Утром Туаф, встретившись с Веядом, не подал и вида, что он слышал ночью
женский смех и слова. Но сейчас... После того как наглая вещь обыграла его
в сотый, в тысячный раз и высказала свое презрение, у него не было больше
сил молчать. Ему надоело одиночество...
- Послушайте, Веяд, - остановил он своего спутника.
- Слушаю, - сказал насмешливо Веяд.
- Познакомьте меня с ней.
- С кем?
- С той, с которой вы разговаривали сегодня ночью. Где вы прячете ее? Я
хочу знать.
- Вот как! А может, она не захочет с вами знакомиться?
- Почему? Она меня не знает. Я требую!
- Пустые слова! И, кроме того, ее здесь нет.
- А где она?
- На Дильнее.
- Но с Дильнеей нет связи. А я слышал ее смех.
- Это не ее смех.
- А чей?
- Чей? Не знаю. Философская загадка, гносеологическая проблема...
- Лжете! Проблема не может смеяться и говорить на живом дильнейском языке.
Не с проблемой же вы объяснялись в любви!
- А вы подслушивали?
- Я не подслушивал. Я услышал нечаянно.
- Если нечаянно, то вам могло и показаться. Может, вы слышали женский смех
во сне?
- Во сне так не смеются. Познакомьте меня с ней, Веяд. Я вас прошу. Мне
надоело одиночество. Клянусь, я не буду отбивать ее у вас. Мне просто
хочется перекинуться словом с кем-нибудь, кроме вас и этого обнаглевшего
автомата, этого искусственного гроссмейстера, чье искусство выводит меня
из себя. Познакомьте меня с ней!
- С проблемой?
- У этой проблемы, вероятно, теплые круглые руки и насмешливые живые глаза?
- Вы ошибаетесь.
- Но у нее есть имя?
- Имя есть, но имя это еще не все.
- Как ее зовут?
- Эроя.
- Она здесь? Где-то тут? Поблизости?
- Вот это-то как раз и загадка. Здесь ли она или там? Ее бытие, если это
можно назвать бытием, в какой-то степени снимает противоречие между
"здесь" и "там". Она здесь и не здесь. Она там и не там.
- Бросьте играть пустыми словами. Тоже мне диалектик! Небось обнимались не
с фигуральным выражением, а с живой фигурой. Софист!
- Я не обнимался. И, кроме того, у нее нет фигуры. Она комок бесформенного
вещества.
- Так и поверю вам!
- Клянусь, что она мала и бесформенна!
- Значит, все-таки она существует, она здесь!
- Здесь только отражение ее.
- Не может быть. Смех был слишком реален. И слова... Отражение не может
отвечать на вопросы. А в прошлый раз... Ведь я давно догадываюсь, что вы
кого-то прячете.
- Я прячу мечту.
- Мечту? Но с мечтой не разговаривают ночью. Я слышал голос. Веяд, я
настаиваю. Я хочу знать. Покажите мне ее.
- Как-нибудь в другой раз, - уклончиво ответил Веяд.
- Я требую!
- Требую? Забудьте это слово. Живя на Уэре, нельзя чего-нибудь требовать.
Здесь можно только ждать. Вот и ждите...
Логик Арид
Эрон-младший познакомил Эрою со своим помощником, логиком Аридом.
- Это Арид, - сказал он. - Мой друг Арид. Посмотри, Эроя, на него. Этот
ученый обогнал нас на полстолетия или даже на целый век. Он живет в другом
тысячелетии. Как это ему удалось? Спроси его. Но он едва ли выдаст свой
секрет.
- Бросьте, Эрон. Вы хотите бросить тень на мою реальность.
- Если бы я сомневался в вашей реальности, я бы не поручил вам
проектировать логику искусственного мозга небывалой мощности.
Эроя с любопытством взглянула на Арида. Нет, он был слишком реален для
дильнейца, избравшего своей специальностью изучение логики. Плотный,
по-видимому, склонный к полноте, он был больше похож на актера-комика, чем
на философа. Наивное, чуточку плутоватое лицо взрослого ребенка. И смеялся
он совсем по-детски, весь преображаясь и погружаясь в то удивительное
состояние, истинный смысл которого до сих пор не удалось открыть. Что
рождает смех? В чем сущность смешного? Об этом гадали мыслители еще на
заре цивилизации. Но вот дильнейцы раскрыли происхождение жизни, а до сих
пор не знают, что такое сущность смеха. Правда, это никому не мешает
смеяться.
- Чему вы так весело смеетесь? - спросила Эроя логика, когда ушел брат.
- Чему? Хотя бы тому, что сказал ваш уважаемый брат. Он верит в то, что
действительно можно выпрыгнуть из своего времени и свить интеллектуальное
гнездо в другом тысячелетии. Но птицы не вьют гнезда в вакууме, в
абсолютной пустоте. Им нужна верхушка дерева, ветка или, по крайней мере,
карниз дома. Моей мысли не на что опереться. А ваш брат не хочет ни с чем
считаться. Ему нужен мозг, искусственный мозг небывалой мощности. Но в чем
суть мощи, только ли в силе логических способностей? Как вы это себе
представляете, Эроя?
- Специалисты по изучению логики обычно лишены чувства юмора. Они слишком
серьезны. Вы, Арид, по-видимому, представляете исключение.
- Благодарю за комплимент. Но вы не ответили на мой вопрос: в чем вы
видите главную силу мозга? Только ли в логике?
- В умении видеть смешное и смеяться, - сказала Эроя скорее шутя, чем
всерьез.
- Вы даже не представляете, как вы близки к правде. Мне думается, Эроя,
без смешного не существует и истинно серьезного. Вы историк. Изучаете
прошлое. А известно ли вам, когда дильнеец научился смеяться?
- Фольклор полон юмора. Он единственное свидетельство того, как мыслил
древний дильнеец, если не считать пещерной живописи.
- Да, - сказал задумчиво логик Арид, - у историка преимущество перед
ученым моей специальности. Вы можете судить о прошлом на основании точных
фактов. Будущее же, в отличие от прошлого, не спешит нам сообщить о себе.
Мы не знаем, каким будет видение мира через много столетий. Я как-то
сказал вашему уважаемому брату: первое, что совершит искусственный мозг, -
он расхохочется от души. Ведь ему многое покажется смешным и устаревшим,
ему, понявшему суть вещей, отделенных от нас завесой будущего.
- Чтобы весело смеяться, нужно иметь душу, чувства, а ваш искусственный
мозг будет бездушен, как всякая машина.
- Кто вам это сказал?
- Никто не говорил. Я его таким представляю.
- Я научу его смеяться. Но не станем гадать. У меня к вам просьба, Эроя.
Не могли бы вы познакомить меня со своим знаменитым отцом? Мне хотелось бы
побывать в его лабораториях, посмотреть на результаты его последних работ.
- Отец всегда рад тем, кто интересуется экспериментальной энтомологией.
Если хотите отправиться к нему, не откладывайте на завтра. Сегодня я
обещала быть у него.
Сверхорганизм
- Ну, как ваше самочувствие? - спросил Эрон-старший своего гостя, когда
тот вышел из энтомологического аппарата новой конструкции.
- Чудесно провел время, - ответил, улыбаясь" Арид - Но что скажет жена,
когда узнает, что ее муж превратился в муравья?
- Вы уже не муравей. Вы логик Арид, представитель вида дильнеец-разумный.
- Вы твердо в этом уверены? А я нет. Во мне что-то еще осталось
муравьиное. Во всяком случае, к событиям моей жизни прибавился еще один не
совсем обычный факт. Дома на письменном столе у меня лежит вопросник,
оставленный журналистом, сотрудником видеомузыкальной станции. Вечером мне
придется отвечать на вопросы его анкеты, перечислять наиболее значительные
события своей биографии. Кем я был по окончании факультета математической
логики? Чем занимаюсь сейчас? Представляю, как удивится журналист, когда
узнает, что в числе всего прочего я успел побывать муравьем, настоящим
муравьем, видящим мир, как видят его крошечные собратья. В течение часа я
принимал эту комнату чуть ли не за Вселенную. Пропорции изменились. Вот
этот стол я принял за равнину. Беспокойство овладело мною. Я чувствовал
себя затерянным среди огромных незнакомых предметов. У обыкновенного
муравья все же есть кое-какой опыт. Я оказался муравьем без опыта. "Где
я?" - спрашивал я себя. Но самое странное случилось со временем. Мгновения
непостижимо растянулись. Я смотрел на время словно через увеличительное
стекло.
- Ну, а ваша логика? - спросила Эроя.
- Она превратилась в муравьиную логику. Мне хотелось скорее в муравейник.
Пространство пугало меня.. Но довольно об этом. Все уже позади...
- У вас эго позади, - сказал Эрон-старший, - у меня и позади и впереди. Я
столько раз пользовался своими аппаратами, чтобы познать иное время и иное
пространство, что иногда мне кажется, что я живу одновременно в разных
мирах. Хотите попасть в пчелиный улей, дорогой Арид?
- Хочу. Очень хочу. Но, пожалуй, не сегодня. Превратиться в пчелу - это
превратиться из целого в часть. Ведь пчелиный рой - это сверхорганизм. Не
правда ли?
- Да, это сейчас ни у кого уже не вызывает сомнения. Пчела как индивид не
в состоянии жить без других пчел. Она часть не только пчелиного общества,
но и пчелиного организма. Для логики это, пожалуй, загадка. Отдельность
пчелы как организма, в сущности, фикция. Она связана с пчелиным ульем. Как
орган, ну, как ваши рука или нога. Нога или рука часть вашего организма,
не правда ли?
- Но моя рука или нога не ходит отдельно от меня и не выдает себя за
логика Арида, они с самого начала примирились с тем, что они часть того
целого, которое принято называть Аридом.
- А почему вы думаете, что пчела протестует против того, что она часть
сверхорганизма?
- Я этого не думаю. Я не настолько дильнеецентричен, чтобы наделять пчелу
своей собственной психологией. Действительно, это пример парадоксального
единства части и целого. Парадоксальность в том, что часть имеет форму
целого, отдельного организма. Явление обманывает. Сущность отдельной пчелы
- быть органом, частью сверхорганизма, то есть пчелиного роя. У низших
организмов это не редкость, какие-нибудь губки заставляют гадать о
различиях части и целого. Но пчелы стоят наверху эволюционной лестницы.
Это сложно устроенные живые существа. И поэтому ум профана, а в
энтомологии я профан, теряется перед причудливостью этого факта.
- Не поверю, чтобы растерялся ваш ум, Арид, - сказала Эроя. - Но что вас
привело в лабораторию моего отца? Не думаю, что только бескорыстный
интерес к энтомологии.
- Ну вот, видите. Я так и знал. Вы не верите в мое бескорыстие. Мир
насекомых меня интересует как мир существ, чье познание эволюция загнала в
тупик... Муравей и пчела заранее знают все, что им нужно знать, чтобы жить
в том мире, который открывают им их чувства. Им не дано перейти черту,
которую провела сама природа. Дильнеец, делая первый шаг, уже выходит за
черту. Он учится. Его детство и юность занимают половину его жизни. И
становясь стариком, он все еще продолжает учиться. Но что такое ум гения?
Для логика это загадка. Гений умеет учиться, как никто. Его умственный
аппарат - это Вселенная в миниатюре. Гений - это тоже сверхорганизм, но не
в физическом смысле, а в интеллектуальном. Он сверхорганизм не в
пространстве, а во времени. Представьте себе рой пчел. Пчелы разлетелись в
разные стороны собирать нектар для меда. Но все равно, каждая из них часть
одного целого. Частности гениального ума собирают нектар во времени, одни
из них - в прошлом с его опытом, уходящим корнями в Далекие поколения,
другие - в будущем, которое они стараются предугадать. Корни гения
одновременно позади и впереди. У гения есть нечто общее с пчелиным роем...
- Я не совсем понимаю вашу мысль, хотя кое-что угадываю, - сказала Эроя. -
Каждый ум - создание истории, общества. Но пытаясь создать искусственного
логика, вы отрицаете историзм. Машина лишена истории, она всегда только
здесь, за ее бездушной спиной нет времени, нет истории, нет прошлого. А
раз нет прошлого, то нет и будущего. Ее настоящее освобождено от всякого
процесса.
- Мы создадим машину, у которой будет биография. Мы придадим ей чужую
биографию. У нее будет не только настоящее, но и прошлое. А значит - и
будущее. Мы создадим машину, которая будет вспоминать свое детство.
Дедушку и бабушку. И первое свидание с девушкой. И объяснение в любви. Мы
создадим гениальную машину. И научим ее не только хорошо думать, но и
смеяться. А может, даже и плакать.
Павлушин возвращается из экспедиции
Лето было позади. И тайга тоже там осталась. Я лежал на средней полке и
смотрел в окно вагона. Внизу сидел какой-то гражданин. Сытенький.
Бритенький. Лысенький. Подозреваю, что облысел, сидя в партере Малого
оперного театра.
Смотрел косо. Косился не столько на меня, сколько на мою поношенную робу.
Личность, ничего не скажешь! Бросит фразу, а потом молчит. Разговаривал,
разумеется, не со мной, а со стариком-профессором, ехавшим из Томска.
Помолчит. А потом опять фразу бросит. Изображал из себя божество. Но
каждое слово умел как-то произносить по-своему, с оттенком. И голосом
играл.
- Товарищ, - сказал он мне, - вы спиной закрываете пейзаж.
Я в это время с полки слез. Не все же валяться на полке. И постоять тоже
хочется.
Пейзаж? Насмотрелся я за сезон всяких пейзажей. Однажды медведь в лабаз
забрался и пытался разграбить. Пейзаж! Видно, любитель природы, но из тех,
что любят ее из окна.
Лысый очень важничал и в разговоре намеками давал понять, что имеет
отношение к самым высшим артистическим и литературным сферам. Плевал я на
его сферы! Если уж говорить о сферах, то мои сферы были выше его сфер. С
тех пор как опубликовали найденную мною книгу, меня знал весь мир. А эта
личность воротила от меня свою чисто выбритую физиономию, не подозревая,
что в грязной робе едет далеко не самый последний человек на нашей
немолодой, но красивой планете.
Раз как-то просыпаюсь вечером и прислушиваюсь. Разговор идет о той книге.
Профессор говорит:
- Интересная книга, если, конечно, не трюк, не фальшивка, подброшенная
каким-нибудь авантюристом.
А лысый усмехается:
- Вполне возможно. Не верю, чтобы с другой планеты кто-то доставил ее в
сквер. Так себе скверик. Знакомое место. Я напротив живу. Возле Филармонии.
- Вот как? - удивился профессор. - Чего же это вам так не повезло? Могли и
вы подобрать эту знаменитую книгу, исходя из теории вероятности.
- Стал бы я подбирать! А если бы уж подобрал, сдал бы в стол находок без
всякого шума. Не люблю шумихи.
- Да, шум вокруг этого издания создан неимоверный. С трудом достал
экземпляр. В библиотеке очередище. Прочел. Потом еще раз прочел, уже в
роман-газете. Конечно, не безынтересно. Но натяжек много. Много
сомнительных страниц. И на Землю уж очень похожа эта планетка. А тот, кто
нашел эту книгу, в какой-то экспедиции. По-видимому, еще что-то ищет.
Непонятная история.
Лысый зевнул. Потом сказал:
- Знаете, я в жизнь на других планетах верю не больше, чем в загробный
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг