столб, который:
Сначала мне в очередной раз показалось, что я схожу с ума, но,
приглядевшись, я уверилась, что если глаза мне не врут, то веретено
похудело, и изрядно, после чего я сделала то, что должна была сделать
много раньше, а именно - оглянулась. За мной, сколько хватал глаз,
расстилалась серая неприглядная пустыня. В своих скитаниях я не раз видела
земли, которые так назывались, но там были какие-то барханы или каменистые
россыпи, там росли кактусы или саксаул, а здесь было именно пусто. Ничего,
только плоская, как стол, поверхность, покрытая пылью, в которую ноги
проваливаются по щиколотку.
Я снова вгляделась в похудевшее веретено и обругала себя последними
словами: смутные пятна, проступающие сквозь серую слизь, изменили свои
очертания. Какой же дурой я была! Я все время ждала, когда что-то
начнется, когда на меня обрушится магический удар, а все было просто и
глупо. Тот, кто наматывал этот чудовищный кокон, делал это с таким
расчетом, чтобы некто, скорее всего он сам, мог его размотать и добраться
до того, что скрыто в середине. Пользовался он силой Ройгу, а значит то
что было по силам ему, мог сделать кто-то из его собратьев-ройгианцев
высокой степени посвящения и, разумеется, Белый Олень и Эстель Оскора. И
делалось это просто до противности. Нужно было просто идти вперед. Каждый
мой шаг разматывал этот кошмар, как разматывает ковер каждый шаг
дворцового служителя, катящего перед собой скатку. Мне нужно было лишь
идти вперед, и больше ничего. Поняла я и другое: мерзкие цветочки не имели
никакого отношения к этой магии, это был гной, вытекающий из раны.
Уроду-ройгианцу удалось ранить сам мир, и рядом начали твориться всяческие
безобразия. Эту гниль ещё нужно будет как-то выжечь, но сначала я должна
дойти до Эрасти. Я посмотрела вниз: да, овраг, но неужели я, прошедшая
десятки миров, не смогу туда спуститься?! Смогу, Проклятый меня побери!
2850 год от В.И.
21-й день месяца Звездного Вихря.
Святой город Кантиска
Святой Эрасти отрешенно и скорбно взирал на собравшихся клириков.
АрхипастырьКардиналы важно наклонили благообразные головы, хотя в глубине
души у многих таился страх. С тех пор, как Архипастырь Максимилиан настоял
на окончательной передаче всех дел, связанных с Запретной Магией, в руки
Церкви и для ведения их основал орден святого Антония-МолчальникаБольше
всего клирики боялись, что дойдет до голосования и придется прилюдно
принимать чью-то сторону. Ореста ненавидели, ему желали всяческих неудач и
неприятностей, но выступать против него было себе дороже. С другой
стороны, если он сломает Евгения, его уже не остановить. Архипастырь
откровенно слаб, Предстоятель эрастианцев давным-давно ушел в себя, а о
других и говорить не приходится. Клирики понимали значение происходящего,
лихорадочно прикидывая, что говорить,если их спросят. Пока же все шло
своим чередом.
После короткой молитвы во славу Творца в его Трех Ипостасях Создателя,
Судии и Спасителя и обращения к святому Эрасти Архипастырь дал слово
легату. Иеромонах Илларион, ещё молодой, с красивым, жестким лицом, более
похожий на воина, нежели на клирика, легко опустился на колени перед
Архипастырем. Глава Церкви Единой и Единственной пожевал губами, вздохнул
и велел рассказать все, что тот обнаружил в Кантиске. Евгений и Орест
подались вперед, не отрывая взгляда от невозмутимого лица легата. Илларион
поднялся и заговорил спокойно и обстоятельно. Он напомнил, как три кварты
назад был послан в Мунт, дабы разобраться в беспрецедентном случае, и
какие ему были даны полномочия.
- Я провел расследование настолько тщательное, насколько мог, - перешел
наконец к делу клирик. - К сожалению, я не говорил с самим герцогом
Тагэре, в настоящее время находящимся в Эльте. Это бы потребовало поездки
на север, мне же был назначен срок в две кварты. Полагаю, в будущем для
создания полной картины есть смысл выслушать исповедь Тагэре и исповедь
его исповедника, но это вряд ли повлияет на сделанные мной выводы. Я
считаю, - Илларион перевел взгляд на Предстоятеля антонианцев, - виновным
в случившемся епископа Доминика.
Слова легата повисли в полной тишине. Такого не ожидал никто. Даже
Евгений, чьи претензии не шли дальше того, что Тагэре заманили в Мунт и
схватили, воспользовавшись его, Евгения, болезнью и невозможностью
использовать право вето. Первым опомнился Орест. Ледяным тоном он
осведомился, чем именно обоснованы подобные выводы.
- Многим, - невозмутимо сообщил Илларион. - Если .конклав меня выслушает:
Конклав, разумеется, выслушал, и легат все так же спокойно и обстоятельно
сообщил, что не нашел никаких доводов в пользу того, что Шарль Тагэре
виновен в кощунстве и запретной магии. Что касается оскорбления величества
и государственной измены, то есть обвинений, находящихся в ведении Тайной
Канцелярии, то они не дают права ведущим следствие применять магические
артефакты для получения признания иначе, как с согласия Церкви в лице
арцийского кардинала, какового не было получено. Более того, Илларион
установил, что епископ Доминик и ранее использовал магию в интересах
отнюдь не Церкви Единой и Единственной, но в интересах светских
властителей Арции в лице Жана Фарбье. Он, Илларион, обнаружил
неопровержимые доказательства того, что делалось это отнюдь не бескорыстно.
По мнению легата, Доминик злоупотреблял своим положением, сообщал в
Кантиску ложные сведения, использовал доверенные ему артефакты не должным
образом. К тому же, полагаясь на рекомендации все тех же Фарбье, епископ
поручал мирским служащим Тайной Канцелярии деяния, на которые имели право
лишь клирики.
- Я, - Илларион слегка возвысил голос, - остаюсь в глубочайшем убеждении,
что некоторые обвинения минувших лет, против которых в свое время выступал
Его Преосвященство кардинал Арции, были сфабрикованы епископом Домиником и
его мирскими единомышленниками. Герцог ре Эстре, граф Койла-старший,
бароны Ло и Лерма были приговорены на основании вырванного магическим
насилием признания, и остается лишь сожалеть, что уже тогда не было
проведено должного расследования. Канцелярия Его Святейшества была
удовлетворена объяснениями, данными Его Преосвященством Орестом, и лишь
событие в Мунте, бросившее тень на орден и его методы, заставило нас
взглянуть на происходящее собственными глазами. Я кончил.
Его Святейшество какое-то время переводил испуганные глаза с Ореста на
Евгения и обратно, а потом все же выдавил из себя:
- Хочет ли кто-то из уважаемых членов конклава задать вопросы и
высказаться? Прошу вас, Андроник Оргондский.
- Я не оспариваю выводы, сделанные легатом Его Святейшества в отношении
оплошностей и злоупотреблений, творящихся в Арции. Но я хотел бы услышать
его мнение о том, что же все-таки произошло?
- Я согласен, - подал голос и Орест, - прежде чем принимать решение,
следует узнать, что за магией владеет герцог Тагэре, магией, оказавшейся
сильнее Цепи и Перстня.
-- Их утрата, к несчастью, невосполнима, - констатировал Илларион, -
теперь в Арции много труднее вести дела, связанные с истинной, а не мнимой
запретной волшбой. Если, разумеется, Святой Престол не сочтет уместным
восполнить потери за счет имеющихся у него реликвий.
- Это невозможно, - коротко бросил Орест, а Его Святейшество согласно
наклонил голову, - но вы все время уходите в сторону от главного.
- Ваше Высокопреосвященство! Я не имею обыкновения уходить от чего бы то
ни было, - вскинул голову Илларион, - я исследовал с помощью усиленного
Кристалла камеру, в которой содержался Тагэре, карету, которая доставила
его к месту покаяния, дом маршала Мальвани, где он находился, прежде чем
бежать.
- Так он все-таки бежал? - уточнил один из кардиналов, известных своей
близостью к Оресту.
- И был прав. Потерпев поражение на площади Ратуши, недоброжелатели
герцога (мне не были даны полномочия на расследование обстоятельств
покушения, хотя у меня и есть предположения) подослали к нему убийц. Но я
возвращаюсь, как тонко заметил Его Высокопреосвященство, к главному. Я не
нашел ни одного свидетельства использования Шарлем Тагэре запрещенной
магии или же того, что его освободили при помощи оной. Зато я нашел
свидетельство того, что Иаков Эвгле, назначенный Обвинителем, был судебным
магиком, но не членом ордена. Я не уверен в том, что он обладал знаниями,
достаточными для работы с доверенными ему артефактами. Происшедшему, на
мой взгляд, можно дать лишь два объяснения. Первое, о котором кричали
горожане на улицах. И второе, представляющееся мне более вероятным.
Не следует забывать о происхождении Цепи, не исключено, что её создатель,
современник и, по некоторым сведениям, ближайший друг королевы Гортензии,
мог сделать её безопасной для представителей арцийской династии. Я
беседовал с заклинателями, взнуздывавшими Арроя, и я уверен в
добросовестности их показаний. Все они уверены как в том, что герцог
Эльтский совершенно не владеет активной магией, так и в том, что
сопротивление такой силы со стороны обычного человека невозможно. Один из
них, брат Серж, докладывал епископу Доминику, что не считает возможным
проводить церемонию покаяния, не разобравшись в причинах этого явления. Он
же поставил вопрос и о познаниях и умении Иакова Эвгле, но к нему не
прислушались. За время, прошедшее между взнуздыванием и покаянием, Шарль
Тагэре мог оправиться от полученного им магического удара. Цепь же не
только не сковала его волю, но и могла стать неким охранительным
талисманом. Не исключено, что этот талисман инициировал врожденные
магические способности Тагэре-Арроя. В результате или он сам непроизвольно
отразил направленное на него при помощи Кольца заклятие, или, что
представляется более вероятным, это сделала Цепь. Два артефакта взаимно
уничтожили друг друга. В пользу этого говорит то, что Тагэре получил
магический шок, которого бы не было, действуй он осмысленно. Я полагаю,
герцог Эльты никоим образом не может считаться магом, в этом смысле он
совершенно безопасен.
- Безопасен? - с сомнением протянул фронтерский кардинал Бартоломей. - Но
вы только что говорили о его происхождении.
- Эта кровь течет не только в жилах Тагэре. Все здесь собравшиеся знают,
что родоначальник династии Арроев Эландских Рене был сильным и реально
действовавшим магом, но в его потомстве активных склонностей к волшбе
отмечено не было. Да, Шарль Тагэре оказался неуязвим для некоторых
артефактов, как находятся люди, неуязвимые для мерного поветрия или
мышиной чумы, но это не значит, что они насылают эту чуму. Вот мое мнение.
- Кардинал Арции, - Иоакинф явно чувствовал себя неуютно, - согласны ли вы
с выводами легата Иллариона и имеете ли что добавить?
- Ваше Святейшество, - Евгений и не скрывал, сколь он доволен, - я
полностью согласен с прозвучавшими здесь словами и могу лишь выразить
благодарность брату Иллариону и просить Святейший Престол об отзыве из
Мунта епископа Доминика и последующем суде над ним.
- Предстоятель ордена святого Антония, что имеете сказать вы?
- Брат Илларион, - глаза Ореста не предвещали ничего хорошего, - весьма
убедительно рассказал о провинностях епископа Доминика. Думаю, конклав
единодушно признает его виновным, и он будет должным образом наказан,
однако теперь в полный рост встает вопрос о его преемнике. Достойный легат
принадлежит к ордену никодимианцев, однако, исполняя ответственные
поручения Его Святейшества, он обрел Должные знания в судебной магии, что
и доказал с блеском. В присутствии конклава я предлагаю ему вступить в
антонианский орден и стать преемником Доминика. Если, разумеется, Его
Святейшество его отпустит, а Его Высокопреосвященство Евгений не наложит
вето.
Илларион был по-прежнему совершенно спокоен. - Если Его Святейшество меня
отпустит, а Его Высокопреосвященство кардинал Арции не наложит вето на мою
кандидатуру, я согласен принять этот пост и обещаю, что буду действовать,
исключительно руководствуясь церковными канонами и мирскими законами.
2850 год от В.И.
1-й день месяца Копьеносца.
Арция. Тагэре. Эльтова скала
Берег был белым, а небо и море, раз за разом с ревом бросающееся на камни,
черными. В такую пору торчать на продуваемой всеми ветрами скале мог
только безумный. Впрочем, даже летом в самую лучшую погоду Эльтову скалу
обходили десятой дорогой. Никто не помнил, почему туда не стоит ходить, но
даже подвыпившие храбрецы и те выказывали свою отвагу иными способами.
Однако ледяной лунной ночью на плоскую, словно срезанную, вершину
поднялись двое.
Один, высокий и стройный, кутался в плащ с капюшоном, второй был чуть
пониже, его темное платье явно не годилось для подобных прогулок, но он,
казалось, не чувствовал ни холода, ни пронизывающего ветра, то и дело
налетающего порывами с моря. Лунный свет, усиленный сиянием выпавшего
утром снега, играл на серебристых волосах, заставлял переливаться
таинственными зелеными огнями камни на груди. Человек был ещё не стар, с
красивым, волевым, но очень бледным лицом, хотя, возможно, причиной
бледности была луна. Поигрывая кинжалом, он задумчиво слушал собеседника.
- : я бросился в погоню, но она меня опять обманула. Это был какой-то
мерзавец, охваченный ужасом. Я догнал его у Хаонгской границы, он не знал
и не понимал ничего, кроме того, что должен бежать и бежать.
- Ты уверен, что это именно она?
- Больше некому. Уже первое возмущение было слишком сильным для любого
другого создания. Несомненно, в мир Тарры что-то вошло, но что? Только не
принадлежащие Тарре могут её покинуть, и только Эстель Оскора, плоть от
плоти этой земли, может вернуться.
- Но были и другие:
- Правильно, но никто не подходит под подобный след. Очередные боги,
ищущие мир, которым можно править, вели бы себя иначе, да и шума было бы
больше. Беглый маг вроде нашего заморского друга или затаился бы, или,
наоборот, немедленно стал действовать, и я бы его нашел. Нет, это была
она, и она очень ловко научилась заметать следы. Пока я гонялся за тем, на
кого она перебросила свой астральный хвост, пока возвращался назад, она
успела исчезнуть. Потом объявилась в Мунте, спасла Тагэре и вновь сгинула.
- Но почему она не попыталась: - Седой оборвал фразу на полуслове, но
второй его понял.
- Почему она не попыталась найти нас? А с чего ты взял, что она не ищет?
Но разве это просто? Когда началось все это безумие, я исчез и, видимо,
проделал это слишком хорошо, а о тебе и вовсе ничего не известно,
спрашивай не спрашивай. Геро не хочет, чтобы о её возвращении проведали
чужие, и это понятно. Не удивлюсь, если она почувствовала мое заклятье и,
не зная, кто её ищет, затаилась.
- Ты прав, - человек с кинжалом встал, - я об этом не подумал. Но мне
пора, я и так задержался:
- Ты был в Эльте?
- Да, две ночи, - он улыбнулся, но как-то натянуто. - Для меня это победа.
- Зря ты рискуешь.
- Я всю жизнь рисковал, но больше двух дней мне пока не выдержать,
впрочем, раньше и этого не было. И все же, все же я хотел бы её увидеть.
- Я найду её, даже если понадобится перевернуть всю Арцию.
- Я знаю, - ещё раз улыбнулся седой, - раз она вернулась, значит, хотела
этого и, значит, помнит:
- Как сказал бы твой отсутствующий друг: "Если ты не сомневаешься в себе,
почему ты сомневаешься в других?" Конечно, помнит.
- Да, он много бы чего сейчас наговорил. Как он, кстати?
- А что ему сделается? Учит жить всех, кто ему под руку, то бишь под лапу,
попадается.
- И много таких?
- Достаточно. Хотя он не прочь все бросить и взяться за старое, только это
вряд ли получится, слишком уж он переменился.
- Все мы переменились, кроме тебя.
- Не скажи. Если бы у меня не было зеркала, я поклялся бы, что я уже давно
не я. Слушай, тебе не кажется, что мы слишком сильно стали себя жалеть?
- Ты прав, - седой тряхнул головой, словно бы прогоняя неприятные мысли, -
пора с этим кончать. Эстель Оскора вернулась, значит, началось.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Меа culpa, mea maxima culpa:
Я никогда не думал, Что можно так любить и грустить. Н.Гумилев
Эстель Оскора
Когда-то тут было изумительно красиво, но ройгианские ублюдки превратили
окрестности башни в покрытую пылью пустыню. По очертаньям местности можно
было предположить, что раньше башня стояла на острове посредине довольно
большого озера. Теперь от него осталась лишь большая котловина, в центре
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг