Зажав под мышкой свёрток с лодочками, Яна бежит к клубу. Там уже ярко
горят киношные диги, старенький клуб сияет хрустальной изморозью окон,
венцами снега на наличниках, на крыше, заснеженные деревца у входа -
причудливая скульптура из звёздно-белого мрамора. Яна вступает в сказку.
Никто не кидается ей навстречу, вестибюль пуст. Яна наскоро раздевается,
раскутывает платок, суёт ноги в лодочки и вновь с ужасом и восторгом
обозревает в зеркале шедевр феи-Люськи. Толпящиеся у входа в зал
курильщики с многозначительными перемигиваниями расступаются.
- Ой держите, сама Синегина!
- А ничего... А грива-то, грива!..
- Кто к нам пришё-ол? Сбацаем, писательша?
- Она тебе фельетончик сбацает. Держите меня - глазищи-то!
- Нужен ты ей, она сниматься пришла. Пропустите артистку, граждане...
- У-уф... Яна не дыша продирается в толпе, как ныряльщик сквозь толщу
воды, и оказывается неожиданно в слепяще-жарком пятне света. Застывшие в
неловких объятиях танцоры, их розовые, подгримированные лица с бусинками
пота, застывшие у дигов сонные осветители и контрастом - суетящиеся, будто
среди столбов света, багрово-распаренный Лёнечка в прилипшей к телу
рубашке, Жора Пушко с экспонометром, "роковая" с хлопушкой. И
испепеляюще-знойный свет дигов, и уже привычно-невидящий кивок:
- А, привет. Стул вон там. Эй, ну что, порядок? Хорошо, давайте.
Приготовились...
"Я в вас, кажется, влюблённый, Иоанна Аркадьевна"... Даже не заметил её
превращения. Наверное, с равным успехом она могла бы явиться с мокрой
головой в мыльной пене или вообще обритой наголо. Яна предаётся этим
горьким мыслям, чувствуя, как никнет, тает её фальшивая красота в
беспощадном зное дигов.
Зато их с Люськой старания произвели несомненное впечатление на "Роковую"
/видимо, Яна, к тому же, заняла её стул/. Так и ест глазами.
Её ошеломленно-подозрительный взгляд придаёт Яне силы.
- Стоп, стоп! Ребята, я просил свободней, а не развязней. Третья пара. Да,
да, вы. Вот что вы делаете. Ничего смешного, у нас плёнка на вес золота.
Смотрите сюда. Музыка!
Денис протягивает "Роковой" руку, к которой та мгновенно прилипает, будто
гвоздь к магниту, и они отрывают невиданную в этих краях импровизацию, с
переходами, перебросами и перекидами, вызывающе-экстравагантную,
стремительно-слаженную, свободную от провинциальной вульгарной развязности
местных стиляг. Не какие-то полу-па, полу-скачки, полувихляния - так
некоторые модницы трусливо натягивают на колени слишком короткие юбки, и
думаешь - до чего ж отвратна эта новая мода! А потом какая-либо девчонка в
лоскутке вокруг бедер промчится мимо, нахально сверкая коленками,
ослепляя, ошеломляя, перелетая через лужи, и ты уже невольно восхищаешься
степенью, совершенствованием, естественностью этого шокирующего зрелища.
Совершенствование минуса. Минус в квадрате даёт плюс.
Этот их танец! Прекрасное воплощение зла, похоже, сделало зло прекрасным.
Яна отчаянно, до слез, ревнует. К её руке, будто приклеенной к руке
Павлина, к её ловкому, раскручивающемуся стремительной пращой телу -
назад, почти до падения, рывок - и снова щека к щеке. К этой их
слаженности, отрешённости их лиц и тел, подчинённых единому бешеному
ритму, к оцепеневшему от восторженного ужаса залу - ох, что же теперь
будет - начальство смотрит... А начальство - директор клуба, и массовик, и
библиотекарша, и представительница районной газеты Синегина - начальство
само загляделось на это "вопиющее безобразие", а директор даже
притоптывает в такт концом ботинка, а Синегина сама размалевана, как
последняя...
Они с успехом разогреют массовку на несколько нужных градусов. Через пару
минут Денис прорепетирует нечто "бодренькое" с залом, начальство от греха
сбежит, а Яна останется, терзаемая муками совести и ревности.
Через несколько лет, после фестиваля, этот танец освоят на всех уважающих
себя танцплощадках. Потом он выйдет на пару десятилетий из моды.
Через два часа съёмка закончится, диги погаснут, и Павлин наконец-то её
"увидит".
- Сейчас, Жанна, идём. Ребята, тащите всё в четвёртую, вот ключ. И сразу в
кафе - я позвонил насчёт ужина. Леонид, чтоб ни-ни!
- Мы ни-ни, - подмигивает Лёнечке Жора Пушко. А Павлин кладёт ей на плечо
руку и ведет в раздевалку под перекрёстным огнём любопытных взглядов.
Подаёт пальто. Ждёт, пока она запихивает ноги в валенки. Люськины лодочки
лежат на подоконнике. Здесь она их и забудет.
- Ты что, а в кафе?.. Там же заказано! Ты придёшь?
"Роковая" запыхалась, голос какой-то хриплый. Её глаза и Янины бешено, как
рыцари на поединке, ищут друг друга, чтобы схлестнуться насмерть. Тр-рах!
Искры. Обе ранены, обе выбиты из седла. Одна и та же мысль:
- Значит, правда!.. И /о ирония судьбы!/ - одинаковая помада на губах.
На них смотрят, "Роковая" чуть не плачет. Внутренне корчась от стыда и
отвращения к себе, Яна выскакивает на улицу.
Хоть бы он не побежал за ней!
Неужели он не побежит за ней?
Господи, пусть он сейчас выйдет из дверей!
Яна останавливается, больше не в силах сделать ни шага, и отвести взгляд
от двери клуба. Никого. Ну и ладно.
Он догоняет её у газетного киоска, снова Яна чувствует на плече его руку.
И ни слова. Вскоре после московского фестиваля рука на плече войдёт в
моду, к ней привыкнут, но сейчас Иоанна Синегина перед всем возвращающемся
с танцев осуждающим миром в сладкой муке несёт на плече свою крамольную
ношу. И молит Бога, чтоб эта мука длилась во веки веков.
Они кружат по заснеженным улочкам ночного городка. Светская беседа,
пригоршни колючих снежинок в лицо, неправдоподобная тишина за заборами,
иногда взрывающаяся неистовым собачьим лаем, чёрные бездонные пропасти
переулков и златотканые невесомые шатры плывущих из тьмы фонарей... И
нарастающая внутренняя напряжённость в предчувствии мгновения, когда Денис
вдруг замолчит на полуслове, будто в шутку потянет Яну к себе, оставляя ей
шанс одним движением стряхнуть эти пока что легко лежащие на талии руки,
как сползающую шаль. Шанс, которым она не воспользуется, а потом вдруг
подумает, что не умеет правильно целоваться, в панике попытается
освободиться, но она и его сомкнувшиеся вдруг руки уже станут одним целым,
а освобождение от их пут таким же невозможным, как от ремней парашюта в
едином неотвратимом полёте.
Яна закрывает глаза.
Яростная схватка губ, пока хватает дыхания. "Неправильно", - терзается
Яна. Наверное, он сравнивает её с "Роковой", которая, наверняка, умеет.
Господи, что же теперь говорить, что делать?
Павлин продолжает светскую болтовню, будто ничего не произошло. Он
рассказывает что-то смешное, и Яна, не слыша ни слова, улыбается,
подыгрывает, с ужасом чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы. Только
бы дотянуть до фонаря!.. Фонарь они минуют, и в темноте он не увидит её
покрасневших глаз, а пока дойдут до следующего, она будет уже в порядке.
Яна бросается в спасительную темноту и замирает в его снова стянувшихся,
как парашютные ремни, руках, в мучительно-сладком, пока не задохнёшься,
поцелуе-полёте, поцелуе-прыжке, в этом недолговечном единении, пока не
кончится полёт, не разомкнутся губы, и ноги не коснутся земли. И снова
мгновенное отчуждение, трёп о том, о сём, и страх встретиться глазами, но
уже близок впереди златотканый шатёр другого фонаря, и другая темнота, за
которой всё повторится.
Потом Денис признается, что боялся её едва ли не больше, чем она его. Не
знал, как себя с ней вести и вообще опасался затрещины.
Бесконечное чередование тьмы и фонарей, тишины и неистового лая, близости
и отчуждения. Который это круг - десятый, сотый? Яна без варежек, руки
заледенели, но холода она не ощущает, как не ощущает своих уже распухших
губ.
Но вдруг в это её новое, уже ставшее привычным блаженное состояние резким
диссонансом врывается внезапно вынырнувшая из тьмы мамина фигура.
Простоволосая, с непохожим страшным лицом - такой Яна её никогда не
видела, с криком: - Дрянь!.. Дрянь! - начинает неистово колотить куда
попало по ней стиснутыми кулачками. Потом с рыданиями, -Я же с ума
схожу... Сказала, на минуту... К Луговым. С мокрой головой, - так же
неистово, куда попало, целовать. - Уже хотела в милицию, не могу, страшно!
Дрянь!
Дениса нет - как сквозь землю провалился, но Яна ещё полна его поцелуями,
которые, в конечном итоге, отнюдь их не сблизили, остались лишь распухшие
губы, память о его руках, тугими ремнями сжимающими её тело, да холодная
пустота в душе. И тоска по нему, сильнее, чем прежде.
И сознавая, что она действительно скотина и дрянь, отпаивая мать дома
валерьянкой и наскоро сочинив какую-то весьма правдоподобную историю, Яна
будет всё ещё там, на бесконечной улице плывущих из тьмы фонарей. Денис -
солнечный день...
"ВЫЙДИ ОТ НЕЕ, НАРОД МОЙ"
"И вот повеление Господа: "Выйди от неё, народ Мой, чтобы не участвовать
вам в грехах её и не подвергнуться язвам ея!"
"Исполнись Волею Моей!.." Вот она, эта Воля - "ВЫЙДИ ОТ НЕЁ, НАРОД МОЙ".
Нельзя, невозможно отменить или победить тьму мировой Вампирии, покуда
существует первородный грех... Самоутверждение отдельно от Творца.
"Будьте, как боги". Мировая революция невозможна в историческом времени,
пока есть вероятность появления в земном Царствии предсказанного
Достоевским господина с глумливой физиономией с предложением "послать это
царство куда подальше". Пока снуют повсюду потенциальные оборотни.
Последняя и окончательная революция, великая схватка Добра со злом
произойдёт в конце времён, её совершит Агнец, Сын Божий, во втором Своём
пришествии, свергнув зверя /антихриста/. Вавилонскую блудницу /мировой
грех/ и Князя тьмы. А пока...
ВЫЙДИ ОТ НЕЕ, НАРОД МОЙ! В монастырь, убежище, крепость. Не участвовать в
делах её.
" Иди ж, - он продолжал, - держись сего ты света; Пусть будет он тебе
единственная мета. Пока ты тесных врат спасенья не достиг, Ступай!" - И я
бежать пустился в тот же миг". "... чтобы не участвовать вам в грехах её и
не подвергнуться язвам её".
"Воздайте ей так, как и она воздала вам, и вдвое воздайте ей по делам её;
в чаше, в которой она приготовляла вам вино, приготовьте ей вдвое."
То есть последняя революция свершится руками народов, погубленных
Вавилонской блудницей.
"Сколько славилась она и роскошествовала, столько воздайте ей мучений и
горестей; ибо она говорит в сердце своём: сижу царицей, я не вдова и не
увижу горести! Зато в один день придут на неё казни, смерть и плач и
голод, и будет сожжена огнём, потому что силён Господь Бог, судящий её."
Разве о терпимости ко злу, примирении с ним, разве о "мирном
сосуществовании" с Вавилонской блудницей говорит Господь? Нет!
"Выйди от неё, не участвуй в делах её" - пока ещё есть время. И в час
Гнева Господня, Последней Великой Революции, завершающей историческое
время, "воздай по делам вдвое и уничтожь"...
Воистину революции совершаются руками людей по Воле Небес, так что строка
свидетеля Блока: "Впереди Исус Христос" не столь уж кощунственна.
"И купцы земные восплачут и возрыдают о ней, потому что товаров их никто
уже не покупает.
Товаров золотых и серебряных и камней драгоценных и жемчуга, и виссона и
порфиры, и шёлка и багряницы, и всякого благовонного дерева, и всяких
изделий из слоновой кости, и всяких изделий из дорогих дерев, из меди и
железа, и мрамора. Корицы и фимиама, и мира и ладана, и вина и елея, и
муки и пшеницы, и скота и овец, и коней и колесниц, и ТЕЛ И ДУШ
ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ".
Вот он - поистине прилавок вашего ведомства, сын тьмы! Безудержная,
захлёбывающаяся роскошью похоть, губящая "тела и души человеческие"!
Прилавок сатаны. "Сатана" - в переводе "преграда, препятствие, стена".
Стена, преграждающая путь в Царствие.
"Веселись о сём, небо и святые апостолы и пророки, ибо совершил Бог суд
ВАШ над ней.
Ибо купцы твои были вельможи земли, и волшебством твоим были введены в
заблуждение все народы".
То есть торгаши, купцы захватили власть и стали вельможами.
"Волшебством твоим введены в заблуждение все народы". /То есть продажная
лживая политика, купленные средства массовой информации, реклама, прямые
колдовские чернокнижные способы воздействия на массы, в результате чего -
одурманенные души./
"И в ней найдена кровь пророков и святых И ВСЕХ УБИТЫХ НА ЗЕМЛЕ".
Одурманенные люди не только не желают слушать святых и пророков, не только
убивают их, посланцев Божиих, но и все, когда-либо убитые на земле со
времён Каина и Авеля, пали жертвой всемирного тлетворного дыхания
Вавилонской блудницы.
"...ибо истинны и праведны суды Его! потому что осудил ту великую
любодейцу, которая растлила землю любодейством своим, и взыскал кровь
рабов Своих от рук её..." /Отк.Гл.17, 18/
Зло порождает зло, и убивающая души безудержная похоть будущего
антихристова царства явится плодом и следствием и прошлых, и настоящих
грехов всей мировой истории зла.
Выйди от неё, народ Мой, и жди, пока настанет час воздать ей сторицей по
делам её. Такова воля Божия.
".. .и удивятся те из живущих на земле, имена которых не вписаны в книгу
жизни от начала мира, видя, что зверь был и нет его, и явится." /После
искупления Христа дьявол был скован и находился в бездне, чтобы быть
освобождённым в последние времена для решительной схватки Добра со Злом, и
ведением этого обладают вписанные в книгу Жизни./
Последняя Революция Творца, совершённая руками людей. Истребление мирового
зла, полное и окончательное во имя грядущего Царства Света, куда "не
войдёт никакая тьма".
А пока - "Выйди от неё, народ Мой". То есть записанные в Книгу Жизни,
исповедующие Замысел или просто интуитивно идущие на Зов, на Голос.
Ибо "Мои овцы знают Мой голос"...
"Овцы Мои слушаются голоса Моего, и я знаю их, и они идут за Мною, И Я даю
им жизнь вечную, и не погибнут вовек, и никто не похитит их из руки Моей".
/Иоан. 10,27-28/
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:
1921г. Руководство совещанием коммунистов тюркских народов РСФСР. Доклад
на 10 съезде РКПб "Об очередных задачах партии в нац. вопросе". Избран
членом ЦК. Участвует в переговорах Советского правительства с турецкой
делегацией. Избран членом Политбюро и Оргбюро ЦК. Направляет в Президиум
ВЦИК проект об образовании автономной области Коми. Руководит коллегией,
принявшей решение о созыве съезда трудящихся якут для образования
автономной Якутской области. Выступает на съезде профсоюзов против
анархо-синдикалистской группы. По поручению ЦК руководит работой отдела
агитации и пропаганды ЦК. Участие в комиссии ЦК по железнодорожному
транспорту. Утверждён одним из редакторов журнала "Вестник агитации и
пропаганды". Избран членом ВЦИК на 9 Всероссийском съезде Советов.
Утверждён народным комиссаром по делам национальностей и народным
комиссаром рабоче-крестьянской инспекции. Участвует в комиссии ЦК АКПб по
работе в деревне.
"К нам в Баку прибыл товарищ Сталин, рабочий вождь исключительной
самоотверженности, энергии и стойкости, единственный испытанный и всеми
признанный знаток революционной тактики и вождь пролетарской революции на
Кавказе и на востоке. ЦК АКПб, зная скромность и нелюбовь т. Сталина к
официальным торжественным встречам, должен был отказаться от специальных
собраний, связанных с его приездом. ЦК АКПб считает, что наилучшим
приветствием, лучшей встречей, которые могут оказать наши партия,
пролетарии Баку и трудящиеся Азербайджана нашему дорогому вождю и учителю,
будет новое и новое напряжение всех сил для всемерного укрепления
партийной и советской работы." /Бакинский "Коммунист", 1920 год/
"Перефразируя известные слова Лютера, Россия могла бы сказать: "Здесь я
стою, на рубеже между старым, капиталистическим, и новым, социалистическим
миром, здесь, на этом рубеже я объединяю усилия пролетариев Запада с
усилиями крестьянства Востока, чтобы разгромить старый мир. Да поможет мне
Бог истории." /из речи Иосифа в Баку, 1920г/
"Важное значение Кавказа для революции определяется не только тем, что он
является источником сырья, топлива и продовольствия, но и положением его
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг