Мягкий солнечный свет падал от входа, Пальчик посмотрел на всё ещё
спавшего подкрылечного "хозяина" - теперь его можно было разглядеть, как
говорится, воочию. Из-под сена торчала голова с всклокоченными волосами:
лоб без единой морщинки, пухлый рот, пробивающиеся над верхней губой
усики... Ему было никак не больше шестнадцати лет, а по собачьим меркам,
наверно, не свыше трёх. Он жалобно заскулил во сне - очевидно, снилось
что-то местное, жестокое.
Пальчик вдруг вспомнил о Гаве - пса не было - и поспешно высунулся из-под
крыльца.
Слава Богу, вот и он! Гав бежал от ручья, останавливался, встряхиваясь
всем телом, и вокруг него вспыхивали радужные водяные брызги. Уже
искупался?
Приятно, не по-осеннему, припекало солнце, и мир вокруг был такой
безмятежный, как наевшийся рыбы большой и пушистый рыжий кот.
- Я всё разведал, - доложил пёс. - Нашей машины нет. Вот видишь, её
всё-таки нашли. Погони тоже нет, иначе бы нас давно сцапали. Да, а ты был
прав, я увидел по следам: ищейки потоптались у ручья, гав-гав, и ушли.
- Ура! - прошептал Пальчик, оглянувшись на спящего хозяина.
- А ты не радуйся, - заметил рассудительный Гав. - Возможно, наши приметы
раздали всем постовым.
- Ну мои-то ладно. А тебя толком никто и не видел.
- Оболтус, дурень, болван, глот с оглоедом впридачу! Это не я, а буфетчица
Оля, - как бы извинился Гав. - А носовые приметы? Приметы запаха? Неужели
не знаешь, что каждая тварь имеет свой запах?!
- Ну знаю... А как же они эти "носовые приметы" собрали и раздали? В
скляночках? - съязвил Пальчик.
- В бутылочках, - ответил Гав. - В письменном виде, дурачина. Вот, скажем,
ты - пахнешь страхом, кожей коричневых ботинок, домом родителей, тюрьмой -
это я приблизительно называю твой особый запах. Для него нет названия,
кроме двух слов.
- Каких?
- Запах Пальчика.
- А твой - Гава?
- Именно. Весь твой запах они, конечно, передать по постам не могли, но
его приметы запросто сообщили. Достаточно запахов страха и тюрьмы.
- Я и так приметный. Ну, а с тобой как?
- А у меня приметы - подозрительной личности, напавшей на тюрьму, угонщика
грузовика и напарника того самого бродяги, который пахнет тюрьмой и
страхом. То есть тебя! Понял? Гав-гав! - распалился пёс.
Услышав громкий лай, голодранец тут же раскрыл глаза и полез было из сена,
но, увидев вчерашних незнакомцев, тяжко вздохнул и снова лёг. Верно, он
спросонья подумал, что наконец-то вернулись его хозяева.
- А чего ты мокрый? - спросил Пальчик пса и вылез из-под крыльца наружу.
- Я ручей переходил.
- Но он же мелкий, а ты весь-весь мокрый!
- Что мне, умыться нельзя?
- Полностью?
- По-другому я не умею. Я не кот, - обиделся Гав.
- А разве вы умываетесь?
- Мы умываемся. Если меня сегодня утром вдруг потянуло умыться, значит
здесь, - подчеркнул Гав, - принято умываться. Кстати, твои родители тоже
принимают ванну. Всю! - уточнил он. - А не споласкивают одну только рожу,
как ты, лентяй.
- Опять буфетчица Оля?
- Нет, на этот раз - я.
- А "рожу" откуда ты взял? - хмыкнул Пальчик.
- Да ты сам на второй день, как привёл, похвалил меня маме: "Нет, ты
посмотри, какая у него приятная рожа!"
- Это я образно...
- И я образно, - отрезал пёс. - Что, съел?
- А вот съесть я бы что-нибудь съел, - мечтательно произнёс Пальчик.
- Ну. с тобой-то проще, - серьёзно заявил Гав, - там у нашего хозяина я
где-то кость видел.
Ничего не попишешь - везде свои порядки. И Пальчик его торопливо остановил.
- Неудобно. Последнее отнимать? Мы же в гостях, - схитрил он. Гав почесал
задней лапой затылок:
- М-да. Действительно...
- А что здесь сами собаки едя г? - поинтересовался Пальчик.
- Да всё, что и вы там, у себя.
- Я бы с удовольствием съел то, что вы едите здесь.
- Ха-ха... А я бы с удовольствием съел то, что вы едите там. Они
засмеялись.
- Ты не волнуйся, - добавил Гав. - Я не жадный, как и ты. Уж поделился бы
с тобою объедками.
Пальчик молча проглотил обиду, пёс был по-своему прав.
- Как же мы теперь в город вернёмся? До темноты переждать?
- Тоже опасно, - задумался Гав. - Вдруг ищейки вернутся и начнут здесь
рыскать повсюду!.. Ну, а с одеждой твоей... - не договорив, посмотрел он
на Пальчика.
И заставил его переодеться, вывернув всё наизнанку. Правда, с башмаками -
даже самому Гаву! - это никак не удалось совершить. И он великодушно
разрешил оставить их в прежнем виде.
- Хорошо бы постричь тебя наголо, - вслух размышлял он, прохаживаясь
вокруг преображённого мальчугана. Пальчик наотрез отказался.
- Всё равно нечем, - отмахнулся Гав. И вдруг с интересом посмотрел на окно
дачи. - Можно разбить окно и постричь тебя кусочком острого стекла -
волосинку за волосинкой.
- Не буду: волосинку за волосинкой! - отказался Пальчик. - Знаешь, у
нормального человека их сколько?
- Сколько?
- Не сосчитать! - выпалил он, безуспешно пытаясь вспомнить.
- Так то у нормального, - ухмыльнулся Гав. - А мы - пучком, пучком...
- И пучком не буду. Тебя бы так - пучком!..
- Меня ни к чему. Моих внешних примет у них, по-моему, нет, - сказал пёс.
- Ладно, оставайся таким, как есть. Вот мама обрадуется, увидев тебя!
- Да уж обрадуется, держи карман шире, - уныло оглядывал себя Пальчик.
- Обрадуется, обрадуется, - твердил Гав. - А теперь надо отбить твой
собственный запах.
- Отбить? Мой?! - вздрогнул Пальчик.
- И мой, - кивнул пёс. - Мой надо ещё сильнее отбить. На моей совести
преступлений больше. Только две разбитые машины чего стоят!.. Чем бы
отбить? Чем? - сокрушался он, вертя головой по сторонам.
- Вон, дубинкой, - насмешливо посоветовал ему Пальчик, кивнув на
сторожевую палку гостеприимного "хозяина".
- Можно! - обрадовался Гав. - Сначала я побью тебя, потом ты - меня. И что
мы получим? Мы получим, - довольно потёр он передние лапы, - запахи боли,
побоев, огорчения, стыда, синяков, ссадин... - перечисляя, загорелся он. -
Эта дубинка отлично отобьёт любой личный запах. А ты умён! Не ожидал, -
похвалил он мальчугана.
- Нет, я глуп, - поспешно запротестовал Пальчик. - Лучше не надо. Учти,
будет больно, - предупредил он.
- Ради нашего спасения можно и потерпеть. Итак, за дело! - Он схватил
дубинку. - Другого выхода нет.
Пальчик втянул голову в плечи.
Гав привстал на цыпочки, размахнулся и вдруг застыл, ловя носом ветерок.
- Так. - Он отбросил палку в сторону, мальчуган облегчённо вздохнул. -
Верхнее чутьё никогда меня не обманывало.
Он унёсся куда-то в чащу травы, и Пальчик поспешно спрятал дубинку в
лопухах, наивно надеясь, что пёс её не найдёт или по крайней мере забудет,
если она не будет торчать на глазах.
Гав вернулся с большим пуком каких-то растений. Даже Пальчик, у которого
не было ни верхнего, ни нижнего чутья, почувствовал их особый запах.
- Мята! - догадался он. Мама иногда клала её в разные приправы.
- Нет, я не мял. Я срывал осторожно, - возразил пёс.
- Называется так - мята!
- Глупое название. Это, - он показал на пук, - еще не мята. А вот теперь,
- он азартно помял растения, - мята! Уж она-то отобьёт запах получше любой
дубинки!
Из-под крыльца, потягиваясь, выбрался "хозяин" и удивленно уставился на
своих гостей. Впрочем, тут любой бы изумился, увидев, что они натирают
друг другу одежду и шерсть пучками какой-то травы, запихивая её даже в
карманы и надевая на головы что-то вроде травяных венков.
Взглянув на "хозяина", Пальчик с грустью отметил, что на шее у него висит
размочаленный обрывок верёвки.
- Может, снять с него верёвку? - спросил Пальчик, напоследок поправив
венок на голове пса.
- Ты что? Это вроде документа, пусть неважнецкого, а всё же. Сразу видно,
что хоть какого-то хозяина когда-то имел и, может быть, потерялся. Тебя
вон даже с ошейником заловили. А то и пристреливают бродячих прямо на
улице! Смотря на кого нарвёшься.
- Это уж точно, - вспомнил Пальчик второго чёрного терьера, который
посочувствовал ему в парке. - Эх, бедняга, - подошёл он к голодранцу и
хотел было погладить его по руке.
Но тот отскочил и заворчал на него, а затем, умильно улыбаясь, подбежал к
Гаву и низко склонил кудлатую голову. Пёс стал с доброй улыбкой ерошить
ему волосы. Если бы у человека был хвост, он сейчас бы завилял им вовсю.
И Пальчик неожиданно вспомнил, что мы сами подчас больше жалеем собак, чем
людей. Тому же псу часто находим и доброе слово, и ласку.
Даже с родителями мы не так мягки и открыты всей душой. И нередко
огрызаемся, когда нас хотят по-доброму пожалеть, считая это излишним
сюсюканьем. А вот собаки чутко отзываются на ласку. Так что и
подкрылечного "хозяина", и Гава можно было понять.
- А он здесь не пропадёт? - сказал Пальчик.
- Проголодается, убежит в город. Он ещё молодой. Может, его кто-то и
пожалеет. Возьмёт к себе, вымоет, как меня твоя мама, и живи! - беззаботно
откликнулся Гав.
- А давай сами его вымоем, - предложил Пальчик. - Тогда он кому-то больше
понравится!
- Ну, я не знаю... - Гав добродушно оттолкнул приставалу, и тот ушёл под
своё крыльцо. - А вдруг он кусается?! Тебя-то он точно цапнет, не
сомневайся. Если б тогда меня вздумала мыть не твоя мама, а какая-нибудь
дворняга, я бы ей задал жару!
- Ну и помой его сам.
- Хитрый какой! Не слажу я с ним, он больше меня, - отказался Гав. - Ещё
вырвется, удерёт, и ищи-свищи. А так у него тут всё же какой-то дом.
- Ты же сам говорил: может, он кому-то понравится, его возьмут, выкупают...
- Э-э... - протянул пёс. - Тогда-то он сопротивляться не будет, как и я у
вас. Когда тебя к себе берут, это сразу чувствуется. Можно и потерпеть,
раз у вас такие дикие причуды - мучить живую тварь горячей водой да ещё с
мылом!
- Убедил, - согласился Пальчик.
- Пошли? - сказал Гав.
- Пошли. Только...
- Там видно будет, - решительно оборвал его пёс. - Слышал пословицу:
смелость города берет?
И на всякий случай привязал к ошейнику, который Пальчик так и позабыл
снять за это время, новый гибкий прут лозины.
Они пошли, благоухая мятой на всю окрестность.
Голодранец, высунув голову из-под крыльца, грустно смотрел, как Гав ведёт
Пальчика на поводке в сторону города.
Они оглянулись и помахали ему на прощание: рукой и лапой.
ПЕРВЫЙ ЭТАЖ
Выехать вчера из города было легче, нежели сегодня войти. Поперёк дороги
был установлен полосатый, как палка регулировщика, шлагбаум. И двое
бородатых чёрных терьеров с повязками, прежде чем кого-нибудь впустить или
выпустить, свирепо обнюхивали каждого. Один из них, явно туповатый малый,
то и дело сверялся с какой-то бумажкой, а уж затем нюхал.
"Нас ищут, - ёкнуло сердце у Пальчика. - С приметами сравнивают". Он
замедлил шаг, но Гав смело потащил его за собой. Туповатый терьер сунулся
к ним, но второй облаял его и поднял шлагбаум, пропуская путников.
- Что он сказал? - спросил Пальчик, когда опасность миновала. Теперь он
уже не отставал, а, напротив, тянул пса вперёд.
- Он сказал: "Пропусти деревенщин! Не чуешь, что ли? Сельские жители! Этот
запах ни с чем не спутаешь, прямо с ног валит!" - уже привычно процедил
Гав сквозь зубы, не выпуская прут-поводок,
- Вот видишь, а ты хотел из нас отбивную сделать, - заулыбался Пальчик.
- От большой отбивной я бы не отказался, - причмокнул пёс. - И от
маленькой - тоже.
- С лучком, с перчиком, с чесночком!
- Фу! Какие жуткие вкусы! Запомни/дружок: лучок, перчик и твой чесночок
добавляют только в несвежую пищу, чтоб никто ничего не почувствовал.
- Но моя мама именно...
- Не знаю, как твоя мама, а буфетчица Оля именно так говорила. А она в
своем кафе много лет работает, уж она-то знает, - заявил пёс. - Я сам
однажды попробовал, потом чихал и долго свой нос в холодной луже держал,
чтобы не свербило. На неделю нюх потерял!
- Ничего ты не понимаешь. Это произошло исключительно потому, что у вас
тонкий нюх, а у нас нет. А перец с чесночком...
- Так бы сразу и говорил, - перебил его Гав, - что нюха нет. А ещё спорит.
Пальчик только ладошкой махнул: пса не переубедишь. Хорошо, что дома у них
он такой молчаливый. Не то б до белого каления маму довёл, если б
вмешивался в её кухонные дела. На кухню даже папа со своими советами
побаивается заходить, когда она готовит. Однажды она заставила его целый
час лук резать, пока он, раскаявшись, все слезы не выплакал.
Не подумайте, что Пальчик и Гав теперь полностью забыли про опасность. Они
не торопились и настороженно поглядывали по сторонам, нет ли поблизости
чёрных терьеров. Спешить, а тем более мчаться стремглав, было нельзя - это
могло привлечь внимание.
Они шли по улице с широкими газонами, - очевидно, центральной. Кое-где в
землю были воткнуты круглые щиты с изображением человеческого силуэта,
перечёркнутого крест-накрест.
- Сэр, - видимо, снова заговорила в Гаве его "родословная", - хоть здесь
вроде бы и мой мир, но я никак не соображу, что это за знаки такие.
- Обычные знаки, - вздохнул Пальчик. - У нас такие же есть, только против
вас. А эти запрещают выгуливать по траве нас. Теперь сообразил?
- Кого - нас? - уточнил Гав.
- Нас, людей. Надень очки!
- Ах вас?! - довольно хмыкнул Гав. И сразу пошёл по траве, ведя его по
тротуару. - Приятно чувствовать себя господином. Хоть раз выгуляю себя
по-человечески.
Пальчик предупредил, что, возможно, даже и собакам здесь это запрещено. Но
Гав ответил, что нижнее чутьё говорит ему совсем о другом. А с нижним
чутьём не поспоришь.
Город уже не удивлял Пальчика, за эти два дня он всякого навидался.
Однако многое для него было странно. За столиками кафе, выставленными
прямо на тротуар, сидели гурманы - королевские пудели, курцхаары, шпицы,
эрдельтерьеры и другие породистые особы. Беспородные, заметил он,
держались отдельно. В основном они были обслугой: официантами, шофёрами
продуктовых машин, дворниками... Породистые холеные собаки, развалившись в
ажурных креслах, ели длинными мелкими ложками поросячий фарш, смешанный с
яичным желтком, из глубоких прозрачных мисок, а на десерт смаковали
изысканное блюдо: "мороженое мясо". Об этом, глотая слюнки, сообщил
Пальчику Гав, которому про всё, в свою очередь, поведал ею чуткий нос. Л
пили "аристократы" исключительно безалкогольные напитки. Гав рассказал,
как он ещё в детстве вылакал у киоска лужицу пролитого пива: у него
отнялись задние лапы, он полз, оглядываясь и глупо лая на них, потому что
они его не слушались.
- Поучительная история, - строго взглянул он на Пальчика, словно
подозревая, что в будущем тот непременно начнет попивать.
Первых блюд никто из породистых собак не ел, и ничего горячего - тоже.
Трескали - по выражению Гава, позаимствованному известно у кого, - только
холодные закуски, чему, наверно, позавидовали бы многие человеческие дети.
Иные оригиналы ещё и смачно хрустели сочными морковками, яблоками,
капустными кочерыжками и малосольными огурцами. Впрочем, как и у нас.
Расплачиваясь, клиенты небрежно швыряли на стол монеты:
- Сдачи не надо! Оставь на кости, - это напоминало наше выражение: "на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг