типами, как Сметанин. Начинаешь хуже относиться к людям.
Эта Вика никогда ничем не выделялась. Скромно училась, скромно сдава-
ла, скромно пользовалась шпаргалками, скромно одевалась и скромно ждала
своего часа. Я вдруг подумал, что ничего не могу о ней сказать. Мы проу-
чились рядом пять лет, скоро расстанемся и вряд ли вспомним друг друга.
Это тоже говорило о моем индивидуализме. И я стал бичевать себя с новой
силой, вспоминая разные факты из жизни группы, когда я оказывался в сто-
роне. Такие вещи прощают талантливым, на них смотрят снизу вверх, как на
Славку. Во мне же не было ничего такого. Сметанин правильно сказал. Я
просто обязан был жить с ними заодно, волноваться, подсчитывать шансы
при распределении и следить за романом Славки Крылова.
Мой индивидуализм был лишен законных оснований.
Когда пришел Славка, от меня осталась горстка пепла. Я сжег себя дот-
ла.
- А что Вика? - спросил я его.
Славка очумело посмотрел на меня. Я понял, что до него не доходят
звуки моего голоса. У него было лицо лунатика, которого внезапно разбу-
дили, когда он прогуливался по карнизу.
- Чего-чего?.. - спросил он.
- Как дела? Ты ей напишешь диплом?
- Петя, заткни фонтан! - угрожающе произнес из-за интегратора Чемогу-
ров.
Славка вдруг затрясся от хохота, упал на стул и продолжал смеяться в
течение десяти минут. Я засек по часам. Потом он погрозил мне кулаком.
- Не твое дело! - сказал он.
Кутырьма
Несколько дней я убил на дурацкое поручение Сметанина. Я стал подъез-
жать к Зое Давыдовне, которая сидела в "конторе", как мы ее называли, за
пишущей машинкой. Зое Давыдовне было лет двадцать восемь. Она была ма-
ленькой, круглой и симпатичной. Пишущая машинка была марки "Оптима".
Сначала я заходил просто так. Потолковать о погоде. А потом напросил-
ся перепечатать три странички отчета, который я готовил заказчикам. Пос-
тановка задачи и метод решения.
Я печатал медленно, одним пальцем, а Зоя подшивала бумаги, регистри-
ровала письма и заполняла какие-то бланки. Краем глаза я следил за бума-
гами.
Медленно, но неуклонно между нами завязывалась беседа.
- Скоро кончим уже... - вздохнул я.
- Да... - охотно вздохнула Зоя. - И не говорите! Каждый год студенты
уходят. Не успеешь привыкнуть, а их уже нет.
Я вздохнул в квадрате, если можно так выразиться.
- И главное, неизвестно куда попадешь, - сказал я.
Зоя не отреагировала на мой намек.
- Если бы не семья, было бы все равно... - продолжал я.
- Петя, вы женаты? - изумилась Зоя.
- Уже четвертый год, - мрачно подтвердил я.
- И дети есть?
- Угу.
- Ну, тогда вам бояться нечего. Вы на распределении пойдете в первую
очередь.
- Хотелось бы знать, куда.
- Да я сейчас не помню... - рассеянно сказала Зоя. - Места все хоро-
шие.
- А можно посмотреть? - спросил я.
- Вообще-то, пока нельзя... - неуверенно сказала Зоя.
Ее неуверенность придала мне сил. Я почувствовал, что нужно сменить
тему и подождать, пока плод сам упадет в руки.
- У вас всегда потрясающая прическа, - сказал я примитивно и нагло.
- Да? - сказала Зоя, заливаясь румянцем. Она несколько заволновалась,
встала с места и подошла к зеркалу. Прическа, и в правду, была в поряд-
ке.
- Как вы этого добиваетесь? Скажите, я научу жену.
- У меня есть фен, - скромно сказала Зоя.
- Приятно, когда женщина так за собой следит, - сказал я, чувствуя
непереносимый стыд. Но странное дело - Зое все это нравилось!
- Скажете тоже, Петя... - возразила она смущенно.
- Все, я кончил. Спасибо! - твердо сказал я, вынимая листок из машин-
ки. Это был гениальный ход с моей стороны. Я его не продумывал, он при-
шел по наитию. По лицу Зои я понял, что ей не хочется прерывать столь
удачно начавшийся разговор.
- Так вас действительно интересуют места? - спросила она.
- Ну, не так, чтобы очень... - начал ломаться я.
- Можете посмотреть, - сказала она, доставая из шкафа папку с над-
писью "Распределение".
- Зоинька, вы добрая фея! - воскликнул я как можно более натурально.
В глубине души я чувствовал себя Сметаниным.
Мы уселись рядышком и принялись изучать заявки. Я выписывал места
распределения на листок. Зоя комментировала, если место было ей знакомо.
Для ленинградцев я выписал пару известных НИИ, штук семь почтовых ящи-
ков, пяток заводов. На оборотной стороне листа я стал выписывать другие
города. Новосибирск, Тула, Саратов, Рязань...
- Петя, вас же в другой город не пошлют. Ленинградцев мы распределяем
в Ленинграде, - сказала Зоя.
- Мало ли что, - уклончиво сказал я. - Возможно, меня позовет роман-
тика.
И я продолжал писать: Новгород, Углич, Кутырьма...
- Что это за Кутырьма? - спросил я.
- Понятия не имею. Кутырьма у нас впервые, - сказала Зоя. - Вот Нов-
город знаю. Там большое КБ акустических приборов.
На отдельном листке в папке "Распределение" был список нашей группы.
Мы были расставлены по среднему баллу. Первым стоял Крылов со средним
баллом 5,000. Это выглядело вызывающе. Я помещался где-то в первой тре-
ти. Мой балл был 4,587. Сметанин замыкал список. Против его фамилии зна-
чилось 3,075. Это был самый краткий и выразительный итог нашего пребыва-
ния в ВУЗе.
После этой акции мой авторитет в группе очень вырос. В течение нес-
кольких дней вся группа побывала в нашей комнате. Приводил их Сметанин,
который неустанно подчеркивал свою инициативу. Места распределения об-
суждались тщательно, в особенности Кутырьма. Кутырьму никто не мог найти
на карте. Сметанин полагал, и не без основания, что Кутырьма достанется
ему.
- Меня может спасти только одна вещь... - сказал он.
- Какая? - спросила Вика. Разговор был при ней. Крылов тоже сидел в
комнате, но делал вид, что распределение и Вика его не касаются.
- Женитьба! - многозначительно сказал Сметанин.
Вика почему-то покраснела. А Сметанин достал записную книжку и долго
листал ее, шевеля губами. Потом он захлопнул книжку, решительно запах-
нулся в свой длинный плащ, намотал шарф на горло и ушел. Вика тоже ис-
чезла. Только она ушла, смылся Крылов. Чемогуров вышел ко мне. Он был
чем-то недоволен.
- Ты занимаешься ерундой, - сказал он. - Вот возьми параметры матери-
алов и размеры конструкций. Нужно это сосчитать.
Он протянул мне листок бумаги. Откуда он брал эти цифры, ума не при-
ложу. Я покорно взял листок и принялся писать программу для машины. Ма-
шина у нас была на кафедре вычислительной математики. Называлась она
"М-222". Я уже договорился, чтобы мне давали машинное время.
Однако история с Кутырьмой на этом не закончилась. Не успел я первый
раз выйти на машину, как снова явился Сметанин.
- Петя, ты мне нужен сегодня вечером, - сказал он. - Приходи в обще-
житие к семи.
- Зачем? - спросил я.
- Ну, я тебя прошу, старик! Очень нужно! - сказал Сметанин, но объяс-
нять ничего не стал.
Я отличаюсь тем, что не умею отказываться. Если меня настойчиво про-
сят, я соглашаюсь, чтобы сэкономить нервы. На самом деле, нервы я этим
не экономлю, потому что потом ругаю себя за то, что согласился.
Вечером я пришел в общежитие к Сметанину. Он был один в своей комна-
те. На Сметанине была эффектная рубашка с немыслимым воротничком и но-
венькие синие джинсы. На джинсах было килограмма полтора заклепок. Сме-
танин стоял у окна и увлеченно тер себе задницу наждачной бумагой.
- Ну как? - спросил он, показывая результаты работы.
- А что должно быть? Дыра? - спросил я.
- Потертость, - сказал Сметанин. - Купил совсем новые джинсы, а нужны
потертые. В потертых самый хип. Коленки я уже сделал.
Я посмотрел на его коленки. Они были такими потертыми, будто Сметанин
совершал на них паломничество к святым местам. Он довел до такого же
состояния задницу и стал готов к мероприятию.
- Пошли, - скомандовал он.
Мы вышли на улицу и куда-то поехали. Троллейбус привез нас на Невс-
кий. По Невскому шли нарядные прохожие. Сметанин привел меня к стеклян-
ным дверям, в которые втекала тонкая струйка очереди. Это был кок-
тейль-бар. Очередь состояла из молодых людей, одетых как Сметанин и еще
лучше. Сметанин что-то сказал швейцару, и нас пропустили.
В коктейль-баре было темно и накурено. За стойкой возвышалась фигура
бармена в белой рубашке и при бабочке. Сметанин помахал ему рукой и по-
шел в угол, где за столиком сидела девушка.
- Знакомьтесь, - сказал он. - Это Мила.
Мила встала и протянула мне руку. В темноте я разглядел только глаза,
которые занимали почти все лицо. Собственно, ничего кроме глаз и не бы-
ло. Мила напоминала соломинку, из которой она тянула коктейль. На ней
был бархатный комбинезончик с вырезом на животе. Вырез имел форму сер-
дечка. В центре выреза размещался аккуратный маленький пупок.
- Петя, - сказал я, стараясь не смотреть на пупок.
Сметанин принес еще три коктейля, и мы стали ловить кайф. Так выра-
зился Сметанин.
Я еще никогда не ловил кайф. Я даже не знаю, как это толком делается.
Дело в том, что я женился после второго курса, и мне просто некогда было
ловить кайф. У нас родилась дочка, мы с женой ее прогуливали, купали, по
очереди не спали ночью, когда она болела, и тому подобное. Кроме того, я
подрабатывал, чтобы у семьи были деньги. Я чертил листы первокурсникам,
которым не давалось черчение. Моя аккуратность приносила меня десятку за
каждый лист большого формата. Так что с кайфом у меня обстояло туго.
Я судорожно ловил кайф, соображая, зачем Сметанин привел меня сюда.
Неужели он не мог посидеть с девушкой наедине?
Постепенно выяснилось, что Мила учится в Университете. Она социальный
психолог. Специальность у нее была такая же модная, как комбинезончик.
- Я испытываю интерес к асоциальным личностям, - сказала Мила. -
Здесь я их изучаю.
- Борька, тогда ты зря меня привел, - сказал я. - Я плохой экспонат.
Я еще не дорос до асоциальной личности.
Заревела музыка, и на стенке бара зажглись разноцветные огни, которые
дрожали и переливались в такт музыке. Сметанин и Мила поднялись, обхва-
тили друг друга руками и застыли рядом со столиком. Они простояли минуты
три, пока играла музыка, не шевелясь. Многие юноши и девушки поблизости
делали то же самое.
Я понял, что безнадежно отстал и устарел морально.
Они сели, и разговор продолжился. Мила говорила о Фрейде, экзистенци-
ализме и каких-то мотивациях. Еще она говорила слово "ремиссия", которое
я постарался запомнить. Каким образом в разговоре участвовал Сметанин,
для меня осталось загадкой. Но он тоже что-то произносил близкое к соци-
альной психологии. В самый разгар экзистенциализма Милу пригласил танце-
вать молодой человек в звериной шкуре, которая свисала с него живописны-
ми лохмотьями. На этот раз танец был другим. Они вышли на свободное мес-
то перед стойкой и стали прыгать. Молодой человек в шкуре потрясал кула-
ками, а лохмотья яростно развивались.
- Ну как? - спросил Сметанин.
- Недурно, - сказал я.
- Значит, так. Я на ней женюсь. Ты будешь свидетелем...
- Почему я?
- Тебе что, трудно? Так надо... Это будет фиктивный брак, - прошептал
Сметанин таинственно.
Я совсем обалдел от коктейля и непонимающе уставился на Сметанина.
- Фиктивный брак, - повторил он. - Это значит, что мы распишемся, я
получу ленинградскую прописку, меня распределят здесь, а потом мы разве-
демся. Она согласна.
- Мне не хочется, - сказал я. - Это нечестно.
- А честно загонять человека в Кутырьму?! А честно писать липовый
диплом для грузин?! - завопил Сметанин.
Этим он меня убил. На соседних столиках с интересом посматривали на
нас, ожидая инцидента. Мила подошла к нам после танца и сказала:
- Мальчики, у вас наедине психологическая несовместимость. Я сяду
между вами.
И мы продолжали ловить кайф втроем, правда, он никак не ловился. У
меня в голове вертелось это дурацкое слово: Кутырьма, Кутырьма, Ку-
тырьма. Оно очень подходило к окружающей обстановке.
Фиктивная жизнь
Настроение у меня после того вечера испортилось. Моя жена заявила,
что если я пойду к Сметанину свидетелем на фиктивный брак, то могу наш
брак считать тоже фиктивным. Она хорошо знала Сметанина, поскольку до
того, как мы поженились, училась в нашей группе. Потом, правда, ей приш-
лось на год отстать из-за дочки.
- Если уж ты не занимаешься дипломом, а устраиваешь фиктивные браки,
пошел бы лучше подработать. На нашу с тобой стипендию я не могу купить
дочери даже туфельки.
Она была абсолютно права. Мне все стало казаться в мрачном свете. Мой
диплом тоже выглядел фиктивным. Незаметно это слово взяло меня в плен,
потому что я постоянно думал то о фиктивном дипломе, то о фиктивном бра-
ке. Все вокруг стало фиктивным. Я фиктивно ел, фиктивно спал, слушал
фиктивные радиопередачи, смотрел фиктивные детективные фильмы по телеви-
зору. Я делал фиктивные расчеты фиктивных электронных приборов. Я стано-
вился фиктивным инженером.
Окончательно добил меня Крылов. Выяснилось, что он уже написал свой
диплом и теперь работает над диссертацией, потому что Мих-Мих обещал ему
аспирантуру. Вот только неясно, что он сначала будет защищать - диплом
или диссертацию. Попутно он фактически написал диплом своей Вике, как я
и предполагал. Об этом рассказал тот же Сметанин. Правильно говорят, что
любовь способна на чудеса. Моя беда состояла в том, что я пережил любовь
еще на втором курсе. Нужно было оттянуть ее до диплома.
Сметанин повадился к нам в комнату и вел бесконечные разговоры о пре-
имуществах фиктивного брака и о Кутырьме, местоположение которой он вы-
яснил. Кутырьма была где-то за Уралом, что не устраивало Сметанина. Еще
он начал читать Фрейда и нес несусветную чушь о психоанализе.
Мое положение становилось критическим. Спас меня Чемогуров.
Однажды, он, как всегда, вышел из-за интегратора и выгнал Сметанина.
Сметанин и не предполагал, что Чемогуров там сидел и слушал его бред о
психоанализе и фиктивном браке.
- Вот ты, - сказал Чемогуров, указывая пальцем на Сметанина, - уходи
отсюда и больше сюда не приходи. Я запрещаю как ответственный за проти-
вопожарное состояние комнаты.
- Почему? - выдавил перепугавшийся Сметанин.
- Потому что он, - и Чемогуров перевел палец на меня, - уже горит си-
ним пламенем.
Сметанин удалился, стараясь сохранять достоинство. Чемогуров тут же
переменил шифр на двери и запретил сообщать его посторонним. Он поставил
4-67 в честь того шампанского, которое мы будем пить после моей защиты.
После этого Чемогуров сел верхом на стул напротив меня и долго изучал
мое лицо. Я в это время внимательно рассматривал пол.
- Как ты думаешь, чем студент отличается от инженера? - начал Чемогу-
ров. Я понял, что вопрос риторический, поэтому не ответил. - Тем, что
студент получает оценку от преподавателя, а инженер ставит ее себе сам,
- продолжал Чемогуров. - Преподавателя можно обмануть, а себя не обма-
нешь.
- Вот-вот, - сказал я. - Я и не хочу себя обманывать. Моя работа ни-
кому не нужна.
- Любую работу можно делать двояко, - продолжал философствовать Чемо-
гуров.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг