- Мне даже хочется чихнуть, - смеялась она. - Здесь тысячелетиями не
стирали пыль.
Постепенно стал вырисовываться традиционный Т-образный знак, какой
выкладывают для самолетов. Он был выложен из камней, с которых <стряхнули>
пыль, и потому был другого цвета, чем пепельная равнина.
- Как красиво! - радовалась Эллен, смотря на темно-гранатовые камни.
- А я думала, что на Луне все серо.
- Подождите, мы ее еще выметем! - пообещал Евгений.
Эллен подошла к танкетке.
- Довольны ли вы женщиной на Луне?
- Селена! - только и мог выговорить Евгений.
- Вы любите женщин? - полушутливо спросила она.
Евгений был ошеломлен.
- А я не люблю мужчин. Слишком хорошо знаю, что им надо. Всегда
дразнила и смеялась. На лунной дороге все иное. Я встретила на ней...
- Селенитов? - попробовал пошутить Евгений.
- Нет. Человека, которого не найдешь на Земле. Пусть простой, чуть
грубоватый... Он заступился за американцев! Доказал, что новеллист Годвин
не прав. Кто мог ожидать?
- Вы думаете о нем... - тихо сказал Евгений. - Это естественно.
- Вы тоже спасли меня, - поспешно добавила Эллен.
Евгений усмехнулся:
- Сидя дома, в тепле, ничем не рискуя...
- Ему ничего не нужно было от меня, ничего... - не слушая Евгения,
продолжала Эллен. - Этот знак для него.
Эллен оглянулась и вдруг заметила, что изображение в окнах танкетки
стало бледнее, полусфера потускнела, стала молочно-стеклянной, холодной,
мертвой.
Евгений исчез.
У Эллен захватило дух. С ужасом посмотрела она вокруг.
Она осталась на Луне одна.
Г л а в а т р е т ь я
ЛУННЫЙ УДАР
Евгений Громов был первым человеком Земли, который увидел Луну с ее
поверхности.
<Искатель-II> в последний раз качнулся, лег на лунные камни и замер.
Сердце у Евгения бешено колотилось, лоб стал влажным, руки на рычагах
управления дрожали, глаза старались хоть что-нибудь рассмотреть за окнами
танкетки. Но ракета опустилась в облако поднятого ею пепла, туман
тысячелетней лунной пыли окутал танкетку мглой.
Евгению, после того как он доложил по телефону о благополучном
спуске, еще долго пришлось ждать, прежде чем в окнах танкетки стали
проступать сначала мутные, потом все более резкие очертания острых лунных
скал. Неужели на Луне все так уж медленно падает?
Но вот они, лунные камни, до которых можно дотронуться рукой! Вот он,
лунный окаём, поразительно близкий, выпуклый, как край огромного цирка!
Вот оно, каменное море, изрезанное застывшими молниями трещин!
Евгений готов был кричать от радости, выскочить из макета танкетки,
расцеловать Наташу, скакать по лаборатории в диком танце. Но он не
чувствовал себя больше на Земле. Даже рассердился на заглянувшую было к
нему Наташу. Цветное стереоскопическое изображение в окнах-телеэкранах
создавало такую иллюзию, что Евгений полностью ощущал себя на Луне. Он не
устоял от соблазна и протянул обнаженную руку - он был в тенниске с
короткими рукавами. Огромная железная рука манипулятора послушно повторила
его движение и дотронулась до ближней скалы. Евгений ощутил пальцами ее
твердость...
В этом прикосновении было торжество человеческой мысли, торжество
земной техники, торжество неуемной дерзновенности человеческого знания.
Глаза у Евгения стали влажными. Он принялся насыпать железными руками
большую груду камней на месте первого спуска земного космического корабля.
<Искатель-II> лежал на боку. Он оперся сначала о камни лапами
танкетки, которые постепенно согнулись и плавно положили корабль так,
чтобы танкетка могла из него выползти.
Евгений нажал рычаги, и танкетка, припадая на задние траки гусениц,
рывком выскочила из космической кабины. Она стала резвиться на лунных
камнях, как выпущенный на волю звереныш. Могучие железные лапы
разбрасывали камни. Гусеницы взбирались на скалу. Лапы, хватаясь за
выступы, помогали им.
Торжество Евгения было полным. Он на Луне, он может взять <руками>
любой камень, сфотографировать любой пейзаж, установить любой прибор,
провести любое исследование! Он на Луне, на Луне, на Луне! И не нужна ему
ничья помощь! Ничья! Он утвердит на Луне победу того направления в
изучении Космоса, которому посвятил жизнь! Зачем было летать <Искателю-I и
<Колумбу>? Чтобы в Космосе разыгрывались драмы?
Однако Евгений не просто давал выход своему торжеству, он
приноравливался к предстоящему путешествию, к месту посадки <Колумба>.
На экране радиолокатора отчетливо виднелось очертание американской
металлической ракеты, лежащей на боку среди камней. Очевидно, спуск был
неудачным. Надо спешить на выручку злосчастному астронавту.
На протяжении первого же километра пути Евгений сделал столько
открытий, что и малая их доля принесла бы исследователю мировую славу.
Магнитное поле Луны! Его, безусловно, нет на лунной поверхности!
Объяснение только одно: Луна не обладает, как Земля, тяжелым центральным
ядром!
Евгений обнаружил радиоактивность лунной коры, заметную
радиоактивность, которая менялась, а не была общим фоном планеты. Сколько
задач для исследователя! И этим исследователем вполне может быть лунная
дальнеуправляемая лаборатория в танкетке.
Евгений первый точно измерил температуру поверхности Луны на солнце и
в тени. Перепад температур был равен почти ста двадцати градусам! Какие
великолепные энергетические возможности! На грани любой тени здесь могут
работать паротурбинные установки, используя неистощимую солнечную энергию!
Солнечный паровой котел и холодильник в тени.
Камни и очертания скал в тени были невидимы. Конец спорам о том, как
видно в пустоте. Но атмосфера! Есть ли на Луне атмосфера?
Анализаторы автоматически делали свое дело. Да! На Луне есть
ничтожные остатки атмосферы. Ее плотность такова, как и на высоте почти
ста километров над Землей. Состав этой атмосферы в основном углекислота -
продукт бурной вулканической деятельности - ее больше, чем нейтрального
азота. Но есть и кислород. Черт возьми! Если насосы будут выкачивать
лунную атмосферу и сжимать ее, то можно получить ощутимые количества
кислорода... быть может, для будущих лунных городов... А углекислота
насытит лунные оранжереи...
Впрочем, зачем заглядывать так далеко? Сейчас эра лунных разведчиков.
Евгений досадовал, что не может целиком отдаться исследованиям лунной
поверхности. Приходилось мчаться по камням к американской ракете.
Но что это был за путь! Даже во сне, в больном воображении нельзя
было увидеть или представить таких небывалых пейзажей. Они менялись за
каждым поворотом, за каждым выступом скалы.
Соседство дня и ночи, солнца и звезд, ослепительного света и
кромешной тьмы, незаживающие рубцы на голом теле планеты, никогда не
знавшей покрова почвы и атмосферы, смягчающего действия воды или ветра.
Острые углы, кристаллические грани камней, игольчатый щебень. Вот они,
единственные следы разрушения на Луне. Разрушения от вечной смены
раскаленного дня и космически холодной ночи.
Лунный мир - это мир трещин, мельчайших, крошащих поверхность скал,
огромных, бороздящих морщинами склоны гор, и, наконец, гигантских
разломов, глубиной чуть ли не в сотни километров, заметных даже с Земли!
Как хотелось Евгению остановиться хоть около одной трещины, заглянуть
вглубь. Впрочем, что там можно было увидеть, кроме тьмы!..
И танкетка, разбежавшись, птицей перелетала трещины шириной в добрый
десяток-другой метров.
Евгений наслаждался ощущением полета. Его танкетка летала!
В дальнейшем надо будет снабдить ее реактивными двигателями, которые
позволят ей перелететь через горный хребет, заглянуть в глубину кратера,
чтобы убедиться, нет ли на аренах лунных цирков более плотных остатков
атмосферы. И кто знает, что можно там обнаружить? Ведь есть кратеры с дном
на несколько километров ниже поверхности лунных морей-равнин. Там могут
быть совсем особые лунные микромиры...
И вот вдруг... картину таинственной мертвой природы заслонил Евгению
живой человек, удивительный человек, заставивший его видеть лишь маленькую
хрупкую фигурку, а не грозные скалы за ней, слышать ее голос с чуть
нерусским произношением, а не впитывать в себя торжественное величие
лунной тишины.
Почему, придя к нему в лабораторию на Земле, она лишь на минуту
остановила на себе его взгляд, а здесь, на Луне, так потрясла? Селена с
сощуренными глазами, по-мальчишески стриженая, пластически совершенная в
неземной на Луне силе, по-женски обаятельная в земной обыкновенности и
романтически необычная в трагичности судьбы...
У Евгения было ощущение внутреннего взрыва или... солнечного удара,
ощущение яркости, внезапности и затмения сознания. Нет! Это был не
солнечный удар. Это был лунный удар!
И так же, как явилась Селена с <лунным ударом>, так же внезапно и
исчезла, померкнув вместе с лунным миром на экране.
В окнах макета танкетки не было больше Луны. Евгений <свалился> с
Луны на Землю в знакомую лабораторию с длинными столами в сети проводов.
Взбешенный, раздосадованный, не могущий извинить себя за оплошность, он
распахнул дверцу макета и выскочил в комнату...
А Эллен на Луне в тревоге стояла перед омертвевшей танкеткой, тщетно
вглядываясь в непрозрачную полусферическую кабину.
Что произошло? Боже! Она сказала при нем о другом мужчине!
- Мистер Громов! Что за самолюбие? - с возмущением воскликнула она. -
Я сожалею, что сказала вам о нем. Хэллоу! Мой Мираж, - изменила она голос,
- пожалуйста, вернитесь. Я же здесь одна. Слушайте, будьте джентльменом...
- уже просила она.
Она невольно посмотрела на небо. Не исчезла ли Земля?
Нет! Голубоватый шар стоял недвижно в небе, и в незатененной части
диска можно было угадать очертания знакомых материков.
Эллен перевела взгляд на скалы. Они показались ей ужасными,
придвинулись, нависли над ней, разрезанные там и тут чернотой теней.
Если бы они рухнули, увлекая вниз лавину камней, Эллен было бы легче.
Ее угнетала мрачная неизменность всего, что она видела. Ничто не
срывалось, ничто не падало, все лежало миллионы лет, не тронутое ни
ветром, ни временем. И пусть Эллен упадет сейчас навзничь с широко
открытыми от ужаса глазами, пусть стеклянный ее взгляд будет миллионы лет
все так же смотреть на любимую Землю, которая не сдвинется с места, не
зайдет и не взойдет...
Ужас приходил вместе с мыслью о неизменности, но сводящий с ума страх
таился в охватившем Эллен сознании одиночества.
Одна на всей планете...
Говорят, люди сходили с ума в белом безмолвии льдов, панически бежали
от тонкого сверлящего звука, который будто бы издает северное сияние.
Но на Луне было хуже. Здесь была черно-серая пустота. Нет! Резкая
кричащая пустота, разрывающая голову тишина. Хотелось зажать уши руками,
вызвать хоть какой-нибудь звук, пусть царапающий, хоть скрежетать
зубами...
Но сжать руками можно было лишь колпак шлема.
Эллен беспомощно опустилась на колени, свернулась в жалкий комочек.
Одна. Совершенно одна на всей планете, бесконечно огромной и
бесконечно пустынной...
Нет для человека большей пытки, чем одиночество.
- Как это жестоко и бесчеловечно... - шептала она. - Какое мерзкое
мужское самолюбие!
И гнев вдруг накатился на нее, отодвинул отчаяние.
Она вскочила на ноги и вызывающе крикнула:
- Я не хочу никакой памяти о вас, сэр! - и в бессильной женской обиде
она бросила в сторону Земли подаренный ей лунный камешек. Бросила,
зарыдала.
Посмотрела по сторонам и, окруженная мертвым миром, панически
побежала к танкетке, стала трясти ствол антенны:
- Хэллоу! Хэллоу! - в исступлении кричала она. - Говорит Кенни,
журналистка Эллен Кенни из Соединенных Штатов Америки. Хэллоу! Слушайте
меня! Ответьте кто-нибудь! Одно только слово... Я должна его услышать!
Хэллоу! Хэллоу! Говорит женщина на Луне! Одинокая, покинутая всеми
женщина... Sos! Sos! Спасите мою душу!
Она сползла к гусеницам танкетки, припала к ним шлемом.
- Не слышат меня, - шептала она. - Им всем нет дела. Даже ему...
Никогда нельзя узнать мужчину! Хэллоу! Мистер Громов! - все тише звала
она. - Мираж! - и, упав на след гусеницы, по-детски крикнула: - О-о! Мама!
Недвижный скафандр лежал подле недвижной танкетки в недвижном лунном
мире...
Г л а в а ч е т в е р т а я
КОСМИЧЕСКИЕ ТОВАРИЩИ
<Искатель-I> шел над поверхностью Луны. Корабль вел Громов. Аникин
тщетно пытался вызвать по радио Эллен. Том Годвин был мрачен.
Внизу плыла страна голубых скал и серых равнин, изрезанных трещинами.
Вот она, другая планета, цель путешествия!
Но все три звездолетчика не испытывали торжества. Они думали о судьбе
закинутой раньше них на Луну Эллен.
- Командор! - крикнул Том Годвин. - Посадочный знак!
Крохотная темно-красная буква Т была чуть заметна на границе скал и
равнины.
Громов уверенно посадил <Искатель-I> близ лежащего на боку
<Искателя-II>. В окнах кабины стоял мутный туман. Облако пепла, поднятое
струей газа при посадке, оседало очень медленно. Мгла закрывала чужой
мир... На Луне, конечно, не было атмосферы, пыль не повисала здесь в
воздухе. Любые тела, будь то лист бумаги или кусок свинца, должны были
падать одинаково, правда много медленнее, чем камень на Земле. Однако
туман был обязан не только этой малой лунной скорости падения, а главным
образом тому, что из-за малой тяжести частицы пыли улетали здесь слишком
высоко и долгое время потом оседали на лунную поверхность, ухудшая
видимость.
Трое астронавтов в скафандрах с начинающимися от плеч прозрачными
колпаками вышли из ракеты, но, не рискуя двинуться в путь, стояли у ее
посадочных лап.
Хмурые скалы едва вырисовывались во мгле, словно постепенно попадая в
фокус изображения.
Наконец, видимость улучшилась. Серая каменная пустыня тянулась к
горбатому горизонту. Совсем неожиданно в стороне показалось гранатовое
пятно...
Том Годвин первый прыгнул в его сторону. Тело астронавта взлетело
высоко над камнями. Ему едва удалось опуститься на ноги метрах в тридцати.
- Осторожно, Годвин! - крикнул Громов.
Громов и Аникин двигались медленно, держась за руки.
Годвин остановился, чтобы подобрать яркий камешек, тот самый, который
Эллен в минуту отчаяния бросила в небо...
Еще один прыжок... и Годвин опустился на колени около лежащего
скафандра.
Вот она, его незаконная пассажирка. Не думал он встретиться с ней...
Что перечувствовала она, оставшись одна на ракете, что перенесла здесь, на
чужой планете? Дышит ровно, глубоко... Неужели спит?
От взгляда Годвина Эллен проснулась. Она спала! Усталость и
переживания сломили ее. Обморок перешел в сон и спас от помешательства.
Она открыла глаза и увидела простоватое лицо с широко расставленными
маленькими, но добрыми глазами.
- Том! - только и могла выговорить она.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг