Котловане и его окрестностях, огромные силы, необходимые и для совершения
простой, но огромной работы по извлечению Корабля из недр песков,
похоронивших его тысячелетия назад. Провидение наставило меня на истинный
путь, которым мне выпало вести Свободный Народ Леса вперед, к высотам
прогресса и процветания, помогло нам утвердить на половине суши этой
планеты самый совершенный и справедливый общественный строй, который
когда-либо знало человечество. И укреплению этого строя послужит обладание
Кораблем Древних - сокровищницей технологий и научных открытий Достигнутых
более высокоразвитой, чем все нам известные, цивилизацией...
- Это объявление войны, - тихо сказал кто-то за спиной у Клайда.
Тот обернулся и сподобился сомнительного счастья узреть блеск пенсне
Советника Георгиу. Они вежливо поздоровались. Клайд не стал спрашивать
Советника о том, что он имел в виду. Тем более что Высший производитель
работ начал закругляться.
- Через несколько секунд, - вещал он, - будут переведены в рабочий
режим маневровые двигатели Корабля, и, получив новое имя, он совершит свой
первый полет. Пока мы не ставим перед собой цели выйти за пределы атмосферы
нашей планеты - экипаж должен будет долго осваивать управление чуждой для
землян техникой. Но - как говорят - лиха беда начало...
Повернувшись к громаде Корабля, Дед третий раз воздел к небу посох и
амулет. Тут только Клайд сообразил, что амулет-то - тот самый, что обычно
болтался на цепи на плечах Внучки.
- От имени Свободного Лесного Народа я - Дед Всех Дедов! Высший
производитель работ Харви Мак-Аллистер - вверяю экипажу ключ двигателей
Великого Объекта!
Он простер руку с амулетом в сторону кромки корпуса Корабля.
Феста протянула руку. Взяла амулет. Снова воздела его на свои плечи.
Отсалютовала и под нарастающий гул почти побежала к спуску в недра Корабля.
Снова наступило напряженное ожидание. Ропщущий гул все выше поднимался
над Котлованом. Советник Георгиу за спиной Клайда кашлянул.
- Нам надо поговорить с вами, капитан Ван-Дейл. Не стоит
оборачиваться. Продолжайте смотреть на это представление...
- Я слушаю вас, господин Советник, - негромко и зло отозвался Клайд.
- Не здесь и не сейчас, капитан. Я вызову вас к себе в кабинет. У нас
будет неплохой для этого повод...
- Воля ваша. Но о нашем разговоре и о его содержании...
- Это вы уж сами решите - потом...
- Спасибо вам за разрешение, господин Советник.
- Вам предстоит дальняя дорога, капитан. Но перед ней - одна-две
проникновенные беседы с Верховным производителем работ. А потом я приглашу
вас к себе - по-напутствовать, так сказать.
- Немного похоже на беседу с гадалкой, извините. Долгую дорогу вы мне
нагадали. Куда вот только? И как там насчет казенного дома и всего такого?
- Рад, что чувство юмора вам не изменяет, капитан... Что ж, будьте,
как говорится, готовы...
Тем временем телохранитель снова доложил что-то Деду, и тот прервал
наполненное сливающимся в один гул ропотом ожидание
- От имени Свободного Лесного Народа, я - Дед Всех Дедов, Высший
производитель работ Харви Мак-Аллистер - повелеваю экипажу привести в
действие двигатели вверенного нам Высшей Силой Объекта!
Воцарилась гробовая тишина. И в этой тишине родился и наполнил весь
мир глухой, но необыкновенно мощный гул. Казалось, его издавала сама
Планета. Необыкновенно ничтожным и жалким начинал чувствовать себя человек,
погрузившийся в этот рокочущий, невидимый океан.
А громада Корабля плавно, без малейшего напряжения всплыла над своим
каменным ложем и застыла над ним метрах в двадцати. Потом с такой же
легкостью стала на место. Звук двигателей стал тише и сдвинулся куда-то -
почти в инфразвук. Снизу по лестнице к Деду торопливо двинулась какая-то
шестерка с чем-то поблескивающим на выставленном перед собой подносе.
Господи - с бутылью шампанского.
Высший производитель ухватил сей неслыханный для Капо-Квача предмет
роскоши за горлышко, продемонстрировал безмолвной толпе, укрепил в петле,
специально приделанной на шесте по правую руку от него, и, отведя
образовавшийся маятник как можно дальше, провозгласил.
- От имени Свободного Лесного Народа нарекаю Корабль сей именем нашего
Древнего гимна - славным именем "Хару Мамбуру"!
Бутылка, сверкнув в лучах Звезды, строго в предназначенный момент
выглянувшей из-за кромки горного кряжа, описала широкую дугу и грянула о
борт Корабля. Шампанское изверглось пенным фонтаном, а вместе с ним
извергся и Древний гимн - из тысяч глоток, невпопад.
"Remember Haru Mamburu!"
Часть III
"ХАРУ МАМБУРУ"
Глава 10
БОГ ВЕСТЕЙ
"К тому времени, когда из лагеря подтянулась вызванная мною
вспомогательная рота, - писал адмирал в своих дневниках, - нам удалось
вывести и вынести из Храма всю группу Виллановы. У самого Франсиско были
еле заметны пульс и дыхание Вся тройка рядовых, взятая им с собой,
находилась в состоянии, близком к коме. Трое рядовых успели, как следует из
их объяснений, вынести своего командира, которого, по их словам, "обуял
Дьявол", из зала-кельи, куда вел проход за аркой с надписью, и попытались
найти дорогу к выходу, но оказались в конечном счете в совершенно другой
части проклятого, залитого светом "янтаря" лабиринта. Объяснить, что же
все-таки приключилось с ними после того, как они прошли под украшенным
рунами сводом, пострадавшие могли лишь весьма приблизительно.
Никольский и его группа, усиленная Джи-Джи и его людьми, из которых
двоих успели покусать ночные древесные гадюки, появились, когда я
рассматривал на походном дисплее исходную видеозапись, снятую видеокамерой
со шлема Франсиско. Вторая ее часть - та, что относилась к событиям,
последовавшим вслед за тем, как группа прошла под сводом арки, украшенной
загадочной надписью, - была еще менее понятна, чем бредни самих злосчастных
первопроходцев. Зато сама надпись была великолепно видна. Это были
действительно руны Предтеч. Соединив свои познания и познания Джи-Джи, нам
удалось осилить ее смысл: "Сколько бы вас ни вошло во Врата, выйдут из них
только трое, сохранивших жизнь и разум".
- Да, ядрена вошь, - констатировал читавший эти строки Шишел. - Читать
ведь надо, куда прешься, коли написано!...
Он поднялся, походил из угла в угол, смерил на глаз уровень джина в
объемистой бутыли, закутался в плед и продолжил чтение.
"Можно только сожалеть о том, что Вилланова был абсолютно несведущ в
письменах Предтеч, - сокрушался в своем дневнике адмирал. - Весьма
прискорбно и то, что качество изображения, передававшегося на мой монитор,
оставляло желать много лучшего... Да, впрочем, я не смог бы прочесть
надпись достаточно быстро.
Хотя мы и потеряли в этой, походе полную дюжину человек, то, что
случилось с этой четверкой, повергло меня в особое уныние, под стать
унылому, пасмурному миру, который окружал нас на этих пустынных, залитых
осенней мглой просторах Северного полушария. В этой мгле ставшие уже хорошо
заметными - словно Храм все больше всплывал из-под скал - янтарные огни
казались глазами притаившейся стаи жестоких и голодных зверей. Колорит
обстановки дополняли стоны встревоженных нами Каиновых птиц. С
удовольствием перестрелял бы проклятых тварей, но они умудряются быть
совершенно незаметны в этом заросшем черным бурьяном нагромождении скал.
Троих, сопровождавших Вилланову, удалось привести в чувство. Самого
Франсиско врач определил как практически безнадежного. Его так и не удалось
вывести из комы и даже доставить живым до района эвакуации тоже не удалось.
Лагерь укрепили, организовали лазарет и наконец нормальную походную
кухню. Накормили людей - впервые за несколько суток по-человечески - и
оказали помощь покусанным гадюками. Похоже, с ними ничего особо страшного.
В тот же день, ближе к вечеру, я, препоручив пострадавших заботам
Джи-Джи, предпринял спуск в галереи Храма самостоятельно в сопровождении
двух рядовых. Трое, так трое, черт побери! Меня основательно мучила мысль о
том, какой промежуток времени имели в виду те, кто оставил над сводом арки
предупреждение входящим. Если бы те четверо прошли под ним не гуськом, а
скажем, по-одному, с интервалом в час? Скорее всего, имелось в виду
суммарное количество живых существ свыше определенного размера, прошедших
через арку. Ну а после того как они покинули "охраняемое помещение"? Отсчет
идет заново, или?...
К счастью - к счастью ли? - для нас, таинственное устройство,
охраняющее заколдованный проход, видимо, "сбросило счетчик", - и мы трое,
хотя и пережив несколько неприятных, напряженных мгновений, один за другим
- я первым - прошли под роковым сводом. За ним, после короткого коридора и
лестницы, ведшей наверх, оказался миниатюрный "молельный зал", как принято
называть такие слегка тесноватые, почти совершенно пустые внутри помещения
в современной терминологии - кто знает, чему в них молились и молились ли
вообще?
Как и всюду в Храме, освещен зал был относительно мягким, но начавшим
чем-то раздражать меня светом, который источал толстый слой украшенного
причудливым рельефом "янтаря" - загадочной субстанции, изготовлявшейся
Предтечами. Но здесь, в "молельном зале", на возвышении в пол человеческого
роста - виданное ли дело - теплилась свеча! Я не сразу понял, что это не
коптящее пламя воска, а раскаленный неведомым способом, превращенный в
чистое, почти не колеблющееся пламя воздух реет над более темным, чем весь
остальной "янтарь", почти непрозрачным резным стержнем, выраставшим из
постамента. Мы с интересом рассматривали это непонятное устройство.
- Если бы у Предтеч было все, как у нас, я бы сказал, что это типичный
фаллический символ... - сообщил нам свою гениальную догадку рядовой Зингер,
явно не в меру образованный.
- Черт его знает что... - задумчиво сказал другой мой спутник -
недоучившийся технарь Челли. - Генератор плазмы какой-то... И что же он -
так и греет здесь потолок веки вечные или только в нашу честь врубился?
Не имея ответа на столь к месту поставленный вопрос, я приказал
провести в помещении замеры радиационного и СВЧ полей и приступил к осмотру
помещения. Замеры ничего особенного не показали, а вот мои поиски
определенный результат принесли - у одного из чрезвычайно низких,
смахивающих больше на норы выходов я нашел то, что у исследователей,
описывавших Храм, принято называть кап - прозрачный, смахивающий больше на
потек смолы нарост над сделанным когда-то человеческой рукой повреждением.
Сквозь этот потек можно было оценить и само повреждение: кто-то не так надо
(если судить по размерам капа, лет двадцать - тридцать тому назад) вырезал
(или, может быть, выжег) справа от входа, примерно на уровне глаз человека
среднего роста, нечто, что мне показалось сначала каким-то подобием
радиосхемы или странным орнаментом, резко отличавшимся от орнаментов
Предтеч. И, только пройдя в этот вход, я понял - лабиринт! У входа кто-то,
решивший позаботиться о своих последователях или о себе самом - в следующий
визит, оставил схему начинавшегося за входом-лазом лабиринта.
Не успев, к счастью, сильно заплутать в нем, я отступил в зал и
внимательно изучил рисунок, перерисовывая его к себе в блокнот. Приходилось
принимать чуть ли не позы из "Камасутры", чтобы точно разглядеть все детали
схемы.
Сам потек "янтаря" был - благодарение богу! - достаточно прозрачен, но
поверхность его была неровна и то так, то сяк искажала скрытый под потеками
рисунок. Странное чувство владело мною: словно не игра преломленного в
неровных потеках "смолы" света заставляла рисунок менять свои очертания, а
кто-то с той стороны, из глубины минувших десятилетий, силился донести до
меня то важное, что ХЪтел сказать, - свое послание. ВЕСТЬ.
Покончив с этой работой, я организовал импровизированный привал, и мы
впервые за много часов блуждания по Храму выпили горячего кофе и проглотили
по паре бутербродов. При этом я заставил подчиненных соблюдать все правила,
которые следует, по мнению знатоков, соблюдать, если уж приходится
принимать пищу в Янтарном Храме. Весь мусор - а его мы, слава богу, не
произвели много - был собран, упакован и продолжил путь вместе с нами.
Путь же этот пролегал через расположенный на трех ярусах лабиринт,
часть которого, необходимая для того, чтобы достигнуть какой-то неведомой
цели, была достаточно точно изображена нашим неизвестным предшественником.
В этом лабиринте я впервые, с того момента когда вошел в Храм, услышал хоть
какие-то звуки. Сначала Зингер заявил, что нас-де вроде как окликают. Что
основательно не понравилось всем нам троим. Затем Марсель - я имею в виду
рядового Челли - обратил наше внимание на что-то подобное вздохам органа
где-то вдали. А потом, совсем близко, словно за поворотом, - звук водопада.
Казалось, даже вкус свежей водяной пыли ощутили мы. Но сворачивать с
маршрута, и без того не вызывавшего полного доверия, мы не стали.
После того как мы пару раз, не разобравшись в моей перерисовке, чуть
не сбились со следа, мы вышли в почти точную копию того "молельного зала".
Настолько точную, что мне даже пришло в голову, что мы вернулись к исходной
точке наших блужданий. Даже свеча теплилась на том же, казалось, месте.
Но нет: другим был орнамент на стенах. И не было больше ни у одного
низкого выхода никакой под капом скрытой схемы. И вообще никаких путеводных
указателей тот, кто проходил здесь раньше, нам не оставил. И еще: лестница
за главным входом не приходила снизу, а уходила куда-то вверх...
Во здравом - насколько было возможно здраво рассуждать в такой
обстановке - размышлении, мы выбрали этот - через главный вход - путь. Он
не разветвлялся, только часто сворачивал под довольно крутыми углами. Я
начал терять ориентацию в отношении глубины, на которой проходил этот
коридор. Ко всему тому еще начали возникать перерывы в радиосвязи с
лагерем. От, как я уже говорил, чем-то ставшего меня раздражать приятного
на первый взгляд, мягкого янтарного света начала тихо кружиться голова. Я
заметил, что и спутники мои начали беспокойно покручивать головами. Наконец
Зингер попенял вслух.
- Чертовщина, - сказал он, - свет этот... Со всех сторон. Куда ни
повернешься - в глаза лезет...
- Словно в печке раскаленной... Стенки светятся... - поддержал его
Челли.
За что Зингер пожелал ему типун на язык.
Я же посоветовал им спокойнее воспринимать особенности здешней
обстановки.
Несколько позже мы наткнулись на склад. Самый обыкновенный базовый
склад, характерный для работающей в вахтовом режиме экспедиции. В двух
соединенных между собой боковых кельях, в которые мы время от времени
заглядывали, отклоняясь от ведущего вверх хода, до потолка были навалены
вполне земного вида тюки и ящики, содержимым которых мы поинтересовались.
В одном из ящиков находилась не совсем нам знакомая аппаратура, в
другом - в разборе - хорошо сохранившиеся бластеры. Это невероятно изумило
меня. Похоже, что тот, кто затащил сюда все это хозяйство, просто полностью
игнорировал все, о чем предупреждают старые знатоки вопроса. Никаких
документов мы не обнаружили. Судя по устройству бластеров, склад не трогали
уже лет тридцать - сорок. Видно, еще с тех пор, когда им пытался заняться
Комплекс.
Еще чуть позже мы обнаружили целую анфиладу комнат, оборудованных,
судя по всему, под лаборатории. И оборудованных, скорее всего, людьми.
Сохранились надписи, маркировка на приборах и установках и тому подобные
признаки. Большая часть оборудования была демонтирована, остались лишь
крепления в стенах да проводка. Но часть уцелела - заботливо упакованная в
целлофан и мешковину, которым ничего не сделалось за десятилетия сна в этом
янтарном сиянии..
- Интересно, как это все сюда затащили, если больше чем трое сюда
зайти и выйти не могут? - поинтересовался Зингер. - Так тройками и сновали
туда-сюда?
- Или роботов использовали... - предположил Челли.
- Или сюда ведут еще другие ходы, - положил я конец дискуссии. -
Двигаемся дальше.
Мы двинулись дальше и пришли ко второй заколдованной арке".
- Тебе бы про пиратов романы сочинять, так просто цены бы тебе не
было, - отвесил адмиралу двусмысленную похвалу Шаленый.
Отошел к холодильнику, пригубил джин, морщась, закусил лимоном,
сосчитал про себя до двухсот сорока и продолжил чтение.
***
Появившийся на пороге Даррен был озабочен.
- Получено сообщение, - он протянул магнитную карточку шефу. - Оттуда.
Из-за Черты... Зашифровано вашим личным шифром.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг