через кусты. Как знать, может, Димка и удрал бы от радиомонтажника Лё-
хи, но у поручика Бурьянова как-никак спецподготовка, Плюс к тому же
некоторый жизненный опыт.
- И ведь чуть штаны не порвал, - деланно сокрушался я, снимая па-
цана с забора. - Помимо Шиблы, добавилось бы неприятностей и от мамы.
- И локоть вон ободрал, - добавил я, разглядывая пламенеющую царапину.
- Да ещё и занозу схватил.
Легконько сдавив левой рукой мальчишкин локоть, я подцепил ногтя-
ми едва заметную в загорелой коже щепку и резко выдернул.
- Не трогайте меня, - отчаянно прошипел Димка. Интонации у него
были точь-в-точь такие же, как и несколькими минутами раньше, когда он
вяло трепыхался в лапах Шиблы с Вовцом.
- Да я тебя и не трогаю, - удивился я. - Скорее уж наоборот. Но
тебе не кажется, что наш разговор закончился как-то странно? Надо бы
внести ясность, а?
Мальчишка угрюмо молчал.
- Ни с того ни с сего людям под ноги не плюют, - продолжал я, по-
немногу теряя спокойствие. - А если плюёшься, сделай милость, скажи за
что. Иначе не по-мужски выходит. Трусливо это, знаешь ли, смотрится.
- Вы и сами знаете, - буркнул вдруг мальчишка. - Вы же притворяе-
тесь всё, а на самом деле знаете.
- Чего это я знаю? Причины твоих поступков на лбу у тебя, между
прочим, не написаны.
- Не врите, вы знаете. Вы же специально сюда приехали, чтобы Миш-
ку заловить.
Ах, Мишку! Картина начала проясняться.
- Какого ещё Мишку? - сделал я, как и положено, круглые глаза.
- А такого! - выкрикнул пацан. - Званцева! Он же из-за вас в по-
лиции сейчас сидит, и все про это знают!
- Ну ладно, - вздохнул я. - Раз уж все знают, в кошки-мышки иг-
рать не будем. - Мишка, он что, друг твой?
- Ага, - сумрачно кивнул Димка. - Самый лучший.
- Вот так оно и получается, - вздохнул я. - Сперва вроде как за-
щитил, обидчикам твоим по соплям надавал, а потом выяснилось, что дру-
га задержал. И значит, слюной мне под ноги. Ты вот только скажи, бе-
жал-то зачем? Испугался?
Мальчишка молча кивнул.
- Конечно, мы там, в УЗВ, такие страшные, мы пятиклассников ва-
рим, а шестиклассников жарим. Чего боялся? Что тоже арестую?
- Не-а, - мотнул Димка головой. - Что по ушам надаёте.
- Нужны мне твои немытые уши, - только и осталось что горько ус-
мехнуться. - Я тебя в общем-то понимаю. Вроде как за друга вступился.
Только вот и ты пойми - я на службе, мне дали приказ - обязан выпол-
нять. А что касается Мишки, то ему ещё повезло, что вовремя на него
вышли. Потом всё было бы гораздо хуже. Заметь, для него хуже.
- Я вам не верю, - выдавил Димка, отстраняясь от меня. - Это вы
меня просто успокаиваете. А на самом деле...
- Что - на самом деле?
- А... - не ответив, пацан нырнул мне под руку и одним прыжком
преодолел забор. На сей раз ему удалось не зацепиться штанами.
- Инквизитор! - раздалось той стороны, и сейчас же послышалась
быстрая, с каждой секундой утихающая дробь - кедами об асфальт.
Можно было бы и сейчас догнать его, но зачем? И так всё ясно. Я в
любом случае оставался при своём плевке.
И всё-таки я вернулся в парк, и даже попробовал углубиться в
творческие искания художника Черницкого, вкупе с его же, художника,
интимными проблемами. Назло всему: и опостылевшей жаре, и недавним
приключениям, а главное - самому себе.
Но воли моей хватило лишь на три с половиной страницы, после чего
я обессиленно захлопнул книгу, убрал её в сумку и поднялся со скамей-
ки. Сидеть в тени не получилось, походить, что ли, по жаре? Подумать.
Очень способствует и настроению, и пищеварению.
С последним было всё в порядке - то есть желудок спал, ни в чём
не нуждаясь, даже пить и то не хотелось. А настроение... Я не понимал,
что творится. Такое чувство, словно дерьма наелся. И зачем я опять оп-
равдываюсь? Вчера - перед Никитичем, сейчас - перед сопливым мальчиш-
кой. Вообще уже ни в какие ворота не лезет. Словно я в чём-то виноват.
Осталось только додумать, в чём именно. В том, что я офицер УЗВ? Что
выполнил приказ?
И хотя, если разобраться, официально никто мне не приказывал, а
только попросили - разницы ни малейшей. А даже будь у меня официальная
бумага, за получение коей пришлось бы расписаться в пухлой канцелярс-
кой книге - что бы это изменило? В конце концов, так можно дойти и до
насмешек над присягой. Но ведь не пустой же она звук! Интересная бы
жизнь получилась, если каждый выполнял бы лишь то, что ему нравится.
Сперва - пьянящая какими-то невообразимыми перспективами вольница, а
после - кровавое безобразие в масштабах страны. Кончиться это могло бы
или плохо, или очень плохо. Например, правлением сатанистов. "Потаён-
ная дорога" в качестве предписанной идеологии, кто недоволен - на ба-
зальтовый камень жертвенника, а нам, христианам - снова в катакомбы, и
оттуда видеть, как взрывают храмы, жгут иконы и богослужебные книги.
Да и не отсидеться в катакомбах, не укрыться на лесных хуторах - не та
эпоха. Широким потоком бы кто в восточные трудовые лагеря, а кто - в
подвалы, к умелым костоломам. Они же, в отличие от нас, цацкаться не
будут. Зачем психологические тонкости допроса, когда быстрее и надёж-
нее - электроток, щипцы, паяльник?
А ведь сие - не такая уж и фантазия, рвутся они к власти, рвутся!
Уж я-то насмотрелся этой сволочи - и Рыцарей Тьмы, и Слуг Неназываемо-
го, и Солдат Третьей Силы... Да оно и понятно, приближается время Ан-
тихриста, значит, тёмные активизируются. Магическое их искусство, к
сожалению, растёт, деньги по каким-то невероятным каналам к ним текут,
а ложи - те по большей части так законспирированы, что лишь изредка
удаётся нам ухватить хоть какую-то зацепку. Рыцари Тьмы, если всерьёз
посмотреть, лишь верхушка айсберга, а в глубине такое, о чём и думать
не хочется.
В любой момент этот чудовищный гнойник может прорваться, выплес-
нется наружу скопившаяся энергия разрушения, пойдёт, сметая всё на
своём пути, безумная волна.
Правда, пока мы ещё сдерживаем напор тьмы, но с каким трудом! В
Управлении на сей счёт не заблуждаются. Начальник мой, Сан Михалыч,
так и вовсе однажды проскрипел - мы, мол, не более чем ряды колючей
проволоки. А прут на нас - танки.
И значит, вместо того, чтобы молча встать на пути бесовского нас-
тупления, я буду заниматься душевным онанизмом? Правильно ли я аресто-
вал мальчика Мишу, или всё-таки я "инквизитор"? Да ёлкин корень (под-
цепил же вот у Никитича!), все подобные мысли - попросту очередное ис-
кушение. Прилог, которому я позволил разрастись до сочетания. Так ведь
и до пленения недалеко!
Я, понятное дело, мысленно стал возносить молитву Иисусову, но
успокоение почему-то не приходило. Шагая по не слишком людным дорожкам
парка, я, наверное, со стороны смахивал на полоумного типа, который
потерял копейку и теперь вот старается, ищет её где светлее.
А вспомнился мне зачем-то дурацкий сон, покрытый слоем блестящих
мух собачий язык. Только вот что же она такое говорила? Нет, какая-то
заслонка стояла в мозгу, какая-то нехорошая муть. Может, банальный
тепловой удар? Да вряд ли, не так уж я хлипок. Не как в детстве, когда
что ни лето, хоть раз да случалось. И мама суетилась так, будто ещё
немного - и дело кончится сперва больницей, а после и моргом.
Ну, это неудивительно. Мать есть мать. Даже такая редкостная
стерва, как Вера Матвеевна Званцева. Чисто академический интерес - а
сколько она хотела мне вчера всучить за молчание? Тётка-то патологи-
чески скуповата. Впрочем, ради Мишки даже она отдала бы всё, что успе-
ла хапнуть благодаря его гадательным способностям.
Ну почему так получается - не у какой-то злобной карги эти спо-
собности прорезались, а у белобрысого Мишки, нормального пацана, ни
сном ни духом не помышлявшего, какой подарочек готовит ему судьба?
Хотя зачем валить на судьбу? Промысел на то и промысел, что мы
понять его чаще всего не можем. Видим лишь маленький пятачок дороги,
выхваченный из мрака фонариком нашего разума. А что было, и что будет,
и зачем - до этих далей нам не дотянуться. Остаётся лишь верить - в
конечном счёте Мишке будет лучше.
Я, правда, упорно не мог понять, чем это ему будет лучше. Сомни-
тельно, чтобы предстоящие тяготы сделали его добрее и чище. Что поро-
дят в детском сердце белые стены следственного изолятора? Мы же не по-
лиция, у нас подростковых СИЗО нету. Будет в общей камере торчать сре-
ди взрослых мужиков. Да к тому же не простых мужиков - нет, наши подс-
ледственные по большей части взяты не случайно. Чего Мишка нахватается
в общении с опытными оккультистами, нетрудно предположить.
А допросы майора Серёгина чего стоят! Мне как-то вспомнился раз-
говор в дежурке, прошлой зимой. Чайку тогда согрели, Генка Черкасов из
отдела информации пряников принёс. А Серёгин со смаком рассказывал о
том, как давеча выдрал своего младшего, Данилку. Не помню уж, в чём
провинился восьмилетний Данилка, но сально поблёскивающие майорские
глазки запомнились надолго. Я тогда, кажется, извинился и вышел, вроде
как пора составлять запрос на Маслакова, для компьютерного поиска. И
потом уже старался без особой нужды с Серёгиным чаёк не пить.
Нет, конечно, майор не посмеет использовать свой педагогический
метод на допросах - за такое он как минимум схлопотал бы выговор.
Правда, лишь в случае если официальная жалоба будет. А вряд ли испу-
ганный пацансемиклассник на такое отважится. Да, разумеется, в Столице
ему, отправляя в изолятор, вслух зачитают бумагу о его правах, но нуж-
но иметь очень уж ясную голову и крепкие нервы, чтобы хоть что-то из
той бумаги запомнить.
А если уж во время следствия всякое может получиться, то в спец-
монастыре тем более. Там, если разобраться, пиши - не пиши эти жалобы,
вся почта так или иначе на стол к коменданту попадает. А уж каков ко-
мендант, можно только загадывать. Владыка, конечно, раз в месяц приез-
жает. Но... Я вспомнил свои интернатские времена. У нас, если кто-то
из ребят рыпался, таких в преддверии всяких комиссий в изолятор клали,
во избежание. А как комиссия подпишет акт об идеальном порядке и всес-
торонней заботе, отбудет, накормленная сытным обедом, восвояси, так и
начнётся. Со всех сторон о наглеце позаботятся. Хотелось бы, конечно,
верить, что это время ушло, что в спецмонастырях не так. Но слишком
часто я устремлялся взором за облака - и плюхался носом в грязь. Жир-
ную и чавкающую. Мне всё-таки не шестнадцать лет, восторженной наив-
ности поубавилось. Да и слышал я краем уха какие-то разговоры об этих
монастырях. Сейчас уже и не вспомнить точно, не интересовали они меня
тогда, но кажется, о чём-то гадком шла речь.
И всё-таки это неизбежно. Уж лучше и Серёгинские допросы, и мо-
настырская гниль, чем то, что рано или поздно случилось бы здесь. Сце-
нарий стандартный, за годы работы в Управлении уже и на зубах навязло.
Гадания продолжаются, растёт клиентура, благодарные идиоты рекомендуют
ясновидящего мальчика своим знакомым, и в конце концов Мишкой обяза-
тельно заинтересуются взрослые оккультисты. В самом деле, способности
редкие, ценный кадр. Ну, а подъехать они умеют. Юноша, вы - гений, ваш
дар надо развивать. Мы вам поможем. Или вдруг непонятная болезнь пора-
жает маму. Нет, лучше братишку. Медицина, как водится, бессильна, оно
и понятно, куда ей, медицине, если это - мастерски наведённая порча. В
самый драматический момент, конечно, появляется добрый дяденька-цели-
тель, но, естественно, ему нужна Мишкина помощь для усиления энергети-
ческого потока, давай объединим наши поля - вот и пожалуйста, в под-
сознание занесён код. Дальше программа будет раскручиваться сама со-
бой, и пацан уже "добровольно" пойдёт в ученики к упомянутому дядень-
ке. Тот впоследствии окажется не только целителем, но и магом, Мишке
захочется того же, и он сам не заметит, как пройдёт мистерию Посвяще-
ния Бездне, и принесёт обеты жертвы своему новому Хозяину, и дальше -
утоптанная дорога к вожделенным глубинам.
В лучшем случае всё кончится арестом, и тут - пожизненный срок в
специзоляторе или, если следствие докажет факт принесения человеческих
жертв - петля. И это - действительно лучший случай, потому что сохра-
няется ещё некая надежда на покаяние. А вот если мы его не выловим -
рано или поздно свои же отправят его в это, как у них называется, Вы-
сокое Странствие. Проще говоря, заколют бронзовым ножом на базальтовом
столе, и, умирая, он будет счастлив - те несколько секунд, пока не
окажется там, за гранью, где уже ничто не сможет спасти его от вечно-
го, надрывного отчаяния. Сюда стоит ещё приплюсовать тех, кого он,
став Рыцарем, Адептом или Солдатом, потянет за собой.
Но, слава Богу, этого ничего уже не случится. Болезнь пресечена
вовремя. Да, теперь - неизбежные издержки нашей профессии, слёзы, боль
и разлука с родными, годы неволи, но зато он избежал худшего.
А перед глазами у меня то и дело вставал тёмный, залитый скучным
дождиком лес, замершие фигуры ребят из отделения, и звучала в голове
странная, ни на что не похожая музыка, вотвот готовая оборваться - и
тогда в замершей ватной тишине прозвучат слова, которые я всё никак не
мог вспомнить.
- Ну что, нагулялся? - кивнул мне хлопотавший у плиты Никитич. -
Садись, пожуй маленько, я вот тут картошки отварил, да ещё макароны с
утра остались, если хочешь, разогрей.
- Макароны - это дело, - согласился я, притулив сумку возле дива-
на. По правде говоря, есть мне не хотелось, но не обижать же заботли-
вого старика. Переживает, небось, из-за вчерашнего ночного разговора.
Непонятно вот только, в какую сторону переживает. Похоже, не удалось
мне тогда его убедить. Ну и ладно. С собой бы разобраться.
- И чайку я поставлю, - добавил Никитич, не обернувшись. - По та-
кой жаре самое оно, чайку горяченького. Квасу бы ещё неплохо, да вишь,
старуха моя ещё когда приедет. У неё, знаешь, такие квасы, пока не
выпьешь, не поверишь. А у меня вот всё никак руки не доходят. Где
был-то сегодня?
- Да дурью маялся, дядя Федя. В парке сидел, читал, потом по го-
роду бродил. Думал.
- Ну, и надумал чего? - с плохо изображаемым равнодушием осведо-
мился Никитич.
- Надумал, что надоело мне это Барсовское сидение как зубу дупло.
Ладно, последняя ночь осталась, завтра спозоранку снимаюсь с якоря - и
всё, к тётке в деревню, в глушь.
- Отдохнёшь, значит, - прищурился Никитич. - Бог с тобой, отдыхай
от трудов праведных.
Нет, ни в чём я не смог его поколебать. Надо же, какой упёртый
дед.
- Я тебе ещё чего должен, Фёдор Никитич?
- Это в каком смысле?
- Ну, за еду, туда-сюда. Те не стесняйся, мне же всё равно потом
вернут как командировочные, а тебе прямая выгода.
- В расчёте мы, - отвернулся Никитич к плите, точно у него там
что-то подгорало. - Как тогда условились, так ты и заплатил, какие ещё
дела?
- Ну, в расчёте так в расчёте, - я решил не настаивать. - Тебе,
дядя, виднее.
- Мне много чего виднее, - хмуро кивнул Никитич. - Ты это... Я
отойду часика на два, на три. Дело тут, понимаешь, у меня.
- Культурный отдых? - понимающе усмехнулся я.
- А то! Воскресенье же, как-никак.
- Ну, успехов! Домой-то без проблем дойдёшь?
- Я, Лёша, не то что некоторые, - с сожалением оглядев меня, со-
общил Никитич. - Я пить умею. Ну ладно, не скучай тут.
Он плотно затворил дверь и, удаляясь, мелькнул пару раз в окне -
сухонький, напряжённый. Отойдя подальше, оглянулся вдруг - вороватым
каким-то движением. И быстро зашагал к перекрёстку, где Старопетровс-
кая вливается в Аллею маршала Овчинникова.
Почему-то шёл он налегке. Видно, ждало его где-то в Барсовских
дебрях даровое угощение. А может, заранее с мужиками скинулись.
Скоро он растаял в густом, цвета спелого апельсина, пламени зака-
та. А закат был потрясающий. В полнеба раскинулось рыжее зарево, тон-
кие сверкающие нити уходили от него в жидкую синеву, редкие клочья об-
лаков то и дело вспыхивали вдруг снизу, точно к ним поднесли плюющуюся
искрами спичку, вспыхивали - и минуту спустя осторожно гасли, раство-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг