Джунгли были как джунгли - зеленая перепутанная масса, плотная, не
позволяющая увидеть что-либо внизу, под деревьями - и единственной их
особенностью оказалось большое количество голых песчаных полян, на которых
не росло ни единой травинки. Иные из полян были совсем крохотные, а
некоторые достигали пятидесяти метров в поперечнике.
- Интересно, почему на них ничего не растет? - сказал Скрибнер. Ланской
промолчал. Скрибнер подвесил "летучку" над одной такой поляной и спустил
зонд. Песок не был зыбучим, наоборот, довольно плотным, крупным, состав -
самый заурядный. Глубина песчаного слоя - больше тридцати метров.
- Колодец, - сказал Ланской, посмотрев на переданные зондом цифры, -
песчаный колодец. Любопытно. А может быть, все-таки спустимся?
Вместо ответа Скрибнер вернул зонд на место и повел "летучку" к
побережью.
К обеду собрались все, кроме Сергиенко. Винклер сказал, что Дек-Торила
отказался разговаривать с Любомиром Назаровичем, и Сергиенко решил побывать
на двух-трех атоллах, вернуться намеревался только к вечеру.
За обедом речь шла о табличках. Возраст их оказался весьма солидным,
около тысячи шестисот местных лет (почти две тысячи земных). Изображение
выполнено глазурью, изготовленной из расплавленного песка с добавлением
растительного красителя белого цвета и минерального - черного. Обжиг
табличек производился после нанесения рисунка. Но землян заинтересовала не
техника изготовления, хотя она и была необычной для такого уровня развития,
- а сами изображения. Что за арбузы нарисованы на дощечках? Растение это или
животное? На островах такого зверя никто не видел, значит, "арбузы" водятся
в джунглях. И не их ли боятся люди, стоящие на одной ноге? И почему у
сургоров нет подобных амулетов? Может быть, такая техника им незнакома?
Предположение Ланского, что материковое племя научилось изготовлять
амулеты уже после переселения, было отброшено, - светлокожее племя недолго
прожило на побережье; для создания столь сложной техники просто не было
времени. А вот мысль Тронхэйма, что сургоры скрывают от землян таблички,
показалась более реальной. Не исключено, что арбузы - это те самые тахи, о
которых сургоры боятся говорить. Возможно, именно потому боятся, что тахи
представляют собой серьезную опасность, и суеверные островитяне,
естественно, не хотят навлечь на себя несчастье упоминанием о тахи. И
песчаные поляны в джунглях вполне могут оказаться гнездами тахи, о которых
случайно проговорились сургоры во время посещения их разведгруппой.
Наконец предположения по поводу табличек иссякли; Тронхэйм упомянул
было о стене за домом колдуна, однако это сообщение прошло мимо общего
внимания, не задев его. Ну, стена и стена, ничего особенного. Решили, что во
второй половине дня Ланской и Скрибнер более тщательно осмотрят песчаные
поляны, а Тронхэйм отправится на острова - возможно, кто-то из местных
жителей разговорится, и Тронхэйму или Сергиенко удастся нащупать какую-то
нить. Двухцветность изображения на табличках упорно напоминала всем о случае
с Анен Симой - ведь он тоже какое-то время видел мир в черно-белых красках.
Видимо, розовокожие знали это состояние, и похоже на то, что оно их не
радовало, - иначе зачем такое количество амулетов? И сургоры знают о
подобном явлении, - поэтому не удивились случившемуся с Анен Симой.
Поблизости раздался громкий треск, хлопанье - и Скрибнер, конечно же,
выхватил разрядник первым, - а Ланской, как всегда, отстал от него на долю
секунды. Но тревога оказалась ложной - это взлетела крупная птица. Шли
вглубь джунглей с полчаса, а потом деревья и лианы образовали такую плотную
стену, что дорогу нужно было бы прорубать в ней, и Скрибнер сказал:
- Не пойдем дальше. В другой раз. Давай возвращаться.
Прежним путем они вернулись на поляну. Перед тем как ступить на песок,
по которому уже бодро маршировал автомат, Скрибнер внимательно осмотрел
открытое пространство, и Ланской не удержался, спросил:
- Думаешь, пока нас не было, местные террористы бомбу подложили?
- Не тарахти, - оборвал его Скрибнер. - Смотри.
- На что смотреть?
- На поляну, - отрезал Скрибнер. - Сургоры не напрасно, наверное, с
материка удрали. Что-нибудь да есть в этих поляночках... Вон, видишь? - он
показал на два небольших бугорка неподалеку от "летучки". - Были эти шишки,
когда мы уходили? Или их не было?
Ланской пожал плечами.
- Может, были, а может, нет. Я не заметил.
- Не было их, - сообщил Скрибнер. - А откуда взялись?
- Ну, знаешь, - возмутился Ланской. - Если прыщ на песке способен
вызвать у тебя приступ тихой паники, что же с тобой будет, случись
что-нибудь посерьезнее?
- А ничего со мной не будет, - безразлично произнес Скрибнер, не
обращая внимания на язвительный тон врача. - А шишечки эти мне не нравятся.
Ну, ладно...
Автомат стоял навытяжку возле "летучки", в метре от бугорков, и
Скрибнер решил, что если бы бугорки представляли хоть какую-то опасность,
автомат не проявил бы такого безучастия, - и вышел на поляну. Скрибнер уже
открывал дверцу "летучки", когда Ланской решил все-таки посмотреть поближе
на "прыщи", вызвавшие опасения разведчика, и, подойдя к ним, поднял ногу,
намереваясь топнуть по бугорку. Скрибнер метнулся к врачу и толкнул что было
сил, отбросив Ланского в сторону метра на три, - но при этом не удержал
равновесия и сам наступил на выпуклость в песке. И...
Ланской не понял, что произошло. Он только увидел, как Скрибнер замер,
обхватив руками голову и с ужасом глядя вниз, - и, не размышляя, схватил
товарища и одним махом втащил его в "летучку". Автомат едва успел проскочить
внутрь, как Ланской уже поднял машину над поляной. Скрибнер был без
сознания, и врач, крикнув автомату, чтобы тот связался с командиром,
подключил к Скрибнеру систему экстренного жизнеобеспечения. Паралич...
полный паралич, остановилось дыхание, сердце... автомат на полной скорости
вел "летучку" к лагерю, а врач, обливаясь потом, пытался вернуть друга к
жизни. Скрибнер лежал с закрытыми глазами, и выражение ужаса застыло на его
лице.
Медицинский отсек "Эксора" был оборудован с учетом самых невероятных
случаев, однако далеко не сразу Ланскому удалось найти причину внезапного
паралича, поразившего Скрибнера. Только утром следующего дня Эмиль
Юлианович, вызвав Винклера, доложил, что обнаружил в кровеносной системе
больного неизвестные микроорганизмы, неведомо как туда попавшие. В данный
момент занимается анализом этих тварей. Винклер, глядя на бледное до синевы
лицо врача, предложил Ланскому немного отдохнуть, - на некоторое время его
вполне мог заменить Сергиенко. Но Ланской только покачал головой и выключил
экран. Винклер понимал, что настаивать на замене - даже на самое короткое
время - было бы сейчас жестоко: Ланской не мог простить себе собственной
неосторожности, из-за которой теперь Скрибнер находился на грани жизни и
смерти. И ясно, что врач не уйдет из отсека, не станет отдыхать, пока
Скрибнер в опасности.
Несчастье выбило исследователей из колеи, но продолжать работу все же
было необходимо. Разумеется, Винклер категорически запретил даже и думать о
полетах на материк, но Тронхэйма отправил на атолл Ла-Тис - последний к югу
в цепи островов. Там, по сведениям, полученным Сергиенко, жил самый старый
из сургоров, Ду-лализе, знающий все предания племени. И после завтрака
социолог отбыл на Ла-Тис.
III
Тронхэйм начал с разговора о посторонних вещах, затем повел речь о
жизни сургоров - теперешней, а не прошлой. Ду-лализе охотно рассказывал обо
всем - как и в какое время полагается ловить рыбу в океане, когда можно
удить в лагуне (например, Тронхэйм узнал, что в сезон цветения пальмы "си" в
лагуну заплывает много ядовитых рыб, - в эти дни вода в океане становится
прохладной, и рыбы ищут место потеплее; а во время брачного полета птицы
"лой" нельзя есть корни травы фито-кос, той самой, стебли которой идут на
изготовление одежды). И о домашних животных рассказывал старик, и о том,
что дикие звери живут лишь на очень большом острове, на атоллах же все звери
ручные... Но ни разу старик не упомянул о розовокожих или о тахи, - словно
их не было вовсе или ему никогда не приходилось о них слышать.
Наконец Ипполит Германович заметил, что старый сургор утомился, - речь
его замедлилась, часто возникали паузы, - и Тронхэйм, поблагодарив
Ду-лализе, распрощался с ним и отправился в лагерь.
Вечером Винклер сообщил товарищам, что Ланской вывел из крови
Скрибнера парализовавшие разведчика микроорганизмы; они оказались спорами
неизвестного растения. Часть спор Ланской поместил в протоплазму, чтобы
выяснить ход их развития. Что касается Скрибнера, то он пока еще слаб, но
врач заверил, что осталось снять общую интоксикацию, возникшую в результате
проникновения в кровь чужеродных существ, - и Адриан Антонович выйдет из
лазарета.
Высказав несколько предположений о том, как именно споры могли
прорваться через защитный комбинезон, занялись обсуждением проблемы "колдун
- тахи".
- Мы ничего не сможем узнать, пока знахарь не разрешит сургорам
говорить, - заявил Тронхэйм в ответ на вопрос Винклера о результатах
утренней поездки. - Авторитет колдунов огромен - в любой племенной культуре.
Жизнь племени построена на традиционных верованиях, сургоры пребывают в
постоянном страхе перед духами, а колдун - не просто толкователь
сверхъестественного, он еще и единственный посредник между двумя мирами -
обычным и потусторонним. Ослушаться колдуна - значит навлечь на себя
непоправимые беды. Нам нужно начать с Карпацико-тина, привлечь его на свою
сторону, - но как?
- А если попробовать пригласить его сюда, на Ки-Нтот? - спросил
Винклер. - Показать лагерь, объяснить, что мы не враги сургорам, наоборот,
хотим помочь, сделать безопасным большой остров, избавить сургоров от страха
перед бурями?
- Во-первых сургоры не посещают Ки-Нтот, - сказал Тронхэйм, - правда,
неясно, почему - табу на остров не наложено, это точно. Во-вторых, я что-то
не заметил у них страха перед тайфунами, и не обнаружил также особого
интереса к большому острову, а тем более желания переселиться туда.
- Уж конечно, у них нет такого желания, - сказал Сергиенко. - Розовые
переселились на большой остров - и где они, эти розовые? Надо полагать,
сургорам известно, чем кончилось переселение.
- Тем более, - сказал Винклер, - мы должны объяснить Карпацико-тину,
что хотим узнать причину гибели прежних его соплеменников и уничтожить эту
причину. А на материке ураганы им, естественно, не будут страшны.
- А вам не кажется, что причина гибели розовых та же, по которой сейчас
Скрибнер валяется в лазарете? - спросил Сергиенко. - Ведь что заставило
Эмиля Юлиановича мгновенно поднять "летучку"? Ужас. Ужас на лице Скрибнера,
так? А что мы видим на рисунках розовых? То же самое.
- То же самое, - согласился Тронхэйм. Человек стоит на одной ноге и с
ужасом смотрит вниз... похоже, эти споры шутить не любят. Но почему автомат
их не засек? Ведь он стоял рядом с бугорками?
- Автомат утверждает, что под песком ничего не было, - сказал Винклер.
- Любопытно, - пробормотал Сергиенко. - А тебе не кажется, Саймон
Корнилович, что нужно не откладывать поход на материк, а заняться этими
дивными полянками поскорее?
- Не кажется, - сказал Винклер. - Подождем, пока проклюнутся те споры,
что сидят у Ланского в автоклаве. Вот когда увидим, что из них выросло, -
тогда и подумаем.
- И еще вот что, - сказал Тронхэйм. - Показывать сургорам рисунки? Или
не стоит?
- Если показывать, то колдуну, - предложил Винклер. - А там видно
будет. Хоть риск напугать, конечно, есть.
- Может быть, сначала рассказать? - спросил Сергиенко. - Видели,
дескать, случайно рисуночек...
- Случайно, - фыркнул Тронхэйм. - Хорошенькое дело. Как это можно
"случайно" увидеть священный амулет? Их прячут, притом весьма тщательно.
- Ну, не случайно, - не сдавался Сергиенко, - а... а как,
действительно?
- Я хочу попробовать сыграть с колдуном в открытую, - сказал Тронхэйм.
- И рассказать все, как было, - что мы нашли таблички и что наш товарищ едва
не погиб. Мне кажется, не стоит пытаться обмануть Карпацико-тина, он слишком
умен, и если заметит неискренность - окончательно настроит против нас племя.
- Попробуй, - согласился Винклер, - только не спеши.
IV
Тронхэйм, рассерженный и огорченный, возвращался в лагерь. Колдун
упорно уходил от разговора. Второй день Тронхэйм метался от одного острова к
другому, и везде слышал одно и то же: "Карпацико-тин только что был здесь,
но сейчас его уже нет". Ученики колдуна, когда Тронхэйм (несколько раз за
эти два дня) подводил шлюпку к атоллу Та-Вик, встречали социолога на берегу
и сразу сообщали: "Карпацико-тина дома нет, лечить уехал". На вопрос, куда
именно уехал Карпацико-тин, называли каждый раз другой остров. Ипполит
Германович отправлялся туда - и слышал, что колдун только что отбыл домой...
В конце концов Тронхэйм решил прекратить бесплодные попытки встретиться с
колдуном. Нужно подождать, пока Карпацико-тин сам надумает говорить. Правда,
может и не надумать, но тут уж ничего не поделаешь. Есть еще шанс -
попытаться воздействовать на вождя, но с этим тоже спешить не следует.
Вечером произошло торжественное событие - из медицинского отсека
Ланской вывел Скрибнера. Скрибнер чувствовал себя прекрасно и был, по
обыкновению, недоволен всем на свете, - начиная от собственной болезни и
кончая ужином. Особенное недовольство Адриана Антоновича вызывал Ланской,
который, по мнению Скрибнера, для перестраховки продержал его в санчасти
лишние полсуток.
Ланской преподнес еще одну новость. Он сказал, что в спорах, сидящих в
наполненном протоплазмой автоклаве, замечено внутреннее движение. Автоматам
дано указание - немедленно сообщить всем, как только проклюнется хоть одно
семя. Не исключено, что очень скоро выяснится, что за звери такие живут под
песчаными полянками в джунглях.
- Мерзкие твари, - потряс головой Скрибнер, - и надо же, сквозь
комбинезон прошли, как сквозь пустое место.
- Но ты их почувствовал? - спросил Сергиенко.
- Еще как, - буркнул Скрибнер. - Стрельнуло в пятку, и сразу такой
страх напал - никогда в жизни такого не чувствовал. А главное - сразу
сковало всего, шевельнуться не мог.
- Да, - сказал врач, - они выделяют очень сильные токсины
паралитического действия. Обеспечивают себе условия для существования.
Источник питания не должен двигаться.
- Вот пусть теперь и существуют у тебя в банке, - сказал Скрибнер. - А
из-под полянок мы их выковыряем.
- Любопытно, - сказал Винклер, - откуда они вообще взялись? Как
появились? Ведь, если аборигены жили прежде на материке, а потом вдруг
сбежали - значит, причина к бегству возникла внезапно?
- Знаешь, Саймон, - сказал Скрибнер, - а ведь сургоры, наверное,
боятся, что мы можем занести эту дрянь сюда, на острова. Они ведь нас
приняли сначала за бывших соседей, так? И разведку спровадили в океан на
время тайфуна - знали, что делали, рассчитывали, что розовые не вернутся. Я
думаю, они примут меры, чтобы и от нас избавиться.
- Ты полагаешь, что под полянками живут те самые тахи, о которых
сургоры молчат? - спросил Тронхэйм.
- Нет, - покачал головой Скрибнер. - Тахи - это что-то другое. Я ведь,
когда эти споры меня жрать принялись, видел все как обычно, - а тахи как-то
связаны с цветоощущением... Анен Сима увидел все черно-белым, так? И
только. Никакой опасности в этом сургоры не усмотрели. И вообще, о тахи они
тогда говорили спокойно.
- Нужно все же попытаться показать им таблички, - сказал Тронхэйм. -
Мне кажется, они должны знать смысл рисунков. Может быть, не всем сургорам
эти вещи знакомы, но уж колдуну или вождю известны наверняка. Однако
Карпацико-тин не желает говорить со мной, да и вождь, кажется, тоже не
стремится к общению, так?
- Так-то оно так, - сказал Скрибнер, - но я все-таки полагаю, что
главная причина их необщительности - страх. Прежде чем задавать вопросы, мы
должны доказать, что с нашей стороны сургорам не грозит опасность.
- Как ты намерен это доказывать? - поинтересовался Винклер.
- Подумать надо, - Скрибнер пожал плечами и встал.
В этот момент раздался общий сигнал внутренних фонов, и голос автомата
произнес:
- Внимание, говорит автомат лаборатории медицинского отсека. Движение в
автоклаве, сообщаю всем. На спорах лопается оболочка.
Автомат еще не договорил, как Ланского словно ветром выдуло из
столовой. Винклер направился следом за ним на "Эксор", остальные устроились
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг