АЛЕКСАНДР КАЗАНЦЕВ
МАРИАН СИЯНИН
КОЛОДЕЦ ЛОТОСА
Фантастический рассказ
Археолог Детрие стоял на берегу Нила и кого-то ждал, любуясь панорамой
раскопок. Кожа его от загара так потемнела, что, не будь на нем светлого
клетчатого костюма и пробкового шлема, его вряд ли приняли бы за
европейца. Впрочем, холеные черные усы делали его похожим на Мопассана.
Непринужденность гасконца и знание местных языков позволяли ему быстро
сходиться здесь с людьми. Особенно помогало знание арабского и языка, на
котором говорили феллахи, сходного с языком древнейших надписей.
Трудно ладить было лишь с турками. Кичливый паша, от которого зависело
разрешение на раскопки в Гелиополисе, неимоверно тянул, потчуя Детрие
черным кофе, сносно болтая по-французски и выпытывая у археолога
подробности парижской жизни. Паша не преминул похвалиться, что знает
наизусть весь Коран, хотя и не понимает ни одного арабского слова. Это,
впрочем, не мешает ему править арабами. В душе паша, конечно, презирал
неверных гяуров за их интерес к развалившимся капищам старой ложной веры,
но обещал европейцу, обещал... Разрешение на раскопки было получено лишь
после того, как немалая часть банковской ссуды, выхлопотанной парижским
другом археолога графом де Лейе, перекочевала в карман толстого паши.
Таковы уж были нравы сановников Оттоманской империи, во владениях которой
скрещивались интересы надменных англичан и алчных немецких коммерсантов.
Детрие мало интересовался этим соперничеством. Как истого ученого, его
больше волновала былая борьба фараонов и жрецов бога Ра, древнейший храм
которого ему удалось раскопать. 1912 год был отмечен этим выдающимся
достижением археологии.
Храм был огромен. Казалось, кто-то намеренно насыпал целый холм, чтобы
скрыть в нем четырехугольные колонны и сложенные из каменных плит стены с
бесценными для науки надписями. Но сохранил для потомков творение
древнеегипетского зодчества не разум, а забвение и ветры пустыни.
Археолога Детрие заинтересовали некоторые надписи, оказавшиеся
математическими загадками. Об одной из них и написал Детрие в Париж своему
другу, математику, пообещавшему приехать к месту раскопок.
Его и ждал сейчас Детрие. Но меньше всего ожидал он увидеть всадника в
белом бурнусе на арабском скакуне в сопровождении местного проводника в
таком же одеянии.
Впрочем, не графа ли де Лейе можно было встретить весьма экстравагантно
одетым в Булонском лесу во время верховых прогулок? То он щеголял в
турецкой феске, то в индийском тюрбане, то еще в каком-нибудь немыслимом
наряде. Ведь он прослыл чудаковатым человеком, который сменил блеск
парижских салонов на мир математических формул. Кстати, в этом он был не
так уж одинок, достаточно вспомнить юного герцога де Бройля, впоследствии
ставшего виднейшим физиком (волны де Бройля!).
Детрие и граф де Лейе подружились в Сорбонне. Разные научные интересы не
отдаляли, а скорее даже сближали их. Они частенько гуляли по бульвару
Сен-Мишель, встречались на студенческих пирушках, пили вино, веселились,
подолгу беседовали о серьезных вещах.
Граф осадил коня и ловко соскочил на землю, восхитив этим проводника,
подхватившего поводья. Друзья обнялись и направились к раскопкам.
- Тебе придется все объяснять мне, как в лицее, - говорил граф, шагая
рядом с Детрие в своем развевающемся на ветру бурнусе. Его тонкое бледное
лицо, так не вязавшееся с восточным одеянием, было возбуждено.
- Раскопки ведутся на месте одного из древнейших городов Египта, -
методично начал археолог. - Гелиополис - город Солнца. В древности его
называли Ону или Ей-н-Ра. Здесь был центр религиозного культа бога Ра,
победителя богов, который "пожирал их внутренности вместе с их чарами".
Так возвещают древние надписи. "Он варит кушанье в котлах своих
вечерних... Их великие идут на его утренний стол, их средние идут на его
вечерний стол, их малые идут на его ночной стол..." - декламировал цитаты
археолог.
- Прожорливый был бог! - рассмеялся граф.
- Эти религиозные сказания отражают не только то, что Солнце, всходя над
горизонтом, "пожирает" звезды, но и, пожалуй, реальные события древности.
- Битву богов с титанами?
- Нет. Воевали между собой не столько сами боги, сколько поклонявшиеся им
жрецы. С жрецами бога Ра всегда соперничали жрецы бога Тота Носатого,
которого изображали с головой ибиса. Сыном его считался фараон Тутмос I.
Любопытно, граф, что наследование престола у египтян шло по женской линии,
как пережиток матриархата.
- По своей невежественности, - ответил де Лейе, - я слышал лишь о двух
египетских царицах - Нефертити и Клеопатре.
- Была и другая, как раз дочь Тутмоса I, быть может, даже более
прекрасная, чем прославленные красавицы, которых вы упомянули. Однако
Клеопатра, как известно, была гречанкой. Нефертити же не правила страной -
она была лишь женой фараона Эхнатона. А вот жившая много раньше Хатшепсут
была единовластной правительницей, женщиной-фараоном, едва ли не
единственной за всю историю Египта.
- Постой, постой! Не о ней ли говорят как об ослепительной красавице?
- Видимо, о ней.
- Как же она воцарилась? Как королева красоты?
Археолог не принял шутку друга.
- Сказалась матриархальная традиция наследования престола, который
передавался не сыну, а дочери фараона. И чтобы стать фараоном, его сын
должен был жениться на собственной сестре, которая уступала ему трон.
Графу оставалось лишь высоко поднятыми бровями выражать свое изумление
столь странными обычаями.
- Хатшепсут, - продолжал археолог, - дочь Тутмоса I, раздвинувшего границы
своего царства Та-Кем за третьи пороги до страны Куш и доходившего до
Сирии, до Евфрата. Она наследовала от отца власть и передала ее по
традиции своему супругу и брату Тутмосу II. Он был болезнен и царствовал
лишь три года. А вот после его смерти Хатшепсут не пожелала передать при
жизни власть фараона своей дочери и ее юному мужу, впоследствии Тутмосу
III. За двадцать лет своего царствования она прославилась как мудрая
правительница и тонкая ценительница искусства.
- Так это про нее говорили, - воскликнул граф, - что она красивее
Нефертити, мудрее жрецов, зорче звездочетов, смелее воинов, расчетливее
зодчих, точнее скульпторов и ярче самого Солнца?
- Пожалуй, все это не такое уж преувеличение. Действительно, эта женщина
далекой эпохи должна была обладать необыкновенными качествами, чтобы
удержать за собой престол.
- Можно ли увидеть ее изображения?
- Здесь это не удастся. Большинство из них уничтожено мстительным
фараоном-завоевателем Тутмосом III, захватившим трон после ее смерти. Но
все равно тебе стоит посмотреть поминальный храм Хатшепсут в Фивах,
грандиозное здание с террасами, где росли диковинные деревья, привезенные
из сказочной страны Пунт. Увы, теперь вместо деревьев можно увидеть лишь
углубления в камне для почвы, в которой они росли, да желобки орошения. Но
и без садов зрелище великолепное - гармоничные линии на фоне отвесных
Ливийских скал высотой в сто двадцать пять метров. Такой же высоты был и
холм, который мы раскопали здесь. Под ним был погребен храм бога Ра. Его
ты и видишь перед собой. В нем бывала сама Хатшепсут.
Археолог провел графа в просторный зал с гранитной стеной и остановился
перед надписью, выбитой на камне четыре тысячи лет назад.
- Я переведу тебе эту странную надпись. Оказывается, жрецы не только
сажали на трон фараонов, вели счет звездам, годам и предсказывали
наводнения Нила. Они были и математиками! Слушай: "Эти иероглифы выдолбили
жрецы бога Ра. Это стена. За стеной находится Колодец Лотоса, как круг
солнца; возле колодца положен один камень, одно долото, две тростинки.
Одна тростинка имеет три меры, вторая имеет две меры. Тростинки
скрещиваются всегда над поверхностью воды в Колодце Лотоса, и от этой
поверхности одна мера до дна. Кто сообщит числа наидлиннейшей прямой,
содержащейся в ободе Колодца Лотоса, возьмет обе тростинки, будет жрецом
бога Ра.
Знай: каждый может встать перед стеной. Кто поймет дело рук жрецов Ра,
тому откроется стена для входа. Но знай: когда ты войдешь, то будешь
замурован, выйдешь с тростинками жрецом Ра. Помни: замурованный, ты выбей
на камне цифры, подай его через отверстие для света и воздуха. Однако
помни: подать надо только один камень. Жрецы Ра будут наготове,
первосвященники подтвердят, таковы ли на самом деле выбитые тобой цифры.
Сквозь стену Колодца Лотоса прошли многие, но немногие стали жрецами бога
Ра. Думай. Цени свою жизнь. Так советуют тебе жрецы Ра".
- Как это понять? - спросил граф.
- Ради этого я и просил тебя приехать. Очевидно, здесь проходили испытания
претенденты на сан жреца бога Ра. Пролом замуровывали, и те или решали
задачу, передавая через отверстие для света и воздуха камень с
выдолбленным ответом, или умирали за этой стеной от истощения.
- И вы откопали эту экзаменационную аудиторию?
- Конечно. Мы можем пройти в нее. Тростинок там не сохранилось, как и
колодца, но камень для ответа и даже медное долото лежат на месте.
Пройдем, для нас это не так опасно, как для древних испытуемых.
- Прекрасно! - отозвался граф и храбро шагнул в пролом стены.
Они оказались в небольшом помещении - настоящем каменном мешке. Свет
проникал в проем, через который они вошли, и маленькое отверстие,
сделанное как раз по размеру лежащего на полу камня из мягкого известняка.
Рядом лежало и древнее долото.
- Должно быть, немного верных ответов было выбито этим долотом, - сказал
археолог, поднимая его с полу.
- Почему ты так думаешь?
- Я бился над этой задачей несколько дней. Но я завтракал, обедал и ужинал
регулярно. Боюсь, что в этой камере испытуемых остались бы мои кости.
- Прекрасно! - невпопад произнес граф и задумчиво добавил: - Попробуем
перевести твою надпись еще раз, но на математический язык и сопроводим ее
чертежом на этой тысячелетней пыли.
И граф попросил у Детрие долото, нарисовал на пыльном полу камеры чертеж,
рассуждая при этом так:
- Колодец - это прямой цилиндр. Два жестких прута (тростинки), один длиной
два метра, другой - три, приставлены к основанию цилиндра, скрещиваясь на
уровне водной поверхности в одном метре от дна. Легко понять, что сумма
проекций на дно цилиндра мокрых или сухих частей тростинок будет равна его
диаметру - "наидлиннейшей прямой, содержащейся в ободе Колодца Лотоса".
- Мы обнаружили лишь остатки ободов колодца, а сам он, увы, не сохранился.
- А жаль! Можно было бы вычислить длину царского локтя, которая поныне
неизвестна.
- Ты можешь вычислить?
- Если ты меня замуруешь здесь.
- Шутишь?
- Нисколько! Я уже считаю себя замурованным. Я мысленно возвожу в проеме
каменную стену. И не проглочу ни крупинки, не выпью ни капли влаги - даже
вина... - пока не решу древней задачи. Жди моего сигнала в окошечке
"свет-воздух".
Детрие знал чудачества своего друга и оставил математика в древней
комнате, напоминавшей склеп, наедине с древней задачей жрецов. Интересно,
имел ли шансы математик двадцатого века пройти испытание на сан жреца Ра
четырехтысячелетней давности?
Выйдя в просторный зал, Детрие оглянулся. Ему показалось, что вынутые его
рабочими гранитные плиты каким-то чудом снова водрузились на место,
превратив стену зала в сплошной монолит. Археолог даже затряс головой,
чтобы отогнать видение, потом вышел на воздух. Пахнуло жарой. Солнце
стояло прямо над головой. Проводник в бурнусе держал под уздцы двух
лошадей. По Нилу плыли лодки с высоко поднятой кормой и загнутым носом. В
небе - ни облачка. До обеда было еще далеко.
Детрие сел в тени колонны и погрузился в раздумье. Что происходило в
каменном склепе Колодца Лотоса с замурованными там претендентами на сан
жреца? Сначала из окошечка просовывался камень с выбитыми на нем цифрами,
может быть, неверными. Потом через это отверстие могли доноситься крики,
стоны, мольбы умирающих с голоду испытуемых, которым не суждено было стать
служителями храма.
Тень колонны передвинулась. Археолог тоже пересел, чтобы спастись от
палящих лучей.
Несколько раз он возвращался в зал, граничивший с комнатой Колодца Лотоса.
Из нее не раздавалось ни звука.
Мучительно хотелось есть. Детрие, как истый француз, был гурманом. Он
рассчитывал вкусно пообедать со своим гостем и никак не ожидал его новой
эксцентрической выходки - лишить себя, да и его, обеда из-за какой-то
древней задачи! А ведь они должны были поехать во французский ресторан
мадам Шико. Она, верно, уже заждалась, исхлопоталась. Вчера она
согласовывала с Детрие замысловатое меню, которое должно было перенести
друзей на бульвар Сен-Мишель или на Монмартр. Креветки, нежнейшие
креветки, доставленные в живом виде из Нормандии, устрицы. Спаржа под
соусом из шампиньонов. Буйабэс - несравненный рыбный суп. Бараньи котлеты
с луком и картофель по-савойски или бургундские бобы. И вина! Тонкие
французские вина, для каждого блюда свои - белые или красные. Наконец,
сыры. Целый арсенал сыров, радующих сердце француза! А потом кофе и
сигареты во время задушевного послеобеденного разговора.
В сотый раз проходя по залу, Детрие вдруг услышал за спиной стук. Он
оглянулся и увидел камень. Археолог нагнулся к нему. О боже! На нем
зубилом были нацарапаны - кощунственно нацарапаны на бесценной реликвии! -
какие-то цифры.
Детрие, возмущенный до глубины души, поднял камень и прочитал: "d = l,231
меры!"
В "замурованном проеме" стоял сияющий граф де Лейе. Его узкое бледное
лицо, казалось, помолодело.
Археолог с упреком протянул к нему камень.
- Ты исцарапал реликвию!
- Иначе мы не смогли бы обедать, - обескураживающе добродушно заявил
математик и улыбнулся совсем по-мальчишески.
- Но я не могу проверить эти расчеты, - развел руками Детрие.
- Боюсь, что ты, археолог, не больше древних жрецов разбираешься в
аналитической геометрии. Но войдем в склеп, я все написал там на полу.
Смотри, обозначим расстояние от точки пересечения тростинок до конца
короткой тростинки на дне через г. Теперь представим, что тростинка
скользит одним концом по вертикали, а другим - по горизонтали, по дну
колодца. Из высшей математики известно, что точка на расстоянии r будет
описывать эллипс. Я записал уравнение этого эллипса. Вот оно.
- Теперь все очень просто, - продолжал граф де Лейе. - Нужно решить это
уравнение при y = 1 и x = r2 - 1, после преобразований получаем уравнение.
Правда, четвертой степени, к сожалению: 5r4 - 20r3 + 20r2 - 16r + 16 = 0.
Как тебе нравится? Красивое уравнение?
Детрие почесал затылок, рассматривая формулу на пыльном полу.
- И такие уравнения решали древнеегипетские жрецы?
- Ничего не могу сказать. Совершенная загадка! Формулы для их корней были
получены в XVI веке итальянским математиком Феррари, учеником Кордано.
- И ты решил?
- Конечно! Считай меня отныне жрецом бога Ра. Диаметр колодца равен 1,231
метра, то есть меры. Мы не знаем, чему она равна. Дай мне найденные здесь
ободы, и я скажу тебе, какова была эта мера, скорее всего длина царского
локтя древних египтян.
- Увы, я уже говорил, что ободы не сохранились, так же как и тростинки.
Именно поэтому ты не сможешь стать жрецом Ра.
- Как так? - возмутился граф де Лейе.
- В записи сказано, что жрецом станет тот, кто, решив задачу и сообщив ее
ответ, выйдет из камеры с тростинками. А где твои тростинки? Какой же ты
жрец?
И оба расхохотались.
Проводник уступил свою лошадь археологу, и ученые поехали в ресторан мадам
Шико. Но оба были еще во власти далекой эпохи.
- Дорого бы я дал за то, чтобы узнать, - сказал математик, - как они
умудрялись три с половиной тысячи лет назад решать уравнения четвертой
степени.
Когда жрецы с бритыми головами без париков ввели черноволосого юношу в Зал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг