предмет любви обязательно отмечает М-кретина и приближает его к себе на первых
порах. После же он не может от него отделаться. Чем сильнее он старается
отделаться от М-кретина, тем плотнее М-кретин приближается. Он входит в дом, в
семью. Он обволакивает своей болезненной любовью и предупреждает каждое
движение и желание своего идола. С каждым днем его любовь становится все более
ненормальной. Вышестоящего начинают подозревать в склонности к
противоестественной любви и других пороках. Особенно опасна дурная слава для
политического лидера. Терроризируемый принимает все более решительные меры, но
М-кретин подходит только ближе. Наконец, он не выдерживает и совершает
уголовное или должностное преступление. Вот тут он и попадается. Такова
теоретическая схема. Но на практике все нечасто получается так же гладко.
М-кретин Япбцы, форма Б74, вступил в политический кружок, курируемый
объектом террора. Он быстро выдвинулся и исполнил несколько щекотливых
поручений. Уже на этом объект террора можно было брать, но мы подождали
большего. К сожалению, произошло непредвиденное и процесс замедлился: на той
фазе, когда терроризируемого начинают подозревать в склонности к
противоестественной любви, он действительно такую любовь проявил. Он приказал
М-кретину всячески скрывать их действительные отношения, что М-кретин и
исполнил. Но теория предусматривает и такой случай. Япбцы проявлял любовь не
только к непосредственному объекту, но и ко всем его близким - в том числе к
жене, двум дочерям, многим случайным женщинам, дворнику и собаке дворника.
Терроризируемый начал ревновать и во время одной из сцен, не сумев сдержаться,
смертельно повредил М-кретина пепельницей по голове. От уголовного наказания он
укроется, но его политическая карьера окончена. Чего и требовалось достичь.
- Прекрасно, - суммировал агент номер двенадцать, - я хочу пожелать и
остальным членам группы работать так же успешно. И не опаздывать на совещания.
Это был камешек в ваш огород, агент номер девять, не надо притворяться
непонимающим.
Группа ZZZZ наконец-то перешла к широкому использованию М-кретинов.
49
Дом, в котором теперь находилась больница (судя по отрывочным
сведениям, полученным из голосов, которые возникали то здесь, то там, в
больнице лечились еще человек пять-шесть, все люди состоятельные), так вот, это
был один из тех трех каменных домов, которые уцелели в Ыковке со времен его
детства. Это давало некоторые шансы, потому что под верандой дома были две
глубокие ниши, полностью заросшие грязью, а внутри, как он помнил, забитые
старыми казенными стульями. На худой конец, там можно было бы спрятаться и
пересидеть. На ступенях этого дома он, шестилетний ребенок, впервые в жизни
поймал механическую ящерицу. Ящерицу, конечно, подложила мать. Такое не
забывается. Это помнится как первый поцелуй. Впрочем, своего первого поцелуя
Коре не помнил. Ни здешнего, ни тамошнего.
Его уже четыре раза вывозили из корпуса, и каждый раз он старался
запомнить любую мелочь из окружающего. Никогда не знаешь, что тебе пригодится.
Вон там колонка, из носика которой вечно течет ручеек; ручеек течет в сторону
реки. Корпус огражден металлической сеткой. С нижнего края и с верхнего сетка
надета на стальные штыри. Через такую не переберешься. Но там, где течет
ручеек, стальной штырь наверняка проржавел - с него можно будет снять
проволочные кольца, потом проделать дыру в ограждении и выбраться. Никогда не
знаешь, что тебе пригодится. У столовой стоят баки с мусором. Баки круглые,
похожие на большие бочки. Склон совсем голый без деревьев - даже мертвые
деревья пропали от постоянного выливания помоев. Если толкнуть такой бак, то он
будет катиться до самого низа. Здесь склон километра полтора. Люди и собаки,
если собаки будут неучеными, бросятся на звук и погонятся за громыхающим в
ночной темноте баком. Тем временем можно будет уйти совсем в другую сторону.
Никогда не знаешь, что тебе пригодится. Дорожка снаружи ограждения посыпана
щебенкой. После того как я пролезу сквозь проволоку, мои шаги будут громко
шуршать. Собака, которая привязана у туалета, обязательно проснется и начнет
лаять. Надо будет учесть и это. Воду здесь накачивают в обыкновенную столбовую
водокачку. Накачивают насосами, по графику. Высота водокачки метров двенадцать.
Примерно к двум часам ночи водокачка наполняется доверху, и вода начинает
падать. Падает громко, как небольшой водопад. Это продолжается от получаса до
полутора часов, пока не выключат насосы. В это время можно шуметь сколько
хочешь - никто ничего не услышит из-за шума падающей воды. Это неплохая идея. А
вот на дороге, которая ведет к реке, лежат доски - переход через канаву. В моем
физическом состоянии, да еще ночью, можно запросто в канаву свалиться. Если
упаду, то не выберусь. Никогда не знаешь, какая информация тебе пригодится.
- Вам ничего не нужно?
- Я бы хотел укол обезболивающего.
- Что болит?
- Душа.
Степанида подошла, склонилась над кроватью, взглянула на камеру и
поцеловала Коре:
- Теперь лучше? Не болит?
- Нет. А как же камера? Вдруг увидят?
- Она же не работает.
- Зачем же тогда ставить камеру, если она не работает? - удивился
Коре.
Степанида посмотрела с удивлением:
- Вы разве не понимаете?
- Конечно, понимаю, я просто шучу.
- Так я пойду?
Она не уходила.
- Как жаль, что у вас такое больное тело, - сказала она, - кажется,
душа у вас совсем другая. Вы мне тоже понравились, не сразу, а только в
последние дни. Но маменька никогда не отдаст меня за вас, да и сама бы я не
пошла.
- Почему? Я так страшен?
- Потому что у вас сердце слабое. Вам волноваться нельзя. Но если что
нужно, то я всегда рядом. Вы только позовите.
Она еще раз склонилась и поцеловала его, на этот раз в лоб.
50
Была поздняя ночь. Судя по блику, который полная луна бросала на
стену, около часу. Самое время. Он сбросил простыню на ноги, потом стащил ее на
пол. Простыня может помешать.
Потом сел и спустил ноги на пол. Встал, придерживаясь рукой за спинку
кровати. Ноги пока держат. Держат, если не сгибать в коленях. Они слишком
отвыкли от ходьбы. Но и держать такой вес - нелегкая работа. Сердце колотится
бешено. Она сказала, что у меня больное сердце. А если она сказала правду?
Только бы добраться до реки. Там можно вплавь. Если вплавь, то вес не давит.
Он сделал два неверных шага и оказался у окна. Схватился руками за
камень - подоконника не было. Зеленоватая полная луна висела над лесом, и в ее
свете плавно кружили три птицы. "Разве птицы летают ночью? - подумал Коре. -
Может быть, это механические совы".
Колени начинали дрожать. "Даже здоровым ногам такое испытание было бы
не под силу, - подумал он, - это же все равно что тащить на своих плечах еще
одного человека". Одна нога вдруг стала ватной, и он с грохотом повалился на
пол. Как будто слон упал. Сердце заколотилось еще сильнее, и подступила
тошнота. "Так и нужно было сделать с самого начала, - подумал он, - гораздо
удобнее ползти, чем идти. Во всяком случае, в моем положении".
Он начал ползти в сторону двери. Мешал живот, который был мягким и
оттягивался назад, ложился на колени. По бокам туловища свисали огромные
складки жира. "Никогда не думал, что жир растет вот так - какими-то плавниками.
Только бы не подвело сердце. Никто не приходит на шум. Либо никого нет по
ночам, либо меня пасут. Но выбора все равно нет. Теперь дверь. Она заперта. Я
слышал, как щелкал замок. Значит, нужно еще раз встать на ноги". Он полежал без
движения, отдыхая, потом подполз к кровати и, опираясь на нее, приподнялся. До
двери шагов шесть. Их нужно пройти, обязательно нужно. Это самое трудное. Если
в дверь ударит такая туша, то дверь не выдержит. Нужно просто разогнаться и
упасть. Упасть вперед. И ничего себе не сломать, падая. Если в первый раз на
грохот никто не вышел, то во второй тоже есть шанс.
Он поднялся и пошел, пока держали ноги. Упал, ударился в дверь и
увидел себя лежащим в коридоре. "Или я сплю, или у меня что-то с воображением,
- подумал он. - Только что я ударил дверь, как и рассчитывал. Дверь не
выдержала. Я выпал вместе с ней. Все верно. Я потерял сознание и пролежал
несколько секунд. Только несколько секунд - потому что пыль еще не осела. Но
почему же я так неподвижен? Я же думаю - значит, я существую. Раз я в сознании,
я должен действовать. Я должен ползти к выходу. Нельзя терять времени". Ну,
вперед же, вперед! - приказал он телу, но тело не шевелилось. Это было не
легче, чем сдвинуть мыслью бревно. Только сейчас он осознал, что смотрит на
тело со стороны.
В коридорчике включили свет. Кто-то спускался по лестнице со второго
этажа. "Если здесь есть кто-нибудь из врачей или охранников, - подумал Коре, -
то он должен быть на втором этаже. Там, насколько я помню, две маленькие очень
уютные комнатки. В мое время там были голубые обои".
Появилась Степанида. Она была в том же врачебном халатике, но без
косынки и парика. И выражение глаз тоже изменилось. Стерва, подумал Коре.
Она подошла и толкнула тело ногой. Нога была босая.
- Сдох, - сказала она, - дохлый как свинья.
С лестницы спустился еще один человек. Коре узнал господина Епинцева.
Подполковник был не совсем одет.
- Объект сдох, - повторила Степанида.
- Как это могло произойти?
- Как-как! Попробовал встать и упал. Отказало сердце. Зря я, что ли,
его таблетками пичкала?
- Плохо пичкала.
- А мне что? Я только приказы выполняю. Что скажут, то и сделаю.
Стараюсь на благо нации. А вот вам худо придется. Ой худо!
Господин подполковник замахнулся и ударил рукой воздух - Степанида
уклонилась отлично отработанным движением.
- Ну-ну! Я и ответить могу. Вы теперь, как я понимаю, никто.
- Понималка у тебя слабая. Объект уничтожен - а это то, чего нам и
нужно было достичь. Ну, не все удалось сделать, так все же и не бывает хорошо.
В общем, задание выполнено. Не на "отлично", так на "хорошо". Пусть он
поваляется здесь до утра, я поставлю дежурного. А ты сейчас иди спать. Утром, в
начале смены, ты его обнаружишь, и мы проведем опознание. Выполняй!
51
Он вышел на старое крыльцо - то, которым уже давно не пользовались
из-за ветхости ступеней. Именно на этих ступенях он и поймал ящерицу когда-то.
Выходом не пользовались, поэтому дверь была забита гвоздями и закрашена словами
лозунга. Он прошел сквозь закрытую дверь - это оказалось совсем просто, только
щелкнуло что-то в районе левой лопатки.
"Итак, я снова стал призраком, - подумал он, - но теперь уже призраком
без видимого тела. Но какое-то тело у меня все же есть, вот я иду и чувствую
шершавый бетон под ногами; вот мне под ногу попались мелкие камешки; я ощущаю
звуки и запахи, я дышу, я вижу небо в красных звездах и в черных плывущих
разводах, которые луна подсвечивает по краям. Вот я наступил на камень". Он
нагнулся (двигаться было божественно легко - как хорошо, оказывается,
освободиться от власти распухшего тела), нагнулся и поднял камешек. Камешек
висел в воздухе, освещенный луной. Коре сосредоточился, и камешек упал сквозь
его ладонь. Во всяком положении есть свои преимущества. Нужно научиться их
использовать.
Он снова поднял камешек и швырнул его в окно второго этажа. Послышался
звон стекла. Я еще напомню вам о себе, подождите немного!
Коре медленно шел по центральной улице. Через дорогу, светлую полоску
в темноте, вереницей перебегали бессонные крысы - направлялись на дачу к Ене,
чтобы испробовать заветного зелья. Крысы совсем не боялись человека; Коре даже
подтолкнул одну из них ногой, но крыса не обратила на ногу внимания.
Он поднялся по спуску Автобусному (который теперь назывался проспектом
Свободы) и заметил, что дверь в ларьке выломана и вокруг полно битого стекла -
хрустит под ногами, а мальчик Петя стоит и держит за оба пальчика дочку сторожа
Никодима и не может ничего умного сказать в ответ на ее слова. Нет такого
катаклизма, который мог бы изменить мальчика Петю и всех ему подобных.
Над Ыковкой плыла ночь, вогнутая как чаша. Звезды горели неимоверным
диким огнем - так, словно они тоже имели способность распухать, демонстрируя
свое национальное звездное превосходство.
- Ты слышишь? Что это? - спросила дочь сторожа Никодима печально.
Печально - только что она намекнула мальчику Пете, что не стоит стоять на
расстоянии в полтора метра, но мальчик Петя пропустил намек мимо ушей.
- Что-то шумит.
- Похоже на водопад.
- Нет, похоже, как будто вытрушивают одеяло.
- А сейчас похоже, что петух хочет вскочить на забор.
- Нет, похоже на вентилятор, у которого забарахлил мотор.
- Похоже, как будто взмахивают бичом.
- Или зерно молотят. Такой палкой, знаешь? Одну палку в руках держат,
а другая привязана. Как будто только взмахивают, но не бьют. Что это такое? Нас
это слово в школе заставляли учить, но я не запомнила.
Они посмотрели в небо. Дочь сторожа Никодима придвинулась совсем
близко и слегка прижалась бедром.
- Ой, мне страшно, - сказала она.
- Кажется, это птица, - ответил мальчик Петя. - Та, которая прилетает
от скопления Плеяд. Я в сказках дедушки Потапа слышал.
- Ты веришь в эти детские сказки?
- Но вон же она летит! Смотри!
Дочь сторожа Никодима прижалась крепче. Ей вправду становилось
страшно. А что будет, если эта рука так и не обнимет?
Темный силуэт медленно скользил по небу, редко взмахивая крыльями.
Каждый взмах был похож и на шум водопада, и на звук одеяла, и на все остальное
тоже.
- А знаешь, что птицу видят не все, а только те, которые влюблены? -
спросила дочь сторожа Никодима. - Ты что стоишь как каменный?
- Знаю, - ответил мальчик Петя и отодвинулся.
Дочь сторожа Никодима потерла коленку, укушенную несвоевременным
комаром. Птица улетела. Теперь опять все начинай сначала.
Она отобрала один из пальчиков.
Андрей тихо ушел. До тех пор пока мальчик Петя стоит здесь до утра и
держит ее за пальчики - до тех пор не может быть в мире ни саблезубых мамонтов,
ни национальных приоритетов, ни прочей выдуманной нечисти. На обратном пути он
наступил крысе на хвост, но та даже не пискнула.
У самой свой дачи он увидел на дороге (полоса дороги стала намного
светлее, звездный ковш начал гаснуть, погасли механические светлячки, а деревья
стояли величественно как памятники самим себе - наклонили ветви, будто тоже
спят); на дороге он увидел темное пятно и сразу понял, что это человеческое
тело. Он подошел, склонился над телом и узнал Бульдозера. Бульдозер был пока
что жив, но его череп был явно проломлен. Тело пошевелилось, открыло глаза и
произнесло единственное странное, в его устах, слово "мамочки..." - и душа
отлетела на небеса или куда ей там положено отлетать. Доигрался все-таки.
52
Он спустился к реке. Река текла черная и быстрая, ее не выключали на
ночь. Луг с цветами пах так же, как и днем; пластмассовые цветы продолжали
цвести, электронные стрекозы продолжали скользить в ночном воздухе над ними. Им
не нужен свет. Вокруг луга стояли контрольные датчики с фотоэлементами - ловили
безбилетников. Но прозрачного человека им не засечь. "Мой мир тоже знал такое,
- думал Коре, - когда-то додумались ставить датчики у всех лесов, рек, озер и
на побережьях морей. Потом присылали тебе счет. Но люди быстро отучились
отдыхать на природе, да и настоящей природы вскоре не стало. Здесь будет то же
самое".
Он нашел место, с которого скатывалась коляска.
Вот здесь, здесь обрушился грунт. Еще бы, под такой тяжестью. Что
будет с моим телом, когда оно погрузится в воду? Оно станет видимым? Или вода
проникнет в него? И если я намного легче воды, мне не удастся нырнуть. А если я
намного тяжелее, мне будет трудно всплыть.
Он присел на корточки и зачерпнул воду ладонью. Жидкость переливалась,
едва видимая в свете алых звезд, нереальная, подвешенная в пустоте. Он
сосредоточился, и вода пролилась сквозь ладонь. Пора заняться делом. Лучше
закончить все до утра, пока не прибежали пляжники. Они могут что-то заметить -
например, мокрые следы моих ног или капли, стекающие по моей коже.
Норок было много, и все на одинаковой глубине. Искать оказалось
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг