экспедицию американцев, чтобы избавить дочь от его претензий. И для
этого он свел его с агентами судовладельцев. Оказывается, Усуда
любовно защищал свою дочь, а Муцикава...
Медж, некогда всесильный Медж - сейчас только жалкое существо,
способен лишь на то, чтобы дать Муцикаве записку к дочери, написанную
левой рукой. Ну что ж, и этого довольно. Жизни больше не существует
для Муцикавы. Нет О'Кими, нет чести, нет родины. Ну что ж, пусть
придет смерть, но... Но прежде весь мир узнает Муцикаву! Проклятое
сооружение и его ненавистный создатель пойдут на дно. Теперь им уже не
восстановить свой проклятый мост!
Муцикава вздрогнул и очнулся. Пронзительный визг раздался над
головой. Он услышал отчаянные ругательства и даже непрекращающиеся
автомобильные гудки, запрещенные в городе.
Он стоял на мостовой. Перед ним, заняв почти всю улицу,
остановился затормозивший в последнюю секунду автомобиль. Американец
без шляпы, красный, с выпученными глазами, безобразно ругался:
- Эй вы, черт вам в оба слепых глаза! На кой дьявол носите вы
очки, если лезете прямо под машину? Вы думаете, что мне жаль разбить
вашу идиотскую голову? Как бы не так! Мне просто жаль разбить фары у
машины!
Муцикава почему-то снял шляпу и смущенно вертел ее в руках.
- Извините, сэр, - пробормотал он.
- На кой черт мне ваши извинения! Я плюю на них! Я не возражал бы
против того, чтобы хорошенько помять вас радиатором, если бы был
уверен, что у такого бродяги найдутся родственники, которые смогут
заплатить за помятый капот. Не люблю давить бездомных собак.
Муцикава вспыхнул. Ничем нельзя было его больше оскорбить, как
упоминанием о его бездомности, Он стиснул зубы:
- Я думаю, извините, сэр, что... что американские законы покарали
бы вас за преступление.
Американец расхохотался:
- Что? Американские законы? Да вы их, я вижу, не знаете. В
Америке каждый оказавшийся на мостовой в неуказанном для пешеходов
месте приравнивается к сумасшедшему. Поняли вы это? По нашим законам,
парень, ваши родственники возместят мне все убытки, которые нанесет
ваша разбитая голова моей машине.
- Извините, сэр, я жалею, что законы Америки действительно
таковы, - вежливо, но зло сказал Муцикава и сошел с мостовой.
Американец послал ему вслед крепкое словцо и медленно поехал
вдоль тротуара.
Непростительная оплошность! Он должен быть осторожнее. Его жизнь
еще нужна для больших дел. Эти руки должны уничтожить проклятое
сооружение.
Муцикава остановил таксомотор, вынул записку Меджа и дал шоферу
адрес Амелии. Частые остановки у светофоров его не беспокоили. Он
снова погрузился в обдумывание всех деталей своего плана.
Лишь бы пробраться в туннель! Он взорвет эту проклятую трубу и
пустит ее на дно, не задумываясь над тем, как спастись самому. Еще в
детстве он мечтал стать в новой войне живой торпедой, чтобы взорвать
вражеский корабль. Время пришло. Теперь он будет живой миной и пустит
ко дну ненавистное сооружение. Пусть вместе с самим собой! Но и с
Корневым также. Вместе с этим живучим Корневым!.. Проклятье ему,
отнявшему счастье Муцикавы!
Автомобиль остановился перед высоким зданием. Надо было подняться
на пятнадцатый этаж.
Лифтер открыл дверь и, высунувшись, крикнул:
- Ап! Вверх!
Муцикава вошел в кабину лифта. С ним вместе пошла какая-то дама.
Муцикава поспешно снял шляпу: он знал, что так принято у американцев.
Дама была еще молода. Но фигура ее как-то преждевременно поникла.
Она была одета просто, без крикливости, даже, пожалуй, бедно.
Муцикава решил заговорить с ней, спросить, не знает ли она
работающую в этом доме Амелию Медж.
Дама приподняла изломанные посередине брови.
- Что вам угодно? - сухо спросила она.
Муцикава смешался. Черт возьми! Никогда не умел он разговаривать
с женщинами. Он, готовый на любой смелый поступок, не находил слов при
разговоре с самой простой женщиной. А тут эта строгая леди... Зачем
только он обратился к ней?
- Я Амелия Медж. Что вам угодно? - повторила женщина.
- Извините, леди, - пролепетал Муцикава, набираясь храбрости. - У
меня есть к вам записка от вашего отца.
- О'кэй! Давайте ее сюда.
Муцикава колебался. Он не мог передать такую щекотливую записку
первой встречной женщине.
- Простите, леди. Позвольте мне вручить эту записку у вас в
офисе, - схитрил Муцикава.
- Хо-хо! - воскликнула женщина. - Давайте-ка сюда эту записку без
лишних слов.
- Да, но, леди... - запнулся опять Муцикава.
Лифт остановился.
Они вышли в коридор. Женщина направилась к двери, на которой
значилось: "Школа приличного поведения и хорошего тона".
Ниже была карточка: "Цены умеренные".
Мисс Амелия Медж, бывшая жена великого Кандербля, вчерашняя
миллионерша, в прошлом эксцентричная председательница Лиги борьбы с
цепями культуры, теперь обучала неловких провинциалок правилам
хорошего тона.
- Да, я здесь работаю, - сказала Амелия, как бы отвечая Муцикаве.
- Скорее выкладывайте ваше дело, если не хотите получить в челюсть!
Тон Амелии убедил Муцикаву, что он действительно имеет дело со
знаменитой Амелией Медж.
- Да, я обучаю этих идиоток, как надо сидеть в гостиных и какими
ложками пользоваться за обедом, - с горечью произнесла Амелия.
Муцикава просиял.
О! Он только и ждал этого. Надо, чтобы она так... же ненавидела,
как он. Тогда вдвоем они смогут...
Муцикава протянул Амелии записку. Она быстро пробежала ее,
удивленно подняла брови, потом сунула ее в сумочку.
- Левой рукой? Странно! Ну, живо! Что там еще? - сказала она.
Вдруг дверь открылась. Вошла толстая дама - по-видимому,
владелица школы. Мисс Амелия опустила голову и церемонно присела.
Хозяйка милостиво кивнула и поплыла по коридору, подозрительно окинув
взглядом Муцикаву.
Муцикава мысленно проклинал себя. Здесь, в этом темном коридоре,
должно начаться великое дело, а его будущая сообщница приседает и
трясется перед жирной хозяйкой! Он же стоит, как бездомный бродяга.
Но Муцикава умел владеть собой.
- Леди, - начал он, - туннель отнял у вас мужа...
Амелия метнула на Муцикаву уничтожающий взгляд. Он ожидал, что
она разразится градом проклятий, но она произнесла еле слышно:
- Да.
В этом слове не было больше прежнего задора. Это был призрак
разбитой жизнью женщины.
- Вот что, леди... Для вашего мужа не существует ничего, кроме
туннеля. Это сооружение, извините, стало между вами...
- Ах да... Тысячу раз да... Ну и что же? Что вам от меня надо? Не
терплю лишних разговоров!
Муцикава понизил голос:
- Помогите мне, и туннель не будет существовать. Я верну вам
вашего мужа.
- Чем я должна вам помочь?
- О леди, въезд в Туннель-сити воспрещен... Всех желающих туда
приехать строго проверяют. Я должен пробраться туда, и в этом поможете
мне вы, извините. Я буду вашим слугой. Вы поедете к мистеру Кандерблю
с повинной, будете просить у него прощения. Пусть он даже откажет вам.
Тогда вы захотите взять оттуда свои вещи. Они нужны вам сейчас.
Извините, ваше материальное положение...
- Ах, не говорите о нем!
- Словом, вы поможете мне проникнуть в Туннель-сити, а дальше уж
я сделаю все сам. Вам достанется мистер Кандербль, а мне - проклятый
туннель, извините.
- Возьмите его, возьмите его! - с былой живостью и энергией
произнесла Амелия.
- Значит, мы едем, леди?
- О да! Но... но у меня совсем нет денег.
- Пустое, - мрачно сказал Муцикава. - У меня найдутся.
Амелия не колебалась ни минуты. Ей было совершенно все равно, что
замышляет японец. Ей обещали вернуть мужа, прежнее положение. Она
сможет вырваться из этой дыры, где надо заискивать перед толстой
гусыней, которая лишь из тщеславия держит ее, бывшую жену столь
знаменитого человека.
- О'кэй! Согласна! - Амелия передернула плечами. - Я помогу вам.
Когда мы едем? Надо ведь получить разрешение.
- О, миссис Амелия, если я стану вашим слугой, то все будет в
порядке! Не откажите в любезности, извините, напишите сейчас несколько
бумаг. А эту толстую леди... Я думаю, вы не будете жалеть о ней?
- Я с удовольствием послала бы ее к черту, но я не слишком верю
вам. Мы поедем. Я помогу вам во всем. Мне нужен он. Но если... если...
Словом, я беру у хозяйки только отпуск, а вы, кто бы вы ни были,
должны платить мне жалованье.
- О'кэй! - опустил голову Муцикава. - Пусть это будет, извините,
единственный случай, когда слуга будет платить жалованье своей
хозяйке.
Амелия и Муцикава договорились обо всем. Муцикава сообщил, что
отправляется покупать чемоданы. О! В этих чемоданах была
сконцентрирована вся ненависть Муцикавы.
Прямо от Амелии Муцикава, даже забыв нанять таксомотор, побежал к
остановке сабвея, чтобы опуститься в Даун-таун. Там, в одном из
деловых кварталов, он должен был достать все, что ему было нужно.
По дороге он получил разрешение на въезд в Туннель-сити для себя
и Амелии. Формальности в представительстве Туннель-сити были несложны.
Оказывается, Кандербль распорядился не чинить никаких препятствий
миссис Амелии, если она пожелает съездить в Туннель-сити за своим
имуществом.
Все складывалось как нельзя лучше. Муцикава даже не ожидал, что
все так удачно получится.
В самом веселом расположении духа он отправился в Даун-таун -
нижний город.
Имя гангстера Контонэ, как когда-то Аль Капоне, было известно
каждому американцу, не говоря уж о полиции. От всех своих собратьев по
профессии он отличался тем, что никого не убивал и никого не грабил,
но тем не менее он занимался самым предосудительным делом и с его
помощью было совершено немало преступлений. Однако он никогда не сидел
в тюрьме по уголовным делам. Попадал в тюрьму он часто, но причиной
этому была его чрезмерная любовь к быстрой езде по нью-йоркским улицам
и полное пренебрежение к правилам уличного движения.
Мистер Контонэ был монополистом в деле снабжения всех
американских гангстеров "средством производства". И горе было любой
фирме, если она продавала ручные пулеметы, револьверы, бомбы без
посредства мистера Контонэ! Прекрасные мастерские, принадлежавшие
мистеру Контонэ, производили отмычки, сверла, специальные автогенные
резчики для вскрытия сейфов. Другие мастерские оборудовали автомобили
легкой броней и небьющимися стеклами огромной толщины. Словом, мистер
Контонэ никого не грабил и не убивал, но ограбить и убить без помощи
всесильного мистера Контонэ было невозможно.
Контонэ пользовался всеобщим уважением. Его пожертвования недавно
открывшемуся университету в штате Вентена создали ему славу поборника
просвещения, а умелое влияние на муниципальные выборы гарантировало
процветание его предприятиям. Личная же смелость и беспощадность, а
также быстрая езда снискали ему уважение среди гангстеров,
остерегавшихся приобретать что-либо для своей "работы" не через
посредство агентов мистера Контонэ.
Вот в одной из таких контор, существовавшей на Централь-стрит под
вывеской технической конторы, и должен был получить Муцикава нужные
ему средства.
- Хэлло, мистер японец! Для вас все готово, и вы получите оба
ваших чемодана, даже в том случае, если захотите пустить на воздух
Панамский канал. Политика никогда еще не мешала коммерции.
Толстый джентльмен с вонючей сигарой в руках затрясся от смеха,
приведя в движение свои бесчисленные подбородки.
- Хэлло, вы там! - крикнул он через перегородку. - Чемоданы
мистера японца!
Из-за перегородки отозвались, послав "толстого Чэрри" к черту.
Какой-то парень в шляпе набекрень с трудом тащил два чемодана.
Муцикава покачал головой:
- Я не возьму, извините, этот товар у вас. Я заказывал более
портативные. Для моего дела не годятся такие чемоданы.
- Хэлло, Билль! Этому джентльмену надо что-нибудь более
подходящее для его роста.
- Идите вы все к дьяволу! - снова послышалось из-за перегородки.
- Вечно они все перепутают! Вы взяли чемоданы не с миной для мистера
японца, а магнитные мины для этих "гринго-повстанцев". В следующий раз
я взорву вас этими минами! Тащите их обратно!
Муцикава терпеливо дожидался.
Через полчаса явился невысокий смуглый человек с длинными прямыми
волосами и забрал оба чемодана, которые едва не попали к Муцикаве по
ошибке. Они были слишком тяжелы. Через стекло витрины было видно, как
индеец еле тащил их.
Наконец Муцикава дождался, и ему вынесли небольшой изящный
чемодан, в котором, по словам "толстого Чэрри", сидел бес, способный
разнести Эмпайр-Стейт Билдинг на кусочки не больше дюйма величиной.
Агенты Контонэ брали огромные деньги за свою продукцию. Муцикава
истратил почти все, чем располагал. Остались только средства,
необходимые ему и Амелии, чтобы доехать до Туннель-сити. Остальное не
интересовало Муцикаву.
Узенькая Централь-стрит была заполнена стоящими автомобилями.
Ездить можно было лишь по середине улицы и то с огромным трудом.
Муцикава, оглядываясь, нет ли поблизости таксомотора, стал
переходить улицу. Тяжесть чемоданчика почти не ощущалась. Муцикава шел
бодрым, легким шагом. На душе было спокойно. Он уверен в успехе. Он
шел на собственную гибель без малейшего раздумья или страха. Жажда
мести была в нем сильнее любви к жизни.
План его прост: проникнуть в здание подземного вокзала, оттуда -
в трубу плавающего туннеля. Затем пройти в глубь туннеля возможно
дальше от берега. Идти пешком по трубе, может быть, несколько дней,
чтобы в тот день, когда пойдет первый сверхскоростной поезд, в котором
поедет Корнев, взорвать туннель, пустить его на дно.
Он представил себя в тот момент, когда повернет рычажок мины на
взрыв. Разве поймут они, эти гангстеры, которые продали ему страшное
оружие разрушения, что ему не надо никакой выдержки времени! Ему будет
некуда спасаться. Он взорвет сам себя. Да, сам себя... Рука у него не
дрогнет.
Муцикава вскрикнул. Небоскребы качнулись и исчезли...
Толпа мгновенно образовалась около машины задавившей человека.
Шофер в мягкой шляпе набекрень с проклятием выскочил на мостовую. Еще
бы! Разве допустима задержка машины самого Контонэ! Он спешит в
Нью-Йорк, и ничто не может его остановить.
Мистер Контонэ сам выглянул из машины.
- Проклятый цветной! - презрительно сказал он и дал указание, как
лучше вытащить из-под колес изуродованное тело.
Услужливый полисмен потянул застрявший под дверцей чемодан.
И в этот миг произошло невероятное. Немногие свидетели этого
события остались в живых. Автомобиль мистера Контонэ, сам мистер
Контонэ, его шофер, полисмены, труп раздавленного японца и около
тридцати зевак и прохожих были разорваны в клочья. Одно колесо
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг