летаргии. Бьющееся в глазах дочери отчаянье оттолкнуло его собственную
беду. Он рывком втащил Дариоло в комнату, захлопнул дверь, дважды повернул
ключ, налил вина и голосом, не терпящим возражений, приказал выпить. Даро
выпила, хотя руки ее дрожали, и вино расплескалось. Герцог отобрал у дочери
пустой бокал, обнял за плечи и усадил рядом с собой. Он ни о чем не
спрашивал, просто прижимал ее к себе. Даро молчала, судорожно дыша, потом,
кажется, взяла себя в руки, потому что слегка отстранилась и сказала ровным
ничего не выражающим голосом:
- Я только что чуть не убила Артура. Он спал, а я его чуть не убила.
Его собственным кинжалом. Он спал... Я... Я взяла кинжал и хотела его
убить, а он спал. Я хочу его убить... Хочу...
То, что началось потом, было настоящим кошмаром. Даро в слезах билась
на кровати, выкрикивая странные и страшные слова о проклятии, крови,
убийствах. Удерживая рыдающую дочь, Энрике слушал и не понимал, что значат
ее крики о собаках, бланкиссиме, Александре Тагэре... Даро была несчастна
со своим красивым, безупречным мужем, но почему? Он ей изменил? Или дело в
чем-то другом? Почему она прибежала среди ночи полуодетая и с кинжалом в
руках, откуда в ней такая ярость и безнадежность, ведь она всегда была
кроткой и послушной. О своих бедах герцог уже не думал, они отступили,
смытые безутешными слезами дочери. Наконец рыдания перешли в жалкие
всхлипы. Герцог еще раз погладил Даро по спутанным волосам.
- Если хочешь моей помощи или совета, говори так, чтобы я понял. Что
сделал Артур? Я считал его рыцарем без страха и упрека.
- Ничего, - все еще всхлипывая, прошептала Даро, - Артур - рыцарь. Это
так, он даже больше чем рыцарь... Это я, я во всем виновата. Он меня любит,
а я его ненавижу!
- Ненавидишь? За что? - Энрике не понимал. По мнению герцога,
ненавидеть Артура Бэррота было просто немыслимо.
- За то, что он не Александр, - просто сказала дочь.
- Александр? Младший из Тагэре? Но ведь он горбун, не так ли?
- Я люблю его и всегда буду любить.
- Но тогда почему, - герцог уже ничего не понимал, - почему ты вышла
за Бэррота? Мне казалось, у вас все хорошо. Александр тебя не любит? Но
ведь сердцу не прикажешь..
- Любит... То есть любил, пока я... Пока я не вышла замуж за Артура.
Рито... Рито меня не хочет знать, потому что я бросила Александра. И Шарло,
и Кати... Он не простит.
- Даро, - в голосе Энрике прорезались металлические нотки, - возьми
себя в руки. Ты уже достаточно набормотала, чтобы я понял, что ты попала в
беду. Что у тебя было с Александром?
- Я была с ним три года. У нас сын и дочь.
- Почему он на тебе не женился?
- Потому что... Сначала не мог... Он поклялся королю, что между нами
ничего нет... И тогда и вправду не было. Я сама ему призналась. Он не
хотел...
- Значит, ты влюбилась в герцога Эстре и сказала ему о своей любви.
Так?
- Да.
- Он боялся поссориться с братом или просто не любил тебя?
- Он не думал, что... Он считал, что, раз он не такой, как все, любовь
не для него. Но я, - она в первый раз улыбнулась, - я сумела его убедить.
- То есть стала его любовницей?
- Да, - глаза Даро блеснули, - и горжусь этим. Он лучший из людей. Мы
любили друг друга.
- Кто об этом знал?
- Рито и герцогиня Мальвани. Рито рассказал сам Александр перед
войной. На всякий случай. А Миранда догадалась, что я беременна.
- Значит, у меня есть внук?
- И внучка. Шарло и Кати. Они в Мальвани.
- Но почему, во имя Проклятого, вы не поженились? Александр должен был
это сделать!
- Так вышло. Сначала, когда он вернулся, были дни святой Циалы, нас бы
никто не обвенчал. А потом... Потом я ждала Кати...
- А после рождения Кати?
- У нас не было после. Я увидела Сандера только на своей свадьбе.
- Даро, или ты бредишь, или я сошел с ума. Ты любишь Александра Эстре,
он, по твоим словам, любит тебя. Рито это знает и одобряет. У вас рождаются
сын и дочь, а ты выходишь замуж за Артура и хочешь его убить?! Расскажи мне
правду, прошу тебя. Почему вы разошлись? Ты увлеклась Артуром, а потом
поняла, что ошиблась? Так?
- Что ты... Я не любила никого, кроме Сандера.
- Тогда, во имя Проклятого, почему?!
- Чтобы спасти Александра и Рито.
- Спасти?
- Да... Я проклята. Я убью тех, кого люблю, если останусь сними.
- Тебя заставили выйти за Артура?
Даро безнадежно опустила голову. Энрике смотрел на дочь и молчал. Чем
он мог ей помочь? Во имя Проклятого, чем?!
- Дарита, как это было? Расскажи. Не бойся ничего. Говори. Как это
было... Рассказать? Рассказать и убить этим еще и отца?
- Тебя заставили выйти за Артура? - Голос герцога настойчиво возвращал
назад, к реальности. Дариоло подняла полные слез глаза и кивнула.
- Кто?
- Мунтская бланкиссима.
- Расскажи мне все.
- Нет. Это убьет тебя.
-Вряд ли... Тех, кому нечего терять, убить непросто. Расскажи. Я не
смог защитить тебя и Рено от Дафны, может быть, мне удастся спасти тебя от
этой... как ее?
- Шарлотта. Я узнала ее, хотя она сделала вид, что видит меня впервые.
- Ты исполнила ее приказание?
- Да.
- Ты полюбила Артура?
- Я его ненавижу...
- Как же так? Ты должна убить того, кого любишь, а готова броситься с
кинжалом на того, кого ненавидишь.
- Ты не понимаешь, - прошептала Даро, - я ХОЧУ убить Артура, это МОЕ
желание, а бланкиссима... Она сделала так, то мои руки делают, что хочет
она. Я бы убила Александра и Рито...
-Знаешь, Дарита, - герцог прижат дочь к себе, - я в этом не уверен.
- Отец... Ты не понимаешь, а я... Я не могу тебе рассказать ВСЕ...
Если ты узнаешь, то умрешь
- Ты думаешь, я этого боюсь? Но мне кажется, ты ошибаешься. Тебе
запугали, это так. Как меня и Рено, заставили поверить - Дарита, я стал
умнее. К несчастью, слишком поздно. Я все время думал о том, что произошло,
думал до бесконечности и многое понял. Нас губит наш собственный страх, и
мы делаем то, что они хотят. Расскажи мне все, и посмотрим, узнает ли об
этом твоя Шарлотта, и сможешь ли ты убить хотя бы меня, а я для тебя значу
куда меньше, чем Александр или Рито.
...Она рассказала, но не потому, что поверила, а потому что не могла
больше оставаться один на один со своей болью Энрике долго молчал, глядя
куда-то вдаль, а потом тихо сказал:
- Клянусь, что тебя обманули. Проклятые ведьмы! Да и я тоже хорош...
Если б я вовремя вырвал тебя из их лап... Прости меня.
- Значит, - шепнула Даро прижимаясь к отцовскому плечу, - значит, все
не так?
- Конечно. Ты же не назвала имени, а произнести слово легче, чем
поднять нож. Ты удавила пса, это так. Но тебя запугали белыми собаками. Ты
их ненавидела и боялась, и ты смогла убить. Но котенка или простого щенка
ты бы не тронула. В этом я уверен. Тебя запутали и заставили наделать
глупостей. Как и меня в свое время. Рито был прав. Эти мерзавки не так
сильны, как они нам внушают.
Отец был прав. Ее обманули, никакого заклятия нет и не было, но это
ничего не меняло. Она теперь жена Артура Бэррота, а Сандер женат на
Жаклин...
2887 год от В.И.
10-й день месяца Вепря.
Арция. Мунт.
Кардинал Арции с трудом (а ведь день только начинается) поднялся.
Сегодня ему предстоит служить в Храме Триединого. Илларион нижайше попросил
Его Величество и Его Высокопреосвященство провести ежегодную поминальную
службу по Шарлю Тагэре в соборе Замка Святого Духа, восстановление которого
епископ наконец счел завершенным. Филипп, не переступавший порога Духова
Замка с приснопамятного дня окончательного разрыва с Раулем, согласился.
Евгению ничего не оставалось, как последовать его примеру, хотя сердце его
к этому храму не лежало никогда.
Настроения не улучшило и присутствие Клавдия. Воистину нет такой
дряни, на которую не нашлась бы худшая. В свое время кардинала тошнило от
навязанного ему в секретари Жана Тонро, которого, к счастью, удалось
сплавить в Кантиску, но Клавдий был еще хуже. Девяносточетырехлетний
Евгений не мог надеяться, что переживет альтеруса, хотя его вечно красная
физиономия и объемистое брюхо и внушали не которую надежду. Закончив
облачаться, старик присел в свое любимое кресло у стены, увитой растущим в
кадке плющом.
Сейчас подойдет Жорж Мальвани, и они потащатся в Духов Замок. Ехать не
хотелось. Сказаться больным? Нет, это предательство по отношению к убитым,
до которых одержимому своим храмом Иллариону нет и не было никакого дела.
Евгений каждый год поминал Шарло, он не предаст его память и сегодня, но
как же не хочется ехать! И Сандера не будет.
Да, было у герцога четверо сыновей, но надеяться можно только на
младшего. Филипп - сносный король, но только пока гром не грянет, а
Жоффруа... Лучшее, что он может сделать для Арции и чести рода, это
побыстрее умереть от белой горячки. Надо суметь родиться в семье Тагэре и
не совершить ни одного мало-мальски достойного поступка. На исповеди Жаклин
рассказала то, что с ней делали по приказу герцога Ларрэна. От насилия
девочку спасло лишь то, что она была совершенно не во вкусе вельможного
подонка.
К несчастью, Сандеру она тоже не нравится. Его Высокопреосвященство
хоть и удалился от мира, слепым отнюдь не был, несмотря на свой возраст. Он
видел, как Тагэре смотрел на свою невесту. Любовь там и не ночевала. Может,
из этого брака что-то и выйдет лет через сорок, когда люди забывают о
чувствах, но пока Александру с его вечным благородством приходится
несладко. А если он вновь полюбит, будет и того хуже...
Кардинал прожил долгую жизнь и пришел к выводу, что один раз и на всю
жизнь любят редко, а каждый возраст требует нового чувства. Сандер же с
каждым годом, сам не замечая того, становился все ярче. Его увечье и
раньше-то не слишком бросалось в глаза, а сейчас, когда он возмужал и
раздался в плечах, и подавно. Конечно, мириец красивее, но Кэрна несется по
жизни, как дикий конь по лесу, будет скакать через бурелом, пока шею не
сломает. Александр же кажется сильным, спокойным и надежным, а уж глаза...
Да будь он трижды проклят, если они уже сейчас не снятся множеству
арцийских девчонок! Рано или поздно Эстре перестанет носиться со своим
плечом и памятью о какой-то дуре, и вот тогда настоящая беда и случится. Не
надо было идти у него на поводу и венчать их с Жаклин, ну да дело сделано.
Против воли молодого герцога идти трудно даже ему, а Сандер твердо решил
защитить дочку Рауля.
Бедный Рауль! Его погубила собственная гордость и глупость Филиппа.
Захоти Король Королей и впрямь прикончить сыновей Шарло, он бы это сделал,
а так ум у него твердил одно, а сердце - другое. Если уж ты решил восстать,
то должен забыть обо всем, а Рауль не смог. И погиб. Если смерть Шарло
объединила Арцию, то смерть Рауля расколола ее на два куска, соединенных
одним-единственным мостом. Сандером Тагэре, женившимся на Жаклин ре Фло.
Сандер - любимый брат короля, ради него Филиппу прощают многое и
верные Раулю старики, и недовольные миром с Ифраной молодые рыцари, и
простолюдины, ненавидящие королеву. Упаси святой Эрасти, если братья
рассорятся всерьез. Оргондская размолвка вроде забыта. Филипп больше не
ревнует, а вот Паук рвет на себе остатки волос. Еще бы! Джакомо потерял
треть королевства и напрочь утратил воинский пыл. С Тодором будет
посложнее. Фронтерские господари что скользкие твари Южных морей: нет
сердца, в которое можно ударить, приходится рубить щупальца, ну да Сандер
Эстре управится. Жаль, его сегодня не будет, но на Севере он нужнее, а отца
он и так никогда не забудет.
Его Высокопреосвященство глянул на клепсидру и тяжело поднялся. Пора.
Жорж наверняка уже тут. Кардинал оглядел свой кабинет с дверцей в часовню,
в которой чаще думал, чем молился, ряды книг на полках, за одной из которых
обустроен тайничок с царкой, увивавший стену царственный плющ. Идти не
хочется, но надо. Ждет Мальвани, ждет король, ждут прихожане. Кардинал
Арции Евгений решительно поднялся и вышел в приемную. Жорж Мальвани уже был
там. Альтерус, к сожалению, тоже. Атэвы наверняка бы охарактеризовали
епископа как сына свиньи и крысы, и были бы правы. Его Высокопреосвященство
кивнул ожидающим и, неодобрительно насупив белые брови, проследовал в
карету. Дорога показалась слишком короткой, впрочем, когда чего-то не
хочется, любая отсрочка кажется недостаточной. Илларион в траурном
облачении встречал их на крыльце храма, по обе стороны которого выстроились
толпы верующих и просто зевак, собравшихся поглазеть на короля и его двор,
а потом помянуть в ближайшем кабаке покойного герцога да поворчать, что сын
куда плоше отца. При виде Его Высокопреосвященства толпа разразилась
радостными воплями: Евгения в Мунте любили. Благословив свою паству,
кардинал начал медленно взбираться по пологим ступеням. Илларион в
почтительном молчании шел рядом, но Евгений старался не смотреть на строгий
профиль антонианца.
На первый взгляд могло показаться, что время невластно над епископом и
он не изменился с того самого дня, когда тридцать восемь лет назад прибыл в
Мунт выяснить, что произошло во время покаяния Шарля Тагэре.
Недоброжелатели поговаривали, что Илларион прибегает к магии, продливая
свою молодость, но Евгений знал, что это не так. Антонианец жил строго по
уставу, а время его изменило, и сильно. Это был совсем не тот горящий
рвением клирик, с готовностью разоблачивший злоупотребления Доминика.
Теперь в Илларионе чувствовались сила и уверенность в своей абсолютной
правоте, он был безжалостен и откровенен, как северная зима, и это было
страшно. А лицо... Что ж, Анри Мальвани тоже выглядит моложе своих
сверстников, да и покойный Шарло... Тагэре погиб в сорок восемь, но вряд ли
ему можно было дать больше тридцати пяти. Евгений вздохнул - он и сам живет
дольше, чем надеялся когда-либо, и последние лет двадцать не становится
старше, так же как и обжора Обен, который, между прочим, в Храм Триединого
ни ногой. Впрочем, в другие иглеции и соборы тоже, да ему это и не нужно.
А Илларион и впрямь потрудился на славу, такого храма нет и в
Кантиске. Свет! Море света. Тысячи свечей, лампад и лампадок разгоняют
зимний полумрак, выхватывая из него лики святых и праведников. Никакой
позолоты. Белый мрамор, черный обсидиан и серебро. Святой Эрасти, как же
тут душно! Не жарко, а именно душно, словно все это великолепие давит на
плечи. Кардинал проследовал в раскрытый Небесный Портал и встал у алтаря,
ожидая появления короля.
Филипп не заставил себя ждать. Вместе с ним вошли шестилетний
наследник, королева с неизбежными родичами, герцог Ларрэн, откровенно
страдавший от похмелья, Гастон Койла с канцлерским ключом и Антуан Бэррот,
въехавший в ближайшие приближенные на подвигах сына. Филипп глядел угрюмо,
хотя, возможно, все дело в освещении, да и повод, по которому собрались, к
веселью не располагал. Евгений вспомнил открытое лицо Шарля Тагэре. В
присутствии герцога самый мерзкий день начинал казаться солнечным, он бы и
в Илларионов храм внес толику тепла.
Возглашалыцики уже раздули уголья в кадилах, пора было начинать.
Евгений столько раз произносил эти слова и совершал эти жесты, что ему
совсем не нужно было за собой следить. Служба текла торжественно и плавно.
Пел хор, звучал орган, зажигались и гасли свечи, служки, возглашалыцики и
клирики младших рангов не допустили ни единого промаха. Время от времени
кардинал бросал взгляд на королевское семейство. Филипп и Элеонора слушали
с должным вниманием и усердием, Жоффруа явно не терпелось выпить, Вилльо
вели себя так, как ведут себя нобили в храме, когда им не удается
отвертеться от присутствия на службе. Койла, похоже, вспоминал минувшие
битвы, по крайней мере, его глаза смотрели не вперед, а вбок, на икону
святого Шарля
[Святой Шарль Марцийский считался покровителем Севера Арции и дома
Тагэре, многие из представителей которого были названы в честь этого
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг