Повинуясь черным магам, тек к Николаю, и должен был ослепить его, лишить
возможности видеть. Ну а дальше с ослепшим противником черные справились
бы легко. Но Николай не стал ждать, он шагнул вперед, и мгла испуганно
отступила, отпрянула, словно зверь при виде оружия. На этот раз он прибег
к силе пламени. Избранные Маги вспыхнули одновременно, огонь,
освобожденный из крови, пожрал тела быстро, почти не оставив пепла. Иерарх
держался дольше, Николаю он виделся черным монолитом, внутри которого нет
места никакой стихии. Но под напором огня монолит треснул, пламенные
змейки побежали среди тьмы, и третья кучка пепла украсила безумно дорогой
ковер ручной вязки.
Охранники провожали человека с сумкой на плече изумленными взглядами. Ни
один из них не помнил, когда он вошел в здание.
У Ганса Остзиха, потомственного таксиста, чей отец возил добрых баварцев
еще во времена славной памяти канцлера Аденауэраxiii, выдался удачный
денек: третий клиент за час. Высокий мужчина втолкнул сумку на заднее
сиденье, влез сам.
- Куда едем? - поинтересовался Ганс, отъезжая от тротуара.
- В Розентайм, - с явным славянским акцентом невозмутимо ответил клиент.
- Куда? Это же почти сто километров! - возмутился Ганс.
- Я плачу, - в руках пассажира возникли деньги, много денег. Ганс
проглотил рвущиеся из горла возражения, и резво закрутил руль, вписываясь
в поворот.
Голова болела немилосердно. Все-таки Николай выложился гораздо сильнее,
чем ожидал. Иерарх был силен, и после битвы энергия покинула Николая,
ушла, оставив пустоту и усталость. Николая сотрясал озноб, бросало то в
жар, то в холод. Перед глазами время от времени начинало плыть, Николай
пугался, что начинает терять форму прямо в такси. Но четкость восприятия
возвращалась, и по-прежнему горели в зеркале алчностью глаза шофера.
Пассажир попался на редкость молчаливый, да и Ганс, приглядевшись к нему,
решил особенно не приставать с разговорами: мужчина на заднем сидении был,
во-первых, чужаком, а во-вторых, выглядел больным, нездоровая бледность
покрывала его лицо. Но странно, Ганс никак не мог запомнить лица
пассажира. Только отводил взгляд, как оно мгновенно исчезало из памяти,
оставляя лишь неопределенное серое пятно. Стоило взглянуть - нет, лицо на
месте, отвести взгляд снова - словно и не видел никого.
Об убийствах, совершенных в офисе "Мерседеса" и в клубе "Кэмпо", в
полиции стало известно почти сразу, как только обнаружившие трупы, или то,
что от них осталось, люди, добрались до телефонов. Камера в офисе засняла
мужчину ростом выше среднего, с русыми волосами, светлыми глазами.
Охранники "Кэмпо" с некоторым трудом, но все же составили фоторобот
предполагаемого преступника, вспомнили, что он вроде садился в такси.
Давно Мюнхен не потрясали столь жестокие преступления, и полицейская
машина заработала на полную мощность. Сотни патрульных начали прочесывать
улицы, останавливали такси, допрашивали водителей.
О жестокой расправе сразу с восемью магами в Ордене узнали спустя час.
Один из Старших Адептов Мюнхена сумел выйти на Магистра Германии, и вскоре
из Ганноверского аэропорта стартовал небольшой самолет всего с двумя
пассажирами на борту, с двумя магами Девятки
Боль от уничтожения одного из Иерархов достигла Владыки мгновенно. Ведь
как же иначе, ведь перестало двигаться одно из восьмидесяти четырех
щупалец, с помощью которых глава Черного Ордена двигал миром. От резкой
боли он заскрипел зубами. Пламя в камине взревело, заставляя тьму
попрятаться в углы. Костер для приема оказался готов только через час. И
три темные фигуры, одна повыше, две - пониже, шагнули в огненную пасть, и
она сомкнулась за ними.
Через час после начала поисков выяснилось, что на камеру, висящую у входа
в банк, расположенный напротив "Кэмпо", попали и подозреваемый, и такси, в
которое он сел. Удалось различить даже номер машины. Еще через полчаса
пилот полицейского вертолета доложил, что такси с этим номером двигается с
большой скоростью на юго-восток от Мюнхена.
Николай, хоть и полулежал с закрытыми глазами, не спал, даже не дремал.
Он видел, видел с закрытыми глазами, как стягивается кольцо поисков, как
звонят телефоны, как мчатся машины, воя сиренами, как младшие посвященные
Орденов готовятся встретить старших. Видел, и видение отнимало у него
последние силы. Полиция вычислила его быстро, очень быстро. Вертолет, что
пока прятался в лучах заходящего солнца, следовал за машиной, как
привязанный. Николай видел и его, и видел также баррикаду, что уже
сооружали впереди.
Ганс решил, что пассажир спит. Действительно, тот закрыл глаза, и не
шевелился, откинувшись на сидение. Водитель расслабился, тихонько включил
радио. Тем большей неожиданностью оказалась для него возникшие впереди три
полицейские машины с включенными мигалками. Машины перегораживали дорогу,
за ними бегали весьма сердитые люди в форме. Прозвучала резкая команда, и
баррикада ощетинилась оружием.
Капитан полиции страшно волновался. По телефону ему сообщили, что
необходимо задержать подозреваемого в серийном убийстве, возможно,
маньяка. Главе полиции небольшого городка не доводилось еще участвовать в
таких переделках, и, естественно, нервишки пошаливали. Когда такси
появилось на серой ленте шоссе, он нервно скомандовал "Оружие готовь", и
взял в руку мегафон. Пластиковая рукоятка скользила в неожиданно
вспотевшей ладони, но голос удалось сделать твердым и мужественны:
- Приказываю остановиться, - взвизгнули тормоза, такси послушно встало. -
Выходить по одному, сначала - водитель, потом - пассажир, - передняя
дверца медленно открылась. Оттуда, словно куль с мукой, вывалился
водитель. Отполз немного в сторону, закрыл голову руками.
Гансу было очень плохо, его трясло, и на вопросы, что крутились в голове,
не находилось ответа: куда он влип? Кого вез? Полиция, оружейные стволы,
что глядят тебе прямо в лицо - все это не для него. Лежать на асфальте
неудобно, крошево дороги царапало кожу, но Ганс устроился так, чтобы
видеть свою машину. Задняя дверца открывалась медленно, так медленно, что
ему хотелось крикнуть "Быстрее выходи, быстрее же", но зубы лязгали от
страха, и говорить не было никакой возможности. Пассажир выбрался из
салона, сумки при нем не было. "Руки на машину!" - прогремел над дорогой
усиленный мегафоном голос, - "Руки на машину, или мы стреляем!". В голосе
полицейского причудливо сплелись злость, страх и решимость. Но странный
пассажир лишь криво ухмыльнулся, потом лицо его странно перекосилось, и он
пропал, пропал мгновенно, словно свернулся в точку. При этом раздался
негромкий хлопок, какой бывает, когда разобьешь лампочку, и воздух жадно
стремится заполнить пустоту вакуума. Челюсть Ганса со стуком упала на
асфальт. Подобный же стук, только о металл, раздался от полицейского
заслона. Служители порядка переглядывались в изумлении, а капитан в это
время прикидывал, что же будет с ним? Выходило, что быть ему постовым в
самой глухой деревне, считать мух, разнимать пьяниц, и умирать от скуки, и
так до самой пенсии.
Глава 17. Последнее правило волшебника.
Я узнал, как ловить уходящие тени
Уходящие тени минувшего дня
И все выше я шел, и дрожали ступени
И дрожали ступени под ногой у меня
К. Бальмонт
Очнулся Николай от боли в колене, оттого, что в колено впилось нечто
острое. Когда Николай пошевелился, то боль, словно бичом стегнула по
бедру. Пришлось открывать глаза. Все было почти так же, как и в прошлый
раз. Он стоял на четвереньках посреди негустого леса, в горле немилосердно
жгло. От слабости дрожали коленки, но Николай пока удерживался в позе
гордого льва. Так и стоял, пока через некоторое время не удалось встать,
медленно, осторожно, используя как подпорку шероховатую древесную колонну.
Сумки не было видно рядом, и Николай зашарил по карманам, пытаясь
определить, что же у него осталось.
Во внутреннем кармане куртки обнаружился бумажный сверток с "Безумной
мудростью", его Николай переложил из сумки, прежде, чем выходить из
машины. Когда выуживал упирающийся сверток, то из кармана с шуршанием
выпал сложенный вчетверо лист бумаги. Николай его поднял с тяжким
кряхтением, развернул. Оказалось, что это список магов, полученный давно,
еще в России, от Смирнова. Список так и прошел через все передряги, лежа в
кармане. Николай свернул список, и спрятал обратно. В джинсах нашелся
бумажник с паспортом и остатками денег. Когда Николай пересчитал деньги,
то остаток оказался не так уж и мал.
Определившись с собственными возможностями, Николай обозрел окружающий
мир более внимательно. Горизонт со всех сторон ограничивали высокие горные
цепи. Солнце, удобно устроившись на одной из вершин на востоке,
высвечивало все трещины на морщинистых склонах, ослепительно сверкали
редкие ледники на вершинах. "Похоже на Швейцарию" - решил Николай. Но
главное - не где он находится, а выйти к людям, и Николай пошел, точнее,
заковылял, на юг, откуда время от времени доносился едва различимый шум
автострады. Помогало идти то, что путь все время шел под уклон.
Вышел к шоссе, что вьется серой змеей по нижней части горной долины.
Отсюда частокол гор оказался виден еще лучше. Но самым радостным зрелищем
для Николая в тот момент был, несомненно, дорожный указатель. Даже пить
вроде захотелось меньше. На здоровенной железной стрелке значилось:
Innsbruck, 10 km. География никогда не увлекала Николая, но где расположен
город Инсбрук, а именно в Австрии, он вспомнил с удивившей его самого
скоростью. "Ведь я только что про этот город читал. Но где?". Шурша
бумагой, вынул Смирновский список. Так и есть: "Карл Аусвайзер, Австрия,
Инсбрук" и адрес. "Вот так повезло" - и Николай заулыбался, забыв и жажде,
и о слабости. "Но как же, этого не может быть!" - испортил все настроение
рациональный разум. - "Ведь Инсбрук очень далеко от Мюнхена!". Но Николай
перестал доверять ему уже давно, и оставил вопли изумленного рассудка без
внимания.
На поднятую руку остановилась первая же машина. Дверца открылась с мягким
щелчком, и Николай на ломаном немецком принялся изъяснять, что ему надо в
Инсбрук. Но хозяин, полный австриец в очках, по виду - солидный бизнесмен,
почти сразу заявил: "I know English very well. You can talk with me on
your native language". "O, yeah! It is great!" - почти закричал Николай,
мягкое кресло приняло его в объятия, защелкнулся ремень безопасности, и
дальше общение шло легко, под мягкий шорох шин и гудение мотора. Австриец
действительно хорошо говорил по-английски, понимал даже его австралийский
вариант.
Высадил он пассажира на центральной площади. Николай не хотел, чтобы хоть
кто-то знал, к кому он едет, и отговорился тем, что хочет осмотреть город.
Но церковь, построенная аж в пятнадцатом веке, да и прочие архитектурные
чудеса не заинтересовали мнимого туриста. Он нуждался в помощи, в совете,
что делать дальше, в совете действительно знающего человека.
Искомый дом обнаружился на западной окраине. Небольшой особняк в два
этажа, декоративный заборчик, большой сад за ним. Когда Николай подошел,
то у входа в дом возился с кустами пожилой, очень пожилой мужчина. Когда в
калитку стукнули, он распрямился, и на морщинистом лице, в окружении седых
волос и бородки, ярко блеснули голубые глаза. Несколько секунд смотрел
хозяин на Николая, не отрываясь. В небесного цвета взгляде сначала
возникло недоумение, затем озабоченность, а затем, неведомо откуда,
появился восторг. Затем австриец огляделся, быстро, не по-стариковски
цепко. Николай понял, что этим взглядом была охвачена вся улица, проверено
каждое подозрительное место, нет ли соглядатаев. Последовал кивок и
Николай переступил порог. Хозяин вошел сразу за ним и тщательно запер
дверь.
Поговорить получилось только к вечеру, когда Николай отоспался, вымылся и
поел. И вот они вдвоем сидят в креслах у камина, в котором оранжевыми
угольками умирает пламя, кофе дымится в чашках, за окнами шуршит пришедший
с гор дождь. Молчание первым нарушил хозяин. Как и всякий образованный
европеец, он хорошо говорит по-английски.
- Да, вот я и дождался главного чуда в своей жизни, - улыбка трогает
тонкие старческие губы. - В восемьдесят шесть лет. Теперь можно и уходить.
- О чем вы? - недоуменно пожал плечами Николай, потягивая кофе.
- О вас. О встрече с вами, с Истинно Преображенным, с тем, кто владеет
Книгой.
- Истинно Преображенный?
- Да, - дождь слегка затихает, словно прислушиваясь к разговору. - Я, или
господин Смирнов, например, всего лишь потомственные, родовые маги. Наша
магическая сила определена сотнями поколений предков, что отдали свои
жизни магии. Но, мы же и ограничены наследством предков, оно сковывает
нас. Вы же ничем не ограничены, вы стали магом лишь благодаря собственным
усилиям, да еще Книге. Собственными усилиями добились вы трансформации,
потеряли форму, на что родовой маг не способен в принципе, без формы он
никто. Только поэтому вы и есть Истинно Преображенный, тогда как мы -
Преображенные Родом. И ваши возможности гораздо больше моих, и не только
из-за разницы в возрасте. Моя вотчина - Австрия, ваша - весь мир. Вы не
привязаны ни к роду, ни к племени, ни к стране, лишь к земле, матери нашей.
- А маги Орденов? - опустевшая чашка со стуком опускается на столик. Дождь
с новой силой бьет в крышу, видимо разговор перестал интересовать его.
- Их называют: Преображенные Светом и Преображенные Тьмой. Но страшную
цену платят они за Преображение, теряют свободу, обретая силу и власть
взамен.
- Ясно. А книга?
- Да, книга, - слова падают медленно, тяжелые, словно горы. - Я занимаюсь
изучением алхимии много лет, как занимались мой отец, и дед, и прадед. В
моей коллекции собраны редчайшие книги мастеров Искусства. Вот, смотрите,
- старик нажимает кнопку на пульте, больше всего похожем на гаражный, и
дверцы шкафа, самого обычного шкафа для одежды, расползаются, обнажая
полки, заставленные древними манускриптами. - Вот они: "Splendor Solis"
Соломона Трисмозина, "Каббала" Стефана Миххельспахера, "Символы золотого
алтаря" Майера, "Гелиография" Тольдена, "Книга Двенадцати Врат" Рипли. Эти
книги вместе стоят целое состояние, но они ничто по сравнению с тем, мой
друг, что есть у вас. С книгой, в которой сконцентрирована вся
алхимическая мудрость, с творением Василия Валентина, еретика Ордена
Девяти, величайшего из Истинно Преображенных магов мира.
- И чем же ваши книги хуже?
- Э, мой друг, все очень просто. Ордена очень давно правят миром и не
терпят свободомыслия. Поэтому всегда преследовались те, кто искал знания
помимо Орденов. И алхимикам приходилось маскироваться, дабы все считали их
только сумасшедшими искателями золота. Именно поэтому их манускрипты
зашифрованы столь сильно. А Василий Валентин не шифровал свою книгу, он
писал почти в открытую. И, кроме того, его книга - не просто книга, но об
этом вам уже известно.
- Может я тогда оставлю книгу вам? И они оставят меня в покое, - предложил
Николай.
- Нет, друг мой, не оставят. Особенно после того, что вы натворили в
Мюнхене. Они просто убьют вас, предварительно выяснив, где рукопись. Кроме
того, книга эта ваша, она пришла к вам, а не ко мне. Я не получу от нее
пользы, - коричневые челюсти шкафа сошлись, скрыв старые и безумно дорогие
зубы. - Надеюсь, вы дочитали ее?
- Осталась последняя глава, - Николай опустил глаза.
- Что же вы? Дочитывайте скорее, это ваш единственный шанс спастись.
Больше, чем на ночь, оставить вас у себя я не могу. А потом у вас не будет
возможности спокойно почитать. Читайте, и пусть Преображение свершится до
конца.
- И как Преображение будет выглядеть?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг