планетки этой милой в далекие края. Где никакой розыск тебя не застукает...
В иные совсем места... Если мы, конечно, сегодняшнее дельце по уму
заделаем...
- В иные места...
Гай словно попробовал эти слова на вкус. Горечью они отдавали и
хмельным чем-то.
Шишел тем временем вытащил из карманов и бросил на сиденье два
небольших пистолета.
- Пукалку я тебе даю хреновую, - признался он и двинул к Гаю
франтоватый "вальтер". - У фрайера забрал. Ну да ладно. До стрельбы, думаю,
не дойдет.
Он подбросил в руке второй - взятый у Дорна - пистолет.
- Себе эту вот дуру возьму. Хоть и не того калибра ствол. "Герсталь"
какой-то. Сроду из такого не шмалял, но сразу видно - работа неплохая.
Жаль, что отдавать придется.
Гай стряхнул с себя нахлынувшую на него одурь, спрятал сувенирный
"вальтер" в карман и уставился на Шишела.
- А почему, - спросил он, - ты для этого дела не быка какого-нибудь у
Василия подзанял, а меня разыскал? Если ты думаешь, что в одиночку тебе его
осилить не получится...
- Ну, во-первых, - прогудел Шишел, - ты - лицо, как говорится,
заинтересованное. Тебе пути назад нет. Потом - профессионал ты. Если
Василий тебя ценит - а он ценит, - то, значит, недаром. А у Василия народец
бздливый, как я посмотрел. Подведут, если дело худой оборот примет. Как
пить дать - подведут. Хоть десять их с собой на дело возьми, хоть сто, хоть
тыщу. Так что тут только на тебя и ставить... - Он снова помолчал. И
добавил многозначительно:
- И главное - ты у меня фактором внезапности будешь. Слушай, как будем
работать...
Дождь остался там - внизу, в городе А здесь, ближе к вершинам,
простерлись нескончаемые поля сверкающего белизной снега. Одному богу было
понятно, что отвадило народ от этих мест и сделало лыжную базу "Снежная"
пустынным домом привидений, высящимся среди слепящих снежных склонов.
Только теперь Гай понял, почему Копперхед выбрал для своей тайной
встречи именно это место. Попасть на "Снежную" и устроить там засаду, не
оставляя следов, можно было только на вертолете. Но арендовать летательный
аппарат на Терранове можно было, лишь предъявив полноценные документы,
удостоверяющие личность арендатора, и удостоверение пилота-любителя.
Отмечаться таким образом Шишел не намеревался. Да и бдили за воздушным
пространством на Терранове с превеликим тщанием.
Гай косо взглянул на Шишела, разминающегося на смотровой площадке чуть
поодаль. Вылез из машины и подошел к нему.
- Как будем быть? - осведомился он, - Лыжи ты, похоже, не прихватил.
Да и на лыжах наследим. Спугнем мы Коппера...
- А ты думаешь, я ничего тут не просчитал? - усмехнулся Шишел. - Я
этими следами сразу озадачился. Как только услышал, где стрелка забита.
Тут, брат, ключевые слова "лыжная база" и "заброшенная". Раз лыжная,
значит, снег окрест. Раз заброшенная, значит, нетронутый. А это что значит?
Это значит, натуральная контрольно-следовая полоса! Я б и не знал, с какого
боку за это дело взяться, кабы мне в снегах этих покорячиться не пришлось.
На Харуре я - было дело - с товаром по снегу через границу ходил. Да и на
Чуре со снегами да льдами ихними горя хлебнул... Я со снегом теперь
дружу... Открывай багажник!
***
Если бы хоть одна живая душа оказалась в тот день на смотровой
площадке, поодаль от Перевального шоссе, то душа эта надорвала бы себе со
смеху живот, наблюдая двух здоровых мужиков, ракообразно ползущих по
расстеленным на снежной глади полосам "Прессекса". За собой один из них
подволакивал еще и солидных размеров рюкзак.
После каждых двух-трех метров пут и они скатывали в рулон оставшуюся
позади "ковровую дорожку".
"Прессекс" - великолепная обивочная и ковровая ткань - отличался тем,
что удивительно ровно распределял по своей поверхности давление,
приложенное к нему в любой точке.
Доползая до конца полосы, каждый из двоих чудаков снимал со спины
тяжеленный рулон чудо-ткани и начинал раскатывать его перед собой.
Перебравшись на новую полосу, старую же сворачивал до конца и крепил за
спиной. Снег на пройденном ими пути оставался девственно чист и невинен.
***
- Теперь, - прогудел Шишел, осторожно присаживаясь на хлипкий
стульчик, - осталось найти место, где можно укрыться и вести наблюдение.
Здесь негоже...
"Здесь" было кафе-стекляшкой, пристроенным к основному корпусу базы.
Просматривалось оно насквозь. Задерживаться в нем подельники не стали.
В целом база оказалась не столько заброшенной, сколько
законсервированной до лучших времен. При желании тут запросто можно было
возобновить подключение к энергосети и восстановить все прочие
коммуникации.
В качестве наблюдательного пункта вполне годился любой из двух сотен
номеров отеля, занимавшего большую часть базы. Но еще лучше подходил для
этого расположенный на крыше ресторан. Вид из его зала открывался
прекрасный, а сам зал был невелик и довольно хорошо прогрет лучами здешнего
солнца. Шишела это место пленило тем, что было украшено забавлявшими его
всю жизнь алтариками богов и бесов Пестрой Веры. И еще тем, что,
повозившись немного с замком примыкавшего к ресторанной кухне складского
помещения, он обнаружил там солидный запас съестного в упаковках
длительного хранения. Хозяева "Снежной" явно не торопились поставить крест
на этой своей собственности.
- Филе устрицы океанической... С Океании, в смысле... Лососина из
самой Метрополии... Кварги какие-то, етитна сила! - восклицал он, шаря
лучом фонарика по многочисленным полкам, открывшимся перед ним. - А
спиртного, спиртного-то... Море разливанное! Жаль только, надираться нам
сейчас не след. Можем уже в морге проснуться. Ограничимся пивом. Моча,
конечно, но освежает. А то умотало оно меня - ползание это.
Он вернулся в зал, кинул пару банок "Пильзнера" Гаю и, тяжело
опустившись в кресло, вскрыл пару банок консервов и откупорил себе
"Будвайзер".
Гай присел в кресло напротив. Глотать ледяное пиво, заедая его
омерзительно холодной лососиной, в не слишком теплом помещении было сперва
не очень приятно, но человек приспосабливается и не к такому - вторая банка
пошла как-то легче.
- Времени у нас еще море, - сообщил Шишел, глянув на часы, - Коппер
раньше темноты сюда носа не покажет. А потому для нас главное сейчас -
выспаться. Спать, однако ж, будем по очереди. По паре часов. Чур, я первый!
Не знаю, как ты, а я в эту ночь час всего и проспал если, то удивительно...
Вот возьми. - Он достал из рюкзака и протянул Гаю бинокль. - С этой штукой
легче будет рассмотреть того, кто вздумает сюда пожаловать. Из окон
старайся не торчать...
Гай чувствовал себя полностью выжатым лимоном, но не стал спорить со
своим спасителем. Сам же спаситель удалился в подсобку, волоча на спине
свой рюкзак.
Из рюкзака - там, в чертовой темноте - он вытащил купленный в городе
туристический обогреватель, вставил в него плазменную
батарейку-аккумулятор, включил и некоторое время блаженствовал под струей
теплого воздуха. Потом устроил из рюкзака и куска "Прессекса" самодельное
ложе и взгромоздился на него. В головах пристроил фонарик.
Когда минут через десять Гай на всякий случай заглянул в подсобку, ее
уже оглашал могучий Шишелов храп. Шаленый спал сном праведника, прикрыв
физиономию раскрытой книжкой. То, что известный на весь Обитаемый Космос
медвежатник может захватить, идя на дело, еще и забавное чтение, крепко
удивило Стрелка. И несколько тронуло. Так или иначе, а Шишел храпел, как,
должно быть, храпели усталые бронтозавры Сочинения Фила Исмаэлита при
случае неплохо работали и как снотворное
***
Сны снятся всем. Даже младенцам в утробе матери.
Безусловно, снились они и давно эту утробу покинувшему Дмитрию
Шаленому. Но, как и большая часть представителей рода людского,
проснувшись, он почти никогда не мог вспомнить, что все-таки явилось ему из
призрачных бездн, живущих в его душе Да и являлось ли что-нибудь оттуда
вообще?..
Но в этот мутный похмельный полдень Таури-дин-Кин-дари - Бог Странных
Снов - не разрешил Шишелу выбросить из памяти посетившую его сумятицу
чувств и видений, когда тот проснулся, словно вынырнув из глубины
удушливого, заболоченного пруда. И вкус тины на губах был для него большей
реальностью, чем снега недальнего горного кряжа за окном. По крайней мере
несколько секунд, пока неспокойная, растормошенная мороком полуденного сна
душа возвращалась в его бренное тело.
Рывком поднявшись, он снова тяжело опустился на устеленные
"Прессексом" ящики и долго мутным взглядом изучал собственное изображение в
зеркально отполированной канистре с оливковым маслом. Большого удовольствия
он от этого не испытывал. Просто старался отвлечься от странного, тяжелого
и радостного одновременно чувства, которое принесли ему демоны полудня.
А приснился ему терминал. Старый терминал - из тех, что можно
встретить в Метрополии. Там их по старинке называют вокзалами И на них
иногда можно увидеть древние поезда Те, которые ходят по уложенным на
насыпь двойным рельсам. В родном городе Шаленого по таким рельсам в
воскресные дни и по праздникам пускали под старину сработанные составы с
туристами - на пикники в соседних городках. Туристы, помнится, тоже
принаряжались под старину. Это бывало порой забавно - когда редингот
сочетался, например, с джинсами. Дмитрий с приятелями добывали в ту пору
мелочь на карманные расходы, работая на таких поездах "мальчиками на
подхвате" - разносили по вагонам прохладительное и сувениры.
Но тот день, что приснился ему, не был воскресным Это не был день
вообще Черное, без звезд небо нависало над громадой древнего вокзала. И
никого не было окрест. Город словно вымер В этом тоже не было ничего
странного В исторических центрах городов Метрополии днем можно было
встретить немало туристов Но проживало в помпезных старинных зданиях, а
иногда в унылого вида бараках, прозванных невесть почему хрущобами, лишь
небольшое количество чудаков. И уж конечно никого из них не тянуло на
ночные прогулки на привокзальной площади.
Там - в этом своем сне - Дмитрий прекрасно знал, зачем он пришел на
старый вокзал Он пришел для того, чтобы продать свою душу.
Продать ее Богу Иных Мест.
Сегодня была его ночь - Дмитрий знал это точно.
Он остановился перед темной, еле различимой на фоне беззвездного неба
громадой, опустился на колени и достал из-за пазухи то, на что нельзя было
смотреть. То, что заключало его душу. Нащупал тонкую цепочку и стал
раскачивать это, словно маятник. Нащупал, уловил нужный ритм и стал
выпевать заклинание. Сначала тихо, затем все громче и громче...
И ответ пришел.
Он пришел из-за каменного монстра, высящегося перед ним. С далеких к
нему подступов. Пришел тяжелыми, неживыми вздохами железной твари,
проснувшейся из небытия смерти к небытию механического подобия жизни. И
Дмитрий, словно сам став неживым, медленными, замороженными движениями
поднялся с колен и пошел к старому вокзалу.
Прошел сквозь пустые, гулкие залы огромного здания, вышел к
платформам, спрыгнул на пути и зашагал по ним навстречу Судьбе.
А Судьба уже медленно, громыхая сталью колес по чугуну Древних
рельсов, неторопливо катилась по заброшенным запасным путям к глухому,
погруженному во мрак тупику. Судьба заглядывала ему в душу больным, желтым
огнем прожектора.
Этот прожектор но лбу старинного локомотива был единственным светом на
всем огромном и запутанном пространстве подъездных путей. Но этот свет не
рассеивал тьмы. Пожалуй, делал ее только еще гуще.
Ветер - ледяной ветер ночи - тронул тело Дмитрия, пройдя сквозь легкую
летнюю одежку. И странный привкус болотной тины оставил он на его губах.
"Господи, - подумалось ему поверх сна. - Но это же потом было... Я не
тогда тонул в трясине... Позже, много позже - когда бежал из Раздайских
лагерей... А сейчас мне пятнадцать лет, и я пришел на ночной вокзал продать
душу Грустному Богу..."
Мысли его путались, как это всегда бывает во сне.
А локомотив надвигался - черный и жутковатый. Какая-то своеобразная
мелодия проскальзывала в лязге его колес и вздохах-свистках железного
нутра. Один лишь вагон был прицеплен к нему. Старинный пассажирский вагон с
выбитыми кое-где окнами, пропитанный запахом давным-давно - века назад -
сожженного в топках древних паровозов угля... Лязгая все глуше и
продвигаясь все медленнее, пришедший из сна поезд навис над Дмитрием.
Остановился. Замер.
Бесконечно долго длилась гулкая тишина, разлившаяся над этим
призрачным миром. Потом неспешно отворилась дверь кабины машиниста и так же
неторопливо появилась из нее угловатая, в старинной кожаной куртке фигура.
Дмитрий мучительно пытался разглядеть его лицо.
Машинист поезда снов спустился на несколько ступеней и протянул вперед
руку.
- Давай свой билет, мальчик. Ты не передумал?
Спохватившись, Дмитрий рывком протянул ему то, что сжимал в вспотевших
ладонях. И только тогда, когда это перешло из рук в руки, осмелился
взглянуть на тускло блеснувшую в желтом масляном отсвете прожектора вещицу.
Амулет он узнал сразу. И окончательно понял, что видит сон.
- Поднимайся в вагон, мальчик... Голос бога был полон понимания.
- Садись на любое место. Там полно свободных мест... Только
поторопись. Я никогда не жду.
- К-куда мы поедем? - запинаясь, спросил Дмитрий.
- Ты же хотел продать душу в обмен на иные места, мальчик? Вот туда ты
и попадешь. В иные места... Собственно, других для тебя больше уже никаких
и не будет... Поторопись...
- С-спасибо, - уж как-то совсем по-детски сказал Дмитрий.
Подбежал к вагону. Ухватившись за поручни, вбросил себя в тамбур.
Лязгнули чугунные сцепки. Пол дернулся у него под ногами.
И он проснулся в душной, прогретой его переносной печкой подсобке
ресторана базы "Снежная". На Терранове.
Некоторое время Шаленый пребывал в тоскливом ступоре. Потом ощущение
реальности окружающего взяло верх над сонливой маетой.
- Гос-с-споди, и приснится же такое!.. - пробормотал он. - Какого
черта я не выключил печку эту?..
Ответа на этот вопрос Шишел не нашел, а потому только лишь еще раз
энергично потряс головой, нащупал выключатель нагревателя и усмирил
разбушевавшуюся печурку. Пинком отворил пошире дверь. Хлынувшие в
открывшийся проем струи прохладного, с ароматом хвои воздуха слегка
приободрили его.
- Ерунда! - пробормотал он. - Бред собачий... Никогда и никому душу я
не продавал... И вокзал тот... Действительно, как-то, мальцом еще, забрел
на него ночью... Помнится, испугался здорово чего-то. Чего - уже не
помню...
Переведя взгляд на пол под ногами, он вдруг увидел причину,
породившую, по всему судя, докучный морок. Разумеется, это было зловредное
сочинение Фила Исмаэлита. Именно там, на задуманной, как всегда, наугад
странице он прочитал эти, так напомнившие ему далекое прошлое слова "иные
места"... Он подобрал книгу с пола, привычным уже движением открыл на
запомнившемся месте и хмуро по второму заходу прочитал очередное откровение
Судьбы
"Не потому вовсе тоскует душа человеческая по чужим краям и местам
иным и странным и томится в местах родных и исполненных удобств и комфорта,
что пресыщается она теплом родного очага, - учил добродетельный Бон-ни Пиз
тех, кто хотел у него хоть чему-то учиться, - а потому, - говаривал он,
приободрив себя кружкой доброго эля, - что пришла она в этот мир из этих
иных мест и в иные и странные миры удалится, когда придет ей на то срок..."
Благие эти поучения Злобный Свистун Грогги иначе как бредом и маразмом
не именовал и, укрепив душу свою щедрой - за счет заведения - толикой
джина, говаривал, что манят нас места иные не чем иным, как просто-напросто
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг