Катерине Васильевне:
- Приготовьте мне черного кофе побольше. Буду считать всю ночь.
Он ушел в лабораторию и закрыл за собой дверь.
Нужно было спешить с расчетами. Минут через двадцать в дверь тихонько
постучали. Вошла Тася, поставила на стол кофейник и тарелку с горячими
пышками.
- Может, вам прилечь на часок, - сказала она заботливо. - Вы и прошлую
ночь не спали. На свежую голову лучше считать.
- Ничего не поделаешь, Тасенька. Сроки.
- Ужасно гонят они с этими сроками. Дали бы еще день.
Грибов положил на стол линейку и посмотрел на Тасю с улыбкой.
- Очень хорошо, что гонят, просто великолепно. Это и есть настоящая
работа.
У меня такое чувство, как будто до сих пор я учился для себя, а теперь
начинаю работать для всех. Раньше я делал расчеты, чтобы доказать свою
правоту, а теперь моих расчетов ждут живые люди - жители прибрежных
деревень, рыбники, подрывники, которые будут спасать реку. Они волнуются,
торопятся, торопят меня... нет, это чудесное чувство, когда у тебя стоят
над душой, Тася.
Тася слушала с удивлением До сих пор Грибов представлялся ей чистым
мыслителем - мудрым и равнодушным. Впервые перед ней открылся иной Грибов
- борющийся, страстный. Тася впитывала каждое слово. Но Грибов замолк,
задумался. Тася в нерешительности мешкала у двери.
- Я буду в столовой. Если понадобится подогреть, вы не стесняйтесь,
зовите меня.
Грибов кивнул головой. Тася все еще медлила.
- Когда вернетесь и будете посвободнее, я попрошу вас помочь мне с
тригонометрией. Хорошо?
- Конечно, пожалуйста.
Грибов уже погрузился в расчеты. Он ничего не заметил. Тася вздохнула и
вышла.
10.
СХВАТКА людей с вулканом произошла 24 февраля в 4 часа дня. В первый
раз люди выступили против вулкана, до сих пор они никогда не перечили ему.
Горелая сопка родилась пять тысяч лет тому назад, после большого
землетрясения, изменившего подземные пути лавы. Лава нашла новый выход
через уютную таежную падь. Однажды утром земная кора лопнула здесь,
опаленная роща с треском и стоном взлетела на воздух, из-под земли
выплеснулось огненное озеро. Небольшая речка, протекавшая в пади, и пруд,
в который она впадала, выкипели, превратились в горячее облако, и ветер
унес его к океану. У речки было стойбище охотников, добывавших кету
костяными острогами, от них не осталось даже костей.
По преданию, египетские фараоны строили свои пирамиды всю жизнь; чем
дольше жил фараон, тем выше становилась пирамида. Так и вулкан весь свой
век терпеливо воздвигал сам себя. Каждые 7 - 8 лет он взламывал земную
кору и выбрасывал несколько миллиардов тонн пепла и лавы - достаточно,
чтобы выстроить тысячу пирамид. Конечно, по сравнению с Горелой сопкой
фараон был жалким ничтожеством. Они были ровесниками, но вулкан прожил в
сто раз дольше, вырастил пирамиду в сто тысяч раз тяжелее и в 35 раз выше
пирамиды Хеопса. Голова вулкана поднялась почти на пять километров, вечные
снега увенчали ее седой шапкой, облака ползали ниже, задевая за плечи. Кто
был равен вулкану? На всю Камчатку он смотрел свысока.
Люди трепетали перед вулканом. До прихода русских только отдельные
смельчаки взбирались до половины горы. О вулкане сочиняли страшные сказки,
будто в кратере живут грозные великаны, которые по ночам руками ловят
китов, а потом жарят их на костре, от чего из жерла валит дым.
Но в последние годы люди осмелели. Они вились вокруг вулкана на своей
жужжащей стрекозе, ползали по его бокам, выслушивали, выстукивали,
старались угадать его волю. Но когда подошел срок извержения, извержение
началось, когда потекли потоки лавы, люди бежали, уступая дорогу. А тот,
который замешкался, поплатился за это жизнью. Люди суетились и записывали,
а вулкан бесчинствовал, как хотел.
В этот день - 24 февраля - вулкан сердился и ворчал с самого утра.
Взрывы следовали один за другим, лава шла быстрее, как будто вулкан
торопился доделать запруду. Все новые и новые пласты валились в кипящую
реку. Во второй половине дня тучи разошлись и в бледно-голубом небе
показались серебристые птицы. Стремительные, с отогнутыми назад крыльями и
приподнятым хвостом, они неслись к вулкану, словно стрелы, пущенные с
далекого берега.
Птицы шли тройками, на большом расстоянии друг от друга, они были
заметно больше людей, но по сравнению с вулканом, как мошкара. Вот первая
тройка поравнялась с горой, и вдруг одна из птиц камнем ринулась вниз,
прямо в кратер, словно бабочка, летящая на огонь. Вот-вот врежется в лаву,
опалит крылья. Нет, вовремя повернула, взмыла вверх с рокотом, а ниже
кратера, куда она метила, раздался взрыв, со свистом взлетели куски лавы,
частым градом застучали по скалам. В воздухе повис черный туман. Издалека
поглядеть, - как будто темный цветок распустился на склоне.
Как только первая птица свечкой взлетела вверх, на вулкан обрушилась
вторая... Птицы установили своеобразный хоровод: первая тройка
пристроилась в тыл последней и, облетев вокруг сопки, вторично вышла на
цель.
Два могучих врага схватились лицом к лицу. С грохотом лопались черные
скалы.
Поле сражения затянуло дымом и пеплом. По снегу поползло, расплываясь,
темное пятно - это оседала пыль, поднятая взрывами. Некоторые бомбы
угодили в застывающую лаву, пробили корку, и на темном фоне появились
красные точки, словно капли крови от булавочных уколов. Гремели птицы,
гремел вулкан; как шрапнель, летели осколки камней - горячие и остывшие.
Пожалуй, птицы были все-таки слабее. Голос вулкана покрывал рев
моторов, кратер вздымал фонтаны камней раз в пять выше, чем бомбы. Птицы
могли поднять в воздух тысячи кубометров базальта, вулкан выливал миллион
кубометров каждые сутки. Но зато птицами управляли люди, а вулкан был слеп
и неразумен, как всякая стихия.
Нас поражает неуемная сила бури. Вот она прошла над лесом, на ее пути
вывороченные с корнем осины, сосны, сломанные пополам, их верхушки
расщеплены, заброшены за много метров. Искалечены и повалены десятки
деревьев. Десятки деревьев! Но два лесоруба с электрической пилой за
восемь часов повалят столько же. Так чему же здесь дивиться - могучей силе
ветра или ничтожной его работе, бестолковой трате энергии, нелепой
расточительности. Нам бы такую силу, мы бы горы сровняли с землей!..
Попадая в поток, бомбы вырывали воронки, вулкан без труда заполнял их
лавой.
Бомбы разъедали края потока, на темном фоне появлялись светлые
заливчики, только и всего. Но вот - удачное попадание, в правом борту
пробиты ворота, проход метров пять шириной. Лава заползает туда огненным
язычком. Чтобы запереть ворота, нужно совсем немного: положить три слоя
лавы, один на другой, всего сотню кубометров - за десять секунд вулкан
выливает столько.
Но покорная физическим законам лава течет только вниз. Слой не
громоздится на слой, десять, сто, тысяча кубометров стекает на восточный
склон... На снегу появляется еще одна темная дорожка, вьется дымок над
спаленными кустами, пламени не видно при свете дня. Новые удары сыплются с
неба, меткие бомбы расширяют проход... И вот уже весь поток заворачивает
направо.
Напрасно беснуется вулкан, напрасно грохочет кратер, выдавливая все
новые порции лавы. Лава течет на восток. Река спасена.
11.
ВСЕ это было сделано без Грибова.
Его предложение обсудили и приняли. Поступила только одна поправка. Ее
внес инженер Кашин - немолодой, плотный с выправкой отставного офицера.
Это он предложил, чтобы лаву отводили не подрывники, а бомбардировщики.
Так получалось и безопаснее и быстрее. Ведь в безлюдную местность к
вулкану подрывников пришлось бы сбрасывать на парашютах, вместе со
взрывчатыми веществами, запасами пищи, палатками.
Затем на совещание пригласили командира авиачасти - статного, седоусого
полковника, с орденами во всю грудь. Полковник внимательно выслушал
пояснения, посмотрел карты, фотографии, коротко сказал: "Есть. Можно
сделать." И тут же стал составлять приказ: "Объявить боевую тревогу в
15.00, вылетать поэшелонно, курс на квадрат М-29, цель..." И Грибов
почувствовал, что он уже сыграл свою роль. Его предложение взяли твердые и
опытные руки, все будет сделано безукоризненно.
В 6 часов вечера полковник позвонил Грибову в гостиницу и сказал:
"Спасибо за ваше предложение, товарищ. Вы были совершенно правы, материалы
дали точные. Нам удалось повернуть лаву". Грибов мог бы торжествовать, но
радость его была омрачена. Он побывал на почте и получил письмо
Дмитриевского.
Профессор писал, что статья задержалась. Некий Тартаков ставит палки в
колеса. Сначала он препятствовал из трусости, боялся опубликовать. Его
разоблачили; теперь он уперся, старается доказать, что был прав, заручился
поддержкой профессора Климова, затеял дискуссию. Для дискуссии у Грибова
мало данных... "Поэтому желательно, - писал Дмитриевский, - развить ваши
соображения о прочистке вулкана подробнее. Очень важно также получить
поддержку местных организаций".
"Получить поддержку местных организаций"... Грибов, конечно, подумал о
Яковлеве. Да и момент был подходящий, только что удачно закончилась первая
схватка с вулканом. Не откладывая, Грибов позвонил в обком, и Яковлев
охотно пригласил его.
- Приезжай сейчас, - сказал он. - Правда, насчет времени у меня
туговато, могу уделить минут двадцать. А если у тебя долгий разговор,
отложим на послезавтра.
Грибов решил, что уложится в 20 минут. Но начал он все-таки исподволь,
от Атласова, чтобы по ступенькам привести собеседника к мысли о том, что
прочистка вулкана - неизбежный, последовательный и разумный шаг, следующий
этап вулканической науки.
- А для чего это нужно? - спросил Яковлев.
- Как для чего? Чтобы не гибли люди. Я же приводил примеры. Везувий,
проснувшись в 79 году нашей эры, уничтожил целых три города со всеми
жителями. В 1783 году в Исландии из трещины Лаки изливалась лава, лучшие
луга острова были засыпаны пеплом, и пятая часть населения погибла от
голода. То же произошло в 1815 году в Индонезии, когда вулкан Темборо
завалил пеплом остров Сумбаву. В той же Индонезии в 1883 году взорвался
остров Кракатау. При этом морская волна уничтожила все население окрестных
островов, множество кораблей и прибрежных деревень на Яве и Суматре. В
1902 году вулкан Мон-Пеле на Мартинике сжег пепловой тучей город с
двадцатитысячным населением. Нужно еще продолжать?
- А почему все примеры сплошь иностранные?
Грибов пожал плечами.
- Какая разница? Просто это наиболее яркие примеры. У нас вулканы
находятся в безлюдных местах, и при извержениях жертв немного. Вы же сами
это знаете.
- Знаю, потому и спрашиваю. Ты предлагаешь прочистить вулкан.
Предприятие грандиозное, обойдется в несколько миллиардов. А если
посмотреть по-хозяйски - стоит ли городить огород? Ты говоришь: вулкан -
испорченная машина.
Прочистим ее, наладим, а что дальше? Машина будет безопасна? Но у нас
она и так почти безопасна. Другое дело капиталистические страны - для них
это проблема. Там у подножья вулканов - города, речь идет о жизни десятков
тысяч людей. Но тогда твоя статья - не деловой план работы, а совет,
обращенный к иностранным правительствам, совет, который они, конечно, не
выполнят. Не так уж ценят капиталисты жизнь простых людей, чтобы
вкладывать миллиарды в технику вулканической безопасности.
- Если так рассуждать, не нужна наука о вулканах, - запальчиво возразил
Грибов.
- А я этого не говорил, - протянул Яковлев с укоризной. - Ты сам повел
разговор о практике - о прочистке вулканической машины. А я рассуждаю так:
всякая машина что-нибудь производит. Исправлять ее, чтобы она вертелась
на холостом ходу, - не расчет. Неужели такую махину нельзя приспособить к
полезному делу? Вот я закрою глаза и как сейчас вижу этот конвейер жидкой
лавы, слышу грохот перекатывающихся глыб. Миллионы кубометров в сутки. Как
бы направить их на разумное дело - выстроить плотину, порт, дорогу, дамбу,
насыпь, что ли? И лава-то горячая. Сколько калорий в каждой тонне? В 20
раз меньше, чем в тонне угля? Значит, вулкан выбрасывает почти 100 тысяч
тонн угля ежесуточно. Но ведь это же добыча большого бассейна. Мы ищем
уголь, мы возим его с Сахалина морем, а он под вулканом лежит. Как же нам
использовать его на нужды Камчатки - вот о чем ты должен был написать.
- Но это немыслимо... - начал Грибов.
Яковлев остановил его жестом мягко, но настойчиво.
- Ты думал об этом раньше?
- Нет, но и так ясно...
- Если не думал, не спеши возражать. У меня такое предложение: отложим
этот разговор на два месяца. Если через два месяца ты придешь ко мне и
скажешь окончательно: "Прочистить вулкан можно, но использовать нельзя", -
мы поместим твою статью в областной газете под заголовком: "Над чем
работают наши ученые". Два месяца ничего не изменят, но мне хочется, чтобы
ты подумал.
Грибов был расстроен. Он так рассчитывал на помощь Яковлева, и вдруг -
двухмесячная отсрочка. Грибов пытался спорить, но Яковлев был тверд, "Не
нужны мне твои скороспелые доводы. Подумай, не торопясь", - повторял он.
12.
ОДНАКО дело не пошло. Каждый день Грибов отводил время на задание
Яковлева, каждый день. Твердил себе, что надо все обдумать последовательно
и прийти к ясному выводу, но ясного вывода не получалось. Калории и
килограммометры присутствовали, они с грохотом вырывались из недр вулкана,
кипятили воду в реке, сожгли Виктора, чуть не утопили Грибова. Энергии под
землей полным-полно, об этом известно десятки лет. Вопрос в том, как ее
извлечь и использовать.
Лава чуть не запрудила реку. Может быть, строить из лавы плотины? Но
как направить ее в те места, где плотины нужны?
Спустить лаву в реку и согревать воду? Но зачем? До ближайшего города
сотни километров, для теплой воды далековато, да и не нужно там столько
теплой воды, даже если весь город перевести на вулканическое отопление.
Построить электростанцию? В Италии и в некоторых других местах есть
небольшие электростанции, использующие подземное тепло. Но эти станции не
имеют никакого отношения к регулировке вулканов. Они используют пары,
выделяющиеся из трещин. Это небольшие паровые мельницы, притулившиеся
возле вулкана, подбирающие крохи с его стола. Допустим, мы поставим
паровую электростанцию. А как отделить пар от пепла? И что делать с лавой?
Каждый раз Грибов приходил к твердому убеждению: невозможно,
бесполезно, бессмысленно... Но он был добросовестным человеком и, скрепя
сердце, продолжал поиски.
Однажды под вечер, когда окна уже посинели и движок завел свою ночную
песнь, кто-то постучал в дверь. Сотрудники станции входили без стука,
стучать мог только гость. Тася открыла дверь, на пороге стоял незнакомый
человек в заиндевелой шубе, с сосульками на усах и на воротнике. Он
козырнул и представился:
- Кашин, Михаил Прокофьевич, инженер. Строю рабочий городок на
Первомайском руднике. 110 километров отсюда. Решил завернуть по соседству.
Он снял шубу, и Грибов узнал того инженера, который предложил бомбить
вулкан с воздуха.
Гостя пригласили к столу, напоили горячим чаем. Кашин с удовольствием
выпил стаканов шесть. От жары и кипятка его лицо стало совсем красным. Он
разговорился, стал рассказывать о своей работе. Рассказы эти напоминали
истории Спицына, но у Спицына приключения происходили в горах, льдах,
лесах, а у Кашина только на строительных площадках.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг