В подтверждение своих слов Алла демонстрирует мне комнату Юли. В самом
деле, здесь полно музыкальной продукции в виде компакт-дисков и магнитофонных
кассет. На столике возле дивана лежит плейер с наушниками. В углу виднеется
мощная стереосистема, по которой видно, что ее эксплуатировали очень
интенсивно.
Был ли у Юли кавалер, Алла не знает, но ей кажется, что нет. "Она ведь
такая себялюбивая была, - говорит она в сердцах, поблескивая золотой оправой
очков. - Она вообще не способна полюбить кого-то, она может лишь позволить,
чтобы ее любили..." - "Вы так говорите "была", словно считаете ее мертвой", -
хочется сказать мне, но я удерживаюсь от этого замечания. Впрочем, для Аллы,
видимо, так оно и есть...
Как случилось, что Юля впала в Спячку, Алла ничего существенного сообщить
не может. Знает лишь, что это произошло прямо на занятиях в колледже. Во всяком
случае, так ей сказал директор, к которому Аллу вызвали в срочном порядке с
работы две недели назад. Никто из одногруппников Юли тоже вразумительных
объяснений дать не мог. Быкова-младшая в тот момент сидела на последней парте,
причем посторонними делами не занималась, даже наушников на ней тогда не было.
Просто преподаватель вдруг узрел, что девушка сидит с закрытыми глазами, и
сделал ей замечание, на которое Юля никак не отреагировала. Кто-то из соседей
стал толкать девушку локтем в бок, но и это не помогло. Плавное течение занятия
было прервано, ребята принялись будить Юлю всеми известными средствами, пока не
поняли, что с ней происходит что-то неладное. Вызвали "Скорую", которая и
доставила девушку в больницу...
- А когда вы в последний раз были в больнице? - все-таки спрашиваю я, уже
стоя в прихожей.
Сверкнув очками, Алла начинает оправдываться: у нее катастрофически не
хватает времени проведать сестру. Очень ответственная работа на заводе. Муж -
великовозрастный оболтус... Сын, оболтус малолетний, воспитание которого
требует все больше усилий. Весь дом на ней: стирка, уборка, готовка... И потом,
какой смысл навещать сестру, если она находится в бессознательном состоянии?
Она же все равно не может ни нормально есть, ни разговаривать...
Эта пугающая своей бесчеловечностью логика лишает меня дара речи и каких
бы то ни было аргументов.
Разве можно взывать к совести того, у кого ее попросту нет?
Да и нужно ли мне выступать в роли нравоучителя?
Не все люди сволочи, но если уж тебе попался подобный редкостный
экземпляр, не спеши засучивать рукава, чтобы врезать ему от души по физиономии.
Не судите, да не судимы будете. Найдите в себе силы прощать прегрешения
ближнего.
Угу. Легко раздавать подобные поучения направо и налево. Труднее следовать
им в реальной жизни.
И все-таки максимум, что ты можешь себе позволить, Лен, - это повернуться
и уйти из этой чистенькой, хорошо обставленной квартирки, не говоря ни слова.
Прочь от очков в золотой оправе, за которыми не видно глаз этой уверенной в
своей житейской правоте женщины...
Не знаю, может быть, под влиянием общения с сестрой Быковой, а может быть,
из-за чего-то другого, но мой детективный энтузиазм постепенно идет на убыль.
Отчаяние охватывает меня, когда я представляю себе, сколько людей мне надо еще
разыскать и опросить, чтобы найти ниточку к разгадке тайны Спящих. Да и найду
ли я какую-нибудь зацепку?
Не проще ли последовать инструкции шефа и не мотаться по жаре, а
обосноваться в непосредственной близости от Спящих и терпеливо ждать, когда они
соизволят проснуться?
Однако, наверное, мне в свое время слишком долго вдалбливали в голову
понятие долга, раз я все равно тащусь из одного конца этого, оказавшегося не
таким уж и малым городка в другой...
И, как и следовало ожидать, напрасно.
Дирекция колледжа. Беседа с завучем. Ноль информации.
Машиностроительный завод, где меня не пускают дальше проходной, куда
выходит вызванный мной по телефону начальник цеха, где трудился Крашенников.
Ноль информации.
Близкий друг Солодкого, тоже работник книготорговли. Ноль полезной
информации, если не считать подробных сведений о том, какое пиво предпочитал
Владимир и кто из писателей ему нравился...
Школа, пустующая по причине летних каникул, где я разговариваю с
учительницей, ведущей математику в классе Олега Круглова. Никакой информации,
кроме той, что касается непосредственно его успеваемости и поведения на
уроках...
Соседний со школой двор, где проживает один из тех немногих одноклассников
Олега, который по неизвестной причине не уехал на лето из города на юг с
родителями или в деревню к бабушке. Парня зовут Игорь, и он такой же фанат
компьютеров и Интернета, каким был Олег. (Вот и я уже начинаю про себя
употреблять это страшное словечко "был" - дурной пример заразителен.)
Опять-таки ни одного байта полезной информации. Не считать же таковой,
например, тот факт, что Олег любил не только компьютер, но и животных. Этой
весной он нашел где-то бездомного кота, но тетка категорически была против
того, чтобы он притащил его домой, и тогда Олег поселил кота на школьном
чердаке, а потом регулярно лазил туда подкармливать своего питомца...
А когда я пытаюсь узнать, что именно интересовало Олега и его дружка в
Интернете, Игорь затрудняется с ответом. Наконец, формулирует довольно странную
фразу: "Ничего - и в то же время все!" - "Как это понимать?" - удивляюсь я.
"Ну, вы этого не поймете, если сами не увлекались серфингом в Сети, - сообщает
мой юный собеседник. - Интересен сам процесс, а не то, что ты найдешь..."
Именно в этот момент происходит один забавный (только в тот момент мне так
не кажется), хотя и постыдный для меня инцидент.
Мы стоим во дворе между двумя пятиэтажными домами, в пространстве,
являющемся гибридом детской площадки и сквера и наверняка используемом
окрестными обитателями для выгула не только детей, но и собак. Внезапно на
футболке Игоря, в районе солнечного сплетения, возникает странный алый кружок
размером с гривенник. Причем он не стоит на месте, а постепенно перемещается к
лицу моего собеседника.
И прежде чем мое сознание успевает сделать какие-либо выводы о возможной
сути этого красного кружка, подсознание бывшего интерполовца посылает
соответствующие импульсы в мышцы, и, когда кружок оказывается на лбу мальчишки,
я сбиваю его с ног и распластываюсь сверху всей своей массой, безжалостно
отбросив в сторону свой драгоценный кейс.
Приличных укрытий вокруг нас в радиусе двадцати метров нет, и я с
тоскливым отчаянием жду, когда пуля снайпера вдарит мне между лопаток или в
затылок.
Однако проходит еще несколько секунд, а выстрела все нет, и тогда я
решаюсь отпустить барахтающегося подо мной, полузадушенного моими защитными
действиями юношу и осторожно оглядываюсь вокруг.
Люди, ставшие свидетелями этого зрелища, смотрят в нашу сторону с
искренним недоумением и даже опаской.
Еще бы: не каждый день встретишь идиота, способного на непредсказуемые
поступки в общественном месте!
Мы с Игорем поднимаемся на ноги, отряхиваемся от пыли, и я скупо поясняю,
по какой причине "на меня нашло".
В ответ, широко осклабившись, Игорь сообщает:
- Да это же Серега Панин со своей лазерной указкой! Во-он его окошко!..
Действительно, на четвертом этаже соседней пятиэтажки в открытом настежь
окне красуется ухмыляющаяся мальчишеская рожица.
Отодрать бы тебя, паршивец, за такие шуточки!..
Глава 7
Не знаю, то ли неудачи как-то действуют на меня, то ли я превысил
допустимый лимит энергозатрат своего организма, но я вдруг испытываю острый
приступ голода и решаю не оттягивать ужин до возвращения в гостиницу. А то сил
не хватит взобраться по той чудовищной лестнице...
Улица, по которой я в данный момент плетусь, носит гордое название
"проспект Гагарина", но звания проспекта она вряд ли достойна. Хотя надо отдать
должное - магазинов и различных заведений здесь побольше, чем в других местах.
Мое внимание привлекает яркая вывеска кафе с незатейливым названием
"Голубые дали", а скорее, те запахи, которыми данное заведение щедро обдает
прохожих. Не в силах противостоять соблазну, я преодолеваю несколько ступенек
расписного крыльца в стиле "а-ля рюс" и внезапно сталкиваюсь со своим соседом
по номеру, который вываливается из заведения в еще более помятом, чем утром,
костюмчике.
- О, какая встреча! - восклицает Геннадий в качестве приветствия. - Ты
откуда и зачем, сокамерник?
Насчет того, откуда я, стоит деликатно умолчать, а вот зачем я иду в кафе
- по-моему, и без слов ясно.
- Что, решил культурно провести вечер? - не унимается командировочный
шутник.
-А ты уже?..
- Да, подбросил немного топлива на колосники...
- Ну и как здесь питают?
- Да ничего, выжить можно. Бывает и хуже... Только дорогая у них тут
шамовка, зараза!
- А как твои успехи на заводе? Выбил нужные запчасти?
- Еще не вечер, - с загадочной улыбкой отвечает Генка. - Кто ищет, тот
всегда найдет!
- Может, составишь мне компанию? - предлагаю я, скорее ради приличия,
нежели из искренних побуждений. Что-то не хочется мне сейчас выслушивать
истории о добывании запчастей, завоевании случайных женщин, перемежаемые чисто
мужскими анекдотами и обильными алкогольными возлияниями.
Словно читая мои мысли, Геннадий отрицательно качает головой:
- Не-а, я на сытый желудок пить не люблю. А сидеть в компании и не пить -
чистой воды извращение.
- Ну что ж, тогда - до скорого...
- Ara, - простецки кивает "сокамерник". И, спустившись с крылечка кафе,
советует мне вслед: - Только смотри, не буйствуй! Здесь милиция строгая...
Народу в кафе не очень много. Окна тщательно занавешены, и в помещении
царит почти ночной полумрак, лишь кое-где тускло светятся настенные бра. Пока я
пытаюсь адаптировать зрение к резкому перепаду освещения, сбоку вдруг слышится
чей-то знакомый хриплый голос:
- Сюда, Владлен. Если не побрезгуешь моим обществом...
Психотерапевт Ножин, собственной персоной. Откуда он здесь взялся? Или
старый холостяк решил помянуть свою так и несостоявшуюся супругу Анну Павловну?
На столике перед ним блюдо с почти нетронутым содержимым, несколько рюмок
и наполовину опорожненная бутылка "Столичной". И пепельница с массой окурков.
Хорошо и, наверное, давно сидит этот автор сногсшибательных научных
гипотез. Интересно, кто до меня составлял ему компанию? Или он имеет
обыкновение сначала заказывать спиртное рюмками, а потом переходит к посуде
более крупного калибра?
Пока я делаю заказ официантке, Ножин молчит. Но стоит ей удалиться от
нашего столика, его тут же прорывает.
- Выпей со мной. За компанию, - просит он и тянется к бутылке нетвердой
рукой. Лишь теперь становится очевидно, что он изрядно нагрузился.
Сначала я решаю отказаться, но потом, вспомнив про Круглову, вовремя
прикусываю язык.
Подняв свою рюмку, Ножин пытается что-то сказать, но в отчаянии машет
рукой и опрокидывает в себя водку. Разумеется, не чокаясь со мной...
Я следую его примеру.
Водка, хоть и холодная, но довольно мерзкая. И как они здесь ее только
пьют?
- Вы уже знаете о смерти Кругловой, Михаил Юрьевич? - решаю я начать с
вопроса в лоб.
-Да. - В подробности Псих явно вдаваться не хочет.
- А вам известно, что я присутствовал при осмотре ее квартиры милицией
прошлой ночью?
-Нет.
Однако в голосе Ножина звучат чуть заметные фальшивые нотки.
Колеблюсь, пытаясь решить, какую тактику избрать: рассказать все без
утайки, надеясь, что если он каким-то образом причастен к этому делу, то выдаст
себя - или же приберечь кое-какие детали в качестве козырной карты?
Выручает меня официантка, которая приносит заказанное жаркое.
Ножин уныло ковыряется вилкой в своей развороченной тарелке. Избытком
аппетита он сейчас явно не страдает.
Пожалеть бы беднягу, у которого рухнули последние надежды на обустройство
своей личной жизни, но что-то не дает мне удариться в сочувствие.
Может быть, то, что в моих ушах вновь звучит тревожный голос Анны
Павловны: "Не верьте ему"?
- Дело в том, что Анна Павловна звонила мне буквально перед самой
кончиной, - наконец решаюсь я.
Кажется, мой собеседник вовсе не удивлен этим признанием. И вопрос его
звучит как бы по инерции, а не как естественное изумление человека, впервые
узнающего о событиях, в которых он не принимал непосредственного участия:
- Зачем?
- В этом-то и вопрос. Потому что ничего вразумительного она мне не
сказала.
Все-таки не стоит открывать карты до конца.
- Тем не менее, - продолжаю я, - голос ее был такой странный, что я не
выдержал и помчался к ней... Но она была уже мертва. Сердечный приступ...
- Вот как? - поднимает брови Ножин. Похоже, теперь он искренне удивлен,
словно ожидал услышать от меня нечто другое. - Ты уверен в этом, Владлен?
Пожимаю плечами:
- Да я-то что? Это судебный медик сделал вывод, смерть Анны Павловны
наступила в результате острой сердечной недостаточности...
Ножин неожиданно наваливается грудью на стоик, подавшись всем корпусом в
мою сторону и чуть не опрокинув бутылку:
- Но ведь у тебя наверняка сложилось иное убеждение на этот счет, не так
ли, Владлен?
Чтобы выиграть время, принимаюсь сосредоточенно вытирать губы салфеткой.
- Что ж, в этой истории действительно есть непонятные моменты, - наконец
признаюсь я.
- Например?
- Ну взять хотя бы телефонный звонок покойной... Конечно, это могло быть
недоразумением, но я уверен, что просто так Круглова не стала бы звонить мне
среди ночи. А поскольку полноценный разговор между нами так и не состоялся, то
весьма возможно, что ей попросту не дал сказать ни слова тот, кто в этот момент
находился в ее квартире. Или те, если их было несколько...
- Насколько я знаю... знал... Анну Павловну, она никогда бы не открыла
дверь чужим людям.
- А те гости, что к ней пожаловали, могли и не спрашивать разрешения
войти.
Ножин сосредоточенно сопит, а потом, словно осененный внезапной идеей,
принимается вновь наполнять наши рюмки, щедро проливая водку на столик.
- Ну, а еще что? - осведомляется угрюмо он.
- А еще тот факт, что дверь квартиры была не заперта. И то, что в
квартире, когда я вошел, не было света.
- А при чем здесь?.. - начинает Ножин, но потом осекается: - Ты имеешь в
виду, что?..
- Вот именно, Михаил Юрьевич. Люди, знаете ли, имеют обыкновение включать
свет, когда собираются звонить по телефону. В случае с Кругловой логичных
объяснений может быть два: либо Анна Павловна сознательно не включала свет в
своей комнате, чтобы тот, кто находился в ее квартире, не знал, что она звонит
куда-то, либо свет все-таки был, но, уходя, неизвестный визитер погасил его...
- На кой черт ему было выключать свет, рискуя вызвать лишние вопросы со
стороны милиции, если он хотел, чтобы смерть Анны выглядела естественной? -
ворчливо возражает психотерапевт.
А он не так уж и пьян, понимаю я. Во всяком случае, мыслить логично еще
вполне способен.
- Трудно сказать, - снова пожимаю плечами я. - Не забывайте, что наш
разговор носит чисто умозрительный характер. Мы вынуждены делать выводы из
известных нам фактов, опираясь на наши представления о действительности, но
пока мы не знаем, кем был тот тип, все наши измышления на его счет так и
останутся пустыми теориями... Ведь ночной гость Анны Павловны мог быть
непрофессионалом и, сделав свое черное дело, попросту растерялся и постарался
побыстрее убраться с места преступления... В конце концов, это могло быть
вообще не убийство - во всяком случае, сознательное. Например, предположим, что
тот, кто явился к Кругловой ночью, рассчитывал всего лишь усыпить ее
каким-нибудь новейшим препаратом... или, скажем, выудить из несчастной
какую-нибудь информацию с помощью психотропных средств... Однако переборщил в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг