электричку задержали.
Морщась от боли, Николай взял предложенную ручку, расписался, вписал
адрес, паспортные данные. Милиционер взял лист, пробежал глазами.
- Далеко от дома забрались, - заметил он с удивлением. - Куда едете?
- Да вот, к дядьке в деревню еду, - не моргнув глазом, соврал Николай.
Представитель закона еще некоторое время смотрел на него с сомнением,
потом вздохнул и стал собираться.
- Вам точно не нужна медицинская помощь?
- Нет, спасибо.
- Как хотите. Вы будете нужны на суде. Повестка вас найдет. Счастливо вам
доехать, и больше не ввязывайтесь в драки. В другой раз вам может повезти
меньше.
Резкий толчок разбудил Николая. Он выглянул в окно, состав как раз
проходил поворот, видны были передние вагоны, и электровоз, что бешеным
быком мчался сквозь предутреннюю мглу. Позавчерашние воспоминания
отступили, лишь голова продолжала болеть, там, над ухом, куда пришелся
удар дубинки. За окном мелькали деревья, дома, автомашины. Но усталость
взяла свое, и Николай вскоре снова задремал...
Второе приключение случилось утром. В переполненном вагоне четверо
мужиков, что до этого играли в карты, неожиданно начали драку. Что они там
делили, осталось неизвестным, но бутылка, которую в качестве оружия
использовал один из драчунов, просвистела в нескольких сантиметрах от
пострадавшей совсем недавно головы Николая. Последовав совету родной
милиции, Николай в драку ввязываться не стал, дождался вместе со всеми,
пока мордастые ОМОНовцы не повязали хулиганов. Одного из них пришлось
нести, на полу вагона осталась быстро сохнущая лужица крови, вокруг нее
опасно блестели осколки нашедшей-таки свою цель бутылки.
Поезд замедлил ход. Николай открыл глаза, сдержал зевок. Пассажиры
вставали, слышались покашливание, скрип ремней от сумок, шелест пакетов,
пахло домашней едой. Кто-то завтракал по пути на работу прямо в
электричке. Николай потянулся, с удовольствием ощущая, как хрустят
суставы, кровь бежит по жилам, живительной влагой омывая застывшие за
время сидения мускулы. Наконец, состав остановился с грохотом и лязгом.
Бывший врач вышел на перрон, огляделся. Свежевыпавший снег весело хрустел
под ногами, недвусмысленно намекая - скоро зима.
В привокзальном киоске приобрел Николай карту города. Довольно быстро
отыскал на ней нужную улицу, наметил маршрут. Но сразу идти не решился,
отложил визит до вечера, когда хозяин точно будет дома. День решил
потратить на знакомство с городом. До обеда обошел весь городской центр,
осмотрел все, что осталось со времен Владимиро-Суздальского княжества. Как
Николай заметил, древние здания, в особенности деревянные, оказались
обладателями собственной ауры с ярко выраженными индивидуальными
отличиями, совсем, как у людей. Они даже показались Николаю живыми, только
жизнь их течет настолько медленно, что понимание этой жизни человеком вряд
ли возможно. Стены владимирского кремля окружал вал голубого свечения,
настолько мощного и плотного, что оно показалось Николаю почти
материальным. Если поводить ладонями по голубому свечению, то бодрящий
холодок побежит по пальцам, ощущение такое, словно гладишь гигантское
животное с голубой, искрящейся шерстью. Почти сразу стало понятно, для
чего предназначена эта мощная энергетическая структура. Всякий идущий
через нее с дурными намерениями, например, враг, что собрался штурмовать
кремль, теряет силу и мужество. В душе агрессора появляется неуверенность,
слабеют руки, хочется бежать, куда глаза глядят, от этого странного места.
Николай настолько явственно ощутил себя врагом, попавшим под действие
голубого поля, что даже пришлось потрясти головой, отгоняя наваждение. Тем
же, кто защищает родной город, стоя на деревянных, позже каменных стенах,
получит от голубой стены силу и мужество, стрела полетит точнее, а рука
увереннее будет держать меч. Завороженный мощью голубой стены, Николай
обошел кремль кругом, но голубое свечение не прервалось нигде, кольцом
охватив крепость.
Над Успенским собором, что предстал Николаю в робком сиянии осеннего дня,
возвышался столб энергии яростно-золотого цвета. Вершина его терялась в
облаках. Низкие, серые, октябрьские тучи лишь оттеняли тепло и яркость
золотого сияния. Внутри столба различались два потока энергии, один тек
вниз, другой возносился к облакам. Причудливым образом проходили они
сквозь друг друга, не сталкиваясь, не смешиваясь, создавая непередаваемое
ощущение единения неба и земли. Судорога скрутила Николаю горло, когда он
увидел все это, слезы потекли из глаз, он почувствовал сопричастность
чему-то великому и могучему, словно сама земля. Осторожно, очень медленно
Николай вошел в поток. Словно огромная ласковая ладонь погладила по
макушке. Приятное легкое тепло потекло по коже, смывая тревоги последних
дней, усталость от долгой дороги. Мышцы расслабились, болевшая голова
успокоилась, боль словно унесло теплым потоком. Постояв так несколько
минут, Николай ощутил себя как никогда сильным и здоровым, готовым жить
дальше с полной отдачей. Понимание теплым источником забило в сердце:
издревле на земле есть места, где энергия земли смешивается с энергией
космоса, в этих точках земля словно дышит, вдыхая и выдыхая одновременно.
В таких местах всегда строились храмы, капища, мечети, именно в таких
местах приобщались к неведомому пророки и святые.
Пообедал в маленьком кафе, спокойный, умиротворенный. С легким сердцем и
полным желудком отправился туда, где надеялся получить помощь и ответ на
многие вопросы. Разболтанный "Икарус" долго вез его извилистым маршрутом,
затем пришлось пересесть в не менее разболтанный троллейбус, в котором
пахло псиной и старыми ботинками.
"Конечная" - замогильным голосом объявил водитель, и Николай вышел на
свет божий, словно Иона из чрева кита, только тут вместо рыбы имелась
развалюха с бренчащими рогами наверху. Под низким небом, из которого то и
дело начинал сыпаться противный сырой снег, раскинулся пейзаж, которому
нашлось бы место в России и пятьдесят, и сто лет назад. Одноэтажные дома,
сады, огороды, дым из труб, лай собак, суматошное кукареканье - деревня
выглядит почти одинаково сотни лет. Пасторальный пейзаж портили лишь
столбы электросетей.
Потоптался на месте, не зная, куда идти. Вытащил письмо, любопытный ветер
попытался выдернуть его из пальцев, но не смог. Обиделся, плюнул в лицо
снежной пылью, и умчался. Но тут судьба сжалилась над Николаем, послав ему
на помощь прохожего.
- Не подскажете, как пройти на улицу Октября? - волна переименований,
вызванная перестройкой, до этих мест явно не докатилась.
- На Октябрьскую? - невнятно переспросил пожилой мужичок, одетый в весьма
мятый ватник. Оба, и мужик, и ватник явно знали лучшие времена. От мужичка
несло бензином и перегаром, лицо его покрывала щетина, которой гордился бы
любой уважающий себя кабан.
- Да, на Октябрьскую, - подтвердил Николай, морщась от винного духа.
- Тогда тебе туды, - пропойца махнул рукой себе за спину. - А потом
налево, - Николай смутился:
- А куды туды? И долго ли до налево?
- Ишь, непонятливый, откуда только взялся такой? - если можно было
представить себе усмехающегося кабана, то перед Николаем был именно он. -
Видишь улицу, откуда я пришел? Туда и ступай. А как дойдешь до дома бабки
Петровны, так и налево. Да дом-то знаменитый у нас, кирпичный, крыша
зеленая. Вот так, иди и придешь, так твою растак.
- Спасибо, - и Николай зашагал "туды", надеясь, что правильно угадает, где
находится это "налево".
Искомые зеленая крыша и кирпичный дом обнаружились достаточно быстро. Дом
бабки Петровны стоял на "перекрестке" местного масштаба, на пересечении
двух переулков. Николай свернул налево, дорога пошла под гору. Минут пять
шагал, прежде чем заметил на стене одного из домов искомый номер.
Стукнул в калитку, подождал. Толкнул, - не заперто. Вошел во двор
- Эй, хозяин!? - позвал негромко. В ответ - тишина. Во дворе не оказалось
обычной в деревне собаки, и гость беспрепятственно добрался до входной
двери.
Дом солидный, бревенчатый, на окнах разрисованные наличники, только крыша
по-современному крыта железом. Только Николай потянулся к ручке на двери,
как она резко распахнулась, на пороге воздвигся, иначе не скажешь, хозяин.
- Здравствуйте, - оторопело сказал Николай. Он ожидал увидеть если не
глубокого старца, то уж точно мужчину пожилого, умудренного годами и
опытом. А встретил его здоровенный мужик за два метра ростом, довольно
молодой и заметно недружелюбный. Зеленые глаза настороженно сверкали
из-под кустистых бровей. Аура вокруг него тоже поразила Николая, самая
обычная аура, энергетика среднего человека. Николай даже решил, что ошибся
домом. Гигант тем временем ответил на приветствие:
- И вам поздорову. Чего надо-то?
- Я ищу Смирнова, Виктора Ерофеевича. Здесь проживает такой?
- Да, я проживаю именно здесь, - ответил человек-гора. Николай оторопел
вторично. Этот громила и есть тот самый Смирнов?
- Ваш адрес мне дал дядя, ныне покойный, Огрев Эдуард Валентинович,
вот...- начал Николай, запинаясь, но его грубо перебили.
- Шел бы ты отсюда, мил человек. И больше не приходи, понял? - Смирнов
надвинулся угрожающе, глаза налились кровью, багровая дымка поплыла вокруг
головы. Николай невольно попятился:
- Нет, вы не поняли. Мне помощь нужна.
- Все я понял. Ходят тут всякие. Проваливай, пока цел. Помощь ему!
Так пятясь, Николай вышел со двора. Развернулся и пошел к остановке.
Осознание того, что идти больше некуда, обрушилось топором палача. Внутри
стало пусто, мысли разбежались в испуге. Не было даже волнения, он просто
шел, куда несли ноги. Ехал на троллейбусе, пересаживался, лица попутчиков
сливались в одно. В какой-то миг осознал себя на автостанции покупающим
билет на пригородный рейс. Не успел удивиться, как пустота вновь
нахлынула, затмила сознание. За окном автобуса мелькали городские огни,
затем они пропали. Рев мотора стих, в ноги ударила земля и вот вокруг уже
шумят деревья, Николай без страха и сомнений шагает куда-то через темный
лес. Впереди возник свет, слабый, но различимый. Потом пришли запахи, -
запахи подворья, послышалось мычание. Николай принялся дубасить руками в
какую-то дверь. Дверь открыли, от неожиданности едва не упал. Сильные руки
подхватили, в голове что-то гулко лопнуло, Николая вырвало и он потерял
сознание.
Глава 10. Вечера на хуторе близь Владимира.
Вдали от суетных селений
Среди зеленой тишины
Обресть утраченные сны
Иных, несбыточных волнений
А. Блок
Проснулся Николай от возмущенного петушиного крика: "Как же так, день
наступил, а кто-то еще спит?". Осознал себя, во-первых, раздетым,
во-вторых, лежащим под одеялом; кожей ощутил чистоту и свежесть белья.
Открыв глаза, обнаружил дощатый потолок. Пылинка попала в нос, чихнул, и
только после этого огляделся. Бревенчатые стены, между бревнами свисают
клочья пакли. Пахнет деревом, травами и свежим хлебом. Голова оказалась
чистой, ясной, хотя вчерашний день помнился плохо. Николай заворочался,
пытаясь сесть. Со второй попытки это удалось. Кроме кровати, из мебели в
комнате оказались стол, пара грубо сколоченных табуретов, и шкаф,
огромный, массивный, и явно древний, настоящий "бабушкин комод". Одну из
стен заняла поражающая величиной русская печь. Солнечные лучи, падая
сквозь окно, подсвечивали сцену подобно театральным прожекторам. Пылинки
плясали в лучах веселыми звездочками.
Сидя, попытался вспомнить, как попал сюда, но накатила головная боль,
липким дурманом окутала слабость. Испарина выступила на лбу, в животе
что-то неприятно заворочалось. Пришлось вернуться в лежачее положение. В
этот момент стукнула дверь и вошла женщина, высокая, миловидная, несмотря
на явно немалые годы. На голове - цветастая косынка, зеленые глаза лучатся
добром и заботой. "Где-то я видел уже такие глаза" - пришла Николаю
совершенно неподходящая к ситуации мысль. В руках женщина держала стакан,
резкий запах мгновенно наполнил комнату.
- Проснулся, - улыбнулась женщина со стаканом. Улыбка осветила лицо,
сделав его из миловидного просто красивым. - Вот и славно, выпей-ка
отвару, легче станет. А то уж я беспокоится начала, два дня спал.
- Два дня, - потрясение было жестоким. Два дня эта незнакомая женщина была
при нем сиделкой, а он валялся здесь, словно смертельно больной. Горькая
жидкость полилась в горло, заглушая стыдливые мысли. В желудке почти сразу
вспух огненный шар, тепло побежало по телу.
- Вот так лучше, - вновь улыбнулась хозяйка. - А вставать тебе еще рано.
Крепко тебе племяш приложил, - в золотисто-зеленом сиянии ауры женщины
игриво забегали оранжевые искорки. - И то на пользу. Встанешь здоровее,
чем раньше был.
- Племяш? Ничего не помню. А кто вы? - голос вылетал изо рта глухо, словно
агуканье филина из дупла. Николай вновь попытался встать, но женщина мягко
удержала его.
- Лежи, лежи. Зовут меня Акулиной Петровной или, по-простому, тетка
Акулина. Попал ты ко мне по милости племянника моего, Витьки. Заколдовал
он тебя, так, слегка, чтобы ты прямым путем до меня добрался.
- Заколдовал? - вспомнился здоровенный угрюмый Витька, и сразу стало ясно,
где Николай уже видел такие зеленые-зеленые, словно трава, глаза.
- Заколдовал, конечно. Чего удивительного? Ты и сам у нас не простой
человек, с магией дело имеешь. Это и мне видно.
- А к вам-то зачем?
- А я почем знаю? Приедет - расскажет. Да только племяш ведь просто так
ничего не делает. Да лежи ты, не дергайся, - Акулина заботливо поправила
одеяло. - Ну, мне пора по хозяйству. А ты лежи спокойно, через часок еще
загляну.
Женщина ушла. Николай лежал вялый, очумев от услышанного, но упорно
пытался обдумывать свое положение. Дело шло туго, мысли ворочались
тяжелые, огромные, словно ледниковые валуны, память взбрыкивала строптивой
лошадью, отказываясь подсказывать что-либо, с того момента, как Николай
постучал в дверь к Смирнову. Дальше вроде был разговор, потом что-то еще.
Думал, думал Николай, а затем, утомленный размышлениями, сам не заметил,
как уснул.
Вторично проснувшись, Николай почувствовал себя совсем по-другому. Сила
вернулась в тело, вместе с ней по-приятельски приперся и зверский голод.
Солнце уже не светило сквозь окно, стоял легкий, вероятнее всего,
вечерний, сумрак. С кровати встал легко, без напряжения оделся. Дверь
негодующе скрипнула, выпуская гостя. Хозяйку Николай обнаружил на кухне,
она занималась огромным, самодовольно блестевшим самоваром. Такое
металлическое чудище прошлого века Николай раньше видел только в музее.
Увидев Николая, Акулина Петровна аж руками всплеснула:
- Гляди, оклемался. Говорила же, непростой ты человек, обычный бы после
Витькиных заклинаний неделю лежал бы. Иди умывайся.
И Николай послушно отправился умываться. Умывальник оказался старый,
металлический, централизованного водоснабжения в этих благословенных
местах явно не знали. С удовольствием умылся холодной, чистой водой без
запаха хлорки, натер лицо жестким махровым полотенцем до того, что кожа
начала гореть.
Когда вернулся на кухню, едва не задохнулся от густого, аппетитного
запаха, слюна хлынула водопадом, наполнила рот. Николай забулькал, пытаясь
что-то сказать. Хозяйка прыснула, словно смешливая девчонка и просто
махнула рукой в сторону стола: картошка в огромной сковороде с
коричневыми, словно негры, шкварками, свежие помидоры (и это в октябре!),
лук, чеснок, прочие дары огорода, жареное мясо, варенья из ягод. Никаких
полуфабрикатов, все свое, домашнее. Николай сам не заметил, как в руке
очутилась ложка, в другой кусок хлеба.
Насытившись, запил трапезу душистым травяным чаем. Заметно отяжелел,
глаза начали слипаться, хоть и спал до этого двое суток. Помотал головой,
отгоняя дремоту, поблагодарил хозяйку, стараясь зевать не очень громко.
- Спасибо. Давненько так не ел.
- Не за что, - отозвалась Акулина. - Всегда рада гостя приветить.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг