перед экраном.
...Желтовато-серая масса шевелилась; медленно всплывали на поверхность
комки темных слипшихся спор.
Время от времени от плотного клубка отделялась точка, зависала в
коллодии и через несколько секунд лопалась, раскрывалась, как крохотный
черный тюльпан, выпуская наружу худосочный белый росток, похожий на тощего
червяка. Ростки, сбросив остатки оболочки, распрямлялись и опускались на дно
автоклава, по пути увеличиваясь заметно, подрастая на глазах, толстея и
наливаясь. На дне ростки замирали на некоторое время, а затем начинали
двигаться вверх, пожирая протоплазму и выпуская из себя отростки. Затем -
новый период покоя, у самой поверхности, и движение вниз...
Тронхэйм смотрел не столько на экран, сколько на окошки датчиков.
Активный период - фиксируются биоволны. Пассивный - датчики молчат, словно в
автоклаве нет и не было ничего живого.
- Видишь? - сказал Тронхэйм, обращаясь к Скрибнеру. - Автомат их не
заметил, они затаились в тот момент...
- Вижу, - ворчливо ответил Скрибнер, - грамотный, разобрался. Ты лучше
скажи, что им от меня нужно было?
Тронхэйм благоразумно промолчал, и все трое продолжали смотреть на
экран.
Ростки тем временем превратились уже в длинных белых змей, увешанных
многочисленными отводками, и продолжали заглатывать протоплазму. Затем на
отростках появились почки, лопнули, и меньше чем за полчаса на их месте
выросли небольшие клубеньки.
- Шустрые твари, - сказал Сергиенко.
- Кормежка хорошая, - уточнил Скрибнер. - Небось, в песке не
разрастешься, а тут - ешь от пуза.
Словно в ответ на замечание Скрибнера в автоклав посыпался песок,
постепенно вытесняя коллодий, - Ланской начал следующую стадию эксперимента.
Очутившись в песке, растения стали замедлять движение, и в конце концов
замерли, свернувшись клубками на дне автоклава. Когда исчезли всякие
признаки жизни, манипулятор подвесил над поверхностью песка небольшой
контейнер с питательной массой. Не прошло и минуты, как белые клубки
шевельнулись - начали медленно пробираться сквозь песок наверх. Манипулятор
убрал контейнер, но белые жирные сороконожки тем не менее доползли до
поверхности и там замерли снова, затаились, - и на песке, отмечая место их
пребывания, вспухло несколько едва заметных бугорков. Скрибнер только
покряхтывал, глядя на эти бугорки, и почесывал одну ногу другой - очень живо
вспоминал свои ощущения... Вновь появился контейнер с протоплазмой, и... В
долю мгновения взвились белые отростки над поверхностью песка, выстрелили
спорами в контейнер, - и белые чудища не спеша двинулись вглубь, вниз, по
дороге теряя клубни, усыхая, сворачиваясь...
- Охотнички, - зло сказал Сергиенко. - Не удивительно, что сургоры от
них в океан удрали. Тайфун - что? Мелочь. Его все-таки издали видно и
слышно.
Контейнер, изготовленный из усиленной прочности металлизированной
пластики, оказался начиненным спорами, - и эти споры, выделив парализующие
вещества, замерли в протоплазме, - готовились к вегетационному периоду.
- Выходит, они вроде тех грибов, что сквозь бетон пробиваются, - сказал
Скрибнер. - Ничем не остановишь. Сильны.
- Нужно показать их .сургорам, - предложил Тронхэйм, - и объяснить...
- Сначала найди на них управу, - перебил его Скрибнер, - а потом уже
устраивай демонстрацию последних моделей.
Утро шестого дня ничем не отличалось от пяти предыдущих.
Предполагалось, что сегодня Тронхэйм повторит попытку настичь колдуна,
Сергиенко попробует добиться аудиенции у Дек-Торилы. Ланской по-прежнему
занимался "сороконожками" и ничего больше знать не хотел, а Скрибнер изводил
командира, требуя разрешения на повторный осмотр развалин материкового
поселения. Рассчитывал найти другие рисунки.
Ипполит Германович, прикидывая мысленно различные варианты разговора с
Карпацико-тином (в случае, если вообще удастся с ним поговорить), шел не
спеша к шлюпке, когда вдруг заметил метнувшуюся между пальмами тень.
Тронхэйм остановился, всматриваясь. Никого... Он подошел ближе к месту, где
заметил движение, и увидел притаившееся за мохнатым стволом существо... От
неожиданности Тронхэйм тихо вскрикнул, и существо, подскочив на месте,
помчалось к берегу и скрылось под водой.
Тронхэйм торопливо вернулся в дом и, найдя Винклера, доложил о
происшествии. Саймон Корнилович несколько мгновений молча смотрел на
социолога, переваривая сообщение, затем приказал:
- Всех собрать.
И когда группа собралась в столовой, Винклер без предисловий сказал:
- Тронхэйм видел "арбуз". Тот самый, на ножках.
- Где, - вскочил Скрибнер.
Тронхэйм махнул рукой в сторону пляжа:
- Здесь, рядом с домом.
- Зеленый арбуз? - полюбопытствовал Сергиенко.
- Нет, - сказал Ипполит Германович, - не зеленый. Коричневый, в
светло-желтую полосочку.
- Большой?
- Арбуз как арбуз, - пожал плечами Тронхэйм, - размеры вполне
арбузовые.
- Куда девался? - спросил Скрибнер.
- В воду. Нырнул и исчез.
- Он один был?
- Я видел одного.
- Так, - Винклер хлопнул ладонью по столу. - Чую приближение событий.
Хотелось бы знать, каких именно. На сегодня поездки отменяются, всем быть в
лагере.
Расположившись так, чтобы видеть кромку воды, Скрибнер и Тронхэйм
сидели в пальмовой роще. Адриан Антонович подобрал орех, валявшийся
неподалеку, и перекатывал его в ладонях, вполуха слушая Тронхэйма. Ипполит
Германович все еще переживал неудачу своей попытки встретиться с
Карпацико-тином, и поэтому принялся рассуждать о колдунах вообще.
-... и по-прежнему остается абсолютно невыясненной природа этого
явления, - говорил Тронхэйм, набирая в горсть песок и разбрасывая его вокруг
себя, словно сеятель зерна. - Почему начало везде и всегда одинаково?
Гипотез по этому поводу создана масса, равно как и теорий... и все они
усердно опровергают друг друга, а если учесть к тому же, что любая научная
теория имеет как минимум два выхода в реальность, - так сказать, два лица...
или может быть, лучше сказать, что любая теория двухвалентна? - то и вовсе
получается, что в этом вопросе концов не найти, клубок предвзятых мнений, и
ничего больше. Почему всегда - колдун, знахарь, ворожея? Почему мы ни разу
не встретили племенную культуру, реально видящую мир, без мистики, суеверия,
мифа?
Скрибнеру было безразлично - почему. Его интересовали причины гибели
материковых поселений; но на материк его не пустили, и он слушал Тронхэйма -
делать все равно нечего, отчего и не послушать?
-... одно и то же явление природы можно объяснить по-разному, и
сложность заключается в отборе - как отобрать наиболее приемлемое,
убедительное из этих объяснений? Почему на ранних этапах любые мыслящие
существа верят в душу, духов, почему всегда возникают системы традиционных
верований, и как следствие - фетишизм?
- Не знаю, - буркнул Скрибнер. - Не все ли равно?
- Что значит - все равно? - возмутился Тронхэйм. - Ты соображаешь, что
говоришь? Впрочем, тебе, конечно, все равно, функционер несчастный... А вот
мне каково?
- А что - тебе?
- А... - Тронхэйм махнул рукой, изображая полную безнадежность. - Что с
тобой говорить... Попробуй понять, голова, - невозможно решить задачи
экспедиции, не обращаясь с сургорами. Но пока мы не знаем их мифов, мы не
знаем ничего об этих людях и не узнаем, будь уверен. А мифы рассказаны
неполно, потому что колдун по каким-то причинам решил, что чужакам их знать
незачем. А причины эти можно понять, исходя из пропущенной части мифа... то
есть круг замыкается. Колдун - посредник между миром людей и миром духов, и
если жизнь племени основана на вере, кто пойдет против могущественного
знахаря? К тому же он лекарь... Я не хочу сказать, - продолжал Ипполит
Германович, подумав, - что колдуны в принципе вредное явление, нет. Они не
только охраняют веру и традицию, но и хранят знание... создают его,
расширяют, передают следующим поколениям... но одновременно создают и касту
знающих. Всегда и везде - одно и то же. Культура представляет собой целое,
объединенное либо религией, либо искусством... либо общественными условиями.
На раннем этапе - всегда религия. И бывает иногда очень трудно найти общий
язык с представителями правящей касты; вот и здесь тоже. Как только
напорешься на недоверие знахаря...
- А ты не напарывайся, - посоветовал Скрибнер. - Ты лучше заболей. Он
придет тебя лечить - вот и поговорите.
- Забо... - Тронхэйм не договорил, вскочил и быстро ушел в лагерь.
Скрибнер фыркнул и запустил вслед социологу орех.
Несколько морских птиц, огромных, как альбатросы, пронеслись с гиканьем
мимо острова. Скрибнер проводил их взглядом и посмотрел на пляж. Песок
неподалеку слегка шевельнулся. Скрибнер сделал стойку. Но из-под песка
неторопливо выбралась маленькая зеленая черепашка с блестящим, словно
отполированным панцирем. Вылезла и зашлепала к воде. Скрибнер чертыхнулся. В
нем зародилось и не оставляло теперь чувство тревоги. Пройдясь между
пальмами и подумав, Скрибнер вышел на берег. На ближайшем атолле, видимом с
Ки-Нтот, возникло движение. Едва различимые фигурки заметались между
домиками; вскоре отчалила лодка и на полной скорости понеслась в океан, -
мимо Ки-Нтот, к девятому атоллу. Скрибнер, наплевав на запрет командира,
сел в шлюпку и пошел на перехват местного суденышка.
- Я прекрасно понимаю твое нетерпение. - Винклер говорил сухо. - Но
сегодня ты никуда не поедешь. И завтра, скорее всего, тоже. И никто никуда
не уедет из лагеря, пока автоматы не найдут этих... арбузов. И пока мы не
выясним, что это за зверь и с чем его едят.
- Но, Саймон...
- Нет, - отрезал Винклер. - Тема закрыта. Найди себе занятие на месте.
Тронхэйм, донельзя рассерженный, вернулся на пляж и обнаружил
исчезновение Скрибнера и одной из шлюпок. Сообразив, в чем дело, он вновь
пошел к командиру. Винклер успел уйти на корабль, и Тронхэйм уже собрался
вызвать его, но в это время зазвучал голос автомата:
- Всем, всем... Внезапный шторм. Защита усилена. Выход из лагеря
закрыт. Всем, всем. Штормовое предупреждение.
Тронхэйм дал сигнал экстренного вызова командира, и когда Винклер
появился на экране, почти закричал:
- Скрибнер в море. Удрал.
- Что?..
Через секунду в воздух взлетели тускафы - роботы-спасатели - и
рассыпались над океаном в поисках Скрибнера.
Но не нашли его.
Винклер вызвал группу в рубку "Эксора", и теперь все четверо слушали,
как автомат уныло повторяет:
- Скрибнер, вас вызывает командир... Скрибнер, вас вызывает командир...
Ответа не было. Скрибнер словно растворился в океане. Тайфун,
ожидавшийся по расчетам в конце следующей недели, налетел внезапно. Ветер
несся над островами, завывая и свистя, пальмы гнулись, роняя орехи, - но в
поселках сургоров не заметно было никакого движения. Сургоры, казалось, и не
думали об опасности. Сергиенко, взглянув в очередной раз на метеодатчики,
сказал негромко:
- Наблюдателей снесет скоро. И тускафам не удержаться.
Винклер промолчал, а Ланской зашагал по рубке, бормоча:
- Ну, идиот... и куда его понесло, чтоб ему...
К цепочке островов двигались горы воды, ветер усиливался; не прошло и
двадцати минут после первого сигнала о приближении шторма, как все
наблюдательные аппараты снесло в океан, и люди, накрытые колпаком защитного
поля, потеряли связь с окружающим миром. Еще несколько минут - и тускафы
также перестали подавать сигналы. Первая гигантская волна приготовилась уже
накрыть острова, и в этот миг четыре человека, сидевшие в рубке корабля,
вскрикнули одновременно от ударившей в глаза и виски острой боли.
И внезапно буря стихла.
А мир вокруг стал черно-белым.
V
Молодой островитянин с интересом следил за приближением шлюпки
Скрибнера, не прекращая, впрочем, изо всех сил работать веслами. Когда
Адриан Антонович подошел совсем близко, рыбак поздоровался и крикнул:
- Эй, розовый, я вижу, твоя лодка очень быстро плыть может?
- Да, - сказал Скрибнер, - может.
- Тогда, розовый, выручай, пожалуйста. Дай я к твоей лодке прицеплюсь,
мне нужно на Ла-Тис поскорее, жена к родным вчера уехала, что я без нее
делать буду?
Скрибнер не понял, в чем причина спешки, но, недолго думая, бросил
островитянину канат. Через десять минут, легко проскочив рифы, они причалили
к песчаному пляжу Ла-Тис. Молодой рыбак поблагодарил Скрибнера и
посоветовал:
- Не ходи сейчас с острова. Пропадешь.
- А в чем дело? - спросил Адриан Антонович.
Островитянин помялся, затем, оглянувшись по сторонам и убедившись, что
никого рядом нет, придвинулся к Скрибнеру и сказал тихо:
- Колдун велел молчать, но ты меня выручил, я скажу... пусть мне потом
будет хуже. Не ходи в океан, останься на острове, пока не пройдет прошлое...
Оно уже близко, ты разве не чувствуешь? В океане погибнешь, у тебя нет тахи,
я знаю.
- А у тебя есть? - поинтересовался Скрибнер.
- Конечно, есть, - сказал островитянин. - Кто же без тахи в море
пойдет? - и он показал на свою лодку.
На корме стояла большая клетка, закутанная циновкой из пальмовых
листьев. Кто сидел в этой клетке, Скрибнер не мог видеть. Но рыбак утверждал
- что это - тахи...
- Хорошо, - сказал Адриан Антонович, - спасибо, что предупредил. А
долго будет длиться прошлое?
Рыбак пожал плечами.
- Кто знает? Может, день, а может, и шесть. Если бы я знал, зачем бы к
жене спешил?
"Логично, - подумал Скрибнер, - если это самое прошлое может продлиться
шесть дней - лучше, конечно, молодую жену не оставлять в одиночестве..." И
спросил:
- А ты не знаешь, почему колдун запретил нам рассказывать про тахи?
Островитянин испуганно прижал палец к губам.
- Тс-с... про колдуна не говори громко. Карпацико-тин очень сильный
колдун, может услышать вдруг... - Юноша подумал немного и добавил: - Я тебе
скажу, пожалуй, только не сейчас. Когда прошлое придет - скажу. Тогда можно.
- Хорошо, - согласился Скрибнер, - но где я тебя найду?
- А вон там, - рыбак махнул рукой в сторону селения. - Тот дом, с краю,
там живут родные жены, и я туда иду. И ты приходи.
И островитянин ушел.
Скрибнер вытащил на берег свою шлюпку и взялся за лодку рыбака, чтобы и
ее вытянуть на песок. В клетке что-то заскреблось, и Адриан Антонович,
одним махом выдернув из воды легкое суденышко, подошел к корме и приподнял
укрывавшую клетку циновку.
В клетке был арбуз.
Скрибнер присел на борт лодки и в раздумье почесал затылок. Арбуз,
натуральный арбуз - круглый, полосатый, желто-коричневый, на четырех тонких
угловатых ножках. Гладкий, блестящий. Глазки зверя уставились на Скрибнера
без страха, полосатый шарик попрыгал на месте, а потом подбежал к
деревянным прутьям. Скрибнер протянул руку, и шар обнюхал ее, шевеля
плоским, едва заметным носом.
- Н-да, - сказал ему Скрибнер. - Ты, значит, и есть тахи. И без тебя,
значит, в океане делать нечего. Интересно...
Внезапно поднялся ветер, вода потемнела, на рифы накатились огромные
волны, пальмы пригнулись, и орехи посыпались с них дождем. Скрибнер
огляделся. "Черт, кажется, шторм..." Адриан Антонович поспешил связаться с
лагерем, но едва он коснулся пальцем кнопки на поясе, как виски на долю
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг