ей у меня лаборатория. И я смогу провести намеченный эксперимент.
Но придет ли она?
И чего я, собственно говоря, хочу? Начать жизнь сначала? Ну
нет. Я тоже устала, как и мои клиенты. Провести эксперимент,
удовлетворить в последний раз свое любопытство и поставить точку?
Пожалуй, так. Если все пройдет удачно, я завтра тоже явлюсь в дом
"последнего желания", и мне наденут "волшебный шлем".
И все-таки, что мне тогда захотеть? Может, юного Бернарда? Или
бифштекс с кровью?
До двенадцати оставалось сорок семь минут. В случае неудачи
Ингрид Кейн будет сегодня мертва. Надо успеть замести следы. Моя
последняя работа касается только меня. Я отдала ей сорок лет жизни.
Удача или поражение? То, что в конце концов стало у меня
выходить с животными, могло обернуться полным фиаско, когда дело
коснется людей. Мозг шимпанзе и мозг человека... И все же то и другое
- мозг. Скорей бы уж!
Ты слишком любопытна, Ингрид.
Я чересчур быстро шла и долго не могла отдышаться у дверей
лаборатории. Кружилась голова, сердце покалывало. Не умереть бы до
опыта, вот так, примитивно и вульгарно, на травке собственного парка,
под развесистым дубом. Кажется, отпустило. Ты всегда была везучей,
Ингрид.
Я набрала номер шифра, и дверь беззвучно открылась. Обезьянки
Уна и Ред с радостным визгом бросились ко мне, и я дала им по грозди
бананов. Единственные животные, которых я сохранила. Наиболее удачные.
Уна была раньше старым, подслеповатым существом, отягощенным
всевозможными болячками. Я подарила ей тело годовалой Эммы, и она
упивалась своей второй молодостью. Уна изо всех сил добивалась
благосклонности Реда, но у того ситуация была посложнее. В прошлом
своем существовании он был самкой, неоднократно рожавшей, и никак не
мог приноровиться к своему новому естеству.
Первым делом я собрала все пленки с записями опытов и разложила
прямо на полу костер. Примитивный, но верный способ. Пепел убрала
пылесосом. Расправиться с приборами было еще легче, хотя вряд ли кто-
либо смог бы догадаться об их назначении. Затем я выпустила на волю
Уну и Реда - животные умеют хранить тайну - и приступила к главному. В
потайном сейфе в стене хранился мой ДИК - душа Ингрид Кейн, так я его
назвала в шутку. Впрочем, он и был предназначен запрограммировать мою
душу и перенести ее в тело той незнакомой девушки.
* * *
Она пришла ко мне несколько дней назад, неправдоподобно юная и
хорошенькая, в короткой зеленоватой - под цвет глаз - тунике, с
золотой змейкой, искусно вплетенной в пепельные, опять-таки с
зеленоватым отливом волосы. Крашеные или свои? Этот вопрос настолько
занимал меня, что, проведя ее в кабинет, я первым делом выяснила это.
Волосы оказались своими.
- Так кому нужны мои услуги? - спросила я, уверенная, что она
пришла относительно кого-либо из своих престарелых родственников или
знакомых.
- Мне.
Я даже переспросила.
- Мне! - отчетливо повторила она.- Я хочу умереть.
- Сколько вам лет?
- Девятнадцать.
Да, про нее нельзя было сказать, что она "устала". Умереть в
девятнадцать лет, когда жизнь так прекрасна!
- Когда жизнь так прекрасна...- произнесла я вслух, и в
отношении ее эта фраза не показалась мне нелепой.
- Я хочу умереть,- повторила она.
- Но причина?
- Я, кажется, имею право не ответить...
- Что же, конечно.
- Тогда я не отвечу.
Голос ее стих до шепота, и тут я впервые заметила в девушке
какую-то аномалию. Будто невидимая болезнь подтачивала ее изнутри.
Может, так и есть?
- Вам нужно пройти обследование. Зайдите в камеру. Разденьтесь.
Девушка скинула тунику. На цветном экране я теперь видела ее
всю, стройную, крепкую, бронзовую от загара. Включила приборы и
придирчиво обследовала каждую часть ее организма, от маленьких узких
ступней до кончиков натуральных волос. Девушка оказалась абсолютно
здоровой, насколько вообще можно быть здоровой в девятнадцать лет.
Даже ни одного запломбированного зуба!
Ее мозг по общим показателям тоже был вполне здоров. Для меня
остались скрытыми разве что ее мысли, но чтобы их узнать, пришлось бы
вести ее в лабораторию, что было крайне заманчиво, но неосуществимо.
Я все не выключала экран: я поймала себя на том, что любуюсь
ею. Убить все это, обезобразить, превратить в горсть золы. Абсурд.
А что, если... Душа Ингрид Кейн в этом теле. Заманчиво. Но я не
хотела проводить свой последний эксперимент в такой спешке. Надо еще
тысячу раз подумать, проверить. Ведь в случае неудачи Ингрид Кейн
умрет, так и не удовлетворив своего любопытства. Еще хотя бы полгода.
Но через полгода этой девушки уже не будет. К тому же через
месяц-другой я просто рухну где-нибудь на дорожке парка, и не
сработает гипотермия, и отключится сознание. Как было с Бернардом.
Есть над чем подумать.
Ее волосы. И ноги. В молодости я была, кажется, ничего себе, но
с волосами у меня вечно не ладилось, а надевать платье выше колен было
категорически противопоказано.
Неужели ты все еще женщина, Ингрид?
- Можете одеться. Ваше имя?
- Николь. Николь Брандо.- Она застегнула ремешки сандалий и
выпрямилась.- Если вы мне не поможете, я брошусь с крыши. Или с моста.
По выражению ее лица я поняла, что она действительно так
сделает. Какая странная девушка! Она не выглядела здоровой, не смотря
на свое здоровье, несмотря на красоту и молодость. С подобным
парадоксом я столкнулась впервые.
- Хорошо. Вам полагается три дня, чтобы подумать и достать
необходимые документы.
- Что нужно?
Она аккуратно, как школьница, записала в блокнот.
- Значит, в субботу, ровно в двенадцать. Я приду. До свиданья,
мадам Кейн.
* * *
До двенадцати оставалось восемь минут, когда я вышла из
лаборатории, ставшей теперь просто замусоренным помещением, в котором
выжившая из ума старуха разводила обезьян, собак и кошек. Я очень
устала и едва тащилась через парк к дому, прижимая к животу ДИКа, для
отвода глаз упакованного в нарядную рождественскую коробку с бананами.
Он был достаточно тяжел, но я никому не доверила бы его нести, даже
Жаку. Вновь перед глазами плыли темные круги, воздуха не хватало, в
груди давило и поскрипывало. Пожалуй, я никогда так хорошо не понимала
своих клиентов, как в эту минуту. Надоело, устала. Но нет, еще одно
усилие. Мне интересно, что получится.
Как всегда, везет. Не только удалось доползти до усыпальницы,
но и остаться незамеченной. Я надежно спрятала ДИКа в кадке с
финиковой пальмой и пошла наверх.
- Как вы себя чувствуете, мадам?
- Прекрасно, Жак. Лучше, чем когда бы то ни было.
- Вы плохо выглядите. Я вызову Дока.
Только этого не хватало! Док живо определит мое состояние, и
тогда не миновать стационара в клинике.
Часы пробили двенадцать.
- Чепуха, Жак. Просто немного устала. Я, пожалуй, полежу. Если
придет девушка, дай знать.
- Слушаю, мадам.
Кажется, я вздремнула, а когда открыла глаза, часы показывали
двадцать минут первого.
Не пришла. Все правильно. Было бы странно, если бы пришла.
И тут же услышала на лестнице грузные равномерные шаги Жака.
- Девушка ждет, мадам.
Она сидела в шезлонге перед домом. Глаза закрыты, руки сложены
на коленях, осунувшееся лицо, бледность которого еще больше
подчеркивало не шедшее к ней дымчато-серое платье.
- Я немного опоздала. Извините, мадам, я прощалась с... этим.
Она повела рукой вокруг.
Прощалась? Прощаются с тем, что жалко оставлять. Ей не хочется
уходить из жизни, но она уходит. Парадокс, нелепость. Но мне не было
до нее дела, я думала только о предстоящем эксперименте.
Я заторопилась.
- Где документы?
Непредвиденное обстоятельство - документы оказались фальшивыми.
Неприятности с полицией мне ни к чему, но я тут же сообразила, что эти
документы вообще не понадобятся, потому что через час их не с кого
будет спрашивать. А если девушке хочется остаться инкогнито, тем
лучше.
Я сунула их в сумочку. Девушка пристально смотрела на меня.
Поняла, что я заметила?
- Благодарю вас, мадам Кейн.
Поняла. Ну и пусть. Это тоже не имеет значения.
- Пошли, Николь.
Мне не надо было прощаться с "этим". Мне не было ничего жалко.
Я все уже тысячу раз видела. Все. И я устала. Я вела ее и себя на
последний эксперимент Ингрид Кейн. Если все пройдет удачно, мы обе
будем через час мертвы. Наполовину мертвы. У меня умрет тело, а у нее
душа. Любопытно, кто из нас потеряет больше?
Девушка вскрикнула: она поранила ногу о торчащий из земли
металлический прут. Я смочила платок одеколоном и тщательно
продезинфицировала ранку. Николь слабо улыбнулась.
- Спасибо, мадам, это уже ни к чему.
Любопытно, как бы она реагировала, если бы знала?
И вот, наконец, мы с ней в усыпальнице.
Я чувствовала себя отлично, слабость и дурнота прошли. Мозг
работал быстро и четко. Я уложила девушку на софу в безопасном отсеке
и надела ей на голову "волшебный шлем".
- Последнее желание? - усмехнулась она.
Я кивнула. Но я обманывала ее. Ни она, ни я не получим этого
прощального подарка, который выдавался лишь в обмен на подлинную
смерть. Моя давняя выдумка не поддавалась жульничеству. Ее душа, мое
тело - этого было недостаточно.
Я начала жульничать.
- Выпейте это. Закройте глаза, расслабьтесь. Думайте о своем
последнем желании. Прощайте, Николь.
- Прощайте, мадам Кейн.
Чудачка, ее прямо-таки колотила дрожь. Но постепенно
снотворное, которое я ей дала, начало действовать, серые губы
порозовели, раскрылись в улыбке.
- Дэвид,- явственно произнесла она.
Дэвид. Мужское имя. Всего-навсего. Признаться, от нее я ожидала
что-нибудь поинтереснее.
Девушка спала. Я быстро вытянула из-под пальмы два отводных
конца (не толще обычной нитки), подключила один к ее шлему и
захлопнула дверь отсека.
Теперь дело за мной. Подготовить софу, шлем. Подключить к нему
второй провод. Дистанционное управление, которое обычно находилось в
безопасном отсеке, теперь должно быть под рукой. Отключить роботов-
могильщиков. Кажется, все. Я нажала кнопку.
Стараясь глубоко не вдыхать сладковатый дурманящий воздух,
постепенно наполнявший комнату, добралась до софы, натянула шлем и
легла. Цепь замкнулась. Острая боль на мгновение пронзила голову, и
девушка в отсеке тоже вскрикнула, дернулась во сне. Значит, все идет
как надо. ДИК жил. Мне даже показалось, что я слышу из-под пальмы его
гудение, похожее на полет шмеля. Теперь я буду медленно умирать, и
каждая клетка моего мозга, медленно умирая, пошлет ДИКу содержащуюся в
ней информацию, которую тот примет и передаст клеткам мозга Николь
Брандо, стирая в них прежнюю запись. Все очень просто - принцип
обыкновенного магнитофона. Сорок лет работы.
Голос священника читал молитву. Ей или мне? Или нам обеим?
Я растворяюсь в чем-то голубовато-розовом, в невесомой звенящей
теплоте. Никогда не думала, что умирать будет так приятно. Кто изобрел
этот газ? Я никак не могла вспомнить.
- Прощайте, Ингрид.
- Прощайте, мадам Кейн.
- Как хорошо!.. Дэвид! - Кажется, это сказала я. И удивилась.
- Дэвид?
- Дэвид,- подтвердили мои губы.
* * *
- Дэвид,- сказала я. И подумала, просыпаясь: "Что за Дэвид?"
Все вокруг было словно в тумане, меня мутило, голова в тисках.
"Волшебный шлем!" Я сорвала его, и - непривычное ощущение - на руки,
на плечи упали тяжелые, зеленовато-пепельные пряди волос.
Николь. Похоже, что странной незнакомой девушки больше нет. Это
теперь мои волосы. Николь исчезла. ДИК стер ее. Осталось тело и имя. И
это теперь я, Ингрид Кейн. Я мыслю и, следовательно, существую. Удача!
Я внушала это себе, а мозг отказывался повиноваться, осознать,
поверить в происшедшее. Наконец я заставила себя встать, Я командовала
своим новым телом будто со стороны и ступала осторожно, балансируя и
сдерживая дыхание. Попугаи и павлины смотрели на меня с любопытством.
Выдернуть провод из шлема. Открыть дверь. Открыть.
В усыпальнице уже вовсю работали вентиляторы, высасывая из
помещения остатки ядовитого воздуха. Надо уничтожить ДИКа.
И тут я увидела себя. Свое неподвижное грузное тело,
вытянувшееся на тахте, в нарядном серо-голубом платье, которое сегодня
утром надел на меня Жак.
Странное, неприятное ощущение в груди, перехватило дыхание, и я
почувствовала, что у меня подкашиваются ноги.
Я увидела себя. То, что было мною 127 лет, постепенно меняясь и
старея, со всеми своими, чужими и синтетическими деталями. Мое тело,
такое знакомое и привычное, будто я смотрелась в зеркало. Но я не
смотрелась в зеркало. Я стояла, а оно лежало. Я жила, а оно, по всей
вероятности, было мертво.
А если нет?
Подойти. Ближе. Надо снять с нее шлем. С нее?
Вместе со шлемом снялся парик. Я заставила себя взглянуть.
Желтовато-серые щеки, закрытые глаза. Челюсть чуть отвисла, обнажив
искусственные зубы, сквозь седой пушок на голове просвечивает кожа.
Коснулась своей руки, холодной, уже начинающей деревенеть. Я
констатировала собственную смерть и подумала, что прежде это никому не
доводилось. Забавно.
Но с моим новым телом тоже было не все в порядке - оно дрожало,
будто от холода, оно жило какой-то отдельной от меня жизнью. Эта
странная девушка Николь была, несомненно, чем-то больна, и теперь ее
болезнь досталась мне по наследству.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг