- Ваше Величество, - на пороге возник очень серьезный лакей в черной с
золотом ливрее.
- Я еще не король.
- Монсигнор герцог, к вам Элеонора Вилльо.
- Хорошо.
Элеонора вошла в кабинет, шурша шелками, и густой аромат фрезии и
персика напомнил Александру спальню брата и их последний разговор.
- Александр, - как же он ненавидел этот ее сладкий и кроткий тон, ведь
она же убить его готова, - могу я вас по-прежнему так называть?
- Разумеется, - в некоторых случаях на лицемерие и ложь можно отвечать
только лицемерием и ложью.
- Я хотела бы поговорить с вами наедине... Так, а вот этого не будет.
Ему нужен свидетель.
- От маркиза Гаэтано у меня тайн нет.
- Наверное, я это заслужила, - королева кротко вздохнула, - я сделала
много ошибок, самой главной из которых было то, что я считала замужеством,
но прошлого не вернешь. Что с нами будет, Александр? Со мной и с моими
детьми?
- Вы не будете ни в чем нуждаться, сигнора. Я прослежу, чтоб вам
оказывалось соответствующее уважение. Вы стали жертвой обмана, и я сделаю
все, чтобы смягчить его последствия.
- Что будет с детьми?
- Мальчики получат титулы графов и владения в Эстре, Элеонора. Мария и
Анна, когда подрастут, смогут посещать все балы и приемы, я не сомневаюсь,
они сделают блестящие партии. Приданое я им дам, но лучшее их приданое -
ваша красота, сигнора.
- Благодарю вас, Александр, - королева повернулась, чтобы выйти, и
Александр мягко добавил:
- Мне очень жаль, что так случилась.
Она ничего не ответила, Сандер какое-то время молча смотрел ей вслед.
- Я чувствую себя предателем, Рито. Да, в глазах Церкви они не были
супругами, но Филипп хотел видеть своего сына королем, он даже брата ради
этого не пожалел... Если б только он был со мной откровенен!
- То что? - голос Рито не предвещал ничего хорошего.
- Я бы что-нибудь придумал, уломал бы клирика, поговорил бы с
настоящей женой Филиппа, она бы сказала старику, чтобы он этого не делал...
- Сандер, может быть, хватит жертвовать собой? Даже не собой, а
Арцией. Неужели ты не видишь, как все устали от этой своры?!
- Вилльо были не опасны. Протектором был я...
- И они во главе с вдовой с ходу нарушили последнюю волю Филиппа.
- Мальчик в этом не виноват. И они струсили, как только поняли, что мы
их прихватили. Теперь-то они уж точно не опасны.
- Не опасны? Такие не опасны только мертвыми, но я что-то не очень
верю, что ты начнешь десятками истреблять родичей, какими бы гнусными они
ни были.
- Не начну, - признался Александр и неожиданно улыбнулся.
Нэо Рамиэрль.
Тэноллиан стал первым эльфом, убитым Рамиэрлем. Так вышло. Роман Ясный
с ранней юности не выпускал из рук оружия. Сначала он защищал себя и
старого Анна, затем ставка стала выше, но на соплеменников руку он не
поднял ни разу. Конечно, останься Эанке и Фэриен живы, схватка была бы
неизбежной, но Геро избавила его от необходимости мстить за отца, а других
врагов среди эльфов Тарры у Нэо не было. Но Тэноллиан заслужил свою судьбу.
И Ильгэйбэ тоже, хотя решать, как поступить с ней, хвала Звездному Лебедю,
предстоит не ему, а Эльрагиллу. Стараясь не глядеть на мертвеца, Роман
коснулся плеча Солнечного владыки. - Осталось совсем немного.
Он лгал. То есть не совсем лгал, для Эльрагилла худшее и впрямь
позади, если, разумеется, он, Нэо Рамиэрль, сможет довершить начатое. Он
знал о заклятиях крови, но никогда ими не пользовался. В Тарре у него вряд
ли что-нибудь бы вышло, но Луциана была до такой степени пронизана силой
Света, что волшба Романа имела шанс на успех. Разведчик сосредоточился на
браслете, снятом с Владыки. Как же рознилось заклятье Петли от того, что он
некогда наложил на рысь Геро! И вместе с тем было у них и общее -
неразрывная связь между живыми существами, от которой освобождала или
смерть, или вмешательство мага более сильного, чем сотворивший изначальную
волшбу.
Алый камень, вплавленный в золото, казался живым. Золото... Рамиэрль
никогда не любил этот металл, хотя тот и посвящен Солнцу и больше другого
имеет сродство Свету. Золото мягко и податливо, оно не боится Воды и Земли,
с ним удобно иметь дело и кузнецу, и магу, но оно слишком быстро предает и
забывает. Роман не сомневался, что заклятые браслеты некогда были просто
парой украшений, которые носили сыновья Солнечных властителей. Возможно,
подарком отца или матери. Младший превратил свой в оружие, направленное
против старшего. Тонкое колдовство, но будь браслет жертвы стальным,
серебряным, даже медным, Эльрагилл бы успел почуять опасность и
освободиться. А золото... золото рабски исполнило приказ сильного, предавая
хозяина. Сейчас сильным был Роман, и браслет послушно отдал ему камень.
Смяв и отбросив ставшую ненужной оправу, Нэо сосредоточился на горящей
кровью шерле. Уж не так ли были созданы и закляты Рубины Циалы? Но об этом
после... Эльф прикрыл глаза, направляя волю на камень. Перед мысленным
взором Рамиэрля встало охваченное багровым пламенем Светозарное, повелением
Орла и Дракона превращенное в огнедышащее чрево вулкана. Мир огня, мир
чистой, свободной от всего стихии, несущей в себе и Свет, и Тьму. Мир, в
котором нет и не будет места Пустоте, порождающей липкую скверну, опасную
своим ничтожеством, ибо великое чаще всего гибнет от укусов мелкого.
Рамиэрль думал об очищающем огне, зажженном Сострадающим и Познающим,
едиными в своем порыве заставить миры защищать себя самим. Видно, его
последняя, отчаянная попытка пройти Радужными Тропами не была столь
бесполезной, как ему показалось. Образ пылающего Светозарного стал для
Романа той точкой, оттолкнувшись от которой он освободил себя от всего,
кроме одной мысли, которую предстояло воплотить в нечто осязаемое. Все
остальное, вроде странного чувства, что он черпает силы из багрового
пламени, несомненно, было мороком. Не думать ни о чем! Главное - разорвать
Петлю, все еще связывающую жертву.
Роман сосредоточился на воображаемом пламени, направляя его силу на
камень. Он не видел, как кровавые пятна на ложе начали бледнеть и
уменьшаться, зато почувствовал, что рука наливается тяжестью. Алый камень
стал расти, грани сгладились, принимая форму пульсирующей сферы, словно бы
втягивающей в себя кровь предателя. Когда с белоснежного покрывала исчез
последний след, на раскрытой ладони Нэо лежал шар, похожий на закатное
солнце, таким оно уходит за горизонт, предвещая ветер. И в этот миг связь
со Светозарным прервалась.
Комната была залита красным светом, но Нэо вновь видел братьев -
мертвого и живого. У него получилось. Получилось! Осталось произнести
последнее Слово, и он его произнес.
- Именем вечного Огня. Ты свободен.
Алый шар лопнул, как лопается мыльный пузырь, тревожный свет угас,
Рамиэрль в изнеможении опустился на широкий подоконник, но все же заставил
себя пошевелить рукой, зажигая обычный для Лебедей голубоватый шар.
Эльрагилл все еще лежал рядом с Тэноллианом, но Роман сразу понял, что тот
свободен, хоть и очень слаб. Ему следовало дать хоть немного Силы, но Нэо
чувствовал себя вычерпанным до дна. Что-то врезалось в ладонь. Камень,
вновь ставший обычной шерлой. И все же... Все же лучше ее в Луциане не
оставлять. Мало ли что.
На нетвердых ногах Рамиэрль пересек комнату и буквально рухнул на край
постели.
- Н-нэо... - Эльрагилл говорил с трудом, но это от волнения и
слабости.
- Все в порядке. Попробуй встать. Вряд ли стоит оставаться в одной
постели с... с Тэноллианом. Я приведу Аддари и Норгэреля, но это потребует
времени. Постарайся за это время отдохнуть. Силы тебе еще понадобятся.
- Лучше будет, если мы выйдем отсюда вместе. Я должен объяснить...
- Нет.
- Нет?
- Я не о Тэноллиане. Это ваше дело, но правда о нем Долине не
помешает. Я о себе. Вряд ли стоит говорить, что вернулся и освободил тебя
именно я. Мы все равно уходим, но нам понадобится твоя помощь.
- Я дважды в долгу перед тобой. За себя и за Аддари. Если б он не
ушел, его бы убили. Тэноллиан и Ильгэйбэ.
- Она тоже? - Зачем он это спросил, лишнее напоминание - лишние муки.
- Да, но не так, как ты думаешь... Она верит, что, уничтожая
колеблющихся, свершает подвиг во имя Света. Для нее все, кто не с ней, -
враги. Знаешь, - Эльрагилл попробовал улыбнуться, - они с вашим бунтарем
подходят друг к другу.
- Теперь уже нет. Альмик очень привязался к твоему сыну. После того
как понял, что его приказали убить эльфы. А ненавидит он теперь разве что
рыцарей Солнцецвета, и, видит Звездный Лебедь, за дело. Они и людей
позорят, и эльфов.
- Рыцарей Солнцецвета в Луциане больше не будет, - тихо проговорил
Солнечный владыка, - обещаю тебе. Погоди... Если ты хочешь сохранить все в
тайне, я открою тебе проход, - Эльрагилл встал, пошатнулся, но удержался на
ногах, - если хочешь, можешь провести через него хоть порождение Тьмы.
Солнечный владыка пытался шутить, но Роман очень серьезно ответил.
- Спасибо. Я так и сделаю.
2892 год от В.И.
21-й день месяца Дракона.
Оргонда. Лиарэ.
Вошла до смерти запуганная служанка и принесла хлеб, молоко и сыр.
Последний завтрак герцогини. Хоть бы вина налили, что ли... Нет, пить перед
смертью - это трусость.
Надежду на спасение герцогиня Оргондская оставила, когда обнаружила в
своей комнате настойку белой амаполы. Случайности быть не могло, лекарство,
порой именуемое "сонной смертью", подбросили нарочно. Выбирая между костром
и ядом, любой выбрал бы яд. Любой, но не Марта Тагэре. Никогда не делай
того, чего хотят от тебя враги. Оресту нужна была ее смерть, но Марта
достаточно разбиралась в политике, чтобы понимать: Предстоятелю невыгодно
пачкать руки в крови. Если обвиняемая отравится, это в глазах простолюдинов
сойдет за признание вины и выведет синяка из-под удара. И герцогиня с
усмешкой передала находку пришедшему к ней клирику, заодно отказавшись от
исповеди. Она готова поведать свои грехи Архипастырю, кардиналу Оргонды или
своему духовнику, но антонианцы могут рассчитывать лишь на разговор при
непредвзятых свидетелях о недозволенном колдовстве.
Это было вызовом, но Орест его не принял. Вернее, принял, но
по-своему. Суд переносился со дня надень, толпа под окном распалялась,
становясь все злее. Теперь Марту не оставляли одну ни на мгновенье, это
было унизительно, но она дала понять, что относится к приставленным к ней
чужим мужчинам, как к неизбежным в неопрятном доме тараканам. Свои чувства
дочь Шарля Тагэре научилась скрывать давно, иначе она бы не прожила столько
с этим ничтожеством. Марк... Его страх, бессилие и глупость все и погубили.
Если бы герцог сразу же вышел к родителям погибших детей, посмотрел им
в глаза, взял расследование в свои руки, бунта бы не случилось. Марта не
сомневалась, что за страшным открытием крылся заговор, уж больно вовремя
все произошло. Еще день, и властители Оргонды вместе с Мальвани отплыли бы
в Арцию, куда руки антонианцев пока не дотягиваются. Неужели Орест
догадайся, что она могла не вернуться? Вряд ли. Знай антонианец об этом, он
позволил бы ей бежать. Нет, кардинал боялся нового союза Оргонды и Арции.
Сандер не Филипп, его не купишь и не заморочишь. Младший брат за нее
отомстит. Вместе с Сезаром.
Виа успела остановить Мальвани, в этом не было никакого сомнения, но
сердце Марты разорвалось от боли, когда она поняла, что Сезар и Анри
послушались ее приказа и повернули. Да, они приняли единственно правильное
решение. Не пройдет и двух кварт, как бунт будет подавлен, зачинщики
наказаны и, герцогиня очень на это надеялась, загадка склепа будет
раскрыта. С ее имени будет смыта грязь, но... Но если бы Сезар Малве ее
любил, он бы послушался не головы, а сердца. Хотя почему она о нем думает
хуже, чем о себе?
Она могла бежать вместе с Виа, но осталась, потому что так велел ей
долг. Долг виконта Малве служить Арции, а не своей любви, да и с чего это
она взяла, что он ее любит? Она старшая сестра его друга и сюзерена, не
более того. Маршал и его сын сейчас далеко, когда они приведут войска, она
будет мертва, и страшно мертва, а Орест станет разводить руками и сетовать,
что ярость народа была слишком велика.
Неужели на проклятого синяка не найдут управу даже потом? Предатель,
ханжа и подлец, но он победил. Она его недооценила, а ведь Сезар
предупреждал о заговоре против нее. Вернее, против союза Оргонды и Арции,
но ее смерть ничего не изменит. Когда истечет срок мира, подписанного
Филиппом и Жозефом... Святой Эрасти, а ведь они оба мертвы... И брат, и
Паук. Мертвы, но это ничего не меняет. Рано или поздно, но Сандер и
Мальвани швырнут Ифрану на колени. Это будет и ее победой...
Одиннадцатая ора, а ее должны судить в полдень. Надо приготовиться и
умереть с поднятой головой, как бы ей ни было страшно. Она сестра Эдмона и
дочь Шарля. Этим все сказано.
Герцогиня Оргондская, стараясь не обращать внимания на двоих синяков,
подняла крышку сундука. Раньше в этой комнате обитала сестра струсившего и
предавшего эркарда Лиарэ, суетливо заверившая "гостью", что все, что она
найдет, принадлежит ей. Вот и прекрасно! Предсмертный туалет займет ее
последнюю ору и отвлечет от непрошеных трусливых мыслей.
Марта выбрала подходящее платье, затем подошла к зеркалу, внимательно
рассмотрела свое отражение. Слишком бледна, но в шкафчике у окна она
заметила румяна и даже заячью лапку. А, вот они. И тон подходящий, никто не
скажет, что она побелела от страха. А теперь займемся волосами...
2892 год от В.И.
21-й день месяца Дракона.
Арция. Мунт.
Если б Виктуар Тюлли озаботился запастись царкой для опохмелки, все
пошло бы иначе, но караул-декан вчера выпил абсолютно все. И это было
ошибкой. Оглядев мутными глазами свое жилище, Виктуар вздохнул и понял, что
надо как-то одеться и добраться до ближайшего кабачка. И сделать это нужно
было быстро и тайно, упаси Проклятый попасться в таком виде на глаза
собаке-коменданту. Виктуар встал, стараясь не двигать раскалывающейся
головой, на которую в припадке отчаянной надежды вылил кувшин холодной
воды. Не помогло! Кое-как отряхнувшись и поклявшись юбкой святой Циалы, что
никогда больше не тронет "утренний запас", Тюлли выполз в пустой коридор.
Было мертвое время, когда все утренние дела уже сделаны, а до обеда еще
далеко. Может этот поганый Пандайе куда-то убрался.
Узнав о том, что королева никакая не королева, а всего лишь одна из
шлюх Филиппа, а королем будет горбун Эстре, оба караул-декана Речного Замка
на радостях напились, позабыв взаимные обиды. Вражда младшего Тагэре с
"пуделиной" семейкой была всем известна, и Тюлли и Сашни побились об
заклад, досидит ли Пандайе на своем месте до снега или Александр даст ему
пинка сразу после коронации. Спорили на обед в "Цепном псе", а выпивка в
любом случае шла пополам, а потому, кто выиграет пари, было почти все
равно. Ну да это еще когда будет, а царка Виктуару была нужна немедленно.
Благополучно выбравшись в город, утолив, хоть и не до конца, свою жажду и
всласть почесав язык с трактирщиком о грядущих переменах, Тюлли с
прояснившейся головой направился назад и в Рыцарской прихожей чуть не
напоролся на коменданта. Караул-декан едва успел шмыгнуть в нишу и укрыться
за стоящими там турнирными доспехами. Пандайе был не один, и это было
плохо, так как ничего не доставляло горлопану-коменданту большего
удовольствия, чем отчитывать подчиненных при посторонних, будь те хоть
золотарями. Если же удавалось наорать на стражников или пустить в ход
кулаки при ком-то из нобилей, Пандайе целый день ходил именинником. Теперь
с ним был какой-то стройный, богато одетый сигнор. Из-за пахнувших
прогорклым оружейным маслом доспехов Тюлли не мог разглядеть лица, но
разговор был слышен прекрасно. Голова у Виктуара почти прошла, и он со все
возрастающим интересом ловил каждое слово, понимая, что удача наконец-то
повернулась к нему лицом.
Тюлли не первый год был караул-деканом в Речном Замке, сочетавшем в
себе одну из королевских резиденций, правда, изрядно заброшенную, и тюрьму
для особо опасных преступников, каковых после продажи Агнесы не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг