выглянуло из-за горизонта. Тихо встал, не желая будить Людмилу, оделся.
Маги магами, а на работу идти надо. В прихожей, когда завязывал шнурки,
собираясь удрать, не прощаясь, его все-таки застали:
- Уходишь, - голос женщины был печален. - Еще придешь? - пятна грусти
уродовали лиловый блеск ауры, и Николаю захотелось убрать их, стереть,
избавить Людмила от них навсегда.
- Не знаю, Мила, - ответил он, ненавидя себе за этот ответ. - Когда все
закончится, я постараюсь вернуться.
- Это неправда, - ответила Людмила, опуская голову. - Ты пытаешься меня
успокоить. Спасибо, но не надо. Лучше говори правду.
- Да не знаю я ничего! - Николай почти кричал. - Не знаю, что будет со
мной через неделю, через день! - замолк, захлебнувшись неожиданно
возникшим желанием остаться, жить, как все, в этом маленьком, пусть даже
грязном и отвратительном, но привычном и уютном мире.
- А может, отдашь им все, пусть забирают, а? А мы начнем все сначала. За
пять лет я многое переосмыслила. Детей заведем, вырастим. Не убегай.
Николай смотрел, как почти невидимые слезинки сбегают по щекам Людмилы, и
противоречивые желания разрывали его. С одной стороны, хотелось, хотелось
жить в безопасности, тихо и спокойно, без магов и демонов, прочих чудес. С
другой, он уже попробовал тайну на вкус, и вкус этот оказался чертовски
приятен...
Но тут вмешался Николай новый, совсем не похожий на прежнего, что
поселился в душе со вчерашнего дня. Тот самый, что помог ему хладнокровно
уйти от погони, не паникуя:
- Нет, Мила, прошлого не вернуть. Я стал другим, я стал слишком другим.
Извини, но я уже не могу остаться с тобой, да и с любой другой женщиной
тоже, - и на негнущихся ногах Николай шагнул за порог.
- Прощай, - донесся до него горестный вздох, и чужак исчез, предоставив
Николаю возможность в одиночестве испытывать муки раскаяния, совести и
сомнений в правильности сделанного выбора.
Утро на работе Николай провел, словно на иголках. Его дергало при каждом
неожиданном шуме, каждом подозрительном шорохе. Везде мерещились
нападения. Он выглядел так плохо, что это заметили даже не самые
наблюдательные из коллег по отделению. Около двух часов дня Николая вызвал
к себе заведующий.
- Присаживайтесь, коллега. Вы здоровы? У вас все в порядке? - участливо
спросил заведующий и золотисто-голубая, почти без темных пятен, аура
сильного и умного человека пошла розовыми пятнами сочувствия.
- Все хорошо, Иван Николаевич, все в порядке, - Николай попытался
улыбнуться, но судорога лицевых мышц превратила улыбку в гримасу. - Ой!
- Да, именно - ой, - улыбнулся заведующий. Видимо вы плохо отдохнули за
выходные. Не буду выяснять причин. Ваше присутствие сегодня совсем не
обязательно, а в таком состоянии польза от вас, как от врача, весьма
сомнительна. Так что, иди те сейчас домой, хорошенько отдохните, а завтра
жду вас на работу вовремя.
- Спасибо, Иван Николаевич, до свидания.
- До свидания, Николай Сергеевич, выпейте успокоительного и поспите, -
поможет.
Николай спешно попрощался с коллегами и зашагал к выходу. Но путь его не
был прямым, по дороге заглянул в библиотеку, изъял книгу из тайника.
События последних дней настолько напугали и измучили его, что Николай
решил кардинальным способом избавиться от их первопричины. "Сожгу, сожгу
эту проклятую книгу. Уничтожу, и все будет, как прежде. Пусть все эти маги
проваливают к чертям собачьим со своими тайнами", - думал он, спускаясь
по лестнице.
Возвращаться домой не очень хотелось, там его наверняка ждали. Но выбора
не было, и, понурив голову, ожидая худшего, Николай отправился к
остановке. Идти через парк не решился, при одной мысли об этом дрожали
руки. Но по дороге ничего примечательного не случилось, не было даже
слежки. Перешагнув порог, Николай вздохнул с облегчением, но выдох почти
сразу перерос в вопль ужаса. Те, кто обыскивал квартиру на этот раз,
совсем не скрывали своих действий. Пол комнаты был завален вещами, все что
можно, было выпотрошено, все что можно, разбито и разломано. Неизвестные
налетчики методично проверили все места, в которых можно было бы устроить
тайник. Обивка мебели была вспорота самым безжалостным образом, содержимое
матрасов и подушек вывалено на пол. Там же находилась одежда из гардероба
и книги из шкафа. Перерыли даже мусорные ведра. Квартира из уютного, со
вкусом отделанного и обставленного обиталища превратилась в свалку
разнообразного хлама.
Как тогда удалось сохранить спокойствие, не сорваться в дикую истерику,
позже Николай не мог вспомнить. Несколько минут он пробыл без памяти,
темная волна гнева накатила изнутри, затмила зрение. Но ситуацию под
контроль взял Николай новый, что увереннее и увереннее брал дело в свои
руки. Гнев погас так же быстро, как и появился, остались лишь чувство
бессилия и горечи. Утомленный внутренней борьбой, Николай рухнул в
изуродованное кресло. Там и просидел он в неподвижности несколько часов,
время от времени поднимая голову и обозревая хаос, властно воцарившийся в
доме, пустыми, невидящими глазами. Из ступора вывел его только телефонный
звонок.
Николай не сразу осознал, что за резкие звуки нарушили тишину. Он
непонимающе огляделся, пытаясь определить источник шума. Лишь когда взгляд
упал на дрожащий от звонков телефонный аппарат, он понял, что это звонят,
и звонят ему. Взял трубку
- Алло.
- Ты чего трубку не берешь? Ведь я точно знаю, что ты дома, - до Николая
не сразу дошло, кто звонит. Голос был настолько непохож на обычно
спокойный, уверенный баритон доктора психологии, что с трудом удалось
догадаться, что звонит Волков. - Эй, ты чего молчишь? Ты меня слышишь? -
забеспокоился собеседник.
- Слышу. Чего надо?
- Приходи срочно в Центр.
- Никуда я не пойду. И никаких дел с вами больше иметь не желаю.
- Ты не понимаешь, - в голосе Волкова звенело отчаяние, свойственное
скорее обычному человеку, а не магу с железной волей. - Демона тогда
наслали черные. В парке они же пытались тебя захватить. Мы тебя с трудом
защищаем, не осложняй нам задачу. Если попадешь к черным в лапы, то они
будут тебя пытать. Сейчас же мы не можем тебя защитить в твоей квартире,
слишком уж нас потрепал демон, погибло двое. Лишь в здании Центра я могу
обеспечить тебе защиту.
- Ага, такую же, как тогда, в подземелье. Кто тогда хотел меня под замок
посадить?
- Это было бы для твоей же пользы. Хотели отвести тебя в убежище. Там тебя
никто не достал бы.
- Даже демон?
- Даже демон. Теперь они демона вызвать не смогут, силенки не те. Но у нас
еще меньше. Так что приходи быстрее.
- Нет, я не верю тебе. Откуда я знаю, может все, что ты мне рассказываешь,
неправда?
- Квартиру-то тебе они разгромили, а первый раз, тихо, мы обыскивали.
- Да ну? А может все наоборот.
- Идиот! Ты скоро пожалеешь о своей тупости, - Волков потерял остатки
самообладания. - Сейчас, днем, они не решаются атаковать, но как солнце
зайдет, тебе крышка. Они тебя убьют, а потом от трупа узнают все нужное,
да еще наиздеваются вдосталь.
- Оставьте меня в покое. Обойдусь без вас всех, - Николай бросил трубку, и
не дожидаясь нового звонка, отключил телефон.
После звонка Николай даже несколько взбодрился, попытался навести
некоторый порядок. Целиком последствия погрома ликвидировать не удалось,
но сумел расчистить место для сна и найти более-менее целые спальные
принадлежности. Телевизор оказался безнадежно испорчен, и сразу после
заката измученный до предела Николай лег спать.
Разбудил его словно толчок. Проснувшись, долго не мог понять, кто же его
толкнул. Открыл глаза, и едва не вскрикнул от изумления. Стояла глубокая
ночь, в комнате должно было быть очень темно, но все было освещено
багровым сиянием. С потолка свисала, словно толстый сталактит, капля
багрового свечения и постепенно набухала, увеличиваясь в размерах. Николай
вихрем слетел с кровати, которая оказалась словно под прицелом чудовищного
копья. Не зажигая света, оделся, натыкаясь на разбросанные вещи и шипя от
боли. Мысль была одна - "бежать". Нашел спортивную сумку, набросал в нее
то из вещей, что попалось под руку, в том числе и рукопись, завернув ее в
бумагу. Взял конверт с тремя сотнями долларов, который не тронули
налетчики. Сталактит на потолке к этому моменту вырос значительно, длина
его достигла метра. В тот самый миг, когда Николай завязывал шнурки,
багровое образование спазматично дернулось и сорвалось с потолка. Раздался
треск, в кровати мгновенно образовалась круглая дыра с черными, словно
оплавленными краями. Не пытаясь гадать, что случилось бы, продолжай он
спать, Николай пулей выскочил из квартиры.
Заворачивая за угол, заметил, что к его подъезду, мягко урча мотором,
подъехал автомобиль. Не оглядываясь, Николай побежал. Стояла темная
осенняя ночь, было прохладно, но не сыро, бежалось легко. Ноги ныли от
вчерашней ходьбы, добежав до трассы, Николай перешел на шаг. Безумие
происходящего почти не беспокоило его, словно он каждый день убегал из
дома. Одна половинка сознания, та, что молчала сейчас, корчилась от ужаса
неизвестности, неопределенности, что ждала впереди, от того ужасающего
отсутствия стабильности, что теперь только и будет впереди. Ведь пришлось
в один миг оставить все, что нажито за многие годы - работу, друзей,
привычки, словно пришлось расстаться с маленькой обжитой комнатой в
огромном дворце мира и выйти в его темные, незнакомые коридоры. Другая
половина, которая теперь руководила поступками, холодно и расчетливо
взвешивала варианты ухода от погони, варианты того, как добраться до
города Владимира. Там живет человек, который сможет помочь, тот самый, о
котором писал дядя. Николай понимал, что поезда, что уйдут сегодня из
города, будут проверяться в первую очередь, как и автобусы межобластного
сообщения, поэтому решил ехать старым, еще в студенчестве освоенным
способом - на электричках. Первая подходящая уходила через полтора часа,
надо было спешить.
Далеко позади, на дороге, зажглись фары, послышался шум мотора. Первое
желание было спрятаться, затаиться, но неожиданно пришла уверенность в
том, что это не машина преследователей. Николай шагнул к шоссе, поднял
руку. Визг тормозов и заспанный водитель открыл дверцу.
- Куда? На вокзал? Сколько дашь? Поехали.
Через несколько секунд бежевая "Лада" рванулась в сторону железнодорожного
вокзала, набирая скорость на пустынном ночном шоссе.
Глава 9. По Руси.
Среди бесчисленных светил
Я вольно выбрал мир наш строгий
И в этом мире полюбил
Одни веселые дороги
Н. Гумилев
Колеса электрички равномерно стучали, навевая дремоту. Николай время от
времени начинал клевать носом, сам не замечая, проваливался в темный
водоворот сна, потом резко просыпался, когда вагон подскакивал на особо
выдающейся шпале. За прошедшие двое суток вымотался просто ужасно, правда,
оставалось дороги всего ничего. Электричка, в которой он сейчас ехал,
через полчаса, не более, должна прибыть во Владимир. Все оставалось
позади, и ночевка на вокзале, жесткие сиденья электричек, ужасная пища
привокзальных буфетов, пьяные или озлобленные попутчики.
За эти двое суток он пережил больше, чем за предыдущие тридцать лет
благополучной жизни. В прошлой жизни почти ничего не менялось с годами,
все шло по накатанной, проторенной для всех, колее. Окончил школу, ничем
не выделяясь среди сверстников, затем институт. По протекции удалось
устроиться в областную больницу. Женился, развелся, защитил кандидатскую
диссертацию. Годы проходили один за другим, одинаковые, словно доски в
заборе. В последний же месяц события неожиданно понеслись обезумевшим
гепардом, из ниоткуда возникла рукопись, рухнул, казалось незыблемый,
уклад жизни. А за эти два дня пришлось научиться спать сидя, в неудобном
кресле зала ожидания, питаться пирожками неизвестно с чьим мясом,
скрываться от подозрительных сотрудников милиции, что особенно озверели
после недавних взрывов в Москве. Николай оброс щетиной, был неопрятен.
Один раз его даже приняли за бомжа, но денежная купюра, хрустнув в мощной
длани служителя порядка, помогла избежать знакомства с местным
"обезьянником". Способности внечувственного восприятия за эти дни
обострились чрезвычайно, в ауре он теперь различал такие подробности, что
с одного взгляда мог определить, чем человек болеет сейчас, чем болел
недавно и чем будет болеть, увидеть настроение и общее самочувствие.
Настроение находящихся рядом он не просто видел, а ощущал, как говорится,
собственной шкурой. Когда соседом по залу ожидания оказался желчный
старик, то в бок словно воткнули тысячи маленьких иголочек, а когда в
электричке на сиденья напротив уселась влюбленная парочка, то сладковатый
привкус появился даже во рту, а кожа на лице стала липкой и противной.
Николай попытался носовым платком стереть липкую гадость, но не
получалось, пока долговязая девица с прыщавым кавалером не покинули вагон.
Серьезных неприятностей избежать также не удалось, дважды Николай влипал
в приключения. Первый раз, когда уже стемнело, на пустынной станции в
вагон вошли четверо крепких ребят в масках, с резиновыми дубинками в
руках. Пассажиров было немного, добры молодцы, переходя от одного к
другому, взимали определенную сумму. Никто и не думал перечить, деньги
небольшие, здоровье и нервы всяко дороже. Все шло тихо и спокойно до тех
пор, пока четверка не добралась до Николая.
- Дядя, гони деньги, - загнусавил из-под вязаной шапочки один из громил.
Николай не спеша, поднял голову. Сквозь прорези маски на него смотрели
пустые, голубые глаза, как говорят, "не отягченные наличием интеллекта".
- Деньги, - скривил рот Николай. - А за что?
- За охрану поезда от бандитов. Не задерживай, гони двадцатку, - гнусавый
тенорок звучал раздраженно. За спиной говорившего зашевелились дружки,
напряжение нарастало.
- И кто же это меня от них охраняет? - еще сильнее скривился Николай.
Столь спокойное, и даже смелое поведение в опасности не было свойственно
ему ранее. Но поделать с собой Николай уже ничего не мог. Новый Николай
взял ситуацию под контроль и все увереннее нарывался на неприятности.
- Мы, если ты еще не понял, ответил за гнусавого другой рэкетир, повыше,
поздоровее.
- Нет, ничего не заплачу. Мне ваша охрана не нужна, - спокойно и твердо
ответил Николай.
- Ах, ты, как ты сказал? - удивление на туповатых рожах оказалось заметно
даже сквозь плотную ткань. - Не нужна? - гнусавый поднял дубинку. - Щас я
тебе покажу, - не нужна!
Николай легко вскочил, дубинка пронеслась мимо, со звонким щелчком
ударила по спинке скамьи. Намерения бившего легко читались в его ауре,
Николаю не составляло труда уворачиваться даже на пятачке между лавками.
Гнусавый бил и бил, постепенно зверея, аура его налилась багрянцем.
Николай так увлекся танцем уклонения, властью над собой и своим телом, что
прозевал нападение сбоку. Один из дружков гнусавого зашел с другой стороны
сиденья. Нацеленный в голову удар Николай заметил слишком поздно, успел
лишь слегка уклониться. Боль взорвалась над ухом огненным цветком, в
глазах потемнело. Уже падая, Николай успел увидеть людей в милицейской
форме, вбегающих в вагон.
Очнулся оттого, что по лицу текла вода. Голова болела невыносимо, боль
толчками выплескивалась из некой точки над правым ухом, волнами
растекалась по черепу. Застонал, открыл глаза. Вода перестала течь, в руку
ткнулась тряпка. Сел, вытер лицо, лишь после этого огляделся. На лавке
напротив обнаружился усатый милиционер. Он старательно водил ручкой,
бисерным почерком заполняя какую-то форму. Милиционер поднял глаза, улыбка
неожиданно оживила служебную физиономию, сделала ее почти доброй.
- Вот и славно, что очнулись. Как вы себя чувствуете? Быстро вы
оправились, хорошо, что вас задело вскользь. Пока вы были без сознания, со
слов других свидетелей мы составили протокол. Подпишите, а то и так
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг