и эскотские лоси?
Но я, Александр Тагэре, - герцог Эстре. Я хотел послужить Арции мечом
здесь, не вышло. Мир заключен, но у меня остался долг перед своей
провинцией. Предлагаю всем, кто хочет, присоединиться ко мне и раз и
навсегда образумить северных соседей. В Кер-Септиме я нашел клад - двадцать
тысяч ауров. Мне есть чем заплатить за ваши мечи и копья.
Ну, кто из вас пойдет за мной?
- Проклятый, - завопил подвыпивший здоровяк со шрамом, - да все!
- Виват Тагэре! - надрывался второй, с перебитым носом.
- Клад он нашел, - в восторге бил себя по ляжкам тощий и длинный
латник, - Саброн небось с горя чуть не лопнул.
- А так ему и надо! Ну, горбун, ну, умница!
- Обдерем полосатиков! - вновь рявкнул выпивоха. - С Эстре хоть к
Проклятому в зубы.
Филипп понимал, что брат все сделал верно, но почему он не
предупредил?! Он что, всерьез решил, что лучше короля знает, что нужно
Арции? Интересно, сколько в этой выходке его собственных мозгов, а сколько
оргондских? Анри и Марта, надо полагать, будут в восторге, а Евгений и Обен
опять раскричатся, что Сандер вылитый отец. Глупости, ничего подобного!
Если кто и похож на Шарля Тагэре, это он, Филипп!
Король резко откинул капюшон и вышел вперед.
- Герцог Эстре изложил наш приказ совершенно верно, но он умолчал об
одном, впрочем, он и сам этого не знает. Семь лет пролетят быстро, и мы еще
посмотрим, стоит ли продлевать договор. Но к этому времени на северных
границах должен царить покой и порядок. Герцог Эстре, мы назначаем вас
протектором Севера, полностью передавая на ваше полное попечение и под вашу
ответственность провинции Тагэре, Руну, Эстре, Гаэльзу, Мальвани. Время не
ждет. Вы и те, кто последует за вами, должны быть в Гаэльзе не позднее
начала зимы. Мы не желаем больше слышать о весенних эскотских
бесчинствах...
Вот так, брат! Если тебе так хочется воевать, ты отправишься выполнять
королевский приказ. Спору нет, Сандер, ты умеешь выигрывать битвы, но
выиграешь ли войну? Эскоту ты вряд ли взнуздаешь, зато поймешь, что меч не
всесилен. Ввяжись Арция в войну с Ифраной и даже победи, она не получила бы
больше, чем сейчас. Провинции разорены, пособирай налоги в той же Эстре и
поймешь, что золото Жозефа нужнее его поганой головы.
Филипп поймал глазами взгляд Александра. А ведь он прекрасно понимает,
что его новый титул не милость, а ссылка. Зачем он это сделал? Сандер
думает об Арции и ее короле больше самого короля...
А, ладно, посидит до весны в снегу, ничего ему не сделается. К месяцу
Агнца все забудется, и герцог Эстре вернется в Мунт. И все равно мерзко все
это!
Король заметил довольный взгляд Фернана Реви и с трудом сдержал
желание врезать по красивой улыбающейся физиономии.
Нэо Рамиэрль.
То, что их разлучили, Рамиэрлю не понравилось, хотя, возможно, он был
излишне придирчив. Что поделать, судьба сделала его разведчиком, а не
знатоком допотопного этикета, каковой в Долине Света исполнял обязанности
шестого светлого бога. Вот Эанке, та наверняка бы поняла, означает ли
оказанный им прием недоверие или же обычную, хоть и глупую вежливость.
В пользу последней говорило дружелюбие Аддара, к которому Рамиэрль с
первого же мгновенья проникся симпатией, а уменье распознавать друзей и
врагов, будь они хоть гоблины, хоть люди, его еще ни разу не подводило. С
другой стороны, именно это чутье предостерегало его против брата
Эльрагилла, сам же владыка и его странноватая супруга не вызывали у
Рамиэрля никаких чувств, кроме досады. Самодовольства этих двоих и
уверенности в своей правоте и великом знании хватило бы на всех индюков
всех миров. Великие Братья, стремящиеся познать и прочувствовать все сущее,
были куда скромнее и терпимее.
Рамиэрль тонко улыбнулся, представив себе благообразный лик
Эльрагилла, встреться он лицом к лицу с Познающим, если б последнему пришло
в голову поговорить об отсутствии Света и вредоносности улиток. На это
стоило бы посмотреть, и желательно вместе с Рене. Такое зрелище хоть
немного отвлекло бы Скитальца от его неизбывной боли.
Вздохнув, Нэо подошел к окну, за которым роскошествовала летняя ночь.
Запах роз, ночных фиалок и других незнакомых цветов напоминал... Не все ли
равно о чем, сейчас не до воспоминаний. В этой светящейся от любви к себе и
свои покровителям раковине ему делать нечего. Спорить с Солнечными
бессмысленней, чем склонять к обжорству Жана-Флорентина. Из Луцианы нужно
выбираться, и чем скорее тем лучше. Пока Ильгэйбэ лишь заподозрила в нем
темную сторону; не стоит дожидаться, когда ее подозрения перерастут в
уверенность. Кстати, любопытно, что она имела в виду: то что он какое-то
время носил Черное кольцо, или нечто иное?
Звездный Лебедь, когда окончатся никому не нужные празднества и
разговоры ни о чем, ему предстоит объяснение со Светлым Советом, хотя от
Солнечных им с Норгэрелем нужно лишь одно - дорога в Тарру или хотя бы в
миры, где такая дорога может быть...
Тихий стук в дверь прервал мысли Рамиэрля, и он, непроизвольно
коснувшись меча, предложил гостю войти. Это оказался Аддар, немного
смущенный собственной настойчивостью. В ответ на цветистое
приветствие-извинение Рамиэрль рассмеялся и просто сказал, что рад видеть
принца-наследника.
- Если это так, может быть, благородный Рамиэрль согласится рассказать
мне о своих дорогах?
- Почему нет? Но не лучше ли сделать это в саду под пение соловьев? На
дорогах, которыми мы прошли, цветов не было, и я только сейчас понял, как
по ним соскучился.
Весело болтая, они вышли в сад. Сын Эльрагилла явно настроился на
рассказы о чудесах и дальних дорогах. Прикажете рассказать ему правду? Но
это значит не только подвергнуть опасности себя и Норгэреля, но и сломать
жизнь Аддару, так как он себя мнит рыцарем Света и любимым чадом
благородного Арцея, Главы Богов, предавших Тарру и оставивших Светозарное
на милость осклизлых грибов.
- Благородный Рамиэрль, мне не дают покоя слова, сказанные супругой
моего отца. Она ошибается.
- Она всего-навсего сказала, что я затронут Тьмой.
- Но это не так!
- Не так? Пока мы не сойдемся на том, что есть Тьма, мы не решим,
затронут я ею или нет.
- Тьма - это зло.
- Эта ночь зло?
- Ночь?
- Но ведь ночью темно.
- Вы шутите.
- Немного. Говорить о великом сугубо серьезно могут либо боги, либо
посредственности. Но ты хотел узнать о наших похождениях. Они были не
слишком приятными и начались с болезни моего товарища. В том мире, где мы
жили, его было не спасти, но я знал дорогу в обитель одного из богов,
некогда хранивших Тарру... Аддар, нам обоим будет проще, если сначала ты
мне расскажешь о Долине Света. Откуда и когда вы сюда пришли, что здесь
было, кто был другом, кто врагом?
- Мой отец знает об этом больше. Я родился уже здесь и не помню ни
Прихода, ни Первых битв, ни Низвержения.
- И все-таки я хочу, чтобы мне рассказал об этом именно ты.
Рамиэрль мог бы добавить, что не верит вождям клана и что ему нужно
знать то, что здесь принято считать великой истиной и краеугольным камнем.
Потом, оценив степень возведенной в абсолют лжи, он оценит Эльрагилла и
решит, как себя с ним держать. Рамиэрль еще раз улыбнулся Аддару и
обратился в слух. История Луцианы оказалась столь же "правдива", как и
история Тарры, в этом и боги, и эльфы оказались удручающе похожи на людей,
за исключением одного. Смертные не могли помнить того, что было сотни лет
назад, довольствуясь преданиями и чужими рассказами. Эльфы же, по крайней
мере первые из них, видели и Старую Тарру, и Битву Богов, и Великий Исход,
так что их ложь или, вернее, полуправда была осознанным деянием.
Эльрагилл успешно превратил Омма и его сородичей в Темных владык,
которые с помощью своих звероподобных слуг-гоблинов угнетали несчастную
Тарру. Появление Светозарных подавалось как величайшее благодеяние,
истребление создателей и хранителей мира как подвиг, а утопленное Рене
отвратительное создание стало посланным Престолом Света солнечным драконом,
уничтожившим тела порождений Тьмы, дабы их яд не отравлял источники и землю
принятого в лоно Света мира. Исход же объяснялся тем, что Тарра была уже
достаточно осчастливлена, а Светозарные и их любимые дети эльфы должны были
нести Добро и Благо в иные дали. Ну а мир был закрыт, а нарождавшиеся маги
истреблены, дабы сохранить Тарру в Свете и уберечь от скверны внешней и
внутренней.
Именно в канун Великого Исхода, по утверждению Аддара, впервые
проявили свою чудовищную суть Ангес и Адена, вознамерившиеся обмануть
братьев и сестру и завладеть покинутой Таррой, разумеется, предавшись Тьме.
Однако их замысел был разгадан великим Арцеем. Отступники, убоявшись
схватки с более сильными родичами, подчинились, но зерна Тьмы в Тарре были
посеяны.
Рамиэрль с восторгом узнал, что владыка Тьмы обещал Воину и Деве
место, кое занимали первые боги Тарры, в обмен же требовал отречься от
Света и принести в жертву пришедших с ними эльфов. Оказывается, преданные
Воином и Девой кланы Лебедя и Луны были полностью истреблены выползшими из
темных глубин гоблинами, спасенными от полного истребления Ангесом. Мерзкие
ритуалы, замешенные на крови Перворожденных, вернули Тарру в лоно Тьмы, но
об этом стало известно много позже, после второго бунта, поднятого Ангесом.
Аддар не сомневался, что рано или поздно Свет вернется на оскверненную
землю...
- Мы почитали вас всех мертвыми, как вышло, что некоторые уцелели?
- Аддар, ты уверен, что хочешь это знать? Постой! Что там происходит?
- Я ничего не слышу.
- Я не вполне уверен, но это там. - Роман указал направо, в сторону
одной из многочисленных террас. Он сам не мог понять, что же его
насторожило, но был уверен - творится что-то неладное. К счастью, Аддару и
в голову не пришло что-то выяснять. Солнечный принц с готовностью помчался
за Рамиэрлем, жалевшим лишь о том, что из-за дурацкого этикета он вышел в
сад владык безоружным.
2886 год от В.И.
7-й день месяца Собаки.
Арция. Мальвани.
Даро проснулась и долго лежала с открытыми глазами, слушая, как
скребутся в окно лапки ветра, и вспоминая то, что ей приснилось. Очень
странный сон, очень... Даже не понять, добрый или злой. Ребенок под сердцем
шевельнулся, и женщина счастливо вздохнула. Конечно же, добрый... Ее срок
был не раньше чем через два месяца, по крайней мере, так говорили и
Миранда, и медикус, некогда принимавший Сезара и двоих его сестричек, у
которых сейчас появились собственные дети. Врач говорит, что все хорошо, и
она ему верит. Скоро у них с Александром будет сын, в этом после
сегодняшнего сна Даро не сомневалась. Жаль, что придется его до поры до
времени прятать, но с этим ничего не поделаешь. Когда вернется ее герцог,
все изменится, а пока ребенка возьмет невестка кормилицы Сезара. У Люсьены,
родившей на прошлой кварте девочку, молока хватит на двоих. Она замужем за
сыном лучшего оружейника Малве, эта семья до мозга костей предана маршалу и
умеет молчать.
Похоже, старая Жюли считает ее возлюбленной Жоржа, но это не так уж и
плохо. Арцийка Даро нравилась, да и вообще в доме Миранды плохих людей не
было. Как все-таки хорошо, что они с Рито бежали из Мирии, ведь останься
она в Кер-Эрасти, они бы с Сандером не встретились. Даро не представляла
что она могла бы прожить жизнь без Александра Тагэре, ставшего смыслом ее
существования. Память о доме, мать, отец, Антонио, даже Рито, всегда бывший
для нее самым близким человеком, все отошло далеко-далеко. Осталась только
любовь к сероглазому воину, спасшему ее из рук Жореса и навсегда укравшему
ее сердце.
Дариоло не писала сонетов и баллад, как Жаклин, ей не было нужды
облекать свои чувства в слова, да и не умела она этого. Просто Александр
был рядом с ней, что бы она ни делала и с кем бы ни говорила. Но что же
все-таки значит ее сон? Ведь это не просто так. Даро встала, зажгла свечу и
взглянула на украшенную бронзовым тигром (всюду тигры!) клепсидру. Уже
девятая ора после полуночи, Миранда наверняка уже не спит.
Дариоло старательно оделась. После того, как к ним на голову свалились
непрошеные гости, она не рисковала покидать свои комнаты без тяжелых пышных
одежд, успешно скрывавших ее беременность. Даро не переставала удивляться
тому, что Анжелика Рогге и ее облезлый и недобрый (в этом она была уверена)
сын не поняли, в каком она положении, но больше рисковать она не хотела.
Даже после отъезда на север, в Мальвани, где, по словам герцогини, вряд ли
появится кто-то чужой, а если появится, то врасплох их не застанет.
Молодая женщина посмотрела на себя в зеркало и тихо улыбнулась. На нее
смотрела очень бледная сигнора с глазами, окруженными голубоватыми тенями.
Конечно, бледная, ведь тут совсем не бывает солнца, да и беременность не
красит, но как бы хотелось, чтобы Александр увидел ее сейчас. А как бы она
хотела просто взять его за руку, услышать его голос, увидеть его нечастую
улыбку. Даро тихонько тронула висящий на груди медальон с прядкой
темно-каштановых волос (у Сандера такой же, но с ее локоном) и отправилась
на поиски Миранды.
Герцогиня отыскалась в портретной галерее, служившей заодно и
библиотекой. Жемчужно-серое платье и заплетенные в длинную косу
светло-русые волосы молодили ее, делая похожей на девушку. Увидев Даро,
Миранда ласково улыбнулась и отодвинула переплетенное в кожу сочинение
еретика Симона Геланского. Мальвани не сочли нужным жечь преданные
проклятию книги. Антонианцы об этом или не догадывались, или у них были
слишком коротки руки, чтобы замахнуться на тех, кого называли полукоролями.
Жена маршала указала Даро на обитый бархатом пуфик.
- Тебе незачем стоять. Что-то случилось?
- Почему вы так решили?
-Ты слишком рано встала, и тебе сразу же понадобилась я. Что-то ты
бледненькая...
- Это давно. Тут хорошо, но слишком рано темнеет.
- Дело не в этом, ты слишком много сидишь взаперти С завтрашнего дня я
сама буду с тобой каждый день гулять. Это нужно. Так что тебе приснилось?
Что-то страшное?
- Всякое. Сама не знаю... Можно, я расскажу?
- Конечно, но снам верить не стоит. Женщинам вечно снятся всякие
глупости, особенно беременным. Мне однажды привиделось, что я родила самого
настоящего тигренка Когда Сезар немного подрос, мы с Анри его этим так
задразнили, что он назло сделал своей сигной нападающего ястреба. Вот и
все, что получилось из пророчества.
- Правда? - улыбнулась Даро. - Но я волков не видела и нарциссов тоже.
- Ну, тогда рассказывай, - Миранда перекинула косу через плечо, - а
потом подумаем, к чему бы это.
Дариоло собралась с мыслями. В отличие от брата, способного часами с
невозмутимым видом молоть любую чепуху, она не была особенно разговорчивой,
а пересказать путаный сон, полный всяких мелочей, которые могут оказаться
важными, было очень трудно. Наконец женщина решила просто вспоминать все по
порядку.
Она была дома, в своей старой комнате. Служанки под присмотром Ренаты
Ллуэвы, живой и здоровой, помогали ей надевать свадебный наряд, розовый с
алым. Она была счастлива, но боялась не успеть к приезду жениха, об
Александре она не думала. Теперь ей кажется, что во сне она вообще его не
знала. Или не помнила? Даро видела себя в зеркало в роскошном подвенечном
платье, с искусно заколотыми волосами, в которые был воткнут высокий
золотой гребень. Оставалось лишь надеть драгоценности. Рената взяла большую
плоскую шкатулку, открыла ее и на вытянутых руках поднесла к Даро. Девушка
никогда не видела такого чуда. На пожелтевшем белом шелке полыхал рубиновый
гарнитур невероятной красоты. Даро робко протянула руку к камням, гадая,
кто же сделал ей такой сказочный подарок, и услышала голос брата:
- Не трогай!
Девушка отдернула руку, словно ожегшись.
- Надень! - настойчиво повторила Рената. - Надень, иначе ты погубишь
всех нас.
- Нет, - повторил брат. Она его не видела, только слышала голос.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг