вышедший отсюда, сказав: "Должна быть совершенная тишина". Спал я или был
только рассеян? Пытаясь решить этот вопрос, я машинально опустил взгляд и
увидел, что пола моего пальто разорвана. Но оно было цело, когда я спешил
сюда. Я переходил от недоумения к удивлению. Вдруг все затряслось и как бы
бросилось вон, смешав свет; кровь хлынула к голове: раздался оглушительный
треск, подобный выстрелу над ухом, затем крик. "Хальт!" - крикнул кто-то
за дверью. Я вскочил, глубоко вздохнув. Из двери вышел человек в сером
халате, протягивая отступившей девушке небольшую доску, на которой, сжатая
дугой проволоки, висела огромная, перебитая пополам черная крыса. Ее зубы
были оскалены, хвост свешивался.
Тогда, вырванная ударом и криком из воистину страшного состояния, моя
память перешла темный обрыв. Немедленно я схватил и удержал многое.
Чувства заговорили. Внутреннее видение обратилось к началу сцены, повторив
цепь усилий. Я вспомнил, как перелез ворота, опасаясь стучать, чтобы не
привлечь новой опасности, как обошел дверь и дернул звонок третьего этажа.
Но разговор через дверь - разговор долгий и тревожный, причем женский и
мужской голоса спорили, впустить ли меня, - я забыл бесповоротно. Он был
восстановлен впоследствии.
Все эти еще не вполне смыкающиеся черты возникли с быстротой взгляда в
окно. Старик, внесший крысоловку, был в плотной шапке седых выстриженных
ровным кругом волос, напоминающих чашку жёлудя. Острый нос, бритые,
тонкие, с сложным упрямым выражением губы, яркие, бесцветные глаза и
клочки седых бак на розоватом лице, оканчивающемся направленным вперед
подбородком, погруженным в голубой шарф, могли заинтересовать портретиста,
любителя характерных линий.
Он сказал:
- Вы видите так называемую черную гвинейскую крысу. Ее укус очень опасен.
Он вызывает медленное гниение заживо, превращая укушенного в коллекцию
опухолей и нарывов. Этот вид грызуна редок в Европе, он иногда заносится
пароходами. "Свободный ход", о котором вы слышали ночью, есть
искусственная лазейка, проделанная мною около кухни для опыта с ловушками
различных систем;
два последние дня ход этот, действительно, был свободен, так как я с
увлечением читал Эрта Эртруса: "Кладовая крысиного короля", книга,
представляющая собой отменную редкость. Она издана в Германии четыреста
лет назад. Автор был сожжен на костре в Бремене, как еретик. Ваш рассказ...
Следовательно, я рассказал уже все, с чем пришел сюда. Но у меня были еще
сомнения. Я спросил:
- Приняли ли вы меры? Знаете ли вы, какого рода эта опасность, так как я
не совсем понимаю ее?
- Меры? - сказала Сузи. - О каких мерах вы говорите?
- Опасность... - начал старик, но остановился, взглянув на дочь. - Я не
понимаю.
Произошло легкое замешательство. Все трое мы обменялись взглядом ожидания.
- Я говорю, - начал я неуверенно, - что вам следует остеречься. Кажется,
я уже говорил это, но, простите меня, я не вполне помню, что говор ил. Мне
кажется теперь, что я был как бы в глубоком обмороке.
Девушка посмотрела на отца, затем на меня и улыбнулась с недоумением:
"Как это может быть?"
- Он устал, Сузи, - сказал старик. - Я знаю, что такое бессонница. Все
было сказано; и были приняты меры. Если я назову эту крысу, - он опустил
ловушку к моим ногам с довольным видом охотника, - словом "Освободитель".
вы будете уже кое-что знать.
- Это шутка, - возразил я, - и шутка, конечно, отвечающая занятию
Крысолова. - Говоря так, я припомнил вывеску небольшого размера, над
которой висел звонок. На ней было написано:
"КРЫСОЛОВ" Истребление крыс и мышей.
О. Иенсен.
Телеф. 1-08-01.
Я видел ее у входа.
- Вы шутите, так как не думаю, чтобы этот "Освободитель" принес вам
столько хлопот.
- Он не шутит, - сказала Сузи, - он знает. Я сравнивал эти два взгляда,
которым отвечал в тот момент улыбкой тщетных догадок, - взгляд юности,
полный неподдельного убеждения, и взгляд старых, но ясных глаз, выражающих
колебание, продолжать ли разговор так, как он начался.
- Пусть за меня скажет вам кое-что об этих вещах Эрт Эртрус. - Крысолов
вышел и принес старую книгу в кожаном переплете, с красным обрезом. - Вот
место, над которым вы можете смеяться или задуматься, как угодно.
..."Коварное и мрачное существо это владеет силами человеческого ума. Оно
также обладает тайнами подземелий, где прячется. В его власти изменять
свой вид, являясь, как человек, с руками и ногами, в одежде, имея лицо,
глаза, и движения подобные человеческим и даже не уступающие человеку, -
как его полный, хотя и не настоящий образ. Крысы могут также причинять
неизлечимую болезнь, пользуясь для того средствами, доступными только им.
Им благоприятствуют мор, голод, война, наводнение и нашествие. Тогда они
собираются под знаком таинственных превращений, действуя как люди, и ты
будешь говорить с ними, не зная, кто это. Они крадут и продают с пользой,
удивительной для честного труженика, и обманывают блеском своих одежд и
мягкостью речи. Они убивают и жгут, мошенничают и подстерегают; окружаясь
роскошью, едят и пьют довольно и имеют все в изобилии. Золото и серебро
есть их любимейшая добыча, а также драгоценные камни, которым отведены
хранилища под землей".
- Но довольно читать, - сказал Крысолов, - и вы, конечно, догадываетесь,
почему я перевел именно это место. Вы были окружены крысами.
Но я уже понял. В некоторых случаях мы предпочитаем молчать, чтобы
впечатление, колеблющееся и разрываемое другими соображениями, нашло
верный приют. Тем временем мебельные чехлы стали блестеть усиливающимся по
окну светом, и первые голоса улицы прозвучали ясно, как в комнате. Я снова
погружался в небытие. Лица девушки и ее отца отдалялись, став смутным
видением, застилаемым прозрачным туманом. "Сузи, что с ним?" - раздался
громкий вопрос. Девушка подошла, находясь где-то вблизи меня, но где
именно, я не видел, так как был не в состоянии повернуть голову. Вдруг
моему лбу стало тепло от приложенной к нему женской руки, в то время как
окружающее, исказив и смешав линии, пропало в хаотическом душевном обвале.
Дикий, дремучий сон уносил меня. Я слышал ее голос: "Он спит", - слова, с
которыми я проснулся после тридцати несуществовавших часов. Меня перенесли
в тесную соседнюю комнату, на настоящую кровать, после чего я узнал, что
"для мужчины был очень легок". Меня пожалели; комната соседней квартиры
оказалась на тот же, другой день, в моем полном распоряжении. Дальнейшее
не учитывается. Но от меня зависит, чтобы оно стало таким, как в момент
ощущения на голове теплой руки. Я должен завоевать доверие...
И более - ни слова об этом.
***
ПРИМЕЧАНИЯ
Сандлер В. Примечания // Грин А. Соб. соч. в 6 т.- Т. 4 / Ил. С.
Бродского- М.: Правда, 1965.- С. 397-398.
OCR Yuri Zubakin 2:5010/30.47
КРЫСОЛОВ. Впервые - в журнале "Россия" © 3(12), 1924.
Печатается по одноименной книге. М., "Библиотека "Огонек" © 50, 1927.
Э. Арнольди в воспоминаниях "Беллетрист Грин" рассказывает о
возникновении замысла рассказа "Крысолов". Э. Арнольди поделился с Грином
любопытной историей, участником которой был хорошо знакомый Арнольди
человек.
"Я заметил, - пишет Арнольди, - что вызвал оживленное внимание Грина.
- Знаешь, мне понравился бездействующий телефон, зазвонивший в пустой
квартире! - сказал он, когда я закончил. - Я об атом напишу рассказ.
Через некоторое время Грин как-то мимоходом сказал мне:
- Рассказ о телефоне в пустой квартире я уже пишу! Никаких подробностей к
атому он не добавил. Я счел неудобным расспрашивать, хотя меня очень
интересовало, что получится из рассказанного мною происшествия. Я
представлял себе, что Грин обратит зазвонивший телефон в какую-нибудь
кульминацию психологического конфликта.
Довольно долго я ничего не слышал о готовящемся рассказе. Потом Грин
вдруг поведал мне:
- С рассказом о телефоне в пустой квартире получается что-то совсем
другое... Но бездействующий телефон все-таки будет звонить!" ("Звезда" ©
12, 1963),
Случай с зазвонившим телефоном действительно вошел в рассказ, но фон
рассказа переместился. О нем (фоне) рассказывает Вс. Рождественский:
"В то время (1920 - 1921 гг. - В. С.) было плоховато не только с едой, но
и с пищей для "буржуйки" - приходилось довольствоваться щепками и
бревнышками, приносимыми с улицы, с окраин города, где еще существовали
недоломанные заборы. Выдавались, правда, дрова, но не столь уж часто и не
в достаточном количестве. Большим подспорьем служили нам толстенные,
облаченные в толстые переплеты конторские книги, которые в изобилии
валялись в обширных сводчатых комнатах и переходах пустого банка,
находившегося в нижнем этаже нашего огромного дома. Путешествия в этот
лабиринт всеми покинутых, заколоченных снаружи помещений были всегда
окружены таинственностью и совершались обычно в глубоких сумерках. Грин
любил быть предводителем подобных вылазок. Мы долго бродили при свете
захваченного нами огарка, поскальзываясь на грудах наваленного всюду
бумажного хлама, подбирая все годное и для топки и для писания. Помещение
казалось огромным, и в нем легко было заблудиться. Не без труда мы потом
выбирались наружу. Когда я читаю один из лучших рассказов А. С. Грина,
"Крысолов", мне всегда вспоминается этот опустевший лабиринт коридоров и
переходов в тусклом мерцающем свете огарка, среди груд наваленной кучами
бумаги, опрокинутых шкафов, сдвинутых в сторону прилавков. И я поражаюсь
при этом точности гриновского, на этот раз вполне реалистического
описания". (Сборник "Воспоминания об А. С. Грине". Рукопись.)
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 27.11.2001 12:33
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг