чай".
Пальчик заметил, что никто не курит.
- Отбивает нюх, - пояснил Гав. - Как нижнее, так и верхнее чутьё!
- А среднее бывает? - поддел его Пальчик.
- Средними бывают только люди, - парировал Гав. - Индусы, например.
- Кто?..
- Не помнишь, что ли, твой папа зачитывал маме из газеты: "Средний индус
съедает в год четыре яйца"!
Пальчик опять не стал с ним спорить, всё равно ничего не докажешь.
Поддёргиваемый "поводком", он свернул за Гавом в боковую улицу. Здесь
вместо чистеньких нарядных кафе потянулись обычные грязноватые харчевни
для беспородных собак. В отличие от породистых, те были не столь
разборчивы в еде. Официанты подавали им всякие жилистые обрезки, хрящи и
кости. Зато вопреки собачьим правилам они налегали на какую-то явно
хмельную бражку - задние конечности у них и впрямь отказывали подчас
полностью. И если кто-то умудрялся упасть под стол, то быстро подъезжал
фургон, ловкие шавки хватали бедолагу за хвост и швыряли в кузов.
- В тюрьму? - посочувствовал Пальчик.
- Судя по запаху от фургона, - шевельнул носом Гав, - их повезут в баню.
- Повезло, - удивился Пальчик.
- Ага, - кивнул пёс. - Их там моют брандспойтами. - Он снова понюхал и
дополнил: - Под большим давлением.
Пальчик вспомнил, как пёс-хозяин поливал из пожарного шланга трёх цепных
людей, и задумчиво сказал:
- Интересно, кто у кого тут пить научился, люди у собак или собаки у людей?
- Ничего интересного, - отрезал Гав. - И запомни: там, у нас, собаки не
пьют, хотя про иных клиентов буфетчица Оля и говорит: "Пьёт, как собака!"
Поэтому сделай выводы сам.
- А мы правильно идём? - забеспокоился Пальчик, которому не хотелось
делать обидные для людей выводы.
- Скоро доберёмся. Верхнее чутьё говорит... - важно начал Гав. Внезапно у
идущей впереди пекинесы развязался шнурок на талии, и на землю, тихонько
звякнув, упал кошелёчек. Она, не заметив, переступила через него задней
ногой, продолжая оживлённо тараторить с подружкой-бульдожкой. Пальчик
мгновенно поднял кошелек и протянул его владелице. Она вежливо протявкала
что-то - вероятно, "спасибо" - не ему, конечно, а хозяину Гаву, а затем
вдруг раскрыла кошелёк. "Вот удача! - подумал Пальчик. - Хочет наградить
за находку. Может, тогда хоть морковки поедим?" Но пекинеса, наоборот,
молниеносно пересчитав монетки, вдруг нервно забрехала: а где, мол,
остальные? Немедленно верните! Гав-гав-гав!.. Ей пронзительно подвывала
приятельница-бульдожка.
На их брехню и ругань заспешил чёрный терьер - постовой.
- Бежим! - вскрикнул Гав и, выпустив "поводок", закинул себе Пальчика на
спину.
Схватившись от неожиданности за его уши, тот вихрем поскакал на нём,
словно на коньке-горбунке. Что тут началось! Все повыкатывали глаза и
поразевали рты. Виданное ли дело? Это всё равно, что где-нибудь у нас по
улице пронёсся бы пёс верхом на человеке!
К счастью, всего лишь несколько секунд понадобилось беглецам, чтоб
очутиться в заветном парке, - никто даже опомниться не успел.
- Покатался, и хватит, - Гав взбрыкнул, сбросив седока на ворох листьев. -
Ну, что я говорил? Мигом добрались! Верхнее чутьё меня не обмануло, - и он
важно повёл лапой вокруг. - Видишь?
Пальчик узнал и забор, и калитку, и аллейку.
- За мной! - помчался Гав дальше. Пальчик заспешил следом.
Они быстро свернули туда, сюда, влево, вправо...
Кабина лифта!!!
Пальчик оторвал от ошейника и отбросил в сторону прут-поводок и схватил
папину тросточку, подпирающую дверь. Они кинулись в кабину, закрылись, и
он поспешно нажал кнопку первого этажа.
Кабина, медно позвякивая на этажах, начала опускаться.
- Спасибо, Гав, - обнял Пальчик за шею пса.
Пёс лишь что-то невразумительно проворчал по-собачьи и лизнул его в нос. И
Пальчик окончательно понял, что они, наконец, у себя: Гав разучился
говорить.
Дома мама встретила Пальчика по меньшей мере странно - как ни в чем не
бывало.
- А, это вы, - сказала она, открыв на торопливый стук дверь. - Сынок, ты
что, ключ потерял?..
Пальчик недоумённо взглянул на Гава: а ты, мол, заверял - обрадуется! Гав
же покосился на него так, словно говорил: а ты утверждал, что нам влетит!
Затем мама с интересом посмотрела на вывороченную наизнанку одежду сына:
- А что! Для твоего будущего номера - уж не знаю какого - наряд вполне
оригинальный. Только не пойму, зачем ты ошейник себе нацепил. Что же вы не
погуляли? - вдруг поинтересовалась она.
- Не погуляли?! - вскричал Пальчик. Мама посмотрела на часы:
- Через три минуты вернулись. Ну ладно, скорей переодевайся, мой руки - и
обедать. И где ты так быстро испачкался? В траве какой-то, весь мятой
пропах!
Пальчик только радостно улыбался.
- Постой, - спохватилась мама. - Да ты, по-моему, у нас подрос. Отец! -
позвала она.
Папа вошёл в переднюю.
- Старик, тебе не кажется, что ты растёшь? - не сговариваясь с мамой,
сказал он, удивлённо глядя на сына.
Пальчик посмотрел на свои ноги. И правда, то ли брючины укоротились, то ли
он вытянулся.
- Ну-ка, - папа подвёл его к дверному косяку, где одна над другой
виднелись карандашные чёрточки, и сделал новую отметку. - На целых четыре
сантиметра повзрослел!
- И всего за какие-то три минуты! - изумлялась мама. - Я думаю, тебе твой
Гав помог. Обычно ты мало двигаешься, а теперь бегаешь с ним, как заводной.
Чудеса! Сам Пальчик был поражён ещё больше: во-первых, здесь прошло всего
три минуты, а там, на "шестом этаже", - больше полутора суток; во-вторых,
он неожиданно подрос на столько, на сколько раньше ему потребовалось чуть
ли не два года.
Если б родителям было известно то, что знали они с Гавом! Но Пальчик решил
пока молчать. Взрослые особый народ, могут вмешаться и всё испортить.
За обедом мама хотела дать Гаву котлет, но сын попросил приготовить их псу
особо - без перца и чеснока:
- А то нюх слабеет.
Гав с благодарностью посмотрел на хозяина. Или это только почудилось?..
После обеда Пальчик как прилёг отдохнуть, так и проспал богатырским сном
до утра следующего дня. Он не слышал, как мама раздела его и протёрла
влажным полотенцем лицо, руки и ноги; не видел, как купали и мыли
земляничным мылом повизгивающего чумазого Гава; не чувствовал, как потом
ночью пёс потихоньку перебрался к нему на постель со своего тюфячка, -
спал, и ему снился "шестой этаж", всё, что пережили они с Гавом.
И поэтому утром Пальчику уже казалось, что все их невероятные приключения
ему, наверно, приснились. Благоухающий клубничным запахом пушистый Гав
лежал поверх одеяла в ногах постели. На стуле аккуратно висел выглаженный
костюмчик. На полу стояли начищенные башмаки.
Пальчик встал и взглянул в зеркало. Там отражалась его чистенькая
припухшая со сна рожица. Никаких следов вчерашних похождений!
- Гав! А тебе что снилось?
Пёс бросился к нему, запрыгал, завертел хвостом. Что-то залаял и, конечно
же, не сказал ни единого слова. Пальчик торопливо оделся, нащупал в
кармане ключ и выбежал вместе с Гавом из квартиры.
В лифт они попасть не успели. Какой-то дядька прямо перед их носом гулко
захлопнул дверь и поехал вверх. Пальчик внезапно прильнул к стеклу двери -
одинокий жёлтый лист, кувыркаясь, слетел с крыши удаляющейся кабины.
Увеличиваясь, он планировал всё ниже в лифтовой шахте, пока не очутился за
стеклом прямо перед лицом мальчугана.
- Видел, Гав?! - воскликнул Пальчик.
Пёс стоял рядом, опираясь передними лапами на дверь, и тоже смотрел на
падающий за стеклом осенний лист. Они невольно оглянулись на открытую
дверь подъезда: на дворе стоял зеленый летний июль.
Теперь не надо было и проверять...
ПРОЩАЙ, ГАВ
Целую неделю Пальчик не подходил к лифту. Нет, он не забыл о нём. О таком
не забывают. Да и нам не следует забывать, что ему было всего восемь лет.
Он просто... боялся. Да-да, боялся. Будь он обычным мальчишкой, он бы, не
задумываясь, собрал ораву сорванцов - и давай! И пошло бы, и поехало бы,
только держись!.. Но хотя он и подрос на три сантиметра - четвёртый, как
оказалось, папа щедро прибавил, - он всё же по-прежнему оставался
Пальчиком. Робким мечтательным мальчуганом, несмотря на свой бойкий
язычок. Впрочем, бойким он бывал иногда и только со взрослыми.
Ему так хотелось снова подняться на "шестой этаж"! Можно было, конечно,
позвать с собой папу - с ним не страшно. А если и папу там схватят?..
Можно даже пригласить и милиционера - да что там одного, всё 14-е
отделение милиции, - так ведь ещё неизвестно, как обернётся дело. Вдруг
это вызовет "войну" этажей!.. Нет, тут нельзя было поступать с
бухты-барахты.
Но самое главное - на восьмой день Пальчик неожиданно узнал, что не
всякому дано подниматься на "запретные этажи". Совершенно случайно он
увидел и услышал, как один привереда мальчонка, войдя в кабину лифта с
бабушкой, подпрыгивал, не доставая до кнопок, и требовал нажать на шестую
кнопку.
- Она перечёркнута. В нашем доме только пять этажей, - внушала ему бабушка.
- Нажимай! - приказывал малолетка.
- А вдруг лифт сломается?
- И пусть!
- Мы можем застрять между этажами.
- Всё равно! - твердил он.
Пальчик с беспокойством увидел через стекло, как бабуся осторожно нажала
на шестую кнопку. Кабина даже не шевельнулась.
- Ты слабо надавила!
Бабушка нажала опять. Снова бесполезно.
- Дай я! - потребовал внук.
Она приподняла мальчонку, и он надавил сам - поочерёдно на все
перечёркнутые верхние кнопки. Кабина по-прежнему стояла на месте. Тогда он
нажал на четвёртую, и они уехали вверх.
Вероятно, лифт слушался только лишь тех, кто искренне верил в его
волшебные свойства. Другого объяснения нет. Но, может быть, кабина теперь
и его, Пальчика, не послушается? Что было, то прошло? И было ли? Снова
одолели сомнения. Вдруг тот жёлтый лист занесло ещё прошлой осенью со
двора в лифтовую шахту и теперь он просто слетел с кабины? Тогда, значит,
все чудеса действительно приснились! Это надо было непременно проверить. И
обязательно вместе с Гавом. Если всё - правда, то можно опять угодить в
беду, а без верного пса, пожалуй, и вновь не выпутаться.
В последнее время Гав стал вести себя странно. На прогулках, оставляя
хозяина, он подбегал ко всем бродячим собакам и о чём-то подолгу
перетявкивался с ними. Часто приводил хвостатых бездомных скитальцев к ним
во двор, и они нередко собирались прямо у подъезда Пальчика.
Папа удивлённо говорил, что с некоторых пор их двор напоминает псарню. А
древняя бабка со второго этажа даже вызвала как-то собачников. Им удалось
схватить только двух псов, остальные разбежались. Да и тех Пальчик
потихоньку выпустил из фургона, незаметно открыв решётку. Собачники
убрались восвояси не солоно хлебавши, но проблема всё равно осталась.
Бездомные собаки по-прежнему наведывались во двор. Пальчик догадывался,
что всё это каким-то образом связано с Гавом. Уж очень у него был деловой
вид, да и недаром он шептался с четвероногими бродягами.
Но постепенно собак и во дворе, и в окрестностях становилось меньше и
меньше. И древняя бабка со второго этажа дошла в своей вздорности до
упрямого утверждения, что по ночам, когда она от бессонницы целыми часами
глядит во двор, там творится что-то несусветное! К ним в подъезд
выстраивается собачья очередь, собаки заходят одна за другой, но,
заметьте, ни одна не выходит! И что ещё? Войдут, а потом слышится гул
лифта. Вероятно - так решила бабка, - они устроили тайный ночлежный притон
на чердаке. По её скромным подсчетам, там их теперь скрывается не менее
532 - 534!..
Милиции пришлось проверить настойчивые жалобы. Чердак, как и следовало
ожидать, оказался пуст. После этого на бабку махнули рукой, хоть она и
продолжала твердить прежнее.
А вскоре в городе исчезли все бездомные псы. Вот этого уже никак отрицать
нельзя. Раньше они крутились на набережной, у столовых и кафе, и даже
возле ночного бара. А теперь - ни одного, кроме тех, кто на законном
основании и на поводке семенит рядом с хозяином или хозяйкой.
Так вот, после того, как по необъяснимой причине в городе не осталось ни
одной бездомной собаки, Пальчик и взял Гава с собой совершить проверочную
поездку в кабине лифта. Они вошли, закрыв за собой двери, и он опять
несмело нажал папиной тросточкой на шестую кнопку.
И кабина опять поехала. Второй... третий... четвёртый этаж...
Следующий - цифра на дверном стекле пятого этажа поползла вниз и скрылась.
Шестой!
- Приехали! - воскликнул Гав. - Долгонько же ты собирался. - И распахнул
двери в парк.
Пальчик снова не решился выйти, медля, как и в прошлый раз.
- Правильно, оставайся, - посоветовал Гав. - Это мой мир. Наш, собачий.
Пусть он нелеп и, возможно, жесток, но другого для нас нет.
- Ты меня оставляешь? - пробормотал Пальчик.
- Не огорчайся... Ты неплохой паренёк, но ты еще маленький. И многого не
понимаешь. Слушай, - пёс вдруг озорно улыбнулся и вновь стал тем прежним
Гавом, - а старуха-то, со второго этажа, дошлая, как сказала бы буфетчица
Оля. Это я научил собак по ночам сюда переселяться.
- И они сами на лифте ездили?
- Пара пустяков, и того меньше - пустяк. Что ж, по-твоему, собака глупее
зайца?
- А почему - не жирафа? - хмыкнул Пальчик.
- Говорят же: если зайца бить, он спички зажигать научится. А если собаку
не кормить да без жилья оставить, она даже улицу на зелёный свет
перебегать додумается. Жизнь чему хочешь научит. Особенно плохая, голодная
и холодная. Прощай, Пальчик! Я тебя буду вспоминать...
- Прощай, Гав... Я буду скучать без тебя...
- Я тебе сразу напишу письмо, когда устроюсь.
- А как?..
- Лапой. И положу на крышу кабины.
- Так ты умеешь читать и писать?
- Здесь я чего только не умею! Помнишь - даже машину водить. Внизу кто-то
застучал, негодуя на задержку лифта.
- Закройте дверь, наконец! - донёсся снизу возмущённый голос. - Безобразие!
Гав неожиданно встал на задние лапы и выкрутил когтями кнопку шестого
этажа:
- Чтобы никто сюда не ездил. Ты не обижайся. Это не против тебя. Та же
бабка может навести сюда собачников, если, не дай Бог, докумекает.
Пальчик забыл сказать ему о том, что не всякий может попасть на запретные
этажи. Но ведь кто знает, заказана ли сюда дорога и собачникам?!
- А как же ты станешь посылать мне письма?
- Вызову кабину. Кстати, ты напрасно тогда подпирал тросточкой входную
дверь - на ней же есть кнопка вызова лифта, - Гав выскочил в парк. -
Прощай, Пальчик! - повторил он.
- Прощай... - повторил его бывший хозяин и поехал вниз. Пятый...
четвёртый... третий... второй... Пальчик вышел на своём первом этаже,
виновато взглянув на незнакомого неимоверно пузатого толстяка.
- Катаются тут всякие, - пробасил тот. - Лифты портют!
- Портят, - не выдержал Пальчик,
- Есть, которые портят, - обиделся пузан, боком пролезая в кабину. - А
есть, которые портют. Ты из вторых.
- А вы из первых, - сказал Пальчик, потому что лифт не пошёл: явная
перегрузка.
Толстяку пришлось выйти и топать пешком.
А Пальчик всё стоял. Затем кабина уехала. Он с надеждой посмотрел вверх:
может, это вызвал Гав. А что? Здесь прошла всего пара минут, а там - целый
день.
Кнопка погасла, никто не сел, он нажал её - кабина опустилась вновь. Так и
есть! Сердце Пальчика забилось - над крышей лифта торчал угол конверта!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг