тут же щедро отпраздновал начало нового, теплого этапа пути размашистым
росчерком краски на стене и решил сделать восстановительную паузу: очистил
от фольгированной упаковки кубик высококалорийной биомассы и, разжевывая,
даже позволил себе промурлыкать какой-то легкий мотивчик;
он чувствовал, что находится на верном пути;
*
Биомассой его снабдил все тот же Стин;
с приходом жары активность работы в Биоцентре стала затухать, как
амплитуда колебаний маятника, и со временем превратилась в отбывание на
месте, в патологическую формальность - раздутые ленивые лаборатории
занимались нудными замерами экологических параметров ноосферы - эта работа
была навязана волевым решением директора центра, который стоял у руля со
дня основания (точнее говоря, принимал участие в зачатии) и считал себя
отцом родным для всех без исключения сотрудников и, как следствие,
полноправным автором всех разработок, (которые, конечно, придутся ему по
вкусу, а уж тут губа была не дура); о директоре поговаривали, что влияние
жары усилило проявление возрастных отклонений;
по городу расползлась разветвленная сеть регистрационных пунктов, на
каждом перекрестке стояла будка - сиреневый металлопластик с цветовой
термочувствительностью, скошенные полувогнутые панели; будки чем-то
напоминали изображенные в старых журналах и видеофильмах кабины комбайнов
или авиалайнеров;
на козырьках будок красовалась сочного морковного цвета эмблема "эко-эко",
название пресловутой программы, захлестнувшей Биоцентр -"экономить
экоресурсы";
в каждой учетной часовне унылая сотрудница, равнодушно молясь перед
дисплеем, вводила информацию о количестве пешеходов и проезжающего
транспорта, в магазинах строго подсчитывалось количество покупателей, в
банях - количество моющихся; информация стекалась в кустовой
вычислительный центр, где сотни операторов расчленяли, сливали и
сортировали информацию, давая раскладку по часам суток; отчеты падали на
столы, требовали подписей, согласований, резолюций, совещаний;
вычислительные машины были изнурены, загнаны, как кони под вестовыми,
энергоресурсы пылали ясным огнем во имя экономии экоресурсов; сочились
слухи, что скоро начнут подсчитывать вдохи и выдохи, что планируется
поголовная спирометрическая перепись населения, ибо якобы нужна
мотивированная информация для технического задания по регенерации флоры,
требовались новые штаты для учета расходования природного газа в жилых
массивах и связанных с этим тепловых выбросов в городскую атмосферу,
словом, налицо была яркая имитация кипучей деятельности,- кирпичи отчетов
ложились на полки, полки росли к потолкам, словно возводились мощные
бастионы, которые в один далеко не прекрасный момент полностью заслонили
горизонт реальности; а болезненные, некабинетные проблемы промышленных
выбросов, организация защитных и очистных систем пребывали в замороженном
состоянии, даже методикой безотходной регенерации иссякающих запасов воды
официально занимались лишь три человека, и то - их обзывали спиногрызами,
поскольку в их тощих отчетах не было гигантских цифр и превышенных
процентов (директор, полагая себя демократом, махал рукой и говаривал: "В
семье не без урода" или, пребывая в благодушной предслезной эйфории от
восторга самим собой, величаво изрекал: "Мы всегда за свободу научного
творчества", приводя в пример этих же пресловутых "спиногрызов");
тем не менее в этих удушающих условиях энтузиасты не увяли, они
по-прежнему - только теперь скрытно - вели фундаментальные исследования
(благо, контроль был слабый), заняв позицию молчаливого отрицания в
отношении экологического помешательства;
и в итоге нескольких лет работы была получена фантастически энергоемкая
биомасса; по сути, решился самый больной вопрос - обеспечение
продовольствием, и будь в городе иная обстановка, пресса и телевидение
разразились бы махровыми дифирамбами, разработчики сорвали бы главные
премии года, но в условиях жары обнародование изобретения очевидно обрекло
бы город и его обитателей на превращение в тупеющее, жующее стадо;
и тогда в пригородном кемпинге на берегу бывшего озера, превратившегося в
зияющую котловину, похожую на вытекшую глазницу, под видом пикника
состоялось секретное совещание группы ученых (они называли себя
оппозицией); были приняты все меры предосторожности: съезжались
постепенно, регистрация под вымышленными именами в стиле древних
триллеров; заведующий кемпингом был безмерно удивлен такому шальному
наплыву отдыхающих и, по-мальчишески бренча ключами, открывал постаревшие
от одиночества номера;
в душный пыльный вечер, когда утомленный закатный ветер затих,
рассыпавшись в сухой степной траве, оформилось решение - создать тайный
запас биомассы на случай экстренной ситуации в городе, после чего
установку размонтировать, упаковать для сверхдолгой консервации и
отправить на хранение в специальные, в разных местах расположенные бункеры
на обычных (для отвода всяких подозрений) складах, отмаркировав контейнеры
надписью "Аккумуляторы. Срок хранения -150 лет"; доступ к складам биомассы
должны иметь лишь определенные на совещании лица, реализация каждого
кубика без согласования с группой - невозможна;
Стин имел доступ к биомассе, и когда он доложил о предстоящем уходе Берта
и необходимости обеспечить его биомассой, группа, не колеблясь, дала
согласие - среди мыслящих еще оставались надежды на лабиринт.
*
Скоро в норе уже можно было идти, а не протискиваться на получетвереньках,
от быстрой ходьбы становилось жарко, Берт отстегнул три верхние кнопки
комбинезона; сердце его билось на удивление ровно, не учащая ритм
перекачки крови - вот и дали себя знать последние десять лет регулярных
беговых тренировок, когда он, покинув город, поселился в заброшенном
сельском доме, лишь изредка - на обшарпанном, дешевом, вышедшем из моды
электромобильчике, от которого требовалось лишь умение передвигаться,-
возвращаясь в шум улиц, чтобы отвезти в редакции свои очередные
теоретические опусы, состричь гонорары, забрать рукописи для рецензий и
приобрести месячный запас консервированной продукции;
Стин называл его отшельником, добродушно посмеивался, но порою в его
словах сквозила едва уловимая зависть; впереди защекотался неясный шум;
неужели вода? по лицу и ладоням пробежало нервное предощущение влажного
прикосновения падающей звенящей струи, вспомнились холодные бани,
стиснутые стоны после прыжка в ледяной бассейн; нора оборвалась внезапно -
снова грот;
на дно грота упало озеро, огромная неподвижная масса темного стекла, а с
другого края переполненной озерной чаши вода срывалась куда-то вниз, судя
по глухому гулу, внутренний колодец был глубоким;
обломки породы сложились в нечто вроде старой, разрушенной лестницы, по
которой, не торопясь, удалось спуститься к воде; перед тем, как
погрузиться в озеро, руки замерли, унимая внутреннюю дрожь, словно
любовную игру начать готовились; вода оказалась теплой, мягкой, ленивой,
податливой, Берт присел на корточки, замер и стал чуть-чуть покачиваться
из стороны в сторону - так иногда, врастая в ночь, сидят перед костром и,
смежив веки, опускают затылок в теплые ладони воспоминаний; конечно, в
темноте можно не закрывать глаза, но Берт зажмурился; все-таки есть же
что-то в этом действии - закрывая глаза, отъединяешься от мира, оставаясь
наедине с собой! привычка, ушедшая вместе с ним из той, световой жизни, не
оставила его; и в самом деле, сколько лет прожито там, в городе - не
сравнить с этими неделями в лабиринте; по таймеру шел тридцать второй день;
он с наслаждением набрал полные горсти воды, бросил их в лицо и,
затаившись, вслушался, как быстрые капли сбегают по щекам, щекотно
запутываются в бороде; Берт впервые за дни путешествия внимательно ощупал
свое лицо и удивился - такая борода никак не могла вырасти за месяц;
он достал фонарь, снопом луча сделал на поверхности озера
импровизированное зеркало и ахнул - его шикарные седые виски, неизменно
вызывавшие почтительно заинтересованную реакцию молоденьких лаборанток в
Биоцентре, потемнели, борода тоже не выдавала серебра, а лицо, лицо! таким
он остался на фотографии тридцатилетней давности!!!
чудеса... путь омоложения? обратное время существует? значит, можно
вернуться в те годы, когда еще не было жары, когда еще не случилось
землетрясение в горах, породившее этот лабиринт и изолировавшее город от
остального мира, и попытаться выпрямить эволюционный изгиб? хотя сто
пятьдесят лет... нет, это фантастика; нет;
но вернуться хотя бы в те годы, когда молодость и надежды еще шаловливо
плескали в лицо, словно волны, если плывешь от берега в час прибоя!
неужели в лабиринте и взаправду кроется какая-то тайна? ого-го;
Берт погасил зеркало и, откинувшись на шершавый выступ, вновь закрыл
глаза, давая неожиданности всего увиденного освоиться в удивленном теле и
сознании; так вот почему с каждым днем он ощущал в себе все больше энергии
и оптимизма - оказывается, он шел вдоль временной оси в обратную сторону!
однако, знания свои и опыт он не утратил, он по-прежнему помнил все, что
происходило с ним, мог даже процитировать строки из рецензии, которую
написал за полгода до ухода в лабиринт;
в нем почти воплотилась извечная мечта людей - вернуться в молодость,
обладая аккумулированным опытом, чтобы начать жизнь сначала, избежав
допущенных ошибок; но ведь это возможно только здесь, в лабиринте, кому
нужна его молодая мудрость и .энергия, она нужна там, во впадающем в
социальную летаргию городе! Берт импульсивно вскочил, едва не сорвавшись в
озеро, и чуть было не бросился в обратный путь (черт возьми, в самом деле,
мальчишкой стал); нет-нет-нет, туда я наверняка возвращусь тем же
стариком, так и не узнав всего; нет, нужно пройти весь путь, испытание
нужно выдержать до конца; и он двинулся дальше в узкую расщелину над
колодцем, оставляя за спиной мерцающие следы малиновой краски;
*
На третий день пути от озера он ощутил вибрацию под ногами; эпицентр
близок? что прячется впереди? очередное озеро? сияющий колодец вознесения
на небеси?
где-то глубоко, в толще породы, ожил резкий скрежет, словно,
фантастический исполин разминал суставы; и вдруг - толчок, неожиданный,
как подножка; Берт упал, больно ушибив колено; жара все неистовей
прижималась к лицу, на щеках созревали соленые ягоды пота;
поднявшись, он уловил едва различимый свет впереди, красноватое мерцание;
Берт испуганно подумал, что вернулся к одному из своих наскальных маячков;
"неужели лабиринт, как леший, по-прежнему собирается кружить меня,
испытывая терпение, сшибать с ног, не жалея меня и не желая расстаться с
тайной, причем именно теперь, когда я чувствую, что разгадка где-то
рядом?";
свет усиливался, но и напряжение в скомканном рукаве пещеры нарастало,
скалы хрустели, и в их живом звучании была заключена мука и жажда
высвобождения - так немой после многих дней лечения с гримасой страдания и
боязни на лице пытается произнести обещанный звук;
свет подступал, теперь он стал похожим на ясный прямоугольник, падающий в
темный коридор из приоткрытой двери комнаты; это означало, что впереди
поворот, и стоит его миновать, как свет хлынет в лицо во всю мощь, и Берт,
заранее сощуривая глаза, готовился к встрече с ним; только бы не ослепило,
думал он;
волнение, да нет, натуральный мандраж - сердце колотилось в клетке ребер,
словно баскетбольный мяч в тесной корзине; встревоженные мышцы на грани
судороги болезненно вжимались в кости.
*
За поворотом высмотрелся пологий недлинный путь наверх, и
оттуда, сверху, полыхнуло почти доменным жаром;
ушел от жары к еще большей жаре?
неужели лабиринт оказался блефом?
камни стали горячими, гул достиг уровня шума на гоночной трассе с той лишь
разницей, что здесь он был монотонным и почему-то не закладывал уши;
подъем завершался овальным отверстием (вход в печь?), за
которым и в котором был только свет,- псевдолуна в каменном
небе; нора, в которой установили мощный театральный софит;
Берт добрался до края норы, выпрямился и понял, что стоит над
кратером;
на всю длину взгляда перед ним клубилась, клокотала оранжевая масса, из
которой непрерывно вырастали смерчи протуберанцев;
сияние ее было сильным, режущим глаза;
в ноздри ударил знакомый, однако еще не узнанный, странный сырой запах;
Берт подумал, что теперь он сможет написать детскую сказку о том, где
ночует солнце, и вдруг понял, что это запах крови; тяжелый, липкий запах,
от которого покачнулось в голове; он вцепился пальцами в острый, горячий
край разлома в стене;
в это мгновение откуда-то со дна кратера стал нарастать шелест, который
пронесся, как краткий сумасшедший порыв ветра перед грозой, и в том
шелесте Берт различил или только почудилось? выдох, человеческий выдох
облегчения: "Дош-ш-е-е-л..."
галлюцинация?
голос архангела?
хлеб-соль у ворот вечного блаженства?
и почему запах крови? тоже галлюцинация?
или с ума схожу от одиночества и темноты глубокой?
- кто здесь?- Берт с удивлением услышал через столько дней молчания
собственный голос - шершавый от волнения, незнакомый, даже чем-то
неприятный, как скрип давно не открывавшейся двери; он чувствовал - должно
что-то произойти: чудо, катастрофа, нечто поразительно сверхъестественное
или, наоборот, до оскомины знакомое;
какую из немногих вечных парадигм выбрала сейчас судьба, чтобы развязать
узелок его путешествия?
и словно отвечая на его вопрос, клокочущая апельсиновая масса
содрогнулась, и вновь повторилось рождение глубинного шелеста, который
вырвался на поверхность, образовав на какую-то крошечную долю времени
огромный прозрачный пузырь, лопнувший ответом:
- время...
*
Конечно же, первым и самым резвым ростком в мозгу стала пробиваться мысль
о хорошо задуманном и реализованном розыгрыше, аттракционе, но Берт
подавил ее;
значит, все происходящее - правда?
время? время... время!!!
в сознание посыпались обрывки воспоминаний о вялых, как цветы в забытой
вазе, спорах в интеллигентских салонах города, где ленивые снобы и
снобини, прижимая к разгоряченным щекам бокалы с ледяным тоником,
толковали и свивали узлы проблем, связанные с жарой и эпохой безвременья;
он припомнил и свою статью об угасании социальных процессов, которую зарыл
редактор с трусливым взглядом мыши, и внезапно его озарило - тонкими,
невидимыми ручейками время вытекло из города и, уплотнившись, скопилось в
этой затаенной, далекой котловине; значит, субстанция времени все-таки
существует! просто до сих пор ее не удалось уловить, выцедить, выжать из
пространства...
Стин сказал как-то: "Время покинуло нас, биомасса лишь продлит агонию, а в
состоянии агонии разум вряд ли найдет в себе силы искать реальные пути
спасения, это антигуманно - продлевать муки, биомасса должна быть забыта,
погребена, останется ведомое немногим зерно знания";
и вот Берт здесь, он нашел Время и теперь нужно что-то предпринять, чтобы
оно вернулось;
ведь это убийственно мало - пройти такой трудный путь и лишь обрести
знание; знания никогда не бывает достаточно, его необходимо обратить в
действие;
- идем со мною!- крикнул Берт в накаленный купол;
глядя на жуткий танец протуберанцев, он понимал - Время возбуждено;
самозаточение в лабиринте нестерпимо, бездействие никак не сообразуется с
природой Времени, оно взорвется, вырвется и, разрушив скалы, ринется
горячей искрящейся магмой на город, не оставляя ни следа, вычищая память о
нем;
на какие-то минуты гул затих, и было странно видеть непрерывно движущуюся,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг