обращения. Несомненно, вас не может не интересовать мое мнение по
этому вопросу. М-да!.. - Профессор заложил руки за спину и стал
расхаживать по комнате. - Я должен сообщить вам, дорогая моя барышня,
что хотя я и признаю себя неправым в отношении формы давешнего
выступления и осмеливаюсь со всей стариковской искренностью просить у
вас прощения, однако в отношении существа моих научных взглядов
никаких изменений у меня не произошло. М-да!.. Не произошло... -
Профессор осмотрел тоненькую напряженную фигуру Марины. - Но я
осмеливаюсь сообщить вам, уважаемая Марина Сергеевна, что форма
адресованного мне обращения такова, что ставит меня в совершенно
безвыходное положение. Какой ученый вправе отказаться от возможности
доказать свою правоту! М-да!.. И вот после зрелого размышления,
взвесив все "за" и "против", я пришел к убеждению, что доказать
бессмысленность и вредность проводимых вами работ, установить,
наконец, непогрешимую и святую научную истину можно успешнее и
беспристрастнее всего, руководя упомянутыми работами самому. Вот
почему, дорогая моя барышня, я счел возможным уступить настойчивой
просьбе министра...
- Василия Климентьевича?
- М-да!.. Василия Климентьевича.
Дверь кабинета открылась. Начальник вокзала, седой плечистый
железнодорожник, вернулся за какими-то бумагами, и Марина услышала
радио с перрона:
"Приехавшую из Бреста пассажирку Марину Сергеевну Садовскую
просят пройти к справочному бюро". И снова: "Приехавшую из Бреста
пассажирку Марину Сергеевну Садовскую..."
Дверь за начальником вокзала закрылась.
Марина невольно прижала руки к груди: Дима! Дима! Это он! Он не
нашел ее в десятом вагоне и разыскивает теперь!..
Но профессор Кленов, видимо, ничего не слышал и продолжал:
- Я счел необходимым немедленно повидаться с вами, ибо не мыслю
себе возможности дать положительный ответ, не познакомившись
предварительно с вами. М-да!.. Мне сообщили, что вы будете здесь, и я
счел за деловую необходимость приехать сюда.
- Вам - руководить? - в упор спросила Марина. - Но для этого надо
верить!
Профессор сразу рассердился и зажевал челюстями:
- М-да!.. Я позволю себе выразить мнение, что в научные истины
нельзя верить или не верить. Можно быть в них более или менее
убежденным.
Снова открылась дверь, спрашивали начальника вокзала, и снова
донеслось радио, призывающее пассажирку Садовскую пройти к справочному
бюро.
- Ой, как же он там! - невольно вырвалось у Марины.
- Что за шум? - поморщился профессор. - Простите, вы что-то
сказали? Не расслышал или не понял?
- Ах, нет, профессор, это я так...
- М-да!.. Ну, я продолжаю. Мне необходимо было увидеть вас.
Прежде всего, повторяю, я осмелился бы просить вас извинить меня...
ну, я бы сказал, за излишнюю резкость во время выступления...
Дверь открылась. Показалась голова доктора:
- Послушайте, почтенный профессор! Я решил сбегать за вами. Там
кое-кого разыскивают, а вы...
- Милейший, я бы вас просил не нарушать нашей беседы.
- Послушайте, профессор, тогда я перевоплощусь в некую пассажирку
сам. Я уже бегу!
- Прекраснейший, но удивительно назойливый человек этот доктор!
Итак, я продолжаю. Извините старика. Это необходимо для дальнейшего...
- Иван Алексеевич, что вы? Я же...
Марина готова была заплакать - так ей вдруг стало жалко
извиняющегося профессора, имя которого было ей знакомо с первого курса
университета.
- Ну вот... вот и увиделись... - Профессор сразу как-то размяк. -
М-да!.. Встретились. Станем работать, чтобы показать человечеству...
Что ж делать! Надо испить чашу до дна...
На столе звонил телефон, мигала лампочка.
- Профессор, я ценю ваш авторитет, но я... все же не могу
согласиться с вашим мнением. Я решила добиться успеха, и я его
добьюсь!
- М-да!.. Похвально, похвально! Упорство - двигатель науки. Я
рассматриваю нашу с вами задачу как задачу доказать человечеству... Я
не говорю пока, что доказать. Мне это уже известно, вы еще
заблуждаетесь, но ответ мы получим в научных отчетах. М-да! Ну вот и
увиделись... Вот... Что же я еще хотел сказать?.. Что-то, несомненно,
важное. Вы уж простите, припомнить не могу!
- Иван Алексеевич, я рада, что мы будем вместе работать, честное
слово! - Голос Марины перестал быть резким, в нем звучали совсем новые
нотки.
Вернулся начальник вокзала, и в приоткрытой двери стояли доктор
Шварцман и... Дмитрий Матросов.
Глава II
РЕШЕНИЕ УЧЕНОГО СОВЕТА
Со времени экстренного заседания в Академии наук прошло совсем
немного времени. Министр Сергеев доложил мнение ученых правительству,
которое назначило его особоуполномоченным по борьбе с катастрофой.
Чтобы решить вопрос о том, насколько реальна опасность
уничтожения атмосферы из-за пожара на Арениде, туда была направлена
целая эскадра исследовательских судов с учеными.
Но на Западе некоторые журналисты уже сеяли панику, сделав выводы
о близкой гибели человечества раньше, чем ученые сказали свое слово.
Жизнь же в Советском Союзе шла своим чередом. По-прежнему
работали заводы, состязались спортсмены, проводили каникулы школьники.
Как и раньше, запускались в космос исследовательские спутники,
подготавливались планируемые полеты в космос.
Еще в Америке, в бытность свою "мистером Троссом", Дмитрий
Матросов принимал участие в программе "Марсиада", финансируемой
Вельтом. Вельт рассчитывал, что осуществление этой программы в виде
побочных разработок даст решение многих военных тем, и он поручил
своему помощнику лично участвовать в качестве его представителя в
осуществлении такой программы. Но Тросс поставил тогда условие, на
которое Вельт неохотно согласился, - самому участвовать в планируемом
полете на Марс.
И теперь, порвав с Вельтом, Матросов хотел быть наиболее полезным
своей Родине. И он предложил свои услуги в "звездном городке". Там
знали о мистере Троссе, намечавшемся в состав первого марсианского
экипажа, и по рекомендации министра Сергеева охотно приняли Матросова
в семью советских космонавтов.
Подготовка "марсианского рейса" только еще начиналась. Еще не
было окончательно решено, полетят на Марс люди или только автоматы.
Предстояло решить множество вопросов.
Свою новую деятельность Матросов несколько неожиданно начал с
возвращения к давно "осужденной" фантастической гипотезе о взрыве в
тунгусской тайге в 1908 году "марсианского корабля".
Однако среди космонавтов у этой гипотезы нашлось и ныне немало
сторонников, и Матросов получил свободу действий.
И он появился в институте, где руководил работой Марины Садовской
профессор Кленов.
Когда министр Сергеев попросил профессора Кленова принять Дмитрия
Матросова, профессор тотчас согласился.
- Рад, голубчик, искренне рад вас видеть, - говорил Кленов, вводя
Матросова в свой кабинет. - Просьба министра Сергеева Василия
Климентьевича весьма авторитетна для меня. Присаживайтесь в кресло,
рассказывайте... м-да... что привело вас ко мне?
- Я хочу просить вашей помощи в разгадке тайны Тунгусского
метеорита.
- Простите. Не расслышал или не понял?
- Сейчас очень важно выяснить характер тунгусского взрыва, чтобы
сделать предполагаемый полет на Марс целенаправленным.
- Не знаю, не знаю! - раздраженно ответил Кленов. - Насколько мне
известно, этой проблемы в науке давно нет. После пустяковых споров
пришли к заключению о тепловом взрыве над тунгусской тайгой ледяного
ядра кометы или чего-то в этом роде.
- Вот именно. Чего-то в этом роде. Согласитесь, что это не
однозначный научный вывод.
- М-да... Простите. Ничего не могу добавить, ибо работаю совсем в
иной области. Вот ежели для вашего полета понадобится радирование
обратной волной...
- Я не слышал об этом, профессор. Это, несомненно, может
заинтересовать нас.
- Извольте, извольте. Последние десятилетия я посвятил себя
радиофизике. Мне давно хотелось снабдить летчиков (или космолетчиков)
таким радиоаппаратом, который не требовал бы никаких батарей питания.
- Вот теперь я не понял, прошу простить, Иван Алексеевич.
- А вы слушайте, тогда поймете. М-да... Так вот, пока мои коллеги
занимались атомными бомбами, мне удалось создать аппарат для
радирования отраженной волной. Радиоволна, направленная радиоволна
излучается из пункта управления полетом, а удаляющийся объект лишь
отражает ее с перерывами, кодируя сообщение, скажем, по азбуке Морзе.
- Это очень интересно, Иван Алексеевич. Позже мы, несомненно,
привлечем вас к оборудованию нашего корабля таким устройством.
- М-да!.. Всегда, всегда готов... Позже так позже... Рад служить
вашему делу...
- Вы поможете этим установить, есть ли разумная жизнь на Марсе.
- Ну, знаете ли, батенька!.. Оставьте это фантастам.. Я
предпочитаю более реалистические идея, потому и предложил вам
радирование на обратной волне.
- Почему же оставить это фантастам? По Энгельсу, жизнь появится
всюду, где условия будут благоприятствовать этому, а раз появившись,
будет развиваться, пока природа не познает самое себя через
развившийся разум.
- О каких же благоприятных условиях можно говорить применительно
к Марсу? Признаться, я не осмеливаюсь отнимать больше у вас время,
поскольку я человек науки, а не издатель фантастических опусов.
- Нет, почему же фантастических? На Марсе когда-то, в прошлом,
несомненно, существовали подходящие для развития жизни условия. Но в
силу какого-то катаклизма Марс перешел на другую орбиту и потерял
более легкую часть атмосферы: кислород, азот и пары воды, - которая
существовала на нем прежде, оставив на его поверхности следы эрозии.
Все это надо изучить. Может быть, развившийся на Марсе разум укрылся в
его глубинах, покинув обезвоженную и лишенную нужной атмосферы
поверхность.
- М-да! Простите. Ничего не могу сказать вам о марсианах, ибо не
изучал этого предмета, не имеющего никакого отношения ни к физике, ни
к радиофизике... М-да... Я не утомил вас, осмелюсь спросить?
- Нет, нисколько, уважаемый Иван Алексеевич. Но мне кажется, что
именно вы могли бы пролить свет на существование марсианского разума.
- Не представляю, не представляю... М-да!..
- В пользу гипотезы о взрыве межпланетного корабля в тунгусской
тайге есть много аргументов. Решающий из них, быть может, могли бы
дать вы.
- Я? Нет уж... м-да... увольте... Умоляю, увольте!
- В одном японском журнале мне недавно попалась заметка
профессора Кадасимы...
Кленов насторожился:
- М-да... Недослышал или не понял?
- Профессор Кадасима ссылается без указания источника на
любопытный факт посещения еще до первой мировой войны двумя русскими
учеными неведомой чернокожей женщины, якобы найденной в тайге вскоре
после тунгусской катастрофы.
Кленов болезненно поморщился, встал и, держась за сердце,
прошелся по кабинету:
- Неужели сейчас кто-то может всерьез рассуждать о старом таежном
ветровале и связанных с ним легендах?
- Кадасима упоминает, - с прежним спокойствием продолжал
Матросов, - что одним из ученых, видевших чернокожую шаманшу, был ныне
здравствующий, высокопочтенный, как он выразился, профессор Кленов.
Кленов вздрогнул, посмотрел на Матросова мутным взглядом, снова
схватился за сердце.
Матросов упорно ждал.
- Пощадите! - застонал Кленов. - Пощадите, милейший! Не могу
расходовать остатки сил на опровержение нелепых и спекулятивных
вымыслов.
- Вы никогда не видели чернокожую шаманшу в тайге?
- Боже мой! Ну конечно же, никогда не видел ни чернокожих
шаманок, ни русалок, ни рогатых чертей. Осмелюсь напомнить вам,
молодой человек, что вы явились к ученому, а не... - Кленов не
договорил.
Его внимание было отвлечено письменным столом, на котором
творились чудеса. Старомодные ручки с перьями ожили и покатились по
столу. Тяжелое пресс-папье нетерпеливо притопывало на месте. Чугунная
лошадь вздрогнула всем телом...
Профессор вскочил. И, словно по команде, сорвались с места все
железные предметы. Перочинный ножик впился в шкаф. Чернильный прибор
грохнулся на пол, лошадь тихо двинулась по столу...
Матросов вскочил на ноги, встревоженный не столько всем
происходящим, сколько видом старого профессора.
Широко открыв выцветшие глаза, прямой, несгибающийся, шел
профессор Кленов к двери. Толкнув плечом книжный шкаф, он глухим
голосом извинился и выбежал в коридор. Матросову не осталось ничего
другого, как уйти.
Словно притягиваемый магнитным ураганом, влетел профессор Кленов
в лабораторию Марины Садовской. Борода его развевалась, волосы торчали
дыбом. Удивленная Марина обернулась.
- Я позволю себе... я осмелюсь, - кричал профессор, - потребовать
объяснений! Как могли вы решиться на проведение этого опыта, не имея
моего разрешения? Как удалось вам достигнуть такой величины магнитного
поля?
Марина смотрела на профессора, слегка нагнув голову. Ее фигура
стала угловатой, поза настороженной. Голос прозвучал жестко:
- Я покрыла сверхпроводник, Иван Алексеевич, защитным слоем из
трансурановых, предохраняющим его от действия магнитного поля.
- Какой такой защитный слой! - затопал ногами Кленов. - Да как вы
смели нарушить мои предписания? Разве этим путем я предлагал вам идти,
осмелюсь вас спросить?
Марина на секунду остановила на профессоре удивленный взгляд,
потом ее зеленоватые глаза, сделались почти злыми.
Профессор попытался взять себя в руки.
- Я вынужден со всей прямотой и решительностью поставить перед
вами вопрос: отказываетесь ли вы выполнять требования вашего
руководителя, существует ли для вас его научный авторитет?
- О да, профессор! Я признаю ваш авторитет, но на этот раз я
избираю свой собственный путь.
- Великолепно!.. М-да! Великолепно! Какая самостоятельность
научного мышления! Какое удивительное ученое предвидение! Да знаете ли
вы, моя дорогая барышня, что ваши опыты - игра ребенка с порохом, путь
лунатика по карнизу, возмутительнейшее легкомыслие! - Профессор быстро
зажевал челюстями. - Знайте, что избранный вами без моего согласия
путь неверен! Если уж вы намерены искать истину, так извольте искать
ее в указанном мною направлении!
- Это ложное направление! Это тормозящий путь! Это вредный увод в
сторону!
- Как-с? Позвольте, недослышал или не понял? - Кленов приложил
ладонь к уху и склонил набок голову.
Марина повторила, отчеканивая слова:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг