Лобачевского по молекулярной генетике (того, у которого дочка толстая, как
шар), она начала рассказывать ему о молекулярной генетике. Академик Балмащи
упомянул Исаака Ньютона. "Ну, этот евреишка ДАЖЕ МЕНЯ не уважает, так как же он
будет уважать вас?" - невинно спросила бабка Березуха и продолжила
распространяться о молекулярной генетике, стараясь не произносить длинных слов,
на которых можно запнуться.
Впрочем, длинные слова бабка Березуха произносила редко. Зато любила
длинные выражения и была на эти выражения изобретательна, как никто. Просто
гений изобретательности, но гений односторонний. Не было в Ыковке сапожников и
не было отставных подполковников, иначе умерли бы они от зависти или стерли
себе зубы от зубовного скрипа, если бы услышали, какие слова бабка Березуха
находит и произносит - с громкостью и неутомимостью хорошего оперного тенора,
попавшего в древнюю Европу и поющего перед королевской семьей, а королевская
семья так любит музыку, что собирается пожаловать певцу орден Григория
Непобедимого второй степени, если певец пропоет еще часа полтора.
По поводу голосовых способностей бабки Березухи случился однажды в
Ыковке спор.
Специалист по лингвистике Рохоров Рохор сказал специалисту по
семантике Метрову Метру:
- Вчера, представляешь ли, был счастливейший день в мой жизни как
ученого. Вчера я услышал и записал истинное шестнадцатиэтажное выражение в ее
исполнении. А, как утверждает официальная лингвистика, выражений выше
пятнадцатого этажа в нашем языке построить невозможно. Это же открытие!
- Подумаешь! - ответил специалист по семантике Метров Метр. - Я ее
выступления записываю на магнитофон вот уже три месяца и сделал открытие почище
твоего: она произносит только ложь, а так как лжей всегда несколько, то из них
она всегда выбирает гнуснейшую - да с такой точностью, что мой компьютер не
успевает се проверять.
После этого они поспорили о том, можно ли говорить "лжей", но
разошлись во мнениях. А арии свои бабка Березуха пела примерно один раз в два
вечера, разнообразя досуг ыковцев. Причины для арий она либо выдумывала, либо
не выдумывала, если было недосуг, и брехала просто так - как собака на луну.
Имела бабка Березуха драгоценность по нынешним временам - несколько
кошек, которых она учила ходить строем. Если кошки ходили строем плохо, то била
она их палкой - вот поэтому кошки у нее долго не держались, все пропадали
как-то. С кошками бабка Березуха ела из одной тарелки борщ с синтетическим
молоком - борщ для себя, а молоко для кошек.
Имела бабка Березуха собачку. Собачка была беспородной и носила имя
Нелька. Была собачка умна не по-звериному и задумчива - от тяжелой жизни.
Беспородную Нельку бабка Березуха чистила и мыла и учила уму-разуму. Собачка
Нелька слушала поучения и кивала головой, как будто соглашалась. Каждый вечер
(до начала арии) бабка Березуха чисто вымывала беспородной Нельке причинное
место (чтобы привадить местных кобелей), брала в руку палку и выходила на
дорогу - туда, где покобелистее. Как только кобельки подбегали понюхать Нельку,
бабка Березуха лупила их палкой и получала от того удовольствие. Не была бабка
Березуха обласкана мужчинами, а потому мстила мужчинам, как умела. Но кобельки
в Ыковке все больше попадаются благородные и считают для себя честью получить
удар за прекрасную даму - и поэтому от Нельки не отстают.
На лицо бабка Березуха страшна, так что описывать ее не стоит - если
правду написать, то без валерьянки не прочтешь, да и с валерьянкой пульс до ста
двадцати подскочит. Лучше всего смотреть на нее сзади с некоторого расстояния;
сзади сразу бросается в лицо общая перекошенность и не в меру пушистая
прическа. Прическа эта имеет свою историю. Однажды Березуха зашла к соседке
посмотреть на спутниковый телевизор: включила канал без спросу, канал заговорил
по-польски. "Вроде по-китайски он болтает, - промолвила Березуха, - но я ведь
китайский превосходно знаю, а про что болтают, не пойму". "Это потому что ты
дебилка, - ответила соседка, - только у дебилов голова конусом". С тех пор и
стала бабка Березуха распушат. прическу.
18
Оксана проснулась поздно ночью, в полной темноте. За окном дергался
дальний луч автомобильных фар. Невидимый автомобиль повернул, луч скользнул по
окну, сделал видимой прозрачную занавеску и косой треугольник потолка. Ей
показалось, что в комнате никого нет, совсем никого. Где я? И что я здесь
делаю? Для чего я здесь?
- Эй! - позвала она. - Тут кто-то есть?
- Есть. Спи.
- Где ты?
- В кресле.
- Тебе негде спать? Ты мог бы, я не возражаю.
- Нет. Я думаю.
- Почему ночью?
- Я привык думать ночью.
- О чем?
- О том, куда мы попали и что случилось с этим миром.
- Ну и что же ты придумал?
- Катастрофа.
- Да, катастрофа, - согласилась Оксана, - это я и сама поняла.
Молчание.
- Послушай, - спросила Оксана, - а что говорил тот человек? Он
говорил, что тебя нет? Что тебя убили?
- Да. Еще три года назад.
- А за что?
- Грабили дачу, насколько я понял, а я им помешал.
- А у тебя есть что грабить? Очень непохоже, чтобы здесь что-то
грабили. Слишком все в порядке. И ты, когда вошел, узнал расположение вещей.
- Может быть, забрались случайно. Я ведь не могу о том знать. Меня там
не было.
"Я не помню всей жизни человека, - думал он, - человека, который был
убит в этом мире, невинный. Люди поклонялись Христу, которого распяли,
невиновного, - но мне больше жаль тех невинно убиенных, которые навсегда
останутся безвестными. Человек умирает не только телом, он умирает в других
людях - и потому Сын Человеческий вечно жив на земле; даже на такой мертвой
земле, как эта; а тысячи безвестных - мертвы. Я не помню того вечера, когда он
заснул в последний раз, наверняка полный надежд и с радостью ожидающий
завтрашний день (так обычно засыпаю я, если на душе не лежит очередной камень),
и ему наверняка снились формулы, ведь он был ученым. Я не помню, как его
разбудили, как ударили, как он оборонялся и почему не сумел защитить себя, я не
помню, как ему хотелось жить в ту последнюю ночь. И я никогда не вспомню,
потому что то - он, а это - я. И я никогда не смогу его спасти, потому что
смогу уйти только в свой мир, а прошлое этого мира для меня заказано. Та жизнь
невозвратима. Тот невинный человек абсолютно погиб, и то, что я сейчас сижу
здесь, живой, ничего не меняет. Я не могу простить этого убийства. Такие вещи
прощать нельзя. Интересно, любил ли он звезды так, как их люблю я? И что мне
делать с его воспоминанием о механической ящерице - просто забросить на дальнюю
полку памяти? Я мыслю не по уставу. Влияние местности".
- Я все думаю, - сказала Оксана, - если тебя нет, то кто же сейчас
сидит и говорит со мной?
- Я.
- Я понимаю, что ты. Но ты же остался там? В земле закопанный? Они
разрезали твое тело и закопали. Потом оно совсем сгнило, остался только скелет.
А может, и скелета не осталось. Тогда кто сидит здесь?
- У меня не было тела здесь, и я взял его оттуда.
Правильный вопрос. Если меня убили, значит, мое тело сгнило в здешнем
грунте три года назад. Тогда чье же тело сидит сейчас в этом кресле? В этом
кресле сейчас сидит то, чего не существует и не может существовать. Мое
человеческое тело уничтожено. Значит, это нечеловеческое? Значит, моя душа
надела на себя первое попавшееся, чтобы прикрыть свою наготу? И если я не
человек, то нужно ли мне есть, пить, дышать, спать. Я не хочу ни есть, ни пить,
ни спать. Я все же дышу. А что, если?...
Он задержал дыхание и подождал минуты полторы. Дышать совершенно не
хотелось. И игла, которая не прокалывала кожу - потому что это была
нечеловеческая кожа? Дело не в игле?
- Эй! - снова позвала Оксана. - Ты сидишь так тихо, что мне кажется,
тебя здесь нет. Мне страшно.
19
Утром, когда Оксана еще спала, он отправился в город, оставив ей
ничего не объясняющую записку. Утренняя электричка мало чем отличалась от
пригородных поездов позапрошлого века, которые он видел в исторических фильмах,
только была чуть чище, с пластиковыми сиденьями вместо деревянных, да еще
приходилось компостировать талончик, как в древнем трамвае. На входе стоял
человек в военной форме и светил фонариком в лицо каждому входящему. На
билетике пришлось записать данные о себе. Для этого имелась специальная
авторучка, закрепленная на прочном шнуре. "Зачем?" - чуть было не спросил он,
но вовремя сдержался. Совсем не обязательно демонстрировать свое незнание
обычаев. Например, для того, чтобы после аварии легче было опознать тело. Форма
заботы о пассажире. Все пассажиры входили по одному. Семьи расставались на
платформе и ехали в разных вагонах. "А это я уже никак не могу объяснить", -
подумал он.
Человек в форме направил фонарик и посмотрел прищурившись. Судя по
лицу, безнадежно туп.
В вагоне у дверей стоял еще один такой же - а еще Коре быстро нашел
троих переодетых. Наблюдателей здесь прятать не умели. Или не хотели. В углах
под потолком четыре камеры. Снимают со всех сторон. Стекла армированы, а на
дверях замки. Сбежать из такого вагона не легче, чем из тюремной камеры.
Первой и главной задачей сейчас было выяснить содержание задания.
Арей, человек, убитый три года назад, что-то помнил. Коре время от времени
сканировал его память, но находил лишь мелкие детали. Слишком многое стерто.
Правда, остается информация о месте работы (лаборатория полимерных процессов
им. Кондратия Рылеева) и месте жительства. Еще намеки на нечто недозволенное.
То был неслучайный человек, и погиб он тоже не случайно. Нужно расшифровать и
восстановить его жизнь, найти документы, знакомых и предметы.
Сегодня под утро он сумел припомнить кое-что полезное: в Ыковке жил
человек, с которым Арей был тесно связан. Нет, не партнер, а только дойная
коровка. Полусумасшедший изобретатель бомб. Человек, который с детства одержим
идеей взорвать всю планету и таким образом переустроить мир. За тридцать лет
изобретательства тот человек сделал несколько оригинальных находок и попытался
заинтересовать ими местные органы. Местные органы не заинтересовались. Такова
уж особенность осиян, что они обожают смотреть вдаль, но ничего не видят у себя
под носом. Арей, убитый три года назад, следил за бомбосоздателем и передавал
своим все, что считал полезным. Но это не было его основным заданием.
Тот изобретатель жил в домике, огражденном высокой бетонной стеной.
Все подходы к домику просматривались и контролировались. Под домиком -
двухэтажный бункер, причем самый нижний этаж глубоко вкопан и сдвинут в
сторону. Это и лаборатория, и бомбоубежище. В домике не принимали гостей; Арей
был единственным исключением. Надо бы наведаться туда и посмотреть, что гений
наизобретал за три года. Но не это главное.
"Но сначала в лабораторию, - думал Коре, - туда, где мог сохраниться
тайник с документами. Потом домой. Если меня там не ждут, то я идиот".
Улицы города в семь утра были привычно пусты; мигалки светофоров
просвечивались до самого центра. Утро казалось слишком теплым, потому что не
было ветра и воздух имел привкус стоячей воды. У подъезда помпезного здания
странно одетый человек рекламировал странную видеосистему, которую называл
"следилкой". Одежда его состояла из красной рубахи, застегнутой сбоку, и синих
штанов, заправленных в резиновые сапоги. Время от времени пробегали мелкие
дети, все в одинаковой неудобной форме - и мальчики, и девочки. Каждый мальчик
нес заостренную палку. На фуражках инициалы "К. О.". Наверное, здесь нет
ускоренного образования и детям приходится учиться по многу лет.
К половине восьмого он подошел к тому месту, где раньше стоял
лабораторный корпус.
На месте лабораторий была пустая заасфальтированная площадка,
огражденная ржавой железной сеткой. В сетке виднелись дыры, видимо, проделанные
неутомимыми детьми. В форме или без нее, дети всегда одинаковы. Огражденный
асфальт был разрисован мелками и осколками кирпича. Куча битого кирпича лежала
здесь же.
Соседний дом (тот, в котором раньше была заводская столовая) сейчас
просвечивался насквозь, стоял с выбитыми оконными рамами. Сквозь провалы были
видны полуразрушенные перегородки внутри. На перегородках написаны стандартные
слова. Еще одно доказательство тому, что люди не меняются - какие бы гены они
ни имели.
Из ближнего дома (свежеоблеплен серым цементом, довольно аккуратно)
вышла широкая женщина с лицом в повелительном наклонении, довольно стандартным
лицом - наверняка директор школы, столовой или мелкой канцелярии. Лицо
смахивало на бульдожье. В отличие от настоящих собачьих подобные человеческие
лица прекрасно умеют улыбаться - при встрече с начальством, например.
Коре поднял кусок кирпича и стал царапать стену.
Пауза.
- Молодой человек!
Он не ответил.
- Молодой человек, я к вам обращаюсь!
Он не ответил снова.
- Я, кажется, с вами говорю или нет? - Голос уже достаточно
приблизился, окреп и налился гневными соками.
Коре обернулся:
- Что?
- Вы почему портите стену?
- А почему вы спрашиваете?
- Я попрошу ваши документы или сейчас вызову патруль.
- А я попрошу ваши, - сказал Коре, - я не обязан предъявлять документы
кому попало.
- Я не беру документы на улицу, чтобы каждому показывать.
- Я тоже, - сказал Коре, - но если я вас интересую, то пожалуйста - я
из архитектурного управления. Мы сейчас рассматриваем несколько проектов
строительства. Вот здесь, - он показал рукой на асфальтовую площадку, - здесь
будет построен институтский лабораторный корпус.
- Его ведь только что снесли! - удивилась женщина.
- Не только что, а три года назад, - наугад сказал Коре.
- Нет, я точно помню, в позапрошлом. Неожиданно приехали и снесли. А
что будет с нашими домами?
- Ничего. Мы только застраиваем площадку.
- А как же канализация?
- Знаете что? - спросил Коре. - Я просто не понимаю, почему вы об этом
спрашиваете. По Хановскому переулку было то же самое, жители настояли, и теперь
у них все в порядке. Настойчивее надо быть. Но я вам этого не говорил.
- Спасибо, - улыбнулась женщина.
- Пожалуйста.
- Может быть, зайдем и поговорим?
- В следующий раз обязательно
Итак, корпус снесли в позапрошлом. Еще одна нить оборвалась.
20
У него была небольшая квартира в городе. По дороге туда он встретил
знакомую кошмарную женщину, торговавшую пластиковыми шоколадками. Этот фрагмент
памяти прекрасно сохранился: он идет в лабораторию, останавливается, замечает
гения чистого уродства в подворотне и подходит из любопытства. Гений торгует
пластиковым шоколадом, но продать одну пачку отказывается. Бесполезный клочок
чужого прошлого. В этот раз она стояла просто посреди дороги.
Ее физиономия была настолько знакома, что Коре захотелось
поздороваться. Женщина низкая, квадратная, в белых шнурованных сапогах выше
колен, над сапогами алые шаровары, над шароварами черная кожаная юбка, над
юбкой куртка с разноцветными рукавами, над курткой огромный красный шарф, на
лице губы темно-кирпичного цвета, искусственные волосы выжжены бледной краской.
В левой руке женщина держала зонтик с концентрическими кругами четырех цветов,
а в правой пачку из четырех шоколадин. Лет пятьдесят пять или чуть старше.
Физиономия предельно отвратительна.
- Здрасьте.
- Слава Христу.
- Вы продаете шоколад?
- Очень дешево.
Коре протянул деньги.
- Я продаю только всю пачку сразу.
- И что, уже много купили?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг