обрадовались мы этой твердости. Долота меняем три раза в неделю. Сам
понимаешь, что значит сменить долото, когда оно на глубине в пять
километров. Восемь раз ломался бур, восемь раз обрывались бурильные трубы.
И все на глубине пять, шесть, семь километров. Руку туда не просунешь,
пальцами не ухватишь. Ловишь, ловишь обломки. День ловишь, другой ловишь.
Один раз ловильный инструмент упустили, и его пришлось доставать. Пока
ловили, трубу прихватило: ни туда ни сюда. Спустили автомат-резак,
отрезали, вытащили, начали сначала. Полтора месяца провозились, поработали
день, и опять авария. Адское терпение надо иметь бурильщику. А тут еще
газетчики вьются: "Сколько футов прошли за последний месяц?" Ни одного
фута, пропадите вы пропадом!
Так все время, пока шли базальтом, до самого раздела Мохо. На десятом
километре пересекли мы его. Что под разделом, ты знаешь. Как у вас, так у
нас - одинаково. Породы как породы: дунит, перидотит, оливин. Кварца
поменьше, окиси магния побольше. Ничего сверхъестественного. Ну и
плотность повыше, теплопроводность повыше, чем у базальта. Поэтому мантия
у нас, в общем, горячее, чем кора. И под океаном горячее, чем у вас - на
суше.
Тут и пришло наше третье приключение - жара. В забое четыреста
градусов, как в хорошей печке. Порода стала помягче, зато и металл
помягче. Теряет прочность все металлическое, сталь становится не сталью. И
утечка тока.
Изоляция-то пластмассовая, течет при четырехстах градусах, тянется, как
жевательная резинка. Как вышли мы из положения? Догадайся! Правильно,
опять холод. Прямо в раствор вносили холодильный порошок, сбивали
температуру градусов на двести.
Ну и последнее наше приключение, сам понимаешь, - давление. Четыре
тысячи атмосфер на десятой миле, на шестнадцатом километре то есть. В
пушках такого нет. Камни могли бы как снаряды вылетать. Как давление это
гасим? Глинистым раствором в первую очередь. Вся скважина заполнена
раствором; если глубина ее шестнадцать километров, раствор давит на забой
с силой в тысячу восемьсот атмосфер. Остается две тысячи двести, мы
снимаем их насосом. Насос у нас на две тысячи атмосфер, тоже стрелять
способен, как пушка. Но этот насос - вершина нашей техники, не знаю, есть
ли мощнее у вас. А мы хотим идти еще глубже. Как быть? Подскажи! Додумайся!
Рассказывая, Мэтью ускорял шаг, Грибов поспевал за ним вприпрыжку.
Мэтью кричал, хохотал, размахивал руками, нанося удары невидимому
противнику, опрокидывал его, торжествовал победу. Видно было, что борьба с
подземной стихией для него - увлекательный спорт, полный волнующих
переживаний.
- Подскажи! Додумайся! - кричал он с упоением. - Нипочем не угадаешь. А
дело проще простого. Удельный вес раствора какой? Один и две десятых. А
окружающей породы? Три и пять десятых. Разница давлений из-за разницы
удельного веса. А если бы взять раствор потяжелее, с удельным весом три и
пять десятых? Получится давление породы на скважину и давление скважины на
породу одинаковое. Никакого избытка, никакого насоса. Самый скромный,
чтобы равномерность поддерживать.
- Три и пять десятых у глинистого раствора? - не поверил Грибов.
- А зачем обязательно глинистый? Была бы жидкость, бур в ней вертелся
бы.
Вот и взяли мы легкоплавкий металл: в нем магний, висмут, ртуть и еще
кое-что, секреты раскрывать не буду. Температура плавления плюс сто
шестьдесят градусов, в забое он тает, как масло на солнце. Подрегулировали
насосом - и давлению нокаут. Понимаешь, какая находка? Под землей пять
тысяч атмосфер и в скважине пять тысяч. Давление не помеха. На любую
глубину можно идти. Не совсем - на любую, это я прихвастнул, пожалуй, но
на семьдесят, на девяносто, на сто километров можно, пока материал не
потечет. Я разумею материалы, из которых сделаны штанга, долото, обсадные
трубы. Теоретически - можно добраться до ядра, где сами породы жидкие. Но
это в будущем, а до ста километров хоть завтра. Мало тебе ста километров?
Грибов подумал, что Мэтью чересчур увлекающийся человек.
- Вы же остановились на шестнадцати, - напомнил он.
Американец помрачнел:
- Остановились действительно. А почему, не догадываешься? Сейчас поясню
на простом примере. Спортом занимался? Охотой? А я - тяжелой атлетикой.
Нет, не боксом, не люблю человека бить в лицо, штангой я увлекался -
воевал с мертвой неподатливостью. Двое нас было дружков - я и Билл Шорти.
Не слыхал про такого? Мировой рекордсмен, чемпион, олимпиец и прочая. Я
про Билла скажу: у него и сила, и воля, и трудолюбие, и режим, но кроме
того, еще от бога подарок: руки короткие. Ему эту штангу, понимаешь,
тянуть невысоко. И опередил наш Билл всех силачей на двадцать кило. Знал
он это, и мы все знали. А выходил на арену - кило ставил сверх рекорда.
Двадцать рекордов у него было в запасе, двадцать премий он мог получить.
Загодя справлялся о призе. Если приз дешевый, рекорда не ставил. Все
понял? Не понял, могу еще разжевать. Доложил я Комитету об удаче, могу
бурить на сто километров. А мне говорят: шестнадцать, и хватит. Почему?
Напоказ. Когда вы, русские, ступите на Марс, мы пробурим на пятнадцать
миль. Потом на двадцать. Потом на двадцать пять. У вас рекорд - и у нас
рекорд. Десять рекордов с одного достижения. Хорошо? По-моему, плохо. Не
по-спортивному. Я считаю - выложиться надо, а потом себя превзойти.
Превзойти себя, вот это интересно.
А один золотой менять на медяки - невелика заслуга.
- Жаль! - сказал Грибов искренне. - Тут не только спортивный интерес.
Для науки важно бы выйти на такую глубину.
- А наших голой наукой не соблазнишь. Нашим подавай практическую выгоду.
Думаешь, выгоды не может быть? Ого! Знаешь, какая порода пошла на
десятой миле? Глыбы железа, да чистого, неокисленного, да с никелем, как в
метеоритах. Говорят, невыгодно добывать. Сталь и так в излишке, мартены
забиты оружием. Ну пусть сейчас, в этом году, забиты, а в будущем?
У Грибова даже дух захватило. Вот так находка! Железные массивы под
океаном!
Не они ли, эти массивы, особо твердые, задерживают движение Береговых
гор и вместе с тем накапливают энергию для небывалых землетрясений? Вот
где геологическая тайна Калифорнии - под океанским дном.
- Нет пользы, нет пользы! - продолжал Мэтью. - Была бы скважина, польза
найдется. Сейчас, например, разоружение. Дело дошло до атомных бомб,
неизвестно, куда их выбрасывать.
Я написал в Сенат: "Предлагаю уничтожать бомбы в сверхглубоких
скважинах".
Скважин понадобится много. В одну все бомбы не заложишь, землетрясение
получится небывалое.
- Ну, небывалое-то не получится.
- Будет. Я считал. Хочешь проверить?
Потом они сидели в комнатке Мэтью - душной, с грохочущими стенами из
гофрированного железа. Днем, вероятно, здесь было как в печке, ночью
морской ветер гремел железными листами, заглушал слова. В комнате было два
стула, стол, складная койка и великое множество книг и папок. Между
папками стояли бутылки и консервы. Мэтью много пил, закусывая холодными
консервами из банки, и все удивлялся, что Грибов непьющий. Сам он не
пьянел, джин не мешал ему делать вычисления.
Они считали, сверяясь со справочниками, спорили о коре и мантии, о
бурении и подземном просвечивании, о геологическом строении Америки,
Камчатки и тихоокеанского дна, о разоружении и мире, говорили без конца,
как два друга, два соратника, встретившихся после долгой разлуки,
переполненные темами, нетерпеливо мечтавшие поделиться ими.
Разговоров хватило на всю ночь. Днем осматривали остров, опять полночи
спорили. Уже перед рассветом Мэтью проводил гостя на катер. Невыспавшийся
Грибов устроился на корме, хмуро глядел, как светлел океан на востоке.
Волнение утихло, волны сгладились и бережно поднимали катер на пологую
спину. Грибова не укачивало больше, он спокойно мог размышлять...
"Вот это человек, - думал он о новом знакомом, - не чета Йилду. Зря
обругал я всех ученых Запада в письме к Тасеньке. Надо будет переписать
его заново.
Как я там выражался: "Труд для них - вынужденное зло". Нет, разные люди
есть и в Америке. Есть жильцы - квартиранты, как Йилд, и есть коренные
жители.
Такие, как Мэтью, и создали Америку - азартные трудолюбцы, охотники,
лесорубы, рудокопы, ковбои. Они протаптывали тропки, покоряли леса, степи
и недра, на скрипучих возах пересекали страну. А потом уже по проторенным
дорогам приезжали люди с деньгами, покупали труд и присваивали трудовую
славу. И теперь кричат на весь мир: "Глядите, какую страну создали мы,
капиталисты!" Да не они создали, они только к рукам прибрали. Древние
владыки тоже так заявляли: "Я, царь царей, построил этот город". Он строил?
Он рук не приложил. Да если бы не капиталисты, такой Мэтью вшестеро
сделал бы: не шестнадцать километров, а сто..."
И тут в голове у Грибова мелькнуло:
"Сто километров... Очаг в два раза мельче... Атомные бомбы...
Скважины...
Землетрясение..."
Современные исследования показывают, что наибольшее количество
землетрясении обладает мелкими очагами, лежащими в пределах нескольких
десятков километров ниже поверхности Земли. Но наряду с ними имеются
землетрясения с глубиной очага до 100, 300 и даже 600-700 км. Каково бы ни
было количество энергии выделившейся в очаге свыше 300 км глубиной, такое
землетрясение на поверхности не может проявиться с большой силой.
Но вместе с тем очень мелкие землетрясения с глубиной очага меньше 5
км, благодаря особенностям строения земной коры на поверхности, не могут
обладать большой энергией. Таким образом, наиболее опасными оказываются
землетрясения с очагами от 15 до 100 км глубиной.
Г.Горшков. "Землетрясения на территории Советского Союза"
Сто километров... Атомные бомбы... Землетрясение...
НЕ РЕШЕНИЕ ЛИ ЭТО?
Так зародилась мысль, которая позже легла в основу проекта троих:
инженера Мэтью и двух геофизиков - Грибова и Йилда.
Глава 4
Восемь месяцев до катастрофы!
Калифорния под угрозой!
По предварительным подсчетам, убытки превысят десять миллиардов, что
составляет около тысячи долларов на каждого жителя Калифорнии.
ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ МОЖНО ОТМЕНИТЬ! - заявляет советский ученый.
Мы не имеем другой альтернативы, кроме полной эвакуации кантона.
БУРИТЬ ИЛИ НЕ БУРИТЬ? - вот в чем вопрос.
Преподобный Дж.Д.Пул сказал: "Как можно отменить гнев божий? Как можно
противостоять воле божьей какими-то сверлами, долотами и насосами?
Изгоните Антихриста из своих сердец, и бог отведет занесенную над вами
десницу".
Из калифорнийских газет за апрель 19... года
На этот раз Тася могла быть довольна. Грибов познакомился не только с
подземной, но и с наземной Калифорнией. Целый месяц употребил он на
поездку по штату.
Они ездили на автомашине втроем - Йилд, Мэтью и Грибов. Мэтью сидел у
руля, Грибов - рядом с ним, на почетном месте, а Йилд, перегнувшись с
заднего сиденья, давал объяснения. Он любил Калифорнию, хорошо знал и
охотно показывал ее достопримечательности: дом Джека Лондона и сад
Бэрбанка, американского селекционера, секвойи - самые высокие в мире
деревья - и обсерватории с самыми большими в Америке телескопами. Потерпев
поражение как специалист, Йилд всю дорогу пытался доказать Грибову, что
Америка не так уж отстала.
Но эта поездка была не туристской. Мэтью, Грибов и Йилд путешествовали
по штату как соавторы проекта борьбы с землетрясением.
Втроем они сделали расчеты, втроем составили проект, втроем же
выступали и на обсуждениях проекта.
Обычно первым выходил на трибуну Йилд.
- Первого ноября тысяча семьсот пятьдесят пятого года, - начинал он, -
жители Лиссабона были испуганы страшным шумом. Земля ходила ходуном,
горбом вставали улицы, с грохотом рушились дома, отчаянно кричали
раненые...
...Утром я проверял счета нашей конторы и был в кальсонах, чулках,
туфлях и халате. Вдруг раздался страшный треск. Не захватив с собой ни
гроша, я выбежал посмотреть, что происходит. Всемогущий боже! Какие ужасы
я увидел! На целый локоть земля то поднималась вверх, то опускалась; дома
падали со страшным треском. Стоявший над нами огромный кармелитский
монастырь сильно качался из стороны в сторону и каждую минуту грозил
раздавить нас. Опасались мы и самой земли, которая могла поглотить нас
живыми...
...После этого целый час было затишье. В это время распространился
слух, что вода в море страшно поднялась и что мы погибнем, если не будем
спасаться... Пути господни неисповедимы, и милость божья беспредельна...
Вечером около 11 часов в разных местах показался огонь...
...Тысячи людей, погребенных под развалинами, напрасно кричали и звали
на помощь. Никто их не слышал, и живыми они погибли в огне... погибли все
монастыри и из 20000 духовных особ осталась в живых только половина...
Наша таможня, в которой хранилось на миллионы товаров, привезенных из
разных концов мира, отчасти тоже сгорела, отчасти низвергнулась в море
вместе с большой площадью...
Это бедствие повлечет за собой печальные последствия: богатейшие дома
на севере могут разориться. Отврати, господи, эту беду! Из Кадикса пришла
весть, что и там творятся такие же ужасы. Два города в Европе понесут
огромные убытки в торговле... Вся Испания пострадала, хотя меньше, чем мы,
в Алгабрии же бедствия еще ужаснее.
Лиссабон. 18 ноября 1755 года (Неймайер "История Земли")
Рассказав о трагедии XVIII века, Йилд переходил к более близким
временам - к катастрофе в Токио в 1923 году, а затем уже к волнующему
слушателей землетрясению в Сан-Франциско 1906 года. Йилд был неплохим
оратором, говорил внушительно, с чувством; встревожив слушателей
примерами, он переходил к научной части:
- Леди и джентльмены! Увы, положение наше не столь надежно, как
хотелось бы.
Мы думали, что живем на твердой земле, на незыблемом полу. На самом
деле это не пол, а только плот, плавающий на упругом, подвижном,
податливом основании, на горячей массе, которая называется магмой. И пока
мы трудились тут, строили дома, дороги и фабрики, масса эта оттекала
неприметно. А плот наш не следовал за ней, он застрял, уперся краями в
соседние горы и повис. И как только горы не выдержат, края обломятся, плот
наш упадет. Пожалуй, слишком громкое слово "упадет". Он опустится метра на
три, вдавится в текучую массу, тряхнет нас при этом. Это и будет
землетрясение. Представьте сами, что произойдет, когда вся долина с
домами, лесами, холмами, осядет метра на три. Но мы не собираемся пугать
вас, перечисляя возможные беды.
Наоборот, мы намерены обнадежить вас, объяснить, что есть возможность
спасти жизнь и имущество...
Вот теперь присутствующие подготовлены, могут выслушать суть
предложения в изложении Грибова.
- Леди и джентльмены! Предыдущий оратор сравнивал Калифорнийскую долину
с полом. Пол этот каменный - известняковый, песчаниковый, сланцевый,
этакая толстая каменная плита. Не опускается она потому, что западная
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг