Гуревич Георгий
На прозрачной планете
Четыре повести Гуревича, составившие сборник "На прозрачной планете",
были написаны в разное время, причем первой (1954г.) была написана третья
повесть в этом сборнике - "Подземная непогода" - тогда она еще носила
название "Борьба с подемной непогодой". Затем Гуревич написал ее вполне
логичное продолжение - повесть "Под угрозой". И последними были созданы
повести "На прозрачной планете" и "Наш подводный корреспондент" -
предыстория дилогии.
В центральной повести сборника - "Подземной непогоде", точнее, ее
первом варианте "Борьба с подземной непогодой" - рассказывается об истории
укрощения вулканов и использовании их энергии, приносящей огромный ущерб
человечеству, в хозйственных целях - выработка электроэнергии, отопление
оранжерей и лавы для строительных нужд. Но Гуревич всегда старался
разработать фантастическую техническую идею до конца (по образованию он
инженер) - кроме этой тетралогии можно упомянуть еще своеобразную трилогию
об использовании микромира (рассказ "Открытие секунды" - повесть "Делается
открытие" - роман "Темпоград") и создаваемую практически одновременно с
тетралогией серию повестей и рассказов ("Первый день творения", "Мы с
переднего края" и др.) об освоении Солнечной системы, завершенной романом
"Мы - из Солнечной системы". Неудовлетворенный тем, что осталась
непокоренной сила той же самой природы, что и вулканизм, - землетрясения -
он дополняет повесть "Борьба с подземной непогодой" описанием предсказания
землетрясения в районе Алеутской гряды на основе детального изучения
поведения земных недр, издает ее под названием "Подземная непогода" в
1956г.
и пишет повесть "Под угрозой", в которой успешно не только
предсказывается землетрясение в Калифорнии, но и столь же успешно
предотвращается (все это происходит на фоне традиционной для советской
фантастики конца 50-х гг.
борьбы с отживающими свой век капиталистами).
Менее интересны и носят в основном познавательный характер повести "Наш
подводный корреспондент" и "На прозрачной планете", написанные в начале
60-х гг. - в них Гуревич показал историю технического прогресса аппарата,
благодаря которому и стало возможно предсказание землетрясений - аппарат
подземного рентгена ЦП - и заодно показывает еще несколько возможностей
его применения: изучение дна океана и геологическая разведка. Впрочем,
повесть "Наш подводный корреспондент" слабо связана с центральной повестью
- в повести "Подземная непогода" нет упоминания об уже построенной
глубоководной океанологической станции, причем рядом с Камчаткой, где
осваивался вулкан - на Курильской гряде.
Оглавление:
Наш подводный корреспондент
На прозрачной планете
Подземная непогода
Под угрозой
Гуревич Г. На прозрачной планете: н.-фант. повести - М.: Географгиз,
1963 - 400с.
Наш подводный корреспондент /Рис.,С.5-80; На прозрачной планете
/Рис.,С.81-130; Подземная непогода /Рис.,С.131-294; Под угрозой
/Рис.,С.295-398.
Георгий Гуревич
На прозрачной планете
На прозрачной планете #3
1
- А не пора ли вам, ребята, домой - в Москву? - сказал Сошин,
переступая порог.
"Ребята" - студенты-практиканты - вскочили, когда вошел начальник
партии.
- Хотелось бы все-таки видеть результаты, - начал Виктор Шатров.
- Вы сами говорили, что всякое дело надо доводить до конца, - добавила
Елена Кравченко, бойкая смуглая девушка, белозубая и черноглазая.
Конечно, давно пора было ехать, они знали это. Летняя практика
кончилась, работы не было никакой. Вот и сейчас, перед приходом Сошина,
они сидели в культбудке спиной к окну. Спиной - чтобы не глядеть на
надоевшую пустыню.
Сухая, черная, засыпанная каменным мусором, она тянулась до самого
горизонта. Уже на границе неба, на дымчатых вершинах, громоздились облака
- обманчивые облака. Все равно они таяли к полудню, не пролив ни одной
капли на жаждущую землю.
- А в Москве сейчас дожди, - сказала Елена. - Осенние, унылые,
надоедливые.
Впрочем, в голосе у нее не было уныния, скорее зависть. Дожди
представлялись отсюда такими заманчивыми.
- Москва и в дождь хороша, - подхватил Виктор. - Мостовые блестят, в
них отражаются огни - красные и желтые. Все сверкает, как будто заново
выкрашено.
- И в театрах сезон, - заключила Елена. - У подъездов толпы.
Спрашивают, нет ли лишнего билетика.
- А тебе очень хочется в Москву, Лена?
- И да и нет. Грустно почему-то. Целое лето искали, надеялись,
старались, а теперь дело идет без нас. И мы вроде лишние, никому не нужные.
Виктор кивнул, соглашаясь. Ему тоже было грустно. Вот и прошло лето,
когда каждый день они были рядом, не надо было прилагать усилий, искать
предлога для встречи. Кто знает, как сложатся их отношения в Москве. Ведь
он так и не выяснил, как Елена относится к нему. А что, если решиться
сейчас?..
- Слушай, Леночка! Мне давно надо поговорить с тобой?
Елена поморщилась:
- Но мы говорим с тобой каждый день. Сейчас тоже. Неужели надо
объявлять об этом.
- Не знаю, Лена. Временами мне кажется, что ты избегаешь меня. А ты
уверяла, что считаешь меня другом.
Елена прикусила губу. Зубы у нее были мелкие, ровные, а губы яркие, и
над верхней - чуть заметные усики.
- Ну почему я такая несчастная! - воскликнула она. - Почему я вечно
должна объяснять людям, как я к ним отношусь? Да, мы друзья, но разве
дружить - это значит разговаривать только с другом?
Виктор тяжко вздохнул:
- Ну, что ж, яснее не скажешь. Спасибо за откровенность.
В эту минуту и вошел Сошин.
Елена явно обрадовалась тому, что Сошин пришел и тягостный разговор
прерван.
- Да, задуманное надо доводить до конца, - сказал он. - Не раз проверял
на практике. В пути обязательно встречаются неожиданности, и начинаешь
сомневаться: идти ли дальше? А усталость всегда предлагает вернуться и
может продиктовать вам неверное решение. Неизвестно, найдешь ли
что-нибудь, продолжая путь, но если вернешься, нового не найдешь
наверняка. Да, я говорил, что дело надо доводить до конца. Но, по-моему,
оно уже доведено. Мы искали и нашли. Завтра буровая дойдет до проектной
глубины...
- Ну, а вдруг... - начала Елена.
- Что может быть "вдруг"? Кому-кому, а вам не к лицу сомневаться. Вы же
сами вели съемку. Хотите убедиться лишний раз, пройдем на буровую,
посмотрим, что там выдают на-гора.
Елена охотно поднялась, а Виктор отказался. Ему хотелось остаться
одному.
Когда ты один, не нужно скрывать свою боль. Некоторое время он провожал
глазами девушку, потом горестно вздохнул, вынул из сумки толстую тетрадь в
голубом переплете и написал: "Е. сказала: "Надоело объяснять, как отношусь
к людям". А на другой странице: "Каждое дело нужно доводить до конца. В
пути обязательно..."
2
Такие записи Виктор делал давно, еще со школьных времен, с того дня,
когда его приняли в комсомол.
Прием проходил торжественно, новых комсомольцев поздравляли, вручали
подарки, большей частью книги, а Виктору досталась общая тетрадь с
тиснеными буквами на обложке. В школе все знали, что он пишет стихи, вот и
подарили ему альбом для стихов.
Настроение было приподнятое, хотелось сделать что-нибудь особенное,
героическое. Хотелось с сегодняшнего дня начать новую жизнь, стать выше
себя самого на две головы. Вот был средний школьник Шатров, учился с
ленцой, хватал иногда тройки, а сегодня родился комсомолец Шатров,
отличный ученик, настоящий советский человек.
И Виктор не стал писать стихов в новой тетради, а на первом, заманчиво
чистом листе он вывел каллиграфически:
Отчет человека "Настоящего" - не решился написать. Кто знает, сумеет ли
он стать "настоящим"?
Каким должен быть образцовый советский человек? Виктор подошел к
вопросу серьезно, он составил и роздал анкету своим одноклассникам. К
сожалению, невозможно было выполнить и даже примирить противоречивые
советы ребят. У каждого было свое мнение насчет образцовости. Потом Виктор
прочел у Николая Островского: жить надо так, чтобы не жалко было ни одного
потерянного дня.
Юноша понял высказывание буквально и положил за правило каждый вечер
писать самому себе отчет с лаконичным выводом: "День провел с пользой" или
"День потерян".
Страницы дневника пестрели крестиками и ноликами, обозначавшими
полезные и пропавшие часы. С условными знаками чередовались афоризмы из
любимых книг, рецепты лыжной мази, практические советы: как раскладывать
костер по-цыгански, как печь картошку и яйца в золе. Тут же Виктор
записывал строгие приказы самому себе: "Составлять рабочий план на неделю,
выполнять его во что бы то ни стало, хотя бы за счет сна". "Развить в себе
волю и сообразительность, принимать решения быстро". "Стихи писать только
по воскресеньям".
Были в дневнике и принципиальные проблемы. Например, такая: стоит ли
ходить в гости? Виктор любил поговорить о пространстве и времени, о любви
и дружбе, но сомневался, допустимо ли это для образцового человека. С
одной стороны, это болтовня, потеря времени, с другой - общение с людьми,
обмен мнениями, проверка своих мыслей, исправление ошибок. Виктор так и не
пришел к определенному выводу и разрешил себе встречаться с друзьями, но
не часто - по средам и субботам. Конечно, из этого ничего не вышло. Друзья
не выполняли графика и сами заходили когда вздумается "на минуточку". А
там начинался разговор о космосе и бесконечности...
В одном из дневников девятиклассника Шатрова сохранилась такая запись:
"Сегодня проводил беседу со своим отрядом о пионерах. Рассказывал о
значении этого слова. Пионерами называли смелых людей, которые проникали в
неведомые края и другим показывали дорогу. Прокладывать путь - это самое
трудное.
Гораздо труднее, чем пройти его. Труднее строить город, чем работать в
нем; изобрести труднее, чем изготовить. И на войне самое трудное - быть
разведчиком. Мы, комсомольцы, - руководители пионеров, и наше место там,
где прокладываются пути. Недаром комсомольцы строили города в тайге и
поднимали целину. Образцовый комсомолец ищет самое трудное дело".
Прокладывать пути - самое трудное! О, как хотел бы Виктор быть
путешественником, таким, как Пржевальский, Черский, Обручев,
Семенов-Тян-Шанский... Идти по неведомой стране, нанося на карту хребты,
пустыни, реки...
География была любимым предметом Виктора, в шкафу у него собралась
целая коллекция карт и атласов. В свободный час Виктор бережно
перелистывал плотные, ласковые на ощупь листы, любовался прихотливыми
извивами берегов, старался представить, как выглядит каждый штрих в
натуре... Вот эта точка - остроконечный утес, забрызганный пеной прибоя, и
чайки вьются над ним с жалобным криком. Эти синие черточки - мшистое
болото, заваленное трухлявыми стволами. По этой шахматной полоске мчатся
поезда, топят в клубах белого пара телеграфные столбы. Вот бы объехать
весь мир, своими глазами посмотреть каждый мыс и каждую излучину!
Одно огорчало Виктора; дороги уже проложены. Мысы осмотрены, земли
исхожены и измерены, нет белого пятнышка, где поместилась хотя бы
крошечная бухточка Шатрова. Куда податься первооткрывателю? В космос, на
Марс, на Луну? Но в космос посылают единицы из двухсот миллионов. Виктор
был скромен, даже не мечтал стать избранником.
И подлинным откровением для него стал первый урок геологии.
Геология была неустойчивым предметом в школьных программах: ее то
вводили, то отменяли. В школе, где учился Виктор, долго не могли найти
преподавателя, начали с середины учебного года. Велись разговоры, что
геология - предмет нудный и трудный, нужно зубрить всякие оси, грани,
ребра, системы гексагональные и тетрагональные. Виктор недолюбливал
тригонометрию и без энтузиазма ждал нового учителя. И вот вошел в класс
загорелый жилистый старик с суковатой палкой, положил ее на стол и сказал:
- Мы с вами, товарищи, отправимся в страну неведомую и невидимую, вы не
подозреваете о ней, а если и слышали, то забываете. Так уж принято думать,
что неизведанное - за тридевять земель, где-нибудь в тропиках или у полюса.
А на самом деле, по границе неведомой страны вы ходите ежедневно, даже
сегодня шли - по дороге в школу. Вот идете вы по улице, вокруг дома,
магазины, автобусы, киоски, все обыденное, привычное. А что лежит под
киоском на глубине пяти километров, одного километра, ста метров? Звезды и
те изучать легче, потому что пространство прозрачно, от звезд доходит свет.
А наша собственная планета непрозрачна, увы...
Сделать ее прозрачной - в этом и состоит задача геологии...
Не на всех ребят эти слова произвели впечатление. Некоторые прослушали,
некоторые запомнили, самая прилежная из отличниц подняла руку:
"Продиктуйте, пожалуйста, что нам написать в конспекте". А Виктору ничего
не надо было записывать, в памяти его выгравировалось каждое слово.
"Неведомая страна под ногами!" Вот ответ на проблему, которая его
волновала. Есть неоткрытое, есть на Земле неведомое, только научись видеть
сквозь землю, делать ее прозрачной планетой.
С тех пор, гуляя за городом, плывя по реке, даже на шумных улицах,
Виктор то и дело поглядывал себе под ноги: "А что там, внизу, спрятано под
асфальтом?
Вот бы пронзить взором!"
Мечта была сформулирована, он шел к ней настойчиво и терпеливо. Когда
пришло время, подал на геологический факультет, экзамены сдал, но не
прошел по конкурсу: готовился еще год, сдавал вторично, гораздо удачнее, и
был принят.
Началась студенческая жизнь. В очередных дневниках рядом с крестиками и
ноликами появились расписания лекций, цифровые таблицы, перечни минералов,
их химические формулы и поисковые признаки. Виктор знал теперь, что
"прозрачность" планеты надо понимать иносказательно. Геолог смотрит сквозь
землю "умственным взором", и чтобы выработать в себе эту "умственную"
проницательность, нужно заучивать и держать в памяти множество не самых
интересных вещей - длиннющие формулы, оси симметрии и латинские названия
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг