стальное морское чудовище огромной силой. Это был скафандр и батисфера14 в
одно и то же время. По желанию водолаза он мог моментально всплыть в любом
месте, даже посреди открытого океана, и в случае надобности плыть по воде,
как закрытая лодка, при помощи винта. Каучуковый скафандр со стальным
креплением и с запасом сжатого воздуха, бывший в употреблении до водохода,
выглядел по сравнению с ним так, как выглядел бы воздушный шар
Монгольфье15, случайно залетевший на газопонтонную станцию "Арктания".
Мерс вылез из воды и тотчас же стал освобождаться от своего громоздкого
одеяния. Освободившись, он поправил очки и холодно спросил:
- Чем обязан?
Врач и санитар переглянулись.
- Мы думали, случилось что-нибудь...
- Нас вызвали...
- Чепуха! - небрежно сказал Мерс и надул свои белые щеки. - Я опробовал
кислородный прибор в этом скафандре.
- Вы подводник? - вежливо спросил врач.
- Любитель, - нехотя ответил Мерc. Он явно ждал, чтобы непрошеные гости
убрались восвояси.
Уборщица и санитар, извинившись, вышли. Дежурный врач задержался. Он
наклонился над фаянсовыми плитами пола: некоторые из них были выщерблены
металлической обувью скафандра.
- Если вы, товарищ, станете когда-нибудь любителем-археологом, не
вздумайте здесь у нас в доме заниматься опытными раскопками, - сказал
дежурный врач.
- На этот счет можете быть спокойны, - ответил деревянным тоном Мере.
- Постараюсь. - Врач критически взглянул на беспокойного постояльца.
- Хам! - сказал Мерс, когда дверь закрылась за врачом. Затем он направился
к себе в комнату. Разложил здесь огромный чемодан и стал упаковывать в
него легкие стальные части скафандра.
Кто-то кашлянул за его спиной. Мере быстро обернулся: перед ним стоял дед
Андрейчик.
- Вы... вы разве не ушли? - спросил Мерс.
- Нет, - кротко сказал старик. - А я вам уже надоел?
- Я сейчас ухожу, мне некогда.
- Я тоже ухожу. Гулять идете?
- Да.
- Где вы раздобыли этот скафандр?
- Здесь. На острове...
- Давно?
- Вчера.
- Купили?
- Нет, взял для ознакомления.
- У кого?
- Это неважно.
- Знаете, товарищ Мерс, о чем я хочу вас попросить? Пока вы будете гулять,
дайте мне рассмотреть данный подводный костюмчик. Это что-то новое. Я тоже
такого еще не видел. А? Как вы на этот счет?
Старик говорил просительным тоном, но смотрел он на своего соседа отнюдь
не просительно, скорее даже испытующе, словно проверял: даст или не даст?
- Нет, - резко сказал Мерс. - Я должен его сегодня вернуть.
- Жалко...
- Я сейчас буду переодеваться, - нетерпеливо сказал Мерс.
- А-а... Ну-ну. Переодевайтесь.
Старик пошел к двери.
- Да, - вспомнил он. - Вы сегодня в больницу придете?
- А что?
Мерc насторожился.
- Интересный сеанс предстоит. Известный бразильский языковед дель-Грасиас
будет по радио беседовать с ожившим мальчишкой.
Дед Андрейчик взялся за ручку двери.
- В какое время? - спросил Мерс.
- В двенадцать по Гринвичу... - Старик постоял с минуту. - Ну, я пойду. Вы
здесь переодеваться хотели.
Через несколько минут после ухода старика Мерс уже спускался по лестнице в
вестибюль. В руках он держал тяжелый большой чемодан.
- Съезжаете? - спросил дежурный.
- Нет. Отлучаюсь. Прикажите подать аэросани. Поеду без водителя.
Дежурный связался с гаражом и попросил подать к подъезду аэросани.
Через минуту под самую дверь больничного дома подкатил изящный пепельный
лимузин обтекаемой формы, маленький и изолированный, как старинная
танкетка, юркий и тихий, как мышь. Это были аэросани последнего выпуска
Горьковского автозавода. Вернее, это были ракетосани, но назывались они
"аэросанями" по старой памяти, в честь пропеллеровых снеговых самокатов,
появившихся еще в первые годы Октябрьской революции.
Водитель вылез из саней, помог Мерсу укрепить позади кабины его чемодан,
закрыл в нем дверку и отошел в сторону. Сани легким птичьим полетом пошли
по снеговой дорожке по направлению к берегу.
Маршрутом саней Мерса никто не интересовался в тот день. Лишь один человек
стоял у окна на втором этаже жилого дома больницы и не выпускал из поля
биноскопа удалявшийся к морю изящный пепельный лимузин. Это был дед
Андрейчик. Он видел, как аэросани Мерса, нырнув за темную, со снеговыми
отметинами скалу, выпрыгнули прямо на береговой лед и пошли прочь от
острова. Отъехав около полукилометра, Мерс вылез из саней и скрылся за
ближайшим торосом.
Старик отнял от глаз свой телескопический бинокль.
- Факты интересные, - сказал он и отошел от окна.
15
Мальчик говорит на языке племени "Золотая улитка"
В четвертой палате больницы острова Седова ждали появления на экране
стереовизора известного бразильского языковеда Мартина дель-Грасиас. В
палате присутствовали: профессор Британов, знаменитый ирландский психиатр
профессор О'Фенрой, главный врач островной больницы и Ася. Шесть
корреспондентов, в том числе и Мере, помещались в смежной комнате.
Открытая дверь и дублетный экран стереовизора позволяли корреспондентам
слышать и видеть все, что будет происходить в соседней комнате, и задавать
в случае необходимости вопросы.
Подлинным виновником этого несколько необычайного собрания был, конечно,
не бразильский языковед. Внимание всех в четвертой палате и в соседней
комнате приковано было к загадочному пациенту профессора Британова. Он,
этот пациент, тоже находился в палате, и с ним должен был беседовать
бразильский языковед.
Худенький мальчик, на вид лет тринадцати, одетый в белое больничное белье,
укрытый до груди легким шерстяным одеялом, полусидел на койке, обложенный
подушками со всех сторон. Смуглое, будто подернутое табачным загаром лицо
его казалось сонным и усталым. Большие черные глаза были прикрыты густыми
длинными ресницами, - казалось, он дремал. Это и был тот самый мальчик,
которого нашли 21 мая летчики противоштормового дивизиона замерзшим в
глыбе льда. Профессор Британов блестяще довел до конца свой исторический
опыт оживления замерзшего человека; и вот он, этот первый в мире человек,
вырванный из холодного, никогда не разжимавшегося кулака смерти, тело
которого всего несколько дней назад издавало почти металлический звук при
ударе, - этот человек сидел теперь на больничной койке. Он дышал, он
видел, он слышал, он осязал, он обонял. Единственное, что отличало его от
прочих людей, это общая слабость, постоянная сонливость и апатия.
Профессор О'Фенрой тщательно изучил мальчика и пришел к выводу: физически
мальчик вполне нормален, апатия и сонливость суть следствия общей
слабости, которая в свою очередь вызвана применением радия при реставрации
клеточной ткани.
- Вполне возможно, что у мальчика отсутствует полностью или частично
память. Но это мы сможем проверить лишь после того, как кто-нибудь
побеседует с мальчиком, - сказал однажды профессору Британову ирландский
психиатр.
Однако побеседовать с мальчиком оказалось не таким легким делом. Мальчик
молчал и на все вопросы на всех языках отвечал лишь удивленным взмахом
своих изумительных ресниц и долгим напряженным взглядом. Затем его взгляд
рассеянно скользил по стенам комнаты, и мальчик впадал в дремоту. За
десять дней своего пребывания в больнице острова Седова он не произнес ни
одного слова. Заговорил молчаливый пациент профессора Британова три дня
назад, то есть на тринадцатый день своей жизни. Собственно говоря, он даже
не заговорил, он только произнес несколько слов. Случилось это благодаря
Асе.
После отъезда Ветлугиных Ася и дед Андрейчик не покинули острова. Старик
воспользовался отпуском и остался здесь по каким-то своим таинственным
соображениям. Асе мать разрешила остаться с дедушкой Андрейчиком при
условии, если она будет его слушаться.
Дочь долговязого гидрографа полюсной станции, лишившись единственного
друга, Юры, всю свою привязанность перенесла на смуглого и молчаливого
обитателя палаты © 4. И потому Ася с большой радостью и безоговорочно
подчинилась совету деда Андрейчика: никуда не отлучаться от мальчика из
четвертой палаты и обо всем вечером рассказывать ему, деду Андрейчику. В
первые дни врачам не нравилось, что рыжая курносенькая болтушка вертится
под руками у знаменитых профессоров, съехавшихся в больницу ради
невиданного больного, но, после того как профессор О'Фенрой как-то шутя
сказал: "Держу пари, что эта щебетунья разговорит нашего молчальника", -
после этого Асю беспрепятственно стали допускать к ее молчаливому другу. И
он, видимо, узнавал ее: стоило Асе куда-нибудь надолго отлучиться или с
утра прийти попозже, мальчик беспокойно ворочал головой во все стороны,
отыскивая ее.
Ася вбегала к нему в палату и, не обращая ни на кого внимания, принималась
поправлять постель, поднимала у него со лба тяжелые кудри, щупала лоб и
говорила, говорила: о каком-то Андрюшке Голикове с Новой Земли, который
всякий раз, когда она разговаривает по радио с учителем, показывает ей на
экране язык; о своей станции, о дедушке Андрейчике.
Три дня назад произошла сцена, которая стала уже обычной для четвертой
палаты: мальчику принесли обед; он безразлично взглянул на янтарный бульон
и устало опустил свои удивительные ресницы. Тогда Ася приступила к своим
обязанностям:
- Почему ты не хочешь кушать? - спросила она, забывая, что мальчик может
не знать русского языка. - Не кушать - вредно. Ты больной, и тебе нужно
кушать. Вот доктор говорит, что ты умрешь, если не будешь кушать. Правда,
доктор, он умрет?
- Обязательно, - ответил ирландский психиатр, с интересом наблюдавший эту
сцену.
- Вот видишь, - тоном взрослой сестры сказала Ася. - Ты уже раз умер и
опять умрешь... Только теперь уже на самом деле.
Мальчик поднял тяжелые веки, в глазах у него появилось выражение не то
недоумения, не то внимания. Он следил за выразительной мимикой Аси, за ее
широко открытыми глазами, в которых она хотела отразить весь свой ужас
перед его неминуемой голодной смертью. Обычно подобные увещевания
кончались тем, что Ася насильно всовывала мальчику в руку одну ложку, сама
брала другую и, причмокивая и закатывая глаза от наслаждения, которое ей
якобы доставляет бульон, показывала, что она уже ест, что уже сыта и что
теперь очередь за ним. Мальчик зачарованно глядел на нее, он, как автомат,
опускал ложку в тарелку, подносил ко рту, снова опускал. Несколько глотков
он, во всяком случае, делал. Но три дня назад, глядя на уморительные
гримасы маленькой хлопотуньи, мальчик вдруг слабо улыбнулся и пошевелил
губами. Тихо, едва слышно, он произнес несколько слов. Может быть, это
были даже не слова, а лишь нечленораздельные и не связанные между собой
звуки, но необычайно чувствительный фонограф, постоянно висевший у него
над койкой, в точности записал эти звуки. Третьего дня фраза,
произнесенная мальчиком, была отделена от других звуков и несколько раз с
пленки передана по радио. В самых различных уголках мира ее внимательно
выслушали люди всех племен и национальностей. Ответы поступали тридцать
часов подряд. За исключением одного человека, никто не понял языка
мальчика. Лишь один бразильский языковед Мартин дель-Грасиас, известный
знаток языков Южной Америки, сообщил, что он понял значение слов,
сказанных мальчиком. Фраза, как утверждал Грасиас, произнесена на языке
индейского племени курунга, некогда открытого в лесах Боливии этнографом
Венгером, но затем бесследно исчезнувшего. Всех слов четыре: "Та гра бай
нгунко..."
Одно из слов ("гра") означает еду, другое ("нгунко") - желание с
отрицательным предлогом ("бай"), аналогичным русскому "без" или "не". "Та"
есть местоимение, в зависимости от ясности произношения гласной "а"
означающее либо "я", либо "мы". В целом вся фраза означает: "Я не хочу
есть..."
Заявление бразильского языковеда произвело ошеломляющее впечатление на
этнографов и языковедов всего мира. Ошеломило ученых, конечно, не
содержание фразы мальчика, расшифрованной Мартином дель-Грасиас, а то
обстоятельство, что обнаружен живой индеец племени курунга.
Нужно знать, что курунга (так называли себя люди этого племени, что
означало на их языке "Золотая улитка") в свое время очень заинтересовали
ученых. Курунга были открыты этнографом Вентерем случайно в самых
непроходимых тропических дебрях Южной Америки. Никто не успел хорошо
изучить это племя. От Венгера ученые узнали, что он нашел племя курунга -
"Золотая улитка"- в сельвасах16 восточной Боливии, что оно вымирает от
гриппа и ведет довольно примитивный образ жизни. Вот описание индейцев
курунга, опубликованное пятьдесят лет назад Венгером:
"Все курунга удивительно красивые люди: у них темная, почти негроидная
кожа и необычайно правильные, если так можно выразиться, "эллинские"17
черты лица. Они великолепно сложены, и взрослые мужчины у них ростом не
ниже двухсот сантиметров. Волосы у курунга не жесткие, а мягкие и
волнистые, глаза большие, у женщин и детей весьма выразительные. Одежды
курунга не носят, на лбу у детей выжигают красное пятно, отдаленно
напоминающее улитку (для курунга улитка - священное, покровительствующее
племени существо)".
Венгер записал все слова, которые ему удалось услышать от индейцев
курунга. Кроме того, этот этнограф вывел из лесов Боливии попугая,
говорящего на языке курунга. Попугай был необычайно старый, сморщенный и
голый; он был похож на большого дряхлого птенца.
Затем племя "Золотая улитка" внезапно исчезло; ни знаменитая экспедиция
Карльса, ни другие этнографические экспедиции не могли обнаружить следов
этого племени. Ученые решили, что грипп доконал боливийских лесных
великанов и красавцев. В руках у этнографов и языковедов остались лишь
записи Венгера и полумертвый от старости попугай Эти записи и болтовня
столетнего попки помогли восстановить язык племени курунга - "Золотая
улитка" - бразильскому этнографу и знатоку индейских наречий Южной Америки
Мартину дель-Грасиас, появления которого на экране стереовизора в
четвертой палате и ждали профессор Британов, ирландский психиатр О'Фенрой,
главный врач и шесть корреспондентов, расположившихся в соседней комнате.
Мало значения его предстоящему появлению придавала лишь Ася. Она сидела
подле койки и, нимало не заботясь о том, понимает ли ее мальчик,
рассказывала своему новому другу, как они с Юрой нашли сперва дохлого
моржонка, а затем револьвер, а потом летчики на том же месте нашли его
самого и не нашли Юру.
Ровно в 12 часов по гринвичскому времени радиофонная и стереовизорная
станция острова соединила больницу с Рио-де-Жанейро, и Мартин
дель-Грасиас, маленький человек с чахлым лицом, необычайно живыми глазами
и вздыбленной шевелюрой, заулыбался с экрана. Профессор Британов был уже
знаком с ним по вчерашним переговорам и потому представил бразильца
О'Фенрою и главному врачу.
- Очень приятно, очень приятно, - на чистейшем русском языке сказал
дель-Грасиас и чопорно раскланялся с ирландским академиком и арктическим
врачом.
- Ну, а с нашим молодым курунга, мы надеемся, вы сами познакомитесь, -
улыбаясь, сказал московский профессор.
- Да, да, конечно. Но где же он?
Дель-Грасиас, вытягивая шею и вставая на носки, стал издали разглядывать
койку с мальчиком.
- Вам видно? - спросил главный врач.
- Да, благодарю вас. А это кто сидит рядом с ним?
- Это приятельница нашего курунга, та самая девица, которая заставила
заговорить неразговорчивого молодого человека, - смеясь, сказал профессор
Британов.
- Ax! Очень приятно, - дель-Грасиас галантно поклонился Асе, на что она
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг