.
Когда Никита Вязов включил реактивные двигатели, им руководило вовсе не
отчаяние, а вполне обдуманная мысль. Как человек действия, он не мог
сделать иного выбора.
Никита рассчитывал на то, что земные радиотелескопы, непрерывно исследуя
небосвод в разных диапазонах волн, включая инфракрасные, заметят на
околоземной орбите вспышки пламени реактивных дюз и расшифруют его
послание. Ему помогло и воспоминание о полярниках, унесенных на льдине в
океан. Они воспользовались мотком проволоки, который растягивали и
сматывали по коду азбуки Морзе, и этот сигнал был принят радиолокаторами.
У Вязова не было проволоки или какого-либо металлического предмета,
который отразился бы на экранах локаторов, но вызвать хотя бы один раз
тепловую вспышку он мог, правда, уже не повторяя своего сообщения и
перейдя на дыхание с задержкой. Двадцать секунд - замедленный вдох, снова
задержка дыхания и двадцатисекундный выдох. Но и это было слишком частым
дыханием. Нужно было еще растянуть его, как это умеют делать йоги.
Расчет Вязова оправдался: резервные космолеты по данным английских
радиоастрономов все-таки отыскали в необозримых просторах блуждающий на
околоземной орбите пластиковый скафандр.
Еще не оправившись от пережитого им потрясения, Никита потребовал, чтобы
его доставили к Дикому спутнику, продолжавшему свой путь вместе с
остатками таранившего его космолета Бережного.
С Земли Вязову разрешили вновь выйти в открытый космос. Когда ему меняли
скафандр, он постарался не выдать боли, которую испытывал при этом от
полученных в столкновении ушибов.
На этот раз Никита сразу вышел к вогнутой стороне, которая теперь из-за
разворота обломка звездолета после тарана была немного освещена, так что
Вязов мог осмотреть чужепланетную технику с рулевыми реактивными
двигателями.
Двигатели после тарана заглохли, но они, видимо, включались раньше при
попадании метеорита в отсек управления и перевели Дикий спутник на другую
орбиту. Вязов облетел вокруг обломка, изучил его, нашел пульт, которого
так неосторожно коснулся. Он и теперь взял "пробу" именно здесь...
Все закончилось благополучно, и он вернулся на космоплан спасателей с
трофеем, право получить который хотел непременно оставить за собой.
Девушка сидела над рекой, как мраморное изваяние, не сводя глаз с воды. И
вот на поверхности появились сначала пузырьки, а вслед за ними показался и
сам аквалангист - высокий, мускулистый, поджарый. Он снял маску и сел
рядом с Надей, вертя в руках какой-то камень.
Девушка, сразу оживившись, радостно сказала:
- Все-таки нашел! - И в голосе ее звучала гордость за друга.
- Не мог не найти. Метеоритчики искали обычный метеорит, каменный или
железо-никелевый, а я-то знал, что метеорит был двойным, потому и
представлял, что надо найти!
Надя взяла в руку находку, прикидывая ее вес.
- И такой кусок мог отнять тебя у меня?
Они сели рядом на песок, рассматривая камень.
- А из чего он? Серебро, платина или какой-то сплав?
- Я, пожалуй, возьмусь точно назвать его состав. Это сплав редкоземельных
элементов удивительной даже для нашего времени чистоты: церия - 67, 2
процента (без трудно отделимой от него примеси металлов лантановой
группы), лантана - 10, 9 процента. неодима - 8, 7 процента, железа вместе
с марганцем - 0, 4 процента, причем без обязательных для земных условий
окислов железа, как если бы сплав получался не в богатой кислородом
атмосфере. Следы урана без продуктов его распада говорят, что образцу не
более 100000 лет, но по торию и продуктам его распада можно определить
возраст находки в сто семьдесят лет.
- Никита! Ты говоришь так, словно у тебя есть точнейшие аналитические
приборы.
- Просто я знаю состав второго обломка Дикого спутника, обломок был отбит
от него случайным метеоритом и вместе с ним упал в Москву-реку.
- А-а! Вот они где, голубчики мои, воркуют, - послышался знакомый Вязову
голос. - Дивно дило!
Никита с улыбкой вскочил навстречу Бережному.
- Георгий Трофимович! Как же вас из госпиталя выпустили? После реанимации?
- Клиническая смерть - еще не конец. Меня не первого с того света
вызволили. Черепную коробку шлем спас, а переломы вылечить - это для
института имени Илизарова легче легкого. Конечности заново выращивают, не
то что у меня. Соединяют по методу старого волшебника кость
металлическими кольцами и заставляют ее зарастать на ходу. Вот поглядите,
в каких "кандалах" медики выпускают нас гулять. Вы извините, - обратился
он к Наде, здороваясь с ней и чуть приподнимая штанину, чтобы показать
несложный аппарат из двух колец и винтов. - Вот, так и вернули меня к
жизни. Чтобы мог сам важную находку сделать, не все тебе, Никита, ими
хвастаться. Потому я, вместо того, чтобы лежать в палате, как в старину,
подготовил для вас сюрприз!
- А у меня есть такая же старая тетрадь. Я ею уже не раз пользовался.
- Может, тебе пригодится и эта старенькая, как твоя тетрадка, газетка
"Социалистическая индустрия" от 27 января 1985 года! Старина-то какая, но
и для нас новости есть! Прочитайте-ка статью "Удивительная находка"! По
составу - прямо проба Дикого спутника!
- Так ведь Никита тоже нашел...
- Да ну! - обрадовался Бережной. - А ну-ка покажи... Тогда сравнить
надобно.
Он сел рядом с молодыми людьми, разглядывая остроугольный серебристый
кусок. А Надя с Никитой читали старую пожелтевшую газету в пластмассовой
пленке.
УДИВИТЕЛЬНАЯ НАХОДКА
У костра на берегу сидели трое.
На севере в июле вечера стоят светлые - зори догорают медленно. И вода в
реке Вашке у поселка Ертом казалась тихой, почти озерной.
Коренастый седой человек, встав на коленки, помешивал деревянной ложкой
похлебку в котелке над огнем и степенно говорил:
- Вот наловим рыбки, завтра воскресную уху сварим; а нынче из консервов
сойдет. На фронте их уважали. Я и у партизан варил, даром что сапер. А еще
раньше так самого Леонида Алексеевича Кулика потчевал, когда с ним за
тунгусским метеоритом в тайгу ходил.
- Вы, дядя Крылов, за тунгусским метеоритом ходили? Это правда, что
искали, да не нашли?
- А ты почем знаешь?
- Я всю информацию о тунгусском метеорите знаю. Что было можно, прочитал.
- Прочитал, прочитал! Читальщик прилежный, - проворчал старик. - Еще как
искали. Я, Сережка, тогда вроде тебя мальцом был. В армию, как и ты,
собирался. Нынче 1976 год идет. Почитай, полвека откинуть надо. Сынишка
мой, Генка, через десять лет родился. Теперь в офицерах под
Семипалатинском лямку тянет. А тогда, слышишь, в тайге в том месте леса не
осталось. Повален весь был. Как будто ураган сверху налетел. Посередке
деревья, как телеграфные столбы, торчат. Только ветки с них как сдуло. А
чуть подальше - сплошной лесоповал. Лиственницы лежат и корнями в одно
место показывают, на болото лесное. Сначала думали, метеорит туда упал,
пробил мерзлоту и остался в глубине.
- Знаю. Вы слой вечной мерзлоты пробурили, а из скважины фонтан воды
вырвался. Значит, слой мерзлоты не был поврежден, и под ним ничего не
оказалось.
- Ишь как шпарит! Будто сам там был!
- А чего там делать? - вступил в разговор третий рыбак, сплевывая в
костер. - Пни горелые разглядывать, что ли?
- Говорят тебе, не пни, а стволы вывороченные упали, как солдатики после
взрыва самолетной фугаски. Ну, ладно, берите ложки, рыбаки! Поспела
похлебка.
Не торопясь, зачерпывая деревянными ложками, рыбаки опорожнили котелок.
Короткая летняя ночь спустилась на реку, блеск воды угас, отражения на ней
пропали, запахло сыростью. Костер тлел и дымил, отгоняя комаров. Улеглись
все под ветром, спасаясь от гнуса.
Наутро Иван Кузьмич Крылов с Сережкой Зерновым вышли в лодке на середину
реки, а Федор Бурунов остался один, спросонья зло пиная камни на берегу.
Наконец он нагнулся и поднял с земли какой-то металлический предмет,
серебристый с виду, тяжелый, величиной с кулак, и крикнул Ивану Кузьмичу:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг