на весь коридор. Они посторонились и молча пропустили меня в комнату. Я
уселся за стол и стал смотреть, как они работают.
Через несколько минут пришел Чемогуров, хмыкнул, снял плащ и тут же
ушел. Уходя он сказал:
- Когда кончится эта самодеятельность, позвони мне. Я буду в лабора-
тории измерений.
Самодеятельностью занимались три дня. Чемогуров и Крылов отсутствова-
ли. После того, как обшили дверь, стали устанавливать железные решетки
на окнах. Я поинтересовался, зачем решетки на четвертом этаже. Я сказал,
что мы пока не собираемся прыгать на улицу. Мужики не оценили моего юмо-
ра.
- Думаешь, нам больше всех надо? - сказал один.
Они вмазали решетки в оконный проем, наследили цементом и ушли. Же-
лезная дверь выглядела внушительно. Наружная сторона ее была украшена
небольшой вертикальной планочкой с кнопками. Рядом с кнопками располага-
лись цифры от 0 до 9. С внутренней стороны двери приделали замок.
Я стал подметать пол. За этим занятием меня застал Чемогуров.
- Поздравляю! - сказал он. - Ты своего добился.
- Почему? - не понял я.
- Ты что, ничего не знаешь? - спросил Чемогуров.
- Не знаю, - сказал я, предчувствуя что-то нехорошее.
- Сходи к Зое. Она тебя обрадует.
Я побежал к Зое Давыдовне. Она очень просто и буднично сообщила мне,
что грузины прислали техническое задание. Поскольку институт у них зак-
рытый, техническое задание пришло в Первый отдел с грифом "для служебно-
го пользования". Первый отдел тут же распорядился обить железом дверь и
поставить решетки на окна, чтобы мне было удобнее пользоваться техничес-
ким заданием.
Я даже присвистнул.
- Можете идти в Первый отдел и брать задание, - сказала Зоя Давыдов-
на.
Я пошел туда и сказал, что у нас теперь все в порядке в смысле две-
рей. Расписался в какой-то книге, взял запечатанный конверт с грифом
"для служебного пользования" и пошел обратно.
Как бы там ни было, в руках у меня было техническое задание.
Наша новая железная дверь оказалась запертой. Я постучал.
- Набери трехзначный шифр. Дверь откроется, - сообщил мне изнутри
глухой голос Чемогурова.
- Какой шифр?! - крикнул я.
- Пошевели мозгами, какой! - крикнул он.
Это была месть. Я прикинул количество сочетаний из десяти элементов
по три. Получилось громадное число. Я забарабанил кулаками в дверь. Че-
могуров дьявольски захохотал.
Тут меня осенило. Как-то сразу пришло решение. Если такой человек,
как Чемогуров, изобретает трехзначный шифр, что ему первым делом может
придти в голову? Конечно, стоимость поллитровки!
И я смело набрал 3-62. Дверь мгновенно распахнулась.
Чемогуров выскочил из-за интегратора страшно довольный. Он радовался
моей удаче. Он даже хлопнул меня по плечу.
- Молоток! Башка варит!
Я прошел к своему столу с таким видом, будто всю жизнь разгадывал
тайные шифры. Славка Крылов сидел отвернувшись и давился от смеха. Ниче-
го, это ему дорого обойдется!
Я важно распечатывал конверт и вынул оттуда несколько листков. Чемо-
гуров сзади жадно следил за моими действиями. Он ждал развязки. Видимо,
ему было что-то известно. А может, он догадывался.
- Между прочим, в этой комнате я делал схему, которая сейчас летает
на спутнике, - сказал он. - И ничего. Никто меня в железо не заковыва
л...
Он явно издевался. Не обращая на него никакого внимания, я развернул
листки. На одном из них было письмо Зураба Ираклиевича Юрию Тимофеевичу
и мне. Письмо стоит того, чтобы привести его целиком.
"Уважаемые Юрий Тимофеевич и Петр Николаевич! Пользуясь случаем, шлю
вам горячий привет из нашего солнечного Тбилиси. Мы с товарищами ожидаем
успешных результатов нашей совместной плодотворной работы. Нам бы хоте-
лось, чтобы прилагаемое техническое задание ни в коей мере не сковывало
вашей инициативы. Всегда будем рады принять вас в нашем городе для выяс-
нения любых вопросов и деталей.
С дружеским пламенным приветом,
Зураб Харахадзе".
Письмо было на бланке института.
Вторым листком оказался сложенный вчетверо план города Тбилиси на
русском и грузинском языках. Маршруты автобусов, названия улиц и достоп-
римечательности.
На третьем листке была нарисована электронная лампа. К внутренней ее
детали была протянута стрелочка, рядом с которой стояла надпись: "режем
здесь". Никаких размеров и разъяснений.
Я повертел листок в руках, соображая. В смысле полной свободы
действий и проявления инициативы это было идеальное техническое задание.
Я покосился на Чемогурова, ожидая его реакции. Интересно, какую поговор-
ку он сейчас произнесет? Я ожидал услышать: "Эйнштейн на скрипочке игра-
ет". Мне казалось, что она наиболее подходит к случаю.
- С пламенным приветом! - сказал Чемогуров.
- Ну что? Все в порядке? - спросил Славка, отрываясь от книги.
- Почти, - сказал я.
После этого я взял авторучку и каллиграфическим почерком написал
письмо Зурабу Ираклиевичу. Письмо было полно ответного дружеского опти-
мизма. Я выражал полнейшую уверенность в успехе нашей плодотворной рабо-
ты. Я сообщал, что никто и ничто не в силах остановить нашей безумной
инициативы. Я слал приветы тбилисским достопримечательностям.
Игра началась, и нужно было соблюдать ее правила.
- За это надо выпить, - предложил Чемогуров.
В конце дня я сбегал за двумя бутылками "Гурджаани", и мы выпили их,
сидя за интегратором. Чемогуров был в прекрасном настроении. Уходя, он
сменил шифр замка на 2-37. Столько стоила бутылка "Гурджаани".
Заткни фонтан!
Я уже собирался впасть в тоску и идти к профессору с жалобами на за-
казчика, но Чемогуров посоветовал мне этого не делать. Он сказал, что
заказчики развязали нам руки, и я могу рассчитывать что угодно. Он наб-
росал мне несколько эскизов характерных конструкций и сказал, чтобы я
занимался ими. Попутно он порекомендовал использовать метод интегральных
уравнений. Оказалось, что Чемогуров может не только паять.
Я засел за интегральные уравнения и приближенные методы. К следующему
приходу профессора у меня была готова расчетная схема по первой
конструкции. Конструкция представляла собой тонкую пластинку металла, к
которой под углом была припаяна другая пластинка. Путем хитрых расчетов
я определял, где можно резать одну пластинку, чтобы вторая не отвали-
лась.
Юрий Тимофеевич выслушал меня с огромным удовольствием. Так мне пока-
залось. Я тоже был рад, что оправдываю его надежды, хотя до сих пор не
знал, почему он возложил их именно на меня.
- А что, получится неплохая работа... - задумчиво сказал он. -Практи-
ческое внедрение обеспечено... Кстати, где они используют эту конструк-
цию?
- В лампах бегущей волны, - сказал из закутка Чемогуров, прежде чем я
успел во всем сознаться.
Профессор удивленно поднял брови и покосился на интегратор.
- Я показывал техническое задание Евгению Васильевичу, - промямлил я.
- Ах, вот как!.. Ну что ж, он у нас главный специалист по электрони-
ке... Евгений Васильевич, вы не возражаете, если мы впишем вас кон-
сультантом по теме Петра Николаевича? - обратился он в пространство.
- Ради Бога, - сказал Чемогуров.
Тут я понял, что это у меня с профессором предпоследний разговор.
Последний будет, когда я ему принесу диплом на подпись. К сожалению, я
ошибся, как это потом будет видно.
Юрий Тимофеевич порекомендовал мне провести численные расчеты на ЭВМ
и ушел, дружески пожав руку.
- А если потом выяснится, что я липу считал? - подумал я вслух для
Чемогурова.
- Не понимают люди своего счастья... - ответил он.
- Кстати, у профессора есть дочка? - спросил я.
- Хорошенькое "кстати", - проворчал Чемогуров. - Кажется, есть.
- Сколько ей лет?
- Что-то около двадцати.
Я подошел к окну и стал рассматривать свое бледное отражение в стек-
ле. Я пытался отгадать, что в моей внешности могло понравиться профессо-
ру. Нет, вообще-то я ничего себе. Без особенных уродств... Глаза вдумчи-
вые, брови просто красивые. Рот, правда, никуда не годится. А главное, я
женат...
- А зачем тебе его дочка? - лениво поинтересовался Чемогуров.
Я не успел ответить, потому что щелкнул замок с шифром, и в дверях
показался Крылов. С Крыловым в последние дни стало твориться что-то
странное. Во-первых, он выдал Мих-Миху какую-то идею, от которой доцент
пришел не то в ужас, не то в восторг. Эту идею Славка предварительно оп-
робовал на мне. Я ничего не понял. Мих-Мих, видимо, понял больше, и стал
приходить каждый день к нам в комнату. Но тут Крылов повел себя странно.
Это и было во-вторых.
Он стал пропадать. Без всяких объяснений не являлся на работу. Уходил
вдруг среди дня. Появлялся вечером и сидел один в комнате допоздна. Ут-
ром я находил на его столе чайник Чемогурова и куски сахара. Один раз он
ушел посреди разговора с Мих-Михом. Посмотрел вдруг на часы, застенчиво
улыбнулся и ушел. Мих-Мих даже обидеться не успел. Если бы не гениальная
идея, с которой возился Крылов, Мих-Мих его бы приструнил. Но сейчас
Славке все прощалось.
- Ты где был? - спросил я Славку.
Он только загадочно улыбнулся.
- Тебе звонил Мих-Мих. Спрашивал, когда мы сможешь его принять.
Теперь Крылов улыбнулся смущенно. Но все равно ничего не сказал, сел
за стол и мечтательно уставился в стенку.
- Ты что, совсем офонарел? - спросил я. - Он ждет звонка в первом
корпусе. На кафедре вычислительной математики.
- Сейчас позвоню, - сказал Крылов и попытался сделать озабоченное ли-
цо. У него ничего не вышло.
Он сладко потянулся, рассеянно переложил листки на столе, раскопал
телефон кафедры вычислительной математики и промурлыкал:
- Сорок два, восемь шесть, восемь два...
После этого Крылов ушел звонить Мих-Миху.
- Одним теплом сыт не будешь, - сказал Чемогуров.
- Вы думаете, он влюбился? - спросил я, догадавшись.
- Ясно и ежу, - сказал Чемогуров.
Он вышел из-за интегратора и стал ходить по комнате. Время от времени
он поглядывал на пустой Славкин стул, на листочки, разбросанные по сто-
лу, на стакан Славки с присохшими ко дну чаинками. Было видно, что Чемо-
гуров думает о чем-то своем.
- Когда-то давно в этой комнате, за этим столом, произошло обыкновен-
ное чаепитие, - начал Чемогуров. - Лет пятнадцать назад. Результатом его
явилось то, что один молодой аспирант не защитил диссертацию. Не говоря
уже о других важных для него вещах... Трое молодых людей попили чайку с
сахаром, потолковали о жизни... Интеллигентно, не впрямую. И один из них
понял, что он лишний. Он допил свой чаек и ушел. А те двое остались...
Я слушал с большим вниманием, потому что Чемогуров еще так со мной не
говорил. Обычно он изображал циника. Сама история никакого интереса не
представляла. Мало ли кто с кем не пил чаю, молока или там шампанского.
И не вел разных разговоров... Но чувствовалось, что Чемогуров слишком
хорошо все помнит.
В коридоре послышался стук каблуков. Я уже научился его узнавать. Так
энергично и целеустремленно ходил только Мих-Мих.
- Женя, привет! - сказал он, вбегая в комнату с Крыловым.
- Здорово, - сказал Чемогуров, протягивая ему руку.
Доцент пожал руку и мне, спросил, как мои дела. Я сказал, что нор-
мально. Мих-Мих весело взглянул на Чемогурова и сказал:
- Женька, а ведь вроде бы совсем недавно мы здесь просиживали штаны?
А?
- Я только что об этом рассказывал, - тихо сказал Чемогуров, надел
плащ и вышел.
- Мы с ним вместе писали здесь дипломы, - сказал ему вслед Мих-Мих, -
и кандидатские тоже... - начал он, но осекся, видимо, вспомнив, что пи-
сали вместе, а написал один. - Он замечательный человек, - закончил
Мих-Мих.
Тут какая-то тень пробежала по его лицу. Мелькнуло какое-то воспоми-
нание, но Мих-Мих отогнал его, и они с Крыловым опять устроили диспут
часа на два.
Чемогуров до конца рабочего дня больше не появлялся. На следующее ут-
ро он был мрачнее обычного, и мешки под глазами выступали резче.
Впрочем, у меня не было времени следить за настроениями Чемогурова. С
самого утра к нам завалился Борька Сметанин. Крылов опять отсутствовал.
Сметанин зашел осторожно. Вид у него был такой, будто он принюхивает-
ся. Он о чем-то потрепался, рассказал, как он пишет диплом, но я видел,
что Сметанину что-то надо. Вместо того, чтобы прямо перейти к делу, он
начал рассказывать о своей руководительнице. Сметанин пошел на диплом к
молодой аспирантке, видимо, имея в виду свои неотразимые внешние данные.
Он у нас был первым человеком в группе по этой части. Сметанин жил в об-
щежитии, но родители хорошо снабжали его с юга. И деньгами, и продукта-
ми, и тряпками. Сметанин одевался лучше всех в группе, что никак не вли-
яло на умственные способности. Кое-как он дотянул до диплома, и теперь
из него вынуждены были делать инженера.
Надо сказать, что аспирантка здорово его запрягла. Сметанин называл
ее старой научной девой и всячески ругался, потому что она не обращала
внимания на его шмотки, а требовала результатов измерений. Сметанин из-
мерял параметры полупроводниковых материалов.
- Ну ладно. Чего тебе нужно? - спросил я, когда Сметанин меня утомил.
- Петя, вы со Славкой поступаете не по-товарищески, - сказал он. - Вы
сидите под боком у начальства. Ты с профессором на дружеской ноге...
- Скажешь тоже! - возразил я.
- Закройся! Я все знаю. Ты затыкаешь своим телом грузинский договор.
Тебе профессор будет обязан по гроб жизни.
- Кто тебе сказал? - спросил я.
- Да все говорят. Моя селедка говорила... Ей проф предлагал этим за-
няться. Она отказалась.
Селедкой у него была теперь аспирантка. Когда он к ней подъезжал на
распределении тем, она была рыбкой получше.
- Ну, и что дальше?
- На кафедру пришли заявки из министерства. Нужно узнать, какие есть
места для иногородних. Вам-то со Славкой хорошо. Вас все равно в Ленинг-
раде оставят... Так что давайте! Ты сейчас один можешь это сделать.
Славке не до этого.
- Почему? - автоматически спросил я, раздумывая над поручением Смета-
нина.
Сметанин посмотрел на меня с удивлением. Потом он терпеливо объяснил,
что у Крылова сейчас роман, о чем все, кроме меня, знают. У него роман с
Викой Одинцовой из нашей группы. Может быть, они даже поженятся. По мне-
нию Сметанина, я должен был чуть-чуть больше соображать, что к чему. Ес-
ли они поженятся, то Одинцова, у которой средний бал оставляет желать
лучшего, пойдет при распределении впереди как семейная. Это и волновало
Сметанина.
"Господи, какие тонкости!" - подумал я.
- И вообще, Петя, ты совсем отошел от группы. Славка ладно, он выдаю-
щийся человек, у него все равно башка не тем забита. Но ты мог бы быть к
нам поближе...
Ага, вот как он заговорил! Он заговорил от лица общественности. Я был
жалким отщепенцем, пригревшимся под крылышком профессора, погрязшим в
семейных делах и своем грузинском дипломе. Группа прислала мне своего
представителя. Представитель уличил меня в индивидуализме.
Сметанин ушел, а у меня на душе стало совсем худо. А что, если наша
Викочка, наша серенькая птичка, незаметная и тихая, окрутила Славку
только из-за лучшего распределения? Вот к чему ведут разговоры с такими
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг