"эзотерические" дисциплины в круг официальной науки. Ведем индивидуальное
консультирование, обучаем людей разрешать психологические и жизненные
проблемы, использовать скрытую энергию организма, помогаем развить
творческий потенциал, поправить здоровье. Что из вышеперечисленного
подойдет вам? Вы эзотерикой никогда не занимались?
- Никогда, - честно ответил Николай.
- Ясно. Но встретились мы с вами при очень необычных обстоятельствах,
согласитесь? Это знак судьбы, знамение свыше, знак того, что вы внутренне
готовы изменить свою жизнь, готовы к полнокровной жизни, готовы вырваться
из прозябания в путах материализма и атеизма, готовы встать с нами плечом
к плечу в последней битве с силами Зла, - произнося эту пламенную речь,
Волков все больше и больше воодушевлялся, встал из-за стола и принялся
ходить по комнате, выразительно жестикулируя. - А сны даны вам как сигнал
к пробуждению. Это ваша душа говорит вам, все, хватит спать, пора
проснуться. Не проснувшись, вы рискуете попасть в ад, в пекло, под власть
дьявола, - говоря, он излучал ощутимую силу, энергию, уверенность в себе,
оптимизм, и Николаю до нытья в сердце захотелось встать рядом с этим
человеком, работать с ним, учиться у него. Волков тем временем подошел к
Николаю, положил руку на плечо. - И принимая во внимание вашу готовность
сразу к высокой степени обучения, приглашаю вас в группу продвинутых
учеников, которую веду я сам. Это большая честь! - через руку на плече к
Николаю передавалось тепло и защищенность, он чувствовал себя подобно
маленькому ребенку, когда-то давно потерявшего, а теперь вновь обретшего
отца. Лишь только маленькая колючая песчинка, неведомо откуда возникшая в
сердце, не давала полностью поддаться обаянию Волкова. С трудом разлепив
губы, он почти прошептал:
- Я согласен.
- Великолепно! - довольная улыбка осветила лицо Волкова, он снял руку с
плеча Николая и вернулся за стол. - Мы собираемся по воскресеньям. Где, я
не могу вам сказать, место держится в тайне. Да и без меня вы туда все
равно не доберетесь, - легкое самодовольство послышалось Николаю в этой
фразе, немного подпортив впечатление от директора "Вартекса". -
Договоримся встретиться послезавтра, в два часа, у станции метро
"Автозаводская", у выхода к магазину "Книги". Знаете, где это? Хорошо.
Провожаемый улыбками, Николай оделся и покинул гостеприимный "Вартекс".
Вышел на улицу, голова слегка кружилась, в мозгу мелькали отрывки из речей
Волкова, легкая эйфория и уверенность в том, что все будет хорошо,
дурманили сознание. Но песчинка продолжала тревожить сердце почти
неощутимыми, но на фоне общего кайфа заметными уколами, не давая
успокоится совсем. Что конкретно его беспокоит, Николай понять не мог и,
решив, разобраться с этим потом, открыл зонт и зашлепал по лужам к
остановке.
Глава 5. Огонь изнутри.
Где сжигали себя
Добровольно, средь тьмы
Меж неверных, невидящих
Верные - мы
К. Бальмонт
Он умирал, умирал медленно и мучительно. Смертельные объятия стужи
сжимались все сильнее и сильнее. Тепло и жизнь уходили из тела с каждым
выдохом, с каждым мгновением. Попытки добыть и сохранить тепло не давали
результата. Как можно согреться, стоя нагим среди льдов, под ударами
пронзительного, напоенного холодом, ветра. Ветер хлестал обнаженное тело
вихрем колючих снежинок, выдувая остатки тепла. Постепенно холод добрался
и до внутренностей. Никогда ранее он не испытывал ничего подобного -
чувства того, что замерзает сердце. Острая боль разорвала грудь и
наступила темнота...
Голод и жажда терзали нещадно. Пустыня вокруг была не песчаной, а
каменистой, и солнце, стоящее в зените, не обжигало. Но здесь было сухо и
пусто, ни капли воды, ни клочка зелени, нечего пить, нечего есть. Терзал
же его настоящий, нутряной голод, который современный цивилизованный
человек даже представить себе не может. Внутренности рычали и голодными
волками кидались друг на друга. Язык шершавым сухим колтуном болтался во
рту, который был столь иссушен, что больно было даже дышать. Ни капли
слюны, ни мельчайшей частицы пота уже не мог произвести обезвоженный
организм. Глаза и кожу неприятно жгло. Мягким хлопком обрушилась слабость
и наступила темнота...
Пламя было везде, не давая ни единой возможности вырваться из огненного
кольца. Стены пылали, пол начинал дымиться, подошвы жгло даже через
подметки. Дым ел глаза, пот выступал на коже и мгновенно высыхал. Дышать
было тяжело, каждый вдох вызывал судорогу в легких и резкий, сухой кашель.
Любое движение в накаленном воздухе вызывало страшную боль на коже. В один
миг пол перестал дымиться и вспыхнул весь целиком. Доски проломились, и он
полетел прямо в пылающую бездну. Последнее, что он увидел, это собственные
обугливающиеся руки и наступила темнота...
Самым неприятным на первый взгляд было то, что он не мог двигаться.
Веревка надежно удерживала его у дерева, особо была примотана к шершавому
стволу даже голова. Лицо и тело были намазаны чем-то противно-липким, кожа
слегка чесалась. От ног блестящая слюдой дорожка тянулась в глубь
джунглей. Взглянул на дорожку и закричал, по липкому шоссе к нему бежали
крупные красные муравьи, и их становилось все больше. Вскоре почувствовал,
как невесомые лапки забегали по телу. Задергался, пытаясь вырваться -
безрезультатно. Маленькие челюсти впились в мясо, намазанное липким соком.
Сначала это было только щекотно, но затем муравьи покрыли все тело
целиком, и пришла боль. Свирепая, пульсирующая боль заживо пожираемых мышц
и нервов. Когда насекомые добрались до глаз, боль стала невыносима, и
наступила темнота...
Дно ущелья казалось неправдоподобно далеким. Он без опаски наклонился над
обрывом, пытаясь разглядеть что-то внизу, нога соскользнула, и он
сорвался. Запоздалый крик встречным ураганом вбило назад в глотку, и далее
он падал молча. Ручеек на дне превратился в реку, что гостеприимно
выставила навстречу зазубренные камни на перекатах. Воздух обжигал лицо,
от страха попытался закрыть глаза, но не смог. Тело ударилось о землю и
несколько минут еще жило, ощущая всю боль переломанных костей и
превращенных в кашу суставов. Затем небо милосердно рассмеялось ему в
лицо, и наступила темнота...
Волнение было не очень сильно, но берега видно не было. Мышцы постепенно
наливались свинцом усталости, тяжелеющие ноги тянули на дно. Барахтался из
последних сил, пытаясь бороться с бурной стихией. В очередной раз просто
не хватило сил выплыть против волны, и он погрузился под воду.
Взбрыкивания и сумасшедшие махи руками не помогли, он погружался все
глубже и глубже. Немилосердно хотелось вдохнуть, легкие начали гореть.
Наконец не выдержал, открыл рот, в горло хлынула соленая холодная вода и
наступила темнота...
У тех, кто окружал его, лица были скрыты капюшонами. Дело свое они делали
молча и профессионально, не отвлекаясь на разговоры и эмоции. Испанский
сапог сменялся дыбой, дыбу меняли тиски для пальцев. Клещи наливались
пурпуром в пламени жаровни, на теле появлялись новые и новые кровоточащие
отметины. Когда начал терять сознание, то то, что от него осталось,
завернули в брезент, судя по шершавости ткани. Один из палачей взялся за
ноги, другой за голову. Ноги резко дернуло вверх, раздался сухой треск,
словно сломалась большая ветка, и наступила темнота...
Сердце колотилось обезумевшим зверьком о прутья грудной клетки, мышцы
болели, словно от усталости, когда Николай проснулся в ужасе. Зажег свет и
тщательно осмотрел себя: "Сон, только сон", - откинулся на подушку в с
облегчением. На теле не было ни следа тех мучений, что перенес только что.
Только боль еще гнездилась в теле, неохотно отступая, постепенно
растворяясь в ночной тишине. На часах было лишь пять часов утра. "Можно
спать дальше" - решил Николай, и свет снова потух.
Субботнее утро вступало в свои права медленно и неохотно. У всех в
субботу выходной, а утру - хочешь, не хочешь, выходи на небо. Утру это
явно не нравилось, занималось оно мрачное и унылое. Серые облака покрывали
небосклон, мелкий дождь моросил, мелкой пылью орошая пустынные улицы.
Проснулся Николай свежим и отдохнувшим. Ночной кошмар не забылся, но
потерял яркость, спрятался куда-то в задние комнаты сознания, скрылся за
шторами повседневности. Не вспоминать, так вроде и не было ничего, а
вспомнишь, створки разойдутся, и вот он, во всей своей неприглядной
яркости.
Встал, умылся, сделал зарядку и отправился на кухню. Чайник, послушно
проглотив порцию воды, никак не хотел закипать. В ожидании Николай
невольно вспомнил ночные видения во всех деталях, склизкая дрожь пробежала
по коже. Затем память, в последнее время частенько поступающая по своему
разумению, подсунула уже поднадоевшего дракона, все пытающегося загасить
дневное светило. Пол неожиданно ушел из-под ног, тело просто отказалось
слушаться, мускулы мгновенно одеревенели. Удара о пол Николай не
почувствовал, просто все почернело перед глазами. Мир вокруг лопнул,
взорвался жидким пламенем, что хлынуло в позвоночник. Огонь жег изнутри, и
это было больно, почти столь же больно, как и во сне. Николай попытался
закричать, но не смог, потому что с ужасом ощутил, что не помнит, как это
делается. Огонь тем временем сконцентрировался в семь гигантских костров
внутри его тела: в копчике, немного ниже пупка, в солнечном сплетении, в
сердце, в горле, между бровями и на макушке. Тело сделалось прозрачным как
вода, и он видел отчетливо все, что с ним происходило. Пламя превращалось
то в огненные колеса, то в разноцветные бутоны невиданных цветов, то в
воронки, как бы из прозрачного стекла разных цветов. Желтые, голубые,
фиолетовые лучи пронизывали тело, тьма бежала перед ними, зарницы
невиданных на земле оттенков вспыхивали в мозгу, радуги зажигались,
дрожали и гасли. Он чувствовал, что нечто умирает в нем, нечто может быть
и не нужное, что давно пора выбросить, но привычное, свое, родное. Пришла
печаль, печаль расставания. Вместе с ней в сердце появилась и радость,
радость обновления, радость освобождения, радость человека, что, наконец,
может скинуть с плеч тяжелый груз и может вдохнуть полной грудью, радуясь
окружающему миру. Сияние становилось все ярче и ярче, застилая зрение, на
какой-то миг Николай отключился от происходящего, а когда очнулся, то все
исчезло, он просто лежал на полу в кухне, а на плите сердито потрескивал
выкипевший чайник.
С трудом поднялся с пола, выключил плиту, едва не упал от слабости.
Добрел до дивана и рухнул на него, раздавленный неведомо откуда взявшейся,
тяжелой усталостью. Веки закрылись, и наступила темнота...
Глава 6. Этот прекрасный новый мир.
В моих зрачках - лишь мне понятный сон
В них мир видений зыбких и обманных
Таких же без конца непостоянных
Как дымка, что скрывает горный склон
К. Бальмонт
Небольшая комната, мебели почти нет, лишь невысокий столик у стены.
Человек со склоненной головой стоит на коленях перед картиной, висящей на
стене. Свет, падает, как кажется, прямо из портрета, освещает красивое,
волевое лицо: человек этот известен миру, как Волков Анатолий Иванович,
доктор психологии. Губы его шевелятся, почти неслышная речь адресована
кому-то, кто скрыт за картиной:
- Он согласился, о мудрейший.
- Хорошо, Ранмир. Молодец. Славно поработал, - кажется, что звук идет
отовсюду, что с человеком говорят сами стены.
- Завтра я отвезу его в святилище. Оттуда мы его уже не выпустим, либо
завербуем, либо сломаем. Но я думаю, что он стоит того, чтобы попытаться
сохранить его талант для Ордена. Жалко губить такие задатки.
- Это зависит от того, насколько глубоко зараза Василия Валентина проникла
в него, после определенного порога изменения становятся необратимыми и
тогда даже Девятеро не смогут добиться от него покорности, - голос из
ниоткуда неожиданно приобрел плотность, окреп, в нем появились
металлические нотки. - Ты просмотрел его ауру?
- Я пытался, Владыка. Но мои попытки оказались безуспешными. Что-то
постоянно отвлекало меня в этот момент, мешало сосредоточиться, какие-то
вспышки на краю видения. Но все же я разглядел, что чакры у него работают
все, крупных энергетических искажений нет.
- Так. Значит, он уже открывал книгу. Или изначально обладает способностью
противостоять видящим. Твоей вины здесь нет, такую защиту сможет
преодолеть только маг наивысшего посвящения.
- Я никогда не сталкивался с такой штукой ранее.
- Это встречается редко, ни мы, ни черные не пользуемся такой блокировкой,
слишком она сложна. Вернемся к делу. В святилище эта защита ему не поможет
никак. Магистр России и трое магов помогут тебе в решающий момент, они уже
в пути. Да, и не забудь о черных, ведь Огрев также и их цель.
- Все под контролем, о мудрейший. Мы выявили почти всех их агентов. Завтра
утром они будут нейтрализованы.
- Я доволен тобой, Ранмир. Больше нападений на Огрева не было?
- Нет, тогда я их здорово напугал.
- Хорошо. Если успешно проведешь операцию, то я представлю тебя к степени
Магистра.
- Это большая честь, Владыка. Я постараюсь быть достойным ее, - Ранмир
поклонился. Сияние постепенно исчезло, комната приобрела обыденный вид, а
на стене теперь висел самый обычный портрет, портрет человека,
изображенного в плаще с капюшоном, полностью скрывающем лицо.
Ночь, поляна в лесу. Пламя костра выхватывает из тьмы три темные фигуры.
Трое людей сидят на толстом бревне. Одеты они очень странно для холодной
осенней ночи: босые, широкие черные мантии прямо на голое тело. Но холод и
сырость не трогают сидящих, они спокойно чего-то ждут, не обращая внимания
на ветер и дождь.
Костер неожиданно взрывается снопом разноцветных искр, пламя скачком
увеличилось почти вдвое. Трое мгновенно вскакивают, расходятся, образовав
равносторонний треугольник вокруг костра. Подняли руки, обращая ладони в
сторону ревущего в лесной тиши пламени. Лица напряжены, дыхание тяжелеет,
один не выдержал, застонал сквозь зубы. Пламя вскипает, бурлит, еще один
сноп искр улетает к облакам, и прямо из костра на жухлую октябрьскую траву
выходит человек. Одет он так же, как и встречавшие, в черную мантию, лишь
на шее, багрово отсвечивая пламенем костра, золотая цепь с амулетом в виде
перевернутой пентаграммы. Троица тут же опускает руки, пламя врзвращается
к нормальному размеру.
- Приветствую вас, господа, - мелодичный, звонкий голос мог бы
принадлежать совсем молодому мужчине, но седые пряди и морщины на лице
выходца из костра говорили о зрелом возрасте.
- Здравствуй и ты, Великий Жрец! - трое, как по команде, опустились на
правое колено.
- Встаньте и говорите, а я присяду, - Великий Жрец улыбнулся и сел на то
самое бревно. - Можете начинать.
- Вести не самые лучшие. Белые опережают нас. Они пытаются заполучить
Огрева хитростью, наши попытки воспрепятствовать провалились.
- Да, Командор, работаете примитивно, примитивно. Сколько лет вы на
командорстве? - Жрец улыбнулся еще раз, хищно и свирепо, как мог бы
улыбнуться тигр.
- Пятнадцать, - голос Командора дрожал.
- Да, ладно. Чем сейчас заняты подчиненные Девятерых?
- Местный Маг, Ранмир, заманивает хранителя Книги в свое святилище.
Вероятно, они хотят его изолировать.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг