Моссовета. Речь "О задачах хозяйственников". Избран в президиум 15
Всероссийского съезда Советов. Избран членом ВЦИК. Избран в президиум 6
Всесоюзного съезда Советов. Участие в работе комиссии по проекту
постановления об улучшении и развитии московского городского хозяйства.
Речь "Новая обстановка - новые задачи хозяйственного строительства."
Встреча в Кремле с ударниками Автозавода им. Сталина. Руководство работой
17 Всесоюзной партконференции. Это уже 1932 г. Подписано постановление о
строительстве трёх мощных гидростанций на Средневолжской системе. Избран в
почётный президиум 9 Всесоюзного съезда профсоюзов. Участие в комиссии по
ирригации Заволжья. Принят декрет "Об охране имущества государственных
предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной
/социалистической/ собственности. Ответ "О некоторых вопросах истории
большевизма". Приветствие строителям Днепростроя в связи с досрочным
пуском Днепрогэса. Речь на пленуме о задачах работы в деревне.
- Ну достал ты меня этими совещаниями да заседаниями проворчал АГ, - что
ты, собственно, хочешь доказать?
- Прежде всего, что не Иосифу служили, как сейчас клевещут, а что он
служил. Каждой минутой своей жизни. Цель служения - накорми, одень,
защити, излечи, а не разврати, обдери до нитки и сожри... И ещё - служил,
сознательно или интуитивно, - Замыслу, умножению жатвы Господней.
Наставляя на путь, истину и жизнь по Замыслу. Не мог он это делать именем
Вельзевула, ибо если царство разделится, то не устоит...
- Так ведь и Адольф дал народу хлеб, работу, и о морали заботился?..
- "Германия превыше всего!.." - это национализм, идолопоклонство. Это всё
равно что утверждать: "Всё тело должно служить желчному пузырю, потому что
в нём камни, а не то мы вас этими камнями закидаем..."
"Славяне должны работать на нас. В той мере, в какой они нам не нужны, они
могут вымирать. Поэтому обязательное проведение прививок и медицинское
обслуживание со стороны немцев является излишним. Размножение славян
нежелательно... Образование опасно. Для них достаточно уметь считать до
ста. В лучшем случае приемлемо образование, которое готовит для нас
полезных марионеток.." /Из письма Бормана Розенбергу/.
Вампиры по национальному признаку. А Иосиф-победитель после войны стал
создавать новую Германию-Антивампирию, которую многие немцы до сих пор
вспоминают добрым словом. И "хомо советикус" по-братски им помогали, не
помня зла.
Что же касается "заседаний"...
"Возьмём, наконец, наши бесчисленные конференции, совещания, делегатские
собрания и т.д., охватывающие миллионные массы трудящихся мужчин и женщин,
рабочих и работниц, крестьян и крестьянок всех и всяких национальностей,
входящих в состав СССР... А между тем для нас эти совещания и конференции
имеют громадное значение как в смысле проверки настроения масс, так и в
смысле выявления наших ошибок... ибо ошибок у нас немало, и мы их не
скрываем, полагая, что выявление ошибок и честное исправление их является
лучшим способом улучшения руководства страной. Просмотрите речи ораторов
на этих конференциях и совещаниях, просмотрите деловые и бесхитростные
замечания этих "простых людей" из рабочих и крестьян, просмотрите их
решения, - и вы увидите, до чего громадны влияние и авторитет
коммунистической партии, вы увидите, что этому влиянию и авторитету могла
бы позавидовать любая партия в мире". /Беседа с 1-й американской рабочей
делегацией/.
А между тем Лев Троцкий мечтал о мировой революции:
"Международный пролетариат не вложит меча в ножны до тех пор, пока мы не
создадим Федерацию советских республик всего мира... Коминтерн есть партия
революционного восстания международного пролетариата". /Подписано Лениным
и Троцким./
* * *
"Любовная лодка разбилась о быт..." Покончил с собой "лучший,
талантливейший" Маяковский.
* * *
"В самый разгар сплошной коллективизации, голода в деревне, массовых
расстрелов, когда Сталин находился почти в полном политическом
одиночестве, Аллилуева, видимо под влиянием отца, настаивала на перемене
политики в деревне. Кроме того, мать Аллилуевой, тесно связанная с
деревней, постоянно рассказывала ей о тех ужасах, которые там творятся.
Аллилуева рассказывала об этом Сталину, который запретил ей встречаться со
своей матерью и принимать её в Кремле. Однажды на вечеринке, не то у
Ворошилова, не то у Горького, Аллилуева осмелилась выступить против
Сталина, и он её публично обложил по матушке. Придя домой, она покончила с
собой". /Свидетель Л. Троцкий/
Свидетельствует Светлана Аллилуева:
"...отец был потрясён случившимся. Он был потрясён, потому что он не
понимал: за что? Почему ему нанесли такой ужасный удар в спину? Он был
слишком умён, чтобы не понять, что самоубийца всегда думает "наказать"
кого-то ...Первые дни он был потрясён... Отца боялись оставить одного, в
таком он был состоянии. Временами на него находила какая-то злоба, ярость.
Это объяснялось тем, что мама оставила ему письмо.
Очевидно, она написала его ночью. Я никогда, разумеется, его не видела.
Его, наверное, тут же уничтожили, НО ОНО БЫЛО, об этом мне говорили те,
кто его видел. Оно было ужасным. Оно было полно обвинений и упрёков. Это
было не просто личное письмо; это было письмо отчасти политическое. И,
прочитав его, отец мог думать, что мама только для видимости была рядом с
ним, а на самом деле шла где-то рядом с оппозицией тех лет.
Он был потрясён этим и разгневан, когда пришёл прощаться на гражданскую
панихиду, то, подойдя на минуту к гробу, вдруг оттолкнул его от себя
руками, и, повернувшись, ушёл прочь. И на похороны он не пошёл".
Ха-ха-ха, - как писал Иосиф на полях библиотечных книг, - заболтал белыми
сандаликами АГ, - Жена-оборотень у Главного Антивампира!..
* * *
"Не позднее 1935 года весь мир признал, что социализм в одной стране
построен и что, более того, эта страна вооружена и готова к защите от
любого нападения". /Свидетель Леон Фейхтвангер/.
"Дело Сталина процветало, добыча угля росла, росла добыча железа и руды;
сооружались электростанции; тяжёлая промышленность догоняла промышленность
других стран; строились города; реальная заработная плата повышалась,
мелкобуржуазные настроения крестьян были преодолены, их артели давали
доходы - всё более возрастающей массой они устремлялись в колхозы. Если
Ленин был Цезарем Советского Союза, то Сталин стал его Августом, его
"умножителем" во всех отношениях. Сталинское строительство росло и росло.
Но Сталин должен был заметить, что всё ещё имелись люди, которые не хотели
верить в это реальное, осязаемое дело, которые верили тезисам Троцкого
больше, чем очевидным фактам".
"Так говорит Сталин со своим народом. Как видите, его речи очень
обстоятельны и несколько примитивны; но в Москве нужно говорить очень
громко и отчётливо, и каждый понимает его слова, каждый радуется им, и его
речи создают чувство близости между народом, который их слушает, и
человеком, который их произносит."
"О частной жизни Сталина, о его семье, привычках ничего не известно. Он не
позволяет публично праздновать день своего рождения. Когда его
приветствуют в публичных местах, он всегда стремится подчеркнуть, что эти
приветствия относятся исключительно к проводимой им политике, а не лично к
нему. Когда, например, съезд постановил принять предложенную и
окончательно отредактированную Сталиным Конституцию и устроил ему бурную
овацию, он аплодировал вместе со всеми, чтобы показать, что он принимает
эту овацию не как признательность ему, а как признательность его
политике". /Леон Фейхтвангер/
А в те же дни на расстояньи
За древней каменной стеной
Живёт не человек - деянье:
Поступок ростом с шар земной.
Судьба дала ему уделом
Предшествующего пробел.
Он - то, что снилось самым смелым,
Но до него никто не смел.
За этим баснословным делом
Уклад вещей остался цел.
Он не взвился небесным телом,
Не исказился, не истлел.
В собранья сказок и реликвий
Кремлём плывущих над Москвой
Столетья так к нему привыкли,
Как к бою башни часовой.
И этим гением поступка
Так поглощён другой, поэт,
Что тяжелеет, словно губка,
Любою из его примет.
Как в этой двухголосной фуге
Он сам ни бесконечно мал,
Он верит в знанье друг о друге
Предельно крайних двух начал.
/Борис Пастернак/
* * *
Очерк напечатают, будет много откликов. И никто не догадается, что это -
очерк-оборотень.
Хан настоятельно порекомендует Яне уничтожить все экземпляры первого
варианта, о котором опростоволосившийся коллектив тоже предпочёл начисто
забыть. Лучше всего сжечь в печке, как Гоголь, а пепел развеять по ветру.
Искушение будет сильным, но один экземпляр она оставит и будет носить во
внутреннем кармане, как капсулу с ядом.
Но назавтра, много лет назад, появится Денис. Она увидит его "Москвич" у
подъезда редакции, увидит, что сам он, кажется, там, в машине, и скакнёт
сердце, захочется бежать, куда глаза глядят. Но она знала, что должна
испить эту чашу до дна.
Денис был погружён в пролистывание какой-то толстенной папки. Увидев её,
он с лучезарной улыбкой распахнул дверцу, захлопнул папку и втащил Яну в
машину. Работа была окончена, и он снова обратил на неё внимание, как
тогда в клубе. Яна вяло сопротивлялась, она предпочла бы сказать последнее
"прости" где-то на нейтральной территории, а он, как ни в чём не бывало,
закидывает ей на шею руку и говорит, что всю дорогу грезил об этой минуте.
Будто ничего такого. Он говорит, что уже всё знает, что Хан даже дал ему
прочесть её нетленку, и что, вот видишь, он, Денис, оказался прав, когда
сразу сказал, чтоб она не дергалась и что всё будет в порядке и, в конце
концов, разъяснится. Что надо же - такое ЧП с соусом, хорошо хоть картину
успели отснять. А то таскают - то следователь, то институтское начальство,
и пацана выдавать не хотелось. Правда, в деканате и на студии он про
Витьку рассказал, а то бы совсем худо пришлось. Сказал, что у него алиби
железное, и в нужный момент он этого Витьку из-под земли достанет. И жене
лёнечкиной рассказал. А тут дел невпроворот, монтажная, и похороны эти,
коробка отснятая куда-то задевалась, еле нашли, а с Симкина теперь, сама
понимаешь, не спросишь...
У Дениса действительно непривычно измученный вид, он побледнел, осунулся,
ей бы его пожалеть, но Яна так переполнена сознанием своей вины перед ним
и собственным страданием, что в сердце больше ни для чего нет места. Он
будто тасует перед ней адскую колоду из несовместимых понятий, где и
одеревеневший труп Ленечки, и коробка с плёнкой, и монтажная, и
загадочно-всесильный, превыше жизни и смерти план студии, и какой-то
Витька. И где-то в той колоде - и её жизнь, всё пережитое за эти дни,
стиснутое между монтажной и строгим витькиным папой.
Денис кажется ей бесконечно чужим, как марсианин. И он, и Хан, и все
вокруг... У неё иная кровь, иное горючее, может, бензин, или мазут, а
может, наоборот - у неё мазут, а у них бензин, не в этом дело... Факт тот,
что между ней и окружающими возникает какая-то невидимо-прозрачная, но
твёрдая, как алмаз, преграда, за которой она плывёт, как в батисфере, сама
по себе, хотя всё прекрасно видит и слышит. И то ли мир защищён от неё, то
ли она от мира и Дениса со своей бесконечной виной перед ним, которая
привязывает её к нему, как пуповина.
И пока она беспомощно болтается в этой батисфере на этой пуповине и
молчит, молчит, Денис включает зажигание, и "Москвич" срывается с места.
- Ты куда?
- В Москву.
- Выпусти меня!
- И не подумаю. Похищение Европы. Слушай, не валяй дурака, мы разобьемся.
Три трупа на одной картине - явный перебор.
Ну и шуточки у него! "Москвич" увеличивает скорость.
- Остановись, нам надо поговорить.
- Это я уже слышал. Дома поговорим... Ну ладно, давай сейчас, я весь
внимание.
Он и не собирается останавливаться. Конькобежец с плаката идёт на рекорд,
губы стиснуты, глаза смотрят только вперёд. Уступи дорожку! Скорость под
восемьдесят, они уже на шоссе. И тогда Яна начинает говорить. Она говорит,
что всё кончено, что она его предала, и даже если б он её простил, она
сама себе не простит никогда, поэтому им надо расстаться. Она сама себе
вынесла этот приговор, который окончательный и обжалованию не подлежит.
Денис, наконец, останавливает машину, пытается применить кое-какие
недозволенные приёмы. Яна не очень-то сопротивляется, она растерзана и
почти раздета, но действительно ничего не чувствует в своей капсуле, и
тогда он, наконец, оставляет её, смотрит недоумённо, почти испуганно. Эта
боязнь и нежелание её потерять, делающие его в этот момент принадлежащим
ей, её, как и в былые времена редкой внутренней близости, ненасытная жажда
безраздельного им обладания лишь укрепляют решение. Она мстит себе, ничего
не чувствующей, бесконечно виноватой и омерзительной, чтобы было ещё
больнее, чтоб хоть как-то очиститься через эту добровольную казнь, хоть
как-то искупить...
Это какая-то мазохистская попытка вновь самоутвердиться в собственных
глазах после пережитого унижения. Иногда, наверное, в таком состоянии шли
в юродивые. Но это она поймёт потом. А тогда, много лет назад, он не желал
терять её, а она не желала терять себя. Оба были молоды, эгоистичны, и
каждый занят лишь собой. Оба были непроницаемы, ибо батисфера - Денисова
суть, привычное состояние, он в ней родился, как в рубашке. Они не
мирились, а сражались каждый за себя, кто победит. Война батисфер.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Яна извлекает приговор
из тайника. Стопка сложенных вчетверо машинописных страниц.
- Что это?
- Прочти. Читай.
Он суёт листки за пазуху, снова включает зажигание.
- Сейчас читай, или я никуда не поеду.
- В темноте?
В салоне действительно уже темновато.
- Тогда вернёмся. Денис, я не предупредила маму!
- Она в курсе, я у вас был. И бензин на нуле. До заправки бы дотянуть...
- Я к тебе не поеду.
-Ладно, в гостях почитаем - хочешь в гости? Здрасьте, мы к вам читать
приехали. А может, в "Савой" махнём? Столик у фонтана закажем, там светло,
читай хоть "Войну и мир". Заодно и аванс пропьём, а, Иоанна Аркадьевна? -
он передразнивает её мрачную физиономию. - Да, мать, форма у нас, прямо
скажем, не парадная, придётся до рассвета сидеть в машине. Прочтём с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг