рассмотреть какой-нибудь кратер. Когда появился взволнованный Петя
тен-Кате, Ратов встал, усадил гостя, понимая, что неспроста тот
появился здесь.
- Твоя Ана - прелесть, - сказал он. - Блаженно спит. Хочешь
посмотреть?
- Нет, - замотал головой Петя. - У меня совсем другой разговор.
- О ледяных материках? - спросил Арсений.
- Нет. О Великом рейсе. Скажи, Арсений, как велика твоя роль в
нем?
- Вроде одной из колонн фасада. Убери - рухнет крыша.
- Я буду этого добиваться.
- Ты что? В своем уме?
- Слушай, Арсений. Каждый должен понимать свой долг перед
человечеством.
- Допустим.
- Великий рейс еще должен состояться. Но первый звездный рейс уже
позади.
- Принимал в нем участие.
- А в чем его смысл? В риске, которому вы себя подвергали?
- Не понимаю, куда гнешь.
- С Этаны привезли идею замораживания океанов, создания новых
материков.
- Я с тобой спорить не стану, как это отзовется на климате Земли.
На то у нас есть Всемирный комитет новой суши.
- Зато я с тобой стану спорить. Какое ты имеешь право посвятить
себя массовому звездному перелету, когда не помог реализовать
результатов своего первого рейса?
- То есть как это реализовать?
- Какое достижение цивилизации Релы передал ты людям?
- Пока еще никакое. А что?
- А то, что эмы умели выращивать живые ткани. Это по твоим
отчетам.
- Умели. Это верно. Мы пытаемся воссоздать их способ.
Организована специальная лаборатория при Институте жизни. Ей руководит
Толя Кузнецов, сам побывавший у эмов.
- Побывавший? А кто жил среди них? Кузнецов?
- Жил среди них я.
- И изучал?
- Разумеется.
- Так как же ты можешь стоять в стороне?
- Чего ты добиваешься?
- Твоего перехода в лабораторию Кузнецова, помощи ему.
- Постой, постой? Ты что? За старое? Не мытьем, так катаньем, а
попытаться сорвать Великий рейс? Чтобы ледяные материки свои
замораживать? - рассердился Арсений Ратов.
- Подожди, - волнуясь, сказал Петя. - Не подозревай меня. Я тебе
все расскажу.
И они пошли по дорожке к полю.
Луна поднялась уже высоко и стала походить на серебряный
циферблат без стрелок, но с темными пятнами...
Часть третья.
СИЛЫ ВЕЛИКИЕ
В мире много сил великих,
но сильнее человека
нет в природе никого.
Софокл
Глава первая.
ГЛАЗА ЭМОВ
Арсений Ратов, задумчиво свесив голову, грузно шагал в тени
столетних лип звездного городка и вдыхал их медвяный запах. Он был
озабочен предстоящим разговором с отцом.
Как все изменилось! Маленькие саженцы около спортивных площадок и
тренажных павильонов, где он тренировался, как космонавт, стали
гигантами. Новые здания, странно круглые, сужающиеся кверху,
охваченные спиральной дорожкой, по которой можно дойти до самых
верхних этажей, выделялись среди старинных домиков - современников
первых шагов в космос.
Под руководством отца, вместе с Иваном Семеновичем Виевым и
Петром Ивановичем Тучей, Арсений работал над воплощением замысла,
превосходящего все, что он мог вообразить себе и до полета к мудрым
эмам, да и теперь, - над проектом Великого звездного рейса на Гею.
Он знал, что отец, руководитель Великого звездного рейса,
гордится сыном, ценит все, что тот внес в разрабатываемый проект.
Проект этот помимо технической имел еще и другие стороны:
социальную, краеведческую, демографическую.
Наступило ответственное время испытания аппаратов и машин,
изготовленных во многих странах Объединенного мира, близилось время,
когда Высший ученый совет мира примет окончательное решение о пути, по
которому пойдет человечество.
Песок поскрипывал под нарочито замедленными шагами Арсения.
Он вошел в кабинет к отцу спокойный, но напряженный, собранный.
Роман Васильевич радостно поднялся из-за заваленного чертежами
стола:
- Привет, сынок! Как Вилена? Как малыши?
- Ан и Ана здоровы. Девочка порой капризничает. Требует маму. Ан
смотрит на нее неодобрительно.
- Серьезный карапуз. И когда только девчушка успела привязаться к
матери? Посещения такие редкие и короткие. Или кровь сказывается?
- Вилена жалуется: вцепится ручонками в мать и - в слезы.
Трагедия.
Старший Ратов вздохнул:
- Что поделать.
- Есть что. Потому и зашел. Дело в том, отец, что не смогу больше
заниматься я нашими делами.
- То есть как это не смогу? Вот как? - Роман Васильевич
пристально посмотрел на сына. Рука его скомкала ближнюю бумажку. -
Объясни.
- Твоим помощником сможет стать каждый, кто знает звездоплавание.
А среди эмов никто, кроме меня, не жил.
- Так. Верно. И что же?
- Перейду в Институт жизни. К Анатолию Кузнецову. В лабораторию
живой ткани.
- Ты же не биолог! - возмутился Роман Васильевич. - Там от тебя
толку будет, как от буйвола в птичнике.
- Долг.
- Разве твой долг не в том, чтобы завершить вместе с отцом и
товарищами то, что имеет решающее значение для всего человечества?
- Не сердись, отец. Ты прав, и ты неправ. Там - тоже для
человечества.
- Прав и неправ? Завидная логика.
- Прав, потому что без привычного помощника труднее. Неправ,
потому что...
- Нужно спасти человеческую жизнь, вернуть человека? - догадался
Роман Васильевич.
- Ответил за меня сам.
- Знаю, ты немногословен. Выговорился, пожалуй, за неделю вперед,
а ведь Толе Кузнецову тебе рассказать много придется.
- Расскажу. Пока пойду передам дела Туче. Хорошо?
- Да человек ты в самом деле или, как это там у вас, эм, что ли?
- взорвался Роман Васильевич. - Чувствуешь ты что-нибудь или забубнил
свое: пойду, пойду... и только?
Арсений улыбнулся:
- Что сказать? Научи.
- Вижу, ты меня учить хочешь. Человеческим чувствам, эм ты
эдакий! - Роман Васильевич вышел из-за стола, подошел к сыну и обнял
его за плечи: - Коли сможешь спасти, спаси. Замечательная она женщина.
Жаль ее очень. Только сможешь ли?
- Не знаю.
Для Толи Кузнецова появление Арсения в лаборатории живой ткани
Института жизни было полнейшей неожиданностью. Он сначала обрадовался,
потом насторожился:
- Ты что, радиоастроном? В порядке недоверия биологам явился?
- Не прикидывайся. Ты лучше, чем хочешь показаться.
Толя Кузнецов густо покраснел.
- Давай считать, что оба вместе на Реле, - предложил Ратов.
Так начали свою совместную работу биолог и радиоастроном над
проблемой выращивания живой ткани. На далекой и чужой планете
"бионической цивилизации" это умели делать совсем не похожие на людей
существа.
Входя в суть дела, Арсений скоро понял, что успехи лаборатории
ничтожны. У Толи Кузнецова и его помощников почти ничего не
получалось. Методы эмов оставались загадкой.
- Как тут какой-нибудь орган вырастить? - горевал Толя Кузнецов.
- В "машинах пищи" куда проще! Вроде бы мяса кусок - и все!
- Там имитация строения ткани из питательных белков, - соглашался
Арсений. - Икринки получают, как дробь, а волокна - на ткацком станке.
- Ума не приложу, что делать! Слушай, а как эти чертовы твои эмы
делали? Не воспроизводили ли они кодовые цепочки нуклеиновых кислот
для первичных клеточек? - И вдруг спрашивал: - А скажи, Арсений, что
больше всего запомнилось тебе у эмов, когда они занимались
выращиванием живой ткани? Как они придавали ей любую заданную форму?
Ведь ты не раз это видел?
- Видел не раз. Ничего особенного не заметил. Всегда - внимание.
- Это я и сам помню. Эм нам показывал. Около каждого ростка толпа
любопытных. Мы еще удивлялись.
- Толпы вокруг ростков... всегда. Соберутся и наблюдают.
- Вот именно, - совсем рассердился Толя Кузнецов. - Они там
глазели, а мы тут...
- Подожди. Как сказал? Глазели?
- Ну да, глазели!
- Толя, дружище! Так ведь они не просто глазели. Помнишь, как они
впервые нас рассматривали? Они своими щелевидными глазами не только
принимали радиоизлучение...
- Верно! Они еще и излучали. Тебя еще тогда осенило! Потом
Каспарян стал расшифровывать их радиоразговор.
- А сеанс космической связи? Помнишь?
И оба друга представили себе морское побережье, занятое, сколько
хватал глаз, плотно стоящими один к одному эмами в белых одеждах. Они
были все охвачены или психозом, или неистовым танцем, раскачивались,
дрожали, подчиняясь неслышному ритму.
В этот миг миллиарды особей Релы единовременно излучали в космос
радиопослание, подобное принятому на Земле глобальной радиоантенной.
И точно так же, как когда-то на Реле, Арсения сейчас озарило. Там
он догадался, что эмы разговаривают глазами, а здесь - что эмы не
просто наблюдали за ростом живой ткани, а формировали ее с помощью
направленного радиоизлучения.
Теперь Арсений почувствовал себя в своей сфере. Требовалось лишь
создать радиоустановки, которые действовали бы на ткань подобно глазам
эмов.
Ведь давно известно, что различные излучения и даже биотоки мозга
способны влиять на рост клеток. Достаточно вспомнить опыт древних
йогов, умевших на глазах зрителей молниеносно выращивать растения.
И сразу же в Институте жизни появился еще один радиоастроном -
Костя Званцев. Но теперь он пришел сюда не для того, чтобы налаживать
в палате "эффект присутствия" на театральной сцене. Задача перед ним
стояла уже куда более трудная.
Костя и Арсений понимали друг друга, как эмы, с одного взгляда.
Вместе строившие глобальную радиоантенну, они и здесь привычно и
слаженно начали экспериментировать. В их распоряжение передали одну из
мощных радиолабораторий.
Первые же опыты оказались обнадеживающими.
Под влиянием направленного радиоизлучения живая ткань развивалась
быстрее, не хуже, чем в древнеиндийских фокусах.
Но этого было мало. Требовалась не просто живая ткань, -
требовалась ткань, состоящая из белков нужной формы, способная к
определенным функциям.
Друзьям ничего не удалось бы сделать, если бы одновременно в
сотнях научно-исследовательских институтов Объединенного мира открытым
ими методом не стали пытаться воспроизвести живую ткань по заданному
образцу. И то, на что ушли бы в Институте жизни годы, всем институтам
удалось получить за несколько месяцев.
Лаборатория живой ткани располагалась в перестроенном Институте
жизни. Академик Руденко обещал Толе Кузнецову свою помощь.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что старый академик
оказался в лаборатории Кузнецова, когда там должен был произойти
"суммирующий" опыт.
"Суммирующим" его назвали, поскольку он подводил итог стараниям
ученых всего Объединенного мира.
В биолабораторию были подведены кабели изо всех кибернетических
центров столицы и даже от Центрального планирующего электронного мозга
страны. Все эти мыслящие машины, на какое-то время отключившись от
обычных дел, должны были принять участие в эксперименте: "считать
программу с образца", установить взаимное расположение молекул,
вычислить цепочку "наследственных" генов в нуклеиновых кислотах. Эта
цепочка в свое время направляла рост органа. Предстояло передать
выработанную программу радиоизлучателям Арсения Ратова и Кости
Званцева.
Академик Руденко бодро подошел к радиоастрономам. Казалось, что
за последнее время он помолодел, совсем не горбился, двигался
порывисто:
- Ко всему был готов в нашем Институте жизни, но к тому, чтобы
процессами развития жизни управляли радиоастрономы... извините, не был
к тому подготовлен. Эдакое агрессивное вторжение "иноразумян".
- Владимир Лаврентьевич, если бы вы побывали на Реле, то увидели
бы нечто подобное собственными глазами! - сказал Кузнецов.
- Так меня ведь на корабль не взяли, - пошутил старик.
- Вы сумели обойтись и без корабля, - возразил Костя Званцев, -
обошли нас на повороте...
- Впрочем, не во мне дело. Скажите, чем порадуете сегодня?
- Считывание части живого организма и его воспроизведение, -
отрапортовал Анатолий Кузнецов.
- Это-то я знаю. А на чем остановились, что для воспроизведения
выбрали?
Кузнецов замялся. Академик перевел взгляд с него на Арсения
Ратова. Тот был сосредоточен и молчал. Тогда он взглянул на Костю, у
которого по-озорному блестели глаза.
- Да вот, Званцев настоял, - словно оправдываясь, сказал Анатолий
Кузнецов.
- На чем он настоял? - нахмурился академик.
- Ничего особенного, - вступил Костя. - Мне снова лететь к
звездам, а Землю я уж очень крепко люблю.
- И что же? Отказаться решили?
- Ну что вы, Владимир Лаврентьевич? Просто хочу и там и тут быть.
- За двумя зайцами, - вставил Арсений Ратов.
- За двумя гнаться хочет? А сколько поймает?
- Да уж не меньше трех, - улыбнулся Костя.
- Дело в том, - решил внести ясность Толя Кузнецов, - что Званцев
наш мечтает вырастить из живой ткани своего двойника. И оставить его
жить на Земле вместо себя.
- Я ухаживать буду, а он женится! - вставил Костя.
Академик расхохотался:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг