падаю на пол и беззвучно рыдаю. Рыдаю, хотя, может быть, это и
недостойно японки. Но это плачет не японка. Нет. Это просто девочка,
которую ты так любил, которую покидает жизнь, не показав ей своего
сияющего лица..."
Подписи не было. Вместо нее почему-то расплылись последние
иероглифы письма.
Кадасима уронил руки и письмо на циновку. Потом он вскочил и,
присев на корточки около телевизефона, судорожно стал набирать один
номер за другим.
Бывший председатель найкаку - совета министров - генерал Кадасима
звонил в банки. Старик Кадасима хотел достать денег, чтобы купить
своей девочке акцию спасения.
Но в прекрасной стране Ниппон уже стало известно об отставке
кратковременного председателя найкаку генерала Кадасимы. У банков не
было денег для просто Кадасимы.
Больше двух часов набирал старик дрожащими руками номера. Но все
было напрасно. Банки и друзья знали уже о провале проекта.
У старика Кадасимы на склоне лет не оказалось ни положения, ни
друзей. У него не осталось даже надежды на спасение существа, которое
он любил больше всего на свете.
Тогда старик, не снимая киримона, надел на ноги деревянные гэта и
почти бегом выбежал на улицу.
Он бежал, задыхаясь, чувствуя на себе давление ветра,
напоминавшего о неминуемой гибели.
Старик бежал и почему-то шептал свои давнишние стихи, написанные
очень давно, еще до получения генеральского чина:
Звон и запах исчезают.
Постоянства в мире нет.
Кто же этого не знает,
Кто мне даст иной ответ?
Каждый день уходит в вечность,
Каждый день подобен сну;
Он уходит незаметно,
Нас коснувшись на лету...
Какой-то рикша перегнал старика, но Кадасима не остановил его, а
вскочил в трамвай.
В трамвае старик горько усмехнулся. Он услышал, что новый,
заменивший его, Кадасиму, премьер-министр объявил по радио о
готовности Японии сотрудничать с Советской страной в деле борьбы с
мировой катастрофой.
Через четверть часа Кадасима входил в великолепный подъезд
банкирского дома Фурукава. Швейцары подобострастно открывали перед ним
двери: они узнали его. Да, господин Фурукава здесь, в своем кабинете.
Фурукава в жилете сидел в вертящемся кресле. Босой ногой он
уперся в выдвинутый ящик стола, правой рукой что-то поспешно писал, а
левой обмахивался веером. Увидев Кадасиму, он отложил перо и переложил
веер в правую руку.
Войдя в кабинет банкира, Кадасима преобразился. Он совсем забыл,
что на нем не генеральский мундир, а домашний киримон и деревянные
гэта. Гордо закинув голову, расправив плечи, он небрежно оперся о стол
и сказал:
- Сын мой! Великая дружба связывала меня с твоим отцом. Великая
дружба связывала и нас с тобой. Я всегда носил ее в сердце. И она, эта
священная дружба, привела меня сейчас к тебе.
Банкир, искоса глядя на старика, энергичнее замахал веером.
- Из этого письма тебе станет понятна моя просьба. Я рассчитываю,
что ты поступишь, как поступил бы твой отец.
Фурукава взял протянутое ему письмо и многозначительно сказал со
сладкой улыбкой:
- Я рад слышать, что вы, высокочтимый мой генерал, нашли
возможность освободить свою благородную старость от государственных
забот. Я тоже спешу закончить свои дела.
Кадасима ничего не выразил на своем лице, но на сердце он
почувствовал пустоту. Еще владея собой, он сказал:
- Сын мой Фурукава! Я рассчитываю, что ты вспомнишь о том чисто
моральном, незримом влиянии, какое оказал я на твои последние
банковские дела, будучи автором известного тебе проекта и
председателем найкаку.
Фурукава читал письмо. Кадасима стоял перед ним, так и не
приглашенный сесть.
Банкир положил письмо перед собой, откинулся в кресле и замахал
веером:
- Вы говорите о том моральном, незримом влиянии, какое имели вы
на мои дела в части посредничества по изготовлению кинжалов вакасатси?
Вы требуете теперь расплаты?
- Да, Фурукава, я осмеливаюсь напомнить об этом, потому что... -
Старик замолчал, стараясь сохранить спокойствие.
- Я позволю себе, генерал, рассказать вам одну старинную японскую
историю... - Не дожидаясь ответа Кадасимы, банкир начал: - На улице
Терамаки, в Киото, жили два соседа. Один из них славился
необыкновенным искусством жарить рыбу. Другой же был если не скряга,
то расчетливый человек. Он стал приходить к своему соседу, когда тот
жарил рыбу, и, вдыхая ее умопомрачительный аромат, ел свой рис. Так,
насыщаясь простым рисом, он испытывал наслаждение, будто ел
замечательную рыбу.
Фурукава прикрылся веером и посмотрел на старика. Тот, понурив
голову, молчал.
- Так продолжалось долго. Но вот искуснику по жарению рыбы пришла
в голову мысль, что сосед, обладатель питающегося запахом носа, должен
заплатить ему за это. Недолго думая он написал счет. Сосед принял
бумагу и улыбнулся. - При этом Фурукава отвел веер в сторону и
улыбнулся. - Затем он с той же улыбкой кивнул жене головой и приказал
ей подать денежную шкатулку. Женщина повиновалась. Тогда он вынул из
шкатулки пригоршню золотых монет, бросил их на блюдо и принялся трясти
его так, чтобы деньги громко звенели. - При этом Фурукава вынул
кошелек, позвенел находившимися в нем монетами и положил его на стол.
- Потом сосед коснулся веером счета, поклонился и сказал: "Ну, теперь,
надеюсь, мы квиты". - "Как! - вскричал удивленный повар. - Вы
отказываетесь платить?" - "Нисколько, - ответил сосед. - Вы требовали
платы за запах ваших угрей, а я заплатил вам звоном моих монет".
Фурукава потрогал веером кошелек, наблюдая, как, согнувшись и
шаркая по полу деревянными гэта, старик выходил из комнаты.
Глава VIII
ВЛАДЕЛЕЦ ЗАМКА
На лугу за буковой рощей сиял жаркий, ослепительный день. Но в
узкие стрельчатые окна сквозь толщу многовековых стен замка почти не
проникало солнце. Узкие полосы светящейся пыли тянулись от каждого
высокого окна к полу. Они походили на перегородки, белыми стенками
разгородившие полумрак. Тени не рассеивались от этого, а казались еще
гуще, темнее.
Матросов внимательно оглядел пустынный зал и направился к двери.
Шаги гулко раздавались под сводами.
Новый владелец замка в одиночестве совершал свой первый обход. В
сумрачных залах он встречал только полицейских, предусмотрительно
расставленных офицером-датчанином.
Итак, он добился возможности без помехи искать то, что ему было
нужно. Но существует ли радий-дельта? Не нашел ли его еще раньше,
Вельт?
Матросов гнал от себя эти мысли. Надо скорее отыскать в лабиринте
сырых и мрачных комнат ту, о которой говорил старик Кленов.
К величайшему удивлению слуг, новый владелец замка обошел залы с
радиометром в руках. Учащенные щелчки привели его к двери. Ручка,
отличавшаяся по стилю от всех других, привлекла внимание. Это была та
самая дверь, которую повредил Ганс при переноске аккумулятора, как
рассказал ему об этом Кленов.
Матросов, сдерживая волнение, открыл ее.
Шкафы с книгами закрывали стены. Посередине комнаты виднелся
бетонный постамент, а около него стояла в капризном ожидании миссис
Вельт.
- Она! - прошептал Матросов, имея в виду комнату, а не Иоланду.
- Наконец-то! - воскликнула Иоланда. Закинув красивые белые руки
за голову, она добавила: - А я думала, что этот восточный варвар не
поймет! - И она беззвучно рассмеялась, обнажив ослепительную полоску
белых острых зубов.
Матросову было досадно, что ему мешает взбалмошная женщина, но он
торопился и, мысленно махнув рукой на этикет, решил заняться тем, что
больше всего его сейчас интересовало.
Конечно, это та комната. Наверно, здесь все осталось так, как
было. Вот на этой полке, примерно в полутора метрах от окна, несколько
книг в золотых переплетах. Так говорил Кленов.
Необычайное волнение овладело Матросовым. Он чувствовал, что
плохо владеет собой. В это мгновение Иоланда подошла к нему почти
вплотную.
- Вы не задумывались, Тросс, над тем, что конец мира близок? А я
все время думаю об этом! Мне кажется, что в последние дни Земли мы,
последние люди, - она многозначительно взглянула на Матросова, -
должны уметь задыхаться не от отсутствия воздуха, а от сжигающего
чувства!
Матросов поморщился. Однако недвусмысленно! В Америке ему
удавалось уклоняться от ее атак!.. А вот здесь как бы не пришлось
переходить к обороне.
Внезапно на выручку Матросову пришло совершенно неожиданное
обстоятельство: снаружи донеслась стрельба.
Иоланда порывистым движением бросилась к окну. Дмитрий смотрел
через ее плечо. Августовские солнце разливалось по сочным лугам. То
там, то здесь оно вспыхивало и искрилось ослепительными блестками на
колеблющихся штыках.
Отовсюду двигались отряды вооруженных людей. Из-за холма,
заросшего соснами, выползли танки. Через открытые ворога войска
входили в замок.
Терять время действительно было нельзя. Матросов опять очутился у
шкафа и стал выбрасывать книги одну за другой. Он протянул за полку
руку. Пальцы нащупали дверцу сейфа. Дрожащими руками Матросов вынул из
кармана переданный ему Кленовым ключ.
Взвизгнули заржавленные петли. Иоланда, припавшая к окну, не
повернулась.
Здесь ли радий-дельта? Рука шарила в пустоте. Эти мгновения
казались вечностью. Наконец пальцы почувствовали холод металла.
- Есть! - воскликнул Матросов.
Иоланда обернулась. В руках Тросс держал маленькую металлическую
коробочку.
- Тяжелая какая! - прошептал Матросов.
Радость, бурная, рвущаяся наружу радость переполнила Матросова.
Этот огромный человек с седыми висками готов был прыгать на одной
ноге. В руках у него был радий-дельта в той же самой свинцовой
коробочке, в которой оставил его Кленов в начале века.
Полный мальчишеского задора, Матросов схватил за плечи женщину и
принялся ее трясти.
- Победа, мэм, победа! - хохотал он.
Иоланда сначала испугалась, а потом рассмеялась.
Вдруг отворилась дверь, и неприятный гортанный голос произнес:
- Я не помешал, надеюсь?
Иоланда вскрикнула и отскочила.
- Муж! - прошептала она. - Мы погибли!
Матросов повернулся к Вельту, даже не потеряв веселою
расположения духа.
- Хэлло, мистер Вельт! - сказал он. - Полчаса прошло, а вы все
еще здесь?
Вельт медленными шагами подошел к Матросову.
- Довольно! - крикнул он визгливо. Потом, сдержавшись, нарочито
вежливо добавил: - Позвольте, сэр, познакомить вас с новым лицом,
появившимся в замке.
Следом за Вельтом в комнату вошел статный человек в военной
форме, с холодным, надменным лицом.
Матросов сразу стал серьезным и незаметно опустил в карман
драгоценную коробочку.
Военный поклонился Иоланде и, прищурив светлые ледяные глаза,
осмотрел Матросова.
Вельт, опершись рукой о книжный шкаф, молча наблюдал.
- Полковник Уитсли, командир отряда межнациональной армии военной
солидарности, - произнес сквозь зубы военный.
Вельт неприятно усмехнулся.
- Армия содействия, призванная пунктом "МР" договора западной
солидарности, вступила на территорию союзной Дании, подверженной
коммунистической опасности. Вы интернированы. Следуйте за мной, -
процедил Уитсли.
Иоланда бросилась к мужу и, прильнув к нему, что-то шептала на
ухо.
- Протестую, - спокойно сказал Матросов, - и настаиваю на
немедленном предоставлении мне свободы и выезда на Родину.
- Нет, - вмешался Вельт, - из моего замка не уйдет ни один
человек. Этот джентльмен - мой гость. Сэр, это условие для
удовлетворения просьбы об акциях спасения!
Сзади Вельта стояла торжествующая Иоланда.
Уитсли мельком взглянул на Вельта. Ударив перчаткой по руке, он
сказал:
- Как вам будет угодно, сэр. Мне известно ваше гостеприимство со
времени вашего последнего парада, когда я был вашим гостем. Однако я
прошу вас дать немедленно распоряжение лондонскому отделению концерна.
- О'кэй! - сказал Вельт, усмехнувшись. - Все будет сделано.
- Вас интересуют также и арестованные мною датские полицейские?
- Ни в коей мере. Наоборот. Удалите их поскорее отсюда. Меня
занимает лишь этот мой гость. Мы с ним мило беседовали, пока ваши
войска подходили к замку по моему вызову. Правда, он забылся и принял
меня за овечку.
Матросов выступил вперед:
- Вы представитель союзной власти, полковник. Я обращаюсь к вам с
требованием выпустить меня отсюда. В противном случае я оставляю за
собой право принять соответствующие меры.
Уитсли повернулся в профиль и процедил сквозь зубы:
- Это не касается армии, призванной сюда западной солидарностью.
Воля владельца Ютландского замка, мистера Вельта, для меня священна.
Вы, насколько мне известно, будете продолжать пользоваться его
гостеприимством. Я удаляюсь, оставляя охрану в распоряжении владельца
замка.
- Владельцем замка датским правительством признан я, - сказал
Матросов.
- Датского правительства не существует уже полтора часа, -
небрежно заметил Уитсли. - Владелец замка тот, кого признает союзное
командование. Все. Прошу извинить меня, леди и джентльмены.
Полковник Уитсли повернулся и, высокий, строгий, бесстрастный,
вышел из комнаты.
За окном с унылым однообразием выл ветер. В соседнем зале гулко
зазвучали тяжелые шаги. В дверях, касаясь притолоки, остановился Ганс.
Вельт насмешливо смотрел на Матросова:
- Итак, сэр, теперь мы можем рассчитаться.
- Фред, - прошептала Иоланда, снова приблизившись к Вельту, -
повторяю, это только шутка! Не придавайте ей значения. Пусть он будет
нашим пленником. Вспомните, он всегда был так предан нам!
- Вспоминаю, миледи. Вас в Америке привлекали к себе его мышцы.
Попрошу вас оставить ваши восторги! - огрызнулся Вельт и, обращаясь к
Матросову, продолжал: - Я сожалею, мистер Тросс, или как там вас,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг