13
Таинственные гости на станции "Арктания"
26 мая, около 12 часов дня, Свенсон находился в диспетчерской станции
"Арктания". Вдруг он услышал глухой, но очень сильный удар, похожий на
взрыв. Свенсон уставился на репродуктор внутреннего радиофона. Прошло
двадцать секунд, никто ничего не сообщал. Свенсон выбежал на площадку.
Подле барьера стояли два механика, метеоролог, пилот-разведчик и Татьяна.
Механик показывал пальцем в стеклянный барьер.
Свенсон пошел осведомиться, что их так заинтересовало.
- А вот, взгляните, Свенсон, вон туда и скажите, почему в тихую погоду
вдруг взломался лед? - сказал один из механиков и передал Свенсону
биноскоп.
Действительно, то, что Свенсон увидел в телескопический бинокль,
показалось ему очень странным: приблизительно в полукилометре от станции,
во льду, который плотным массивным полем лежал под станцией на много
километров вокруг, образовалась огромная полынья, диаметром метров в
пятьдесят. Свенсон знал, что ледяные поля в районе станции в эти дни
достигают трех метров толщины. В шторм они часто трескаются, взламываются,
льдины с грохотом нагромождаются одна на другую, но очень редко в тихую
погоду здесь образуются такие большие полыньи. Воронка же почти правильной
круглой формы, с огромными глыбами льда по краям, выброшенными каким-то
неведомым могучим ударом снизу, из воды, - это было действительно
диковинное явление. Свенсон родился в Арктике, он знал все, что касалось
льда и воды северных полярных морей, но такую полынью он видел впервые.
Гидрограф уже хотел было сходить к радиосейсмографу посмотреть, не
зарегистрировал ли он землетрясения или вулканического извержения на дне
океана в районе полюса, как вдруг странное движение в полынье привлекло
его внимание. Свенсон вновь поднес к глазам биноскоп и ясно увидел, что из
воды поднимается башенка подводного судна. Затем крышка в башне
откинулась, и на лед полетел трап с кошками на конце. Немного погодя по
трапу стали подниматься люди: один, другой, третий.
О том, что какое-то подводное судно взорвало лед и, пользуясь воронкой,
всплыло на поверхность, уже догадались и Свенсон и остальные работники
станции. И все же Свенсон был удивлен: с тех пор как подводные корабли
стали совершать безостановочные тысячекилометровые переходы подо льдом,
ему никогда не приходилось видеть, чтобы субмарина таким образом
выбиралась на поверхность. Он уже твердо был уверен, что на судне
случилась серьезная авария и людям нужна помощь станции.
Трое людей, поднявшихся на лед, приближались к станции: они спотыкались и
неловко ковыляли среди глыб и ледяной крошки, выброшенных взрывом.
Свенсон велел одному из механиков, Хьюзу, опустить подъемник. Люди
поднялись. Свенсон направился к ним навстречу, но гости остановились, не
подходя близко и не произнося никакого приветствия. Один из них,
косоглазый, скуластый старик-японец с зеленоватым лицом, вяло глядя на
Свенсона, спросил:
- Вы Свенсон?
- Я, - сказал Свенсон, недоумевая, откуда может знать его фамилию этот
старик.
Дальше последовало несколько вопросов подряд. Японец задавал их
безразлично, словно следователь, которому подобные вопросы уже надоели и
сам допрашиваемый нисколько не интересен. Говорил он на плохом английском
языке.
- Вы замещаете Ветлугина?
- Да.
- Сам Ветлугин где?
- На острове Диксон.
- Жена Ветлугина где?
- Там же.
Японец оглянулся на своих спутников и заговорил с ними на каком-то
непонятном гортанном языке, явно не европейском.
Торопливость была несвойственна Свенсону. Он видел, что Татьяна и группа
работников станции сгорают от желания узнать, кто такие подводные
путешественники и что заставило их подняться на поверхность. Но Свенсон
молчал, пристально разглядывая неожиданных гостей. Все в них казалось ему
непонятным и необычайным. Одеты все трое были почти одинаково: на них были
серые короткие куртки, подбитые мехом, стального цвета военные рейтузы,
желтые краги на ногах и лисьи малахаи на головах. Но особенно
поразительными казались их лица. Свенсон знал, что лица подводников всегда
отличаются некоторой бледностью; у этих же людей лица были даже не
бледные, а какие-то белые, будто фарфоровые. У старого японца бледность
породила зловещую зелень на лице. Кроме того, все трое оседлали свои носы
желто-зелеными светофильтрами, хотя положение солнца в это время не было
угрожающим для зрения.
Чем больше присматривался Свенсон к загадочным посетителям, тем больше
недоумевал.
- Может быть, я или мои сотрудники сможем вам быть полезными? - спросил
наконец Свенсон.
Старик навел на него свои желто-зеленые окуляры, помолчал и промямлил:
- Нет, нам нужен кто-нибудь из Ветлугиных.
Свенсон стал объяснять, что случилось и почему вся семья Ветлугиных
оказалась вне станции, но старик бесцеремонно перебил его:
- Мы все знаем. Мы получили сведения, что Ветлугины вылетели с острова
Седова на станцию.
- Нет, они в последнюю минуту изменили маршрут и направились в Североград.
А вам с Ветлугиным необходимо говорить по личному делу или по служебному?
- спросил Свенсон.
- По личному.
- Вы можете поговорить с ним отсюда по радиофону.
- Нет, - старик мотнул головой, - мне нужен разговор с глазу на глаз.
Затем между стариком и его бледными спутниками последовали новые
переговоры на непонятном наречии. Свенсон терпеливо ждал. Наконец, когда
гости умолкли, сказал:
- Мне показалось, что ваше судно поднялось на поверхность из-за какой-то
аварии.
- Нет. Все благополучно, - промямлил старик.
- Вы шли из Европы в Америку или в обратном направлений? - спросил Свенсон.
На этот раз японец ничего не ответил. Он отвернулся от Свенсона и произнес
несколько слов на своем таинственном языке. Его спутники, застывшие словно
адъютанты, повернулись на каблуках. Все трое зашагали к подъемнику.
Старик вел себя вызывающе. Это расшевелило даже флегматичного норвежца. Он
сделал шаг вперед и сказал:
- Хелло! Товарищи! Объясните, что значит эта комедия?
Странные посетители гуськом продолжали пробираться к подъемнику, не
обращая внимания на слова Свенсона. Тогда норвежец засопел и крикнул
каркающим голосом:
- Хелло! Хьюз! Спустишь вниз этих людей только по моему приказанию.
Механик Хъюз запер люк подъемника и стал в сторону.
Подводники остановились и повернули к Свенсону свои фарфоровые физиономии.
- Сейчас же спустите нас на лед. - негромко, но внятно сказал старик
японец.
- Я должен знать, кто вы такие и зачем пожаловали на станцию, - спокойно
сказал Свенсон.
Спутники японца мгновенно забросили руки назад и стали отстегивать что-то
подле задних карманов. Старик строго взглянул на них, и они опустили руки.
- Ну что вы пристали? - с досадой сказал старик. - Ну... мы...
океанографическая экспедиция...
- Фамилия? - резко спросил Свенсон.
- Мы... мое имя... Осуда... Профессор Осуда.
Свенсон вопросительно взглянул на жену. Татьяна Свенсон работала на
станции океанографом и была знакома почти со всеми океанографами мира.
Татьяна Свенсон пожала плечами, давая понять, что о таком профессоре
океанографических наук она не слыхала.
- Что вам здесь нужно?
Свенсон спрашивал спокойным тоном, но формой вопросов явно мстил
посетителям-невежам за их бесцеремонный допрос и за нежелание объяснить
цель своего визита.
- Ветлугин - мой старый друг... - сказал старик.
Японец лишь внешне казался смущенным. Свенсон угадывал, что он чувствует
себя здесь, на станции, очень независимо. Гидрограф задал еще несколько
вопросов и велел спустить всех троих на лед.
Они спустились вниз, добрались до своей воронки и полезли по трапу к
башенке подводного судна.
14
Водоход идет по дну бассейна
Мерс всхрапнул, пожевал губами и открыл глаза. В комнате было темно;
только розовые огоньки радиевых часов светились на стене. Мере прищурился,
взглянул на часы и тотчас же вскочил. Заслонил рукой у окна тонкий луч
света, направленный на катодную лампу, и послушное реле швырнуло вверх от
подоконника к потолку темную вуалетку. Буйный поток утреннего света
ворвался в комнату. Мерс фыркнул, прикрыл глаза и, словно слепец, стал
шарить на ночном столике. Наконец нащупал очки-светофильтры, надел их и
только тогда спокойно огляделся вокруг. Затем напялил канареечную пижаму и
направился в смежную комнату.
Гостиницы в поселке острова Седова не было, но зато здесь существовала
прекрасно оборудованная больница, и второй этаж жилого дома медперсонала
при больнице заменял приезжающим гостиницу. По старой памяти, люди,
живущие в Арктике, считались до известной степени подвижниками, и им
полагался здесь, в виде компенсации за злющие морозы, полугодовые ночи и
пургу, такой комфорт, о котором советские полярники первых десятилетий
Октябрьской революции даже и мечтать не могли. Полагался он и в той части
жилого дома больничного персонала, которая была отведена для
корреспондентов, профессора Британова, его ассистентов и прочих
неожиданных гостей на острове. Каков был этот комфорт, можно было судить
хотя бы по той комнате, в которую вошел Мере. Называлась она "ванной".
Здесь находились ванна и великолепный мраморно-зеркальный умывальник, с
потолка свешивались гимнастические кольца, в углу стояли штанги, с пола
поднимался и вился змеевиком вверх спиральный душ. Тут же в стене устроена
была воздушная ниша, теплыми струями воздуха заменявшая простыню. Эта
светлая, просторная, сверху донизу выложенная фаянсовыми арабесками13
комната как бы делилась на две части: в одной помещались все уже
перечисленные блага гигиены, в другой изразцовый пол был опущен на два
метра в глубину, - таким образом половина комнаты, отгороженная барьером и
сообщавшаяся с верхней ее частью небольшой лесенкой, превращена была в
бассейн.
Мерс заглянул в бассейн, отвернул один из пяти кранов и вышел. Затем он
вызвал по внутреннему радиофону буфет и попросил подать завтрак в его
комнату.
Через пятнадцать минут молодой, необыкновенно белокурый и кудрявый санитар
с разбитными глазами остановился у двери пятнадцатой комнаты и, вежливо
улыбаясь в рамку комнатного стереовизора, вделанную вместе с микрофоном в
дверь, сказал:
- Вы, если не ошибаюсь, просили подать завтрак...
Санитару никто не ответил. Парень переступил с ноги на ногу, покосился
вверх на репродуктор и уже громче повторил:
- Алло! Если не ошибаюсь, вы просили завтрак... Он уже поступил к вам в
комнату. Разрешите накрыть стол.
Никто не отозвался.
Санитар тронул дверь, - она оказалась незапертой, - вошел, оглянулся:
никого. На столике стоял изящный портативный фонограф, похожий на флакон
духов с небольшим раструбом вместо горлышка.
- Накройте стол и можете идти, - сказал сухим, потрескивающим голосом
фонограф.
Санитар подмигнул фонографу и открыл в стене дверку конвейера: завтрак,
посланный из буфета, был уже в конвейерной нише. Затем он поставил поднос
на маленький столик, расставил приборы и завтрак и хотел уже уйти, но в
этот момент из ванной послышался плеск воды. Санитар прислушался и сказал
негромко:
- Товарищ Мерс, завтрак в номере.
Ответа не последовало. Из ванной опять послышались фырканье и плеск.
Парень постоял в раздумье. Он успел уже узнать, что жилец из пятнадцатой
комнаты отличается нелюдимым характером и неприятными манерами. То, что
Мерс и сейчас отмалчивается, очевидно входило в его обычную манеру
обращения с персоналом больницы. Подумав с минуту, санитар решил все же
дать о себе знать Мерсу.
- Стол накрыт. Вам больше ничего не нужно? - громко спросил он.
Но и на этот раз в ответ раздалось только продолжительное сопенье. Санитар
недоуменно взглянул на дверь ванной: странно, он никогда не слыхал, чтобы
купающийся человек мог так долго и громко сопеть. Не случилось ли чего? Он
тихонько толкнул дверь ванной, - эта дверь также оказалась незапертой, -
заглянул: никого. Шагнул смелее, приблизился к бассейну и испуганно
попятился к двери... То, что он увидел, было так необычайно, что санитар
на минуту остолбенел от неожиданности: в бассейне, до краев наполненном
водой, на бледно-розовом мозаичном дне его, разбросав в стороны руки и
ноги, лежал великан с огромной стальной головой и с железными клещами
вместо кистей рук. На поверхность воды головастое чудовище выбрасывало с
громким плеском и сопеньем пенистый фонтан. Затем внезапно сопенье
прекратилось, и великан затих.
Санитар выпрыгнул из ванной, растерянно метнулся по комнате, заколотил
кулаком в стену соседней комнаты, а потом, видимо вспомнив о внутренней
сигнализации, набросился на кнопку у кровати с надписью "Экстренный
вызов". Через минуту в пятнадцатую комнату ворвались сразу трое: дежурный
врач, уборщица и старик Андрейчик, поселившийся по соседству с Мерсом
после выписки из больницы.
- Там... - заплетающимся языком сказал санитар и указал на ванную. -
Посмотрите...
Дежурный врач решительно шагнул вперед, а за ним двинулись остальные.
Вошли и застыли с изумленными лицами: великан с металлической головой
продолжал лежать на дне бассейна. Потом он шевельнул железной клешней,
уперся ею в дно и сел.
Для всех уже было ясно, что перед ними водолаз; но кто именно находится в
скафандре и зачем этому чудаку понадобилось опускаться в комнатный бассейн
в костюме водолаза, - этого ни врач, ни санитар, ни уборщица понять не
могли. По лицу старика Андрейчика трудно было догадаться, понимает ли он
что-нибудь в этой забавной истории, или нет: дед Андрейчик стоял, опершись
на барьерчик, и с видимым интересом следил за поведением водолаза.
Водолаз между тем довольно легко встал в воде на ноги и пошел по дну
бассейна к ступенькам. Тяжко ступая высокими свинцовыми подошвами, взошел
он по лестнице, остановился перед изумленными "спасателями" и стал
распадаться у них на глазах. Сперва на пол упал один рукав с клешней,
потом другой, затем, повозившись у подбородка, комнатный подводник, как
крышку, откинул назад тяжелый шлем. Под шлемом оказалась круглая
фарфоровая физиономия Мерса с неизменными желто-зелеными очками на носу.
Сердито сопя и бросая косые взгляды из-под очков на непрошеных гостей,
антарктический корреспондент отцепил укрепленный у него за плечами
баллоновидный аппарат.
Это была последняя модель скафандра, выпущенная несколько месяцев назад
заводом подводных приборов и механизмов "Океанстрой". Назывался скафандр
"водоходом", и назывался так не случайно. Это была уже не только защитная
одежда водолаза. Водоход был самостоятельным механизмом, он передвигался
по дну моря вместе с человеком, стоящим в нем. Двумя верхними
конечностями, снабженными автоматически выдвигаемыми инструментами,
водоход мог рыть дно, переносить различные предметы, сверлить, долбить,
освещать, фотографировать и делать многое другое. Немного похожий внешне
на гигантский комплект рыцарских доспехов, водоход сооружен был из
высококачественной легкой стали, способной выдержать давление до трехсот
атмосфер и удар разрывной пули электронной "пращи Давида". Плотно закрытый
водоход сохранял внутри себя нормальное давление и обогащал воздух
необходимым для дыхания кислородом "собственного производства": он
электролизовал и разлагал воду при помощи компактной аппаратуры,
заключенной в баллоне. Выделяющийся при разложении воды газ аргон
использовался водоходом для освещения дна и для получения электроэнергии
от фотоэлемента, которым был снабжен. Каскадный усилитель наделял это
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг