да он плешивый холуй, кроме тех случаев, когда я император.
- Или,- снова вставил словесник. - Стилистически лучше
- или.
- Да,- или я император. Значит, все вместе,- снова за-
бормотал философ. - Указ его величества... быдло называет...
по противоположности... то я император... кого-нибудь друго-
го... плешивый холуй...
Государь долго сидел с тупым лицом.
- Прочитай-ка еще раз.
Философ зачитал окончательную редакцию.
- Вот сейчас все правильно,- сказал император. -
Отлично! Превосходно! Теперь надо огласить этот указ по всем
весям моей державы.
Начали со столицы. Глашатай Самсон Полыгалов вышел на
рыночную площадь и зачитал:
- Указ его величества императора всея Саврасии о пра-
вильном титуловании.
Князь-правитель, являясь быдлом, называет меня плешивым
холуем. Быдло находится ко мне в отношении противоположности
и титулует меня по противоположности, т.е. правильно. Поэто-
му когда быдло называет меня плешивым холуем, то я импера-
тор. Когда плешивым холуем называют кого-нибудь другого, то
он кто-нибудь другой, кроме тех случаев, когда он плешивый
холуй или я император.
Народ ничего не понял и безмолствовал. Потом все начали
кричать:
- Полыгалов, мы ничего не поняли, прочитай еще раз!
Полыгалов прокашлялся и зычным голосом зачитал указ
вторично. Из толпы понеслись крики:
- Самсон, да ты скажи попросту, как царя-то теперь
звать,- падлом или плешивым холуем?
- Откуда я знаю! - сердито отвечал Полыгалов.
- А в указе-то что прописано?
- По противоположности, то есть правильно... Кроме тех
случаев, когда он плешивый холуй или я император!
- Да кто император-то, ты, что ли, Самсон?
Полыгалов почернел лицом, свернул указ и пошел во двовают
кого-нибудь другого, то он кто-нибудь другой, кроме тех
случаев, когда он плешивый холуй или я император.
- Вот сейчас все правильно,- сказал император. -
Отлично! Превосходно! Теперь надо огласить этот указ по всем
весям моей державы.
Начали со столицы. Глашатай Самсон Полыгалов вышел на
рыночную площадь и зачитал:
- Указ его величества императора всея Саврасии о пра-
вильном титуловании.
Князь-правитель, являясь быдлом, называет меня плешивым
холуем. Быдло находится ко мне в отношении противоположности
и титулует меня по противоположности, т.е. правильно. Поэто-
му когда быдло называет меня плешивым холуем, то я импера-
тор. Когда плешивым холуем называют кого-нибудь другого, то
он кто-нибудь другой, кроме тех случаев, когда он плешивый
холуй или я император.
Народ ничего не понял и безмолствовал. Потом все начали
кричать:
- Полыгалов, мы ничего не поняли, прочитай еще раз!
Полыгалов прокашлялся и зычным голосом зачитал указ
вторично. Из толпы понеслись крики:
- Самсон, да ты скажи попросту, как царя-то теперь
звать,- падлом или плешивым холуем?
- Откуда я знаю! - сердито отвечал Полыгалов.
- А в указе-то что прописано?
- По противоположности, то есть правильно... Кроме тех
случаев, когда он плешивый холуй или я император!
- Да кто император-то, ты, что ли, Самсон?
Полыгалов почернел лицом, свернул указ и пошел во дворец.
Он схватил философа за руку и потащил на площадь:
- Ты написал, ты и растолковывай!
Философ забрался на помост и прочитал указ в третий раз.
- Указ его величества всея Саврасии о правильном
титуловании. Князь-правитель, являясь быдлом, называет меня
плешивым холуем. То есть не меня называет, а императора.
Понятно это, кажется? Быдло находится ко мне в отношении
противоположности. Поясняю: быдло - низменно, а император -
высочайшая особа. Поняли? ...И титулует меня по
противоположности, то есть правильно. Поэтому когда быдло
называет меня, то есть императора, плешивым холуем, то он
император. Когда же плешивым холуем называют кого-нибудь
другого, то есть не царя, то он кто-нибудь другой, поняли?
...Кроме тех случаев, когда он плешивый холуй или я император.
Все ясно теперь, ребята?
- Так что, как царя-то теперь называть? Плешивым холуем?
- заволновалась толпа.
- Ваше величество, вот как!
- А плешивым-то холуем кого называть?
- Кого-нибудь другого! Написано же: кого-нибудь другого!
Кроме тех случаев, когда он плешивый холуй или я... то есть
он... то есть я император!..
- А Полыгалов говорил, что он император!
- А ну вас всех, бестолочь! - в отчаяньи закричал
философ.
В этот час мимо проезжал епископ Павсаний. Он утихомирил
толпу и поспешил во дворец, где насилу отговорил императора
от дальнейшего распространения указа. Философ получил еще два
щелчка и явился с жалобой к быдлу. Быдло выслушало все, плю-
нуло и сказало:
- Если кто царь, то пусть хоть холуем зовут, хотя будут
ли? Но то беда, когда кто холуй. а зовется царем.
Философ тупо посмотрел на быдло.
- Вся наша беда в том, что у нас никак не могут овладеть
диалектикой,- плакался он позже учителю словесности. -
Совершенно у нас не умеют ценить мыслящих людей!
- Да, да,- сочувствовал словесник.
Так случилось, что все эти события пришлись на то время,
когда посол Калдин был в отлучке. Но вести о небывалых
переменах в правительстве Саврасии достигли Вестландии.
- Мне очень жаль прерывать ваш отпуск, баронет,- сказал
Калдину король Вестландии,- но последние известия из Саврасии
показывают, что ваша отлучка очень некстати.
Посол поклонился и с первым кораблем отплыл в Архангельск.
Прибыв в столицу, Калдин в два дня навел нужные справки и
явился представиться быдлу.
- Посол, а от чужого царя жалованье берешь да на нас же
доносы пишешь,- не холуйствуешь ли? - спросило его быдло.
Посол решил говорить откровенно.
- Прошу меня выслушать, ваше превосходительство. За
полсотни лет жизни я многое повидал на свете. Я стрелял львов в
Ливии и помирал от чумы во Флориде. Я пиратсвовал в Карибах, за
что был приговорен к смерти королем Вестландии, но открыл и
присоединил к вестландской короне два острова, за что был
помилован и возведен в достоинство баронета. В Версале я дрался
на шпагах с охраной норманского короля из-за того, что отбил у
него любовницу, а в Маракайбо бился на кулаках со здоровенным
негром из-за одной веселой мулатки,- портовая потаскуха,
кстати, больше заслуживала того, чем норманская. Я изучал
фортификацию, навигацию, кораблестроение, смыслю в механике,
баллистике, при случае могу пилить и строгать, как заправский
столяр, а если понадобится, то сумею вести осаду крепости с
моря и суши. У меня степень бакалавра по римскому праву, восемь
шрамов на теле, пять детей от двух жен на родине,- не считая,
верно, еще доброго десятка молодцов по портам Атлантики. Меня
трудно чем-либо удивить, но когда я прибыл в Саврасию, меня
удивило очень многое. Я увидел, что в стране, изобилующей
землей, лесом, реками,- да чего только нет в вашей стране! -
царит непостижимое запустение. Я увидел, что народ здесь угрюм
и запуган, но считает себя первым среди земных народов, хотя
никто не был даже в сопредельных странах и не мог бы вывести
этого из сравнения. Я увидел, что падение нравов в народе можно
было бы посчитать предельным, если бы падение нравов при дворе
не перешло уже и этот предел. Я увидел, что захвативший престол
царь Гордей - злобное, тупое и тщеславное ничтожество, что
окружение царя под стать своему повелителю, что единственный
умный человек при дворе - это царский шут, а единственная
польза от правителсьства достигается пороком невероятной
скупости казначея. Я увидел махровым цветом цветущее
кляузничество, интриги, высокомерие и беспощадность к слабому,
пресмыкательство перед сильным и столь гнусное раболепие перед
короной, какое, пожалуй, можно найти только при дворе
китайского императора. Но там и подданных, и царя ограничивает
ритуал,- закон, перед которым склоняется и монарх, здесь же
произвол деспота не сдержан ничем. И это в стране, чьи
просторы, кажется, сами по себе внушают мысль о воле и отважном
искании! Но прожив в Саврасии дольше, я увидел не только это. Я
увидел, что даже при дворе каким-то чудом сохраняются честные и
способные люди, чьи дарования при других условиях раскрылись
бы, составив гордость отечества. Я увидел, что хотя здешняя
церковь больше довольствуется мирским преуспеянием, нежели
печется о долге пастыря, среди ее служителей есть подлинные
подвижники,- хотя бы отец Павсаний. Я увидел, что среди
простого люда много замечательных умов, а среди мастеровых -
замечательных умельцев, что эти люди умеют веселиться в радости
и сострадать друг другу в печали,- а в общем, это такие же
люди, как везде, не лучше, но и ничуть не хуже. Я увидел, что у
этой страны есть все права и возможности, чтобы занять
достойное место в кругу просвещенных народов, и все губит
только дурное правление да отсутствие просвещения. Что же мне
было делать? Прожив столько в вашей стране, я уже не считаю ее
чужой и ее интересы принял, как свои собственные. Власть,
женщины да и деньги меня уже мало занимают,- на моем веку у
меня было довольно и того, и другого, и третьего. Но
распространить просвещение, но присоединить к европейской
цивилизации Саврасию с ее пространствами, с ее непроявленными
возможностями,- это теперь стало делом моей жизни. Поначалу я
пробовал склонять императора и министров к тем или иным мерам,
но вскоре убедился, что самые разумные советы ими встречаются с
недоверием и враждебностью. Да и можно ли было ожидать от этой
шайки, что они поймут мои побуждения? Тогда я стал действовать
иначе и для видимости согласился на службу в пользу царя
Гордея. Теперь, когда я настаиваю на тех или иных шагах,
император и свита думают, что мной движет корысть, и это не
вызывает у них подозрений, а мне развязывет руки. Калдин берет
у Гордея деньги,- это все знают, а все ли знают, на что Калдин
тратит эти деньги? На разведку руд и минералов. На устроение
торговых и иных промыслов в Архангельске. На покупку книг за
границей,- а их понадобится изрядно, чтобы открыть хоть одну
приличную школу для юношей благородного сословия. Ерофей
Иванович подтвердит, что мне порой удается провести в
правительстве те или иные разумные шаги, и это во многом
потому, что я выгляжу своим в глазах этой своры. И, в конце
концов, император знает, что за моей спиной стоит мощь
Вестландии, а смею уверить вас, слова "Король и народ
вестландский решили..." нигде в мире не звучат пустым звуком.
Быдлу понравилась достойная и умная речь посла, но оно
спросило:
- Как же так, Калдин, ты говоришь, что соблюдаешь
интересы нашей державы, а в доносах к своему королю пишешь
совсем иначе. Вон Ерофей рассказывал мне, что ты пишешь не так,
как было с тобой сговорено, а он ведь перехватывает твои
бумаги!
- Не все,- улыбнулся посол. - Я нарочно позволяю
кое-чему попасть в руки Ерофею Ивановичу, чтобы ему казалось,
будто он контролирует мою переписку. Когда мне действительно
требуется секретность, я пользуюсь совсем другими способами.
Шут Ерошка хлопнул себя по лбу:
- А я-то думал, что ты завел голубятню, чтобы потрафить
царю Гордею! Так ты, значит, пользуешься услугами голубиной
почты!..
- И ей тоже,- сказал посол,- но не только ей. У меня дома
стоит один сложный прибор, позволяющий практически мгновенно
сноситься с Вестландией. В силу неизвестных мне причин он
работает недостаточно надежно, но в случае большой срочности я
к нему прибегаю. Могу тем не менее заверить, что делаю это
совсем не затем, чтобы как-либо повредить Саврасии. Если бы я
сообщал всю правду о состоянии вашей страны, экспедиционный
корпус его величества Вестландии давно прошел бы победным
маршем от Архангельска до столицы.
- И тебя бы от хлебного места отодвинули,- дополнил
Ерошка.
- И это тоже,- не стал отпираться Калдин,- но не только
это.
- Ладно, хорошо,- продолжало допытываться быдло,- но ты
вот говоришь, что радеешь о просвещении. Почему же тогда ты не
подсказал Гордею завести золотарную службу? Какое может быть
просвещение, если в городе прямо на улицах лежат беспризорные
нечистоты?
- Замечание вашего превосходительства совершенно
справедливо,- отвечал, чуть смутившись, посол, - но что
говорить о городе, если и в самом дворце ассенизация, то есть
отвод нечистот, не поставлена надлежащим образом.
- Как не поставлена? - удивилось быдло. - У каждого
вельможи в спальне ночной горшок,- да вот, пожалуйста, хоть у
меня,- быдло слазило под кровать и показало Калдину ночную
вазу,- а для слуг во дворе вместительная уборная. Чего же еще?
Посол вновь улыбнулся.
- Ваше превосходительство, в просвещенных странах давно
отказались от этой варварской отсталости. Под такие нужды - и
не только во дворцах, но и во всех присутственных местах, а
также жилых домах,- отводят особое сооружение: туалет,
ватер-клозет, комнату отдыха или, как это называют у нас в
Вестландии, лаваторий.
Посол Калдин полез рукой за пазуху камзола и достал оттуда
свиток бумаг.
- Вот, посмотрите,- Калдин развернул перед быдлом цветные
рисунки,- это выглядит так. Вот это,- показывал
посол,называется унитаз, вот это писсуар, а вот это биде.
- А как вываливают из таких горшков? - спросило быдло, с
живым интересом разглядывая рисунки. - И зачем их столько для
одного дела?
- Из них, ваше превосходительство, не вываливают, но
смывают поступающей по трубам водой.
И посол подробно объяснил конструкцию и назначение
оснащения туалетных комнат.
- Да-а,- с завистью вздохнуло наконец быдло,- как далеко
шагнуло просвещение в западных странах! Вот бы нам при дворце
завести такой же лаваторий!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг