было бы взять.
Провожая короля, капитан гвардии выглядел вовсе убитым, но канцлер
втайне от сына попросил Сандера не брать того в поход, так как по гороскопу
Артуру в этот месяц грозила серьезная опасность. Разумеется, Александр
оставил виконта в столице. И не только ради него самого и Даро, а потому,
что Бэррот-старший намекнул на возможность заговора. Стоит королю покинуть
столицу, некоторым нобилям приходят в голову всякие глупости, к тому же и
наследник престола нуждается в защите. Нет, Сандер правильно сделал,
оставив гвардию в Мунте.
- О, - жизнерадостно воскликнул Одуэн, - а Штефан управился быстрее,
чем мы думали.
- Жабий хвост! Он наверняка беднягу Хайнца ночью наставлял, к утру как
раз успел.
- Луи!
Когда король говорил таким тоном, шутки затихали немедленно.
- Да, Сандер?
- Прикажи Жисю выступать. Не дело, если они отстанут от Хайнца больше
чем на треть оры.
- А Рогге?
- Пусть ждет приказа. И чтоб без отсебятины.
2895 год от В.И.
10-й день месяца Собаки.
Арция. Руна.
Пять сотен дарнийцев на рысях двинулись вперед. Рито, скрывая усмешку,
проводил взглядом долговязую фигуру Хайнца. Мириец готов был поклясться,
что племянник Штефана Игельберга под шлемом шевелит губами, повторяя то
дядюшкины советы, то молитвы святому Штефану, святому Отто, святому...
Проклятый знает какому еще, у дарнийцев святых хватало на все случаи жизни.
Сам Кэрна, сдерживая рвавшегося вперед Браво (жеребец, привыкший идти
впереди отряда, был весьма озадачен тем, что вынужден оставаться на месте,
когда кто-то уходит), насвистывал эскотскую песню о черных маках, отчего-то
прицепившуюся к нему с самого утра. Песня была грустная, чтобы не сказать
больше, но красивая. Нужно вечером подобрать ее. Гитару, подаренную
Артуром, Кэрна таскал с собой везде. В глубине души Рито не сомневался, что
мысль привезти ему настоящую мирийскую гитару принадлежала сестрице, но не
устоял и принял подарок. Да и Артура обижать не хотелось. Бэррот не
совершил ничего дурного, во всем была виновата Даро.
"Маки, маки в росе рассвета,
Отчего вы плачете, маки?.."
Проклятый, вот ведь привязалось! Мириец привстал на стременах,
оглядывая дарнийцев. Хорошо идут. Скрытно и тихо, с той стороны их заметят
в самый последний момент. Справа на холмах, опустив луки, стояли стрелки
Мориса Шаотана. Они свое дело сделали, и отлично, и теперь отдыхали и ждали
новых приказов. Отряд Хайнца продвигался низинкой, в обход череды холмов.
Ифранцы сейчас заняты стрелками. Даже не стрелками, а ожиданием атаки в
лоб. Так всегда должно быть. Лучники и арбалетчики расступаются, пропуская
конницу, но у Сандера все не как у людей. Он решил для начала ударить во
фланг и лишь потом пустить фронтерцев. Излишняя роскошь! Или нет?
"Мы поднялись на крови черной,
Сквозь чужую боль прорастая..."
Как же там дальше? Мелодию Рито запомнил, а вот слова... Что-то про
измену. Была война, кто-то кого-то предал...
- Монсигнор, мой Хайнц уже вышел туда, куда должен был выйти, -
капитан дарнийцев, похоже, изрядно волновался за родича. Еще бы, это первое
дело, которое он ему поручил.
- Штефан, я уверен, что ваш племянник вас не подведет.
- Я испытываю большую надежду на этот счет. Но, монсигнор Кэрна, - я
хотел бы видеть вас рядом с собой, но для этого у вас неполный доспех. Вы
должны беречь свою жизнь и держаться внутри.
- Не беспокойтесь, барон, - Рафаэль широко улыбнулся, - каждому свое.
Доспехи у меня калифские, их мало какой меч разрубит, а что легкие, так мне
других не надо.
Игельберг больше не спорил. Похоже, его сейчас занимал Хайнц, один
только Хайнц и никто, кроме Хайнца. Рито понимал старого рубаку.
Подчиняться племянника он научил в совершенстве, но вот научил ли думать?
Хотя думать тут как раз нечего, все понятно и просто.
"Маки, маки в крови заката,
Что вы можете помнить, маки?
Маки, маки..."
Хватит! К Проклятому эскотскую грусть и прошлые войны. Рито рывком
опустил стрелку шлема, став похожим на атэвского принца, и занял место за
плечом Игельберга. Как раз вовремя, чтобы увидеть атаку. Раздался рев
фанфар, и дарнийцы, выскочив из-за холмов, понеслись вперед. Браво, услышав
боевой призыв, попытался сорваться с места в карьер и обиженно заржал,
когда всадник его не пустил.
До сражающихся было далеко, но утро было ясным, а пыль еще не
поднялась, и что к чему, вполне можно было разобрать.
Бросок получился коротким и страшным, стоявшие на фланге и глазевшие в
центр ифранцы не успели не то что перестроиться, но даже обнажить оружие.
Первые погибли под конскими копытами, вторые были сбиты копьями, затем
настал черед знаменитых дарнийских секир. Господин Игельберг хорошо
вышколил и своих людей, и своего племянника. Несмотря на очевидный успех,
никто не зарвался и не сломал строй, увлекшись легкой добычей. Наемники
глядели не только на врагов, но и на товарищей слева и справа. Если атэвы в
конном бою напоминают степной пожар, а арцийская конница подобна горной
реке во время ливня, то дарнийцы шли вперед, как ледник - тяжелый,
всесокрушающий, неотвратимый...
Штефан Игельберг был доволен. Хайнц не подвел. Его удар был точен и
равнодушен. Племянник не ненавидел, не развлекался, а работал. Бой его не
пьянил и не пугал, он помнил, что должен продвигаться к центру, навстречу
Жисю Фронтерскому и Стэнье-Рогге, после чего повернуть к среднему холму,
над которым развевается знамя Лумэнов, и взять в плен Пьера Тартю. Хайнц
был полон решимости исполнить полученный приказ, но ифранцы оправились
после первого шока и начали сопротивляться, причем довольно успешно. Их
было много больше, и они отнюдь не были новичками. По мнению Штефана, самое
время было появиться Жисю, но фронтерцы запаздывали. Отряд Хайнца продолжал
ползти вперед, подминая тех, кто вставал у него на пути, но ифранцы начали
бить по флангам, и ничего хорошего в этом не было.
- Монсигнор, - господин Игельберг повернулся к Рафаэлю. - Эти
фронтерские ослы нарушают диспозицию. Они уже должны были пойти вперед.
Если они не появляются сейчас, наш авангард может быть окруженным.
- Штефан, - голос Рафаэля странно зазвенел, - вы не туда смотрите.
Гляньте на дальние холмы...
2895 год от В.И.
10-й день месяца Собаки.
Арция. Руна.
- Вот и ваш резерв, Ваше Величество, - рыцарь в молочно-белом плаще
учтиво поклонился Пьеру Тартю, но в умных зеленоватых глазах особого
почтения не было, - насколько я понимаю, помощь фронтерцев обошлась
ифранской казне недешево.
- Почему мне ничего не сказали? - выдохнул Пьер, с замиранием сердца
глядя, как фронтерские тысячи с тыла бросились на ничего не подозревающих
арцийских лучников, топча и вырубая всех, до кого могли дотянуться.
- Сейчас вы увидите красивое зрелище, - рыцарь Оленя тонко улыбнулся.
- Зло будет биться со Злом. Когда все кончится, вам останется только
наградить или убить победителя. В зависимости от того, кто победит. Но,
боюсь, придется не наказывать, а платить. Горбун обречен.
- Почему мне ничего не сказали? - тупо повторил претендент на
арцийский трон.
- Ее Иносенсия велела держать договоренность в тайне до самого конца.
Не стоило вселять в вас надежду, которая могла оказаться ложной. Фронтерцы
в последний момент могли передумать.
- Они бы и передумали, - вмешался ифранский маршал, - если б Тагэре не
приказал вешать наемников за разбой и грабежи. Дарнийцам от этого ни жарко
ни холодно, но Жись оказался между двух огней и решил изменить. Кстати, мой
вам совет, Ваше Величество, после победы отправьте этих мерзавцев домой.
Или перевешайте. Но не держите при себе, сами видите, к чему это приводит.
- Когда мне понадобится ваш совет, сигнор Жуай, - в резком голосе
Пьера Тартю послышался металл, - я вас спрошу, а пока помолчите.
Ифранец пожал плечами. Ему был противен этот тщедушный человечек. Трус
и ничтожество... Мгновенье назад трясся от страха, а теперь выговаривает
ему, Ипполиту Аршо-Жуаю! Пытается выглядеть королем, чтоб его! Но план Ее
Иносенсии и впрямь сработал, конечно, приятнее выигрывать честно, но такое
вряд ли было возможно.
Что ж, начало положено. Тагэре остался без лучников и легких
пехотинцев, хотя и его передовой отряд изрядно расстроил ифранский северный
фланг. Один дарниец стоит пяти фронтерцев, а дарнийцы не изменили и не
изменят.
Сражение далеко не закончено, хотя исход его и предрешен. А жаль,
хорошо бы Эмразу еще разок позеленеть со страху.
Ипполит относился с опаской к циалианским рыцарям и не переносил
трусов, к каковым, без сомнения, относился человек, которого следовало
посадить на арцийский престол. Если б маршала спросили, чего он хочет, он
бы предпочел возглавить армию, нацеленную на Оргонду, а не таскать хвост
лумэновскому отребью. Он воин, а не интриган и тем более не палач. Жуай
сбросил плащ на руки оруженосцу - солнце поднялось высоко, и стало слишком
жарко - и сосредоточился на происходящем. Арцийский авангард понял, что
произошло, и остановился. Его командир, кто бы он ни был, головы явно не
потерял. На фланге идет драка, но обе стороны понимают, что дело решается
не здесь. Впереди на холмах продолжалась бойня, хотя есть потери и у
фронтерцев. Ипполит постарался разглядеть, что творится на командном пункте
Тагэре, но мешало солнце и поднявшаяся пыль.
Ну, горбун, что ты предпримешь? Стрелков тебе всяко не спасти,
накажешь изменников или отойдешь? Любопытно, в какую из двух вырытых ям ты
свалишься?
2895 год от В.И.
10-й день месяца Собаки.
Арция. Руна.
- Предательство! - Этьен Ландей выглядел удивленным и растерянным.
- Жабий хвост! Тонко подмечено, - зло рассмеялся Луи.
- Это не жабий хвост, а хвост нотации Филиппа с фронтерскими
разбойниками, - тихо сказал Ювер.
- Как не вовремя, - серые глаза Александра сузились, но страха и
неуверенности в его голосе не было, - хотя лучше здесь, чем в Мунте.
- Усатые ублюдки, - прорычал Одуэн, - они поплатятся.
- Выбьем предателей с холмов! - Никола сжал меч. - Тысячи с них
хватит.
- А Тартю будет на это смотреть с любовью? - блеснул глазами Кресси.
- Нет, со злостью, - вмешался Луи. - Сандер, ты пожертвуешь обозом из
Гартажа?
- Обозом? - король казался удивленным.
- Потом объясню. Если ты отдашь мне обоз, через пол-оры их здесь не
будет.
- Бери, дедушкин внучек, - король внезапно засмеялся.
- Я быстро, - заверил Трюэль. - Вы только тут без меня глупостей не
наделайте.
Никола что-то крикнул в ответ, но Луи, давший шпоры коню, не
расслышал.
Внук покойного Обена гнал лошадь к золотому осеннему лесу. План его
был прост и незатейлив. Если в дом забрались грязные дворовые псы, нужно
открыть дверь пошире и выкинуть во двор шматок мяса. Уберутся как
миленькие. Да еще и перегрызутся над дармовым угощением. Жись Фронтерский и
его люди в глазах Луи Трюэля стоили не дороже таких псов. Можно было
догадаться, что "паучата" их купят в первую очередь. Сандер взял фронтерцев
с собой, не рискуя оставлять в Мунте. Это было правильно, потому что усатым
громилам в столице делать нечего. И неправильно, потому что для Жися
нарушить договор что царки выпить. Луи готов был надавать самому себе по
морде, что не догадался раньше, но сначала нужно исправить ошибку.
Низкий, но широкоплечий фронтерец на лесной опушке чувствовал себя как
дома. То, что рядом воевали, его мало волновало. Усатый красавчик выпивал и
закусывал, согласно лучшим фронтерским традициям, забравшись за здоровенный
ореховый куст, дабы не искушать товарищей копченым салом и царкой. Луи это
было на руку. Собственно говоря, его затея и вертелась вокруг милых обычаев
Жисевых вояк. Этот без сомнения, был оставлен охранять лагерь и улизнул
перекусить. Что ж, он умер счастливым, с фляжкой в руке и набитым пузом.
Луи, с отвращением сморщив нос, торопливо вытряхнул свежеиспеченного
покойника из его долгополой одежки. Гварский Лось когда-то говорил, как она
называется, но Луи забыл.
Желто-лиловый плащ, на котором была любовно разложена всяческая снедь,
оказался тут же, арцийский нобиль безжалостно стряхнул вкусности в жесткую
осеннюю траву, вскочил на коня и, уже не скрываясь, галопом помчался по
холмистому полю. В спину ему не стреляли, в грудь тоже - конники Жися свое
дело почти сделали, и, задержись Трюэль еще немного, фронтерские тысячи
обрушились бы на людей Рогге или ударили в спину Хайнцу и его дарнийцам.
Внук барона Обена на полном скаку помчался между утирающими пот и
кровь "земляками", во все горло крича о том, что за лесом богатый обоз из
Гартажа, а эти нехай сами теперь справляются. И вообще пора до дому.
- Як поделим, на всех выстачит! - прав был дед, чужой говор - ключ
обмана... - А ти, дурные, ще не скоро кончат. Йим не до нас будет. Берем
обоз и уходим.
- Точно, - завопил кто-то высокий и рябой, - як в Пьера не выгорит.
Горбун з нас головы поснимает... Де обоз?!
- За оврагом, - махнул Луи, - там и тракт на Гаэльзу...
- Вказуй дорогу, - проревел пузатый сотник, похожий на оседлавшую коня
бочку с ногами, и Луи понял, что удалось. - За мной! И швыдше, а то ти,
лагерные, першими прискочут.
Это было сильно сказано! Те, кто остался в лагере, не только сохранят
свои поганые шкуры, но и поживятся?! Ну уж нет! Фронтерцы, бросив добивать
последних, еще огрызающихся лучников и пехотинцев, вопящей лавиной
устремились за Луи. Обоза было жалко, но его потеря была меньшим из зол.
Без налога из Гартажа Арция проживет, без наемников с востока тоже. Осенью
они с Лосем прогуляются в южную Фронтеру и заставят усатых грызть свои
копыта... Не, не копыта, друг друга. Тамошний господарь три шкуры спустит с
Жися и за войну, и за то, что вернулся до срока. А Жись вернется, куда
кошка, туда и хвост, а когда войско грабит обозы, голова становится
хвостом, а вожаками - мародеры. Вот этот пузатый - самое то!
Бедные возчики... Они не ожидали погрома, ну да судьба их такая.
Фронтерские тысячи лихо вылетели из-за леска и, увидев основательно
сооруженный лагерь со множеством телег, взвыли от восторга. Дальше Луи не
смотрел.
В Творца граф Трюэль не верил, но, разворачивая коня, он шептал нечто,
весьма похожее на молитву, призывающую милость небес к несчастным
обозникам, которых он предавал. Сзади раздались вопли и брань. Псы
сцепились над куском требухи. Нажрутся, передерутся и уйдут. И скатертью
дорога. С сего дня старая, подписанная еще Филиппом Тагэре нотация
перестает действовать. Луи наметом поскакал назад, держась слегка в
стороне, дабы не вводить во искушение опаздывающих мародеров, и взлетел на
невысокий холм. Дни стояли сухие, рассмотреть что-то за тучами пыли было
непросто, но Трюэль понял, что схватка идет в двух местах. Вдали клубилось
огромное пылевое облако, видимо, Сандер и Рогге ударили в лоб Пьеру, вблизи
шла схватка поменьше. Племянник Штефана, чуть не погибший из-за
предательства фронтерцев, вновь пошел вперед, тесня ифранцев, и Луи решил
присоединиться к нему. Сорвав и бросив желто-лиловые тряпки и подняв
забрало, Луи с криком "Арция и Тагэре!" бросился вперед. Ему повезло, его
узнали сразу.
2895 год от В.И.
10-й день месяца Собаки.
Арция. Руна.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг