гораздо проще, чем он предполагал: во-первых, его виртуальное тело не
чувствовало холода и не нуждалось в кислороде; во-вторых, все кусачие раки
вымерли, попав в настоящую воду. Коре вытащил нескольких и попытался
разглядеть. Бедняги. Со здешними жителями случилось бы то же самое, если бы они
съели кусок обыкновенного хлеба. Мы и они никогда не поймем друг друга. Он
нашел прибор около пяти утра.
Хворость плыла тихо, вся под белым покрывалом тумана; только
приглядевшись, увидишь, как быстро проскальзывает под клубами черная блесткая
гладь. А прислушаешься - и услышишь, как вьются водяные струйки между
пластмассовых стеблей пластмассового камыша. Вот рыба прыгнула, и еще одна. Вот
проплыла коряга, а вот несет водой целый островок. Вон в тумане черное старое
дерево стоит - так стоит, что похоже, будто притаилась на его длинной ветви
черная птица с человеческим телом, притаилась и сидит неподвижно, смотрит на
людей, выжидает своего часа. Чего только не привидится в тумане. А вон прибило
к берегу мертвую черепаху, черепаха большая, говорят, такие триста лет живут.
Кто-то выпустил поплавать, она и сбежала. Что триста лет жить, если потом все
равно вот так помрешь. Может быть, старушка помнила еще настоящую реку,
настоящих рыб и настоящий луг. Черепаха плавала, раздувшаяся, костяной панцирь
был ей тесен. Молчали лягушки, обычно громкие по утрам, - и от этого Хворость
казалась чужой и холодной, хотя вода - как парное молоко.
Он снова посмотрел на дерево, и ему показалось, что птица исчезла. Что
это было? Просто туман? Просто причуда воображения? Он закрыл глаза и
представил себе виденное минуту назад - нечто большое сидело или висело между
веток дерева, такое же черное, как и ветки. Но с дерева ничего не падало и не
слезало - тогда улетало? Что это было? Здесь? В почти нормальном мире? Нет, он
не может появиться здесь.
Он открыл прибор и набрал 033. Тридцать третий срез подреальности.
Интересно, случится ли что-нибудь сейчас или снова все ограничится одним гулом?
Вот оно. Гул надвинулся со всех сторон и усилился так, что пришлось закрыть уши
ладонями. Воздух помутнел и начал плыть, уплотнившийся и вязкий, как сметана.
Река, луг, туман потекли, будто сделанные из масла и тающие в жаркий день.
Дольше всего держалась черепаха, но и та утратила четкий контур и смешалась с
водой. Из серого цвета начали выступать новые детали: вот снова дерево, но не в
тумане, а четкое, будто вырезанное из черноты и приклеенное на светлеющее небо;
песчаный берег, овраг. Река исчезла. Зато появилась рука. Он поднес руку к
глазам и осмотрел. Обыкновенная рука. Моя. Моя на сто процентов - на ней ногти,
давно не стриженные ногти. Несколько крошек прилипли к ладони. Все линии мои, я
узнаю их. Комбинезон. Тот самый, в котором я пришел в сто сороковой корпус ИПЯ.
В этой одежде я отправлялся на задание. В этой одежде и в этом теле. Снова все
не так: я собирался вернуться туда, а вместо этого мне прислали оттуда мое же
тело с одеждой.
53
Камень разбил стекло, ударился в стену и свалился на кровать. Господин
подполковник лежал задумавшись на этой же кровати, поэтому камень его изрядно
испугал. Господин подполковник боялся только трех вещей: неминуемой смерти,
черных кошек и неожиданности. Он крупно вздрогнул всем телом. Из окна выпал еще
один кусок стекла.
Он выключил свет, взял бинокль с приспособлением для ночного видения и
подкрался к окну. Выглянул. Ничего. Вот дрогнуло сеточное ограждение - так, как
будто кто-то пытался перелезть через сетку. Приспособление для ночного видения
показывало пустоту. Понятно, значит, приборы его не засекают. Тем хуже для
него.
Господин подполковник вызвал агентов.
К утру два Ити, Пашка и Шишка прибыли на место. Предварительный осмотр
места происшествия дал: перевернутый мусорный бак, отпечатки пальцев на
ограждающей сетке, отпечатки босых ног на щебенке и на песке, у вырытой поперек
дороги канавы. Отпечатки отправили в город на анализ. Анализ требовался просто
ради формальности, все и так было ясно.
- Что мы имеем? - спросил Епинцев на вечернем совещании.
Совещание происходило в помещении участка. Участок был трехэтажным
зданием, самым высоким в поселке, второй этаж выкрашен суриком, а третий оклеен
обоями под мрамор, внутри панели из настоящего дерева, в подвалах четыре камеры
для добровольных признаний, все прекрасно оборудованы, на входе дежурный следит
за пропусками - участок обслуживал еще восемь поселков, подобных Зыковке. Над
входом в участок висел выцветающий транспарант "Теснее сплотимся в борьбе!".
- Что мы имеем?
- Объект весит около восьмидесяти килограммов, мужчина. Невидим как
невооруженным глазом, так и с помощью приборов. Запаха не имеет - собака след
не взяла. К себе не заходил, а если заходил, то не оставил отпечатков. Данные
из лаборатории пока не получены.
- Да плевать на данные из лаборатории, - сказал Епинцев. - Главное,
что он пошел в сторону поселка. Если он здесь, то мы его поймаем. А он здесь, я
это нутром чую.
И он заерзал на стуле.
- Может быть, перекопать дорожки? - предложил Паша. - Тогда мы узнаем,
что он ушел.
- Никуда он не уйдет. Не знаю, что ему тут нужно, но он будет здесь. А
если уйдет, то вернется.
- Почему? - поинтересовался Большой Итя.
- Потому что я его заставлю вернуться.
- А потом?
- Если данные из лаборатории все подтвердят, а они подтвердят, то я
выбью разрешение использовать любой вид оружия.
- Любой?
- Вот именно, любой. Это дело национальной важности. В нем лично
заинтересован сам... - Он не договорил фразу, потому что фраза была не
предназначена для следилок.
- Неужели сам?
- Да.
- Что значит - любой вид оружия? - поинтересовался Большой Итя. - А
если...
Продолжение фразы снова не предназначалось для следилок.
- Да. И это тоже. Я надеюсь, у меня будут чрезвычайные полномочия.
Ответ из лаборатории придет послезавтра. А пока поезжайте в город и возьмите
милицейский водомет. Четыре милицейских водомета.
- А че? - спросил Шишка, это означало "зачем?"
- А потому что я не собираюсь ждать тумана, чтобы его увидеть.
Непонятно?
- Не.
- Во время тумана по нему будет стекать вода - так мы его увидим. Но
по прогнозу ожидается сплошная сушь. И никаких туманов. Поэтому мне нужны
водометы. Я хочу видеть цель, которую мне предстоит уничтожить.
* * *
В зазеркаленной машине ехало четверо очень вооруженных людей. Звали их
Паша, Итя, Маленький Итя и Шишка. Паша был высоким, плоским, широкоплечим,
жилистым блондином с лицом худым, но очень напоминающим морду свиньи, с
длиннющими костлявыми пальцами. Такие пальцы можно видеть на темных
средневековых картинах, покрытых потрескавшимся лаком, на картинах, которые
изображают смерть: пальцы смерти тянутся, тянутся, и они уже такие длинные и
костлявые, что ты невольно радуешься, глядя на свои - свои ведь похожи на
пухленькие сардельки. Судя по пальцам, Паша музыкант, а судя по шрамам на
пальцах и сбитым косточкам - боец панкратиона, не менее того. Итя был скорее
толст, чем тонок, но рост имел богатырский (почему второго Итю и прозвали
Маленьким), итак, рост имел богатырский, а лицо вогнутое и потное, снизу лицо
окаймляла желтая полоса неизвестной природы. Маленький Итя был среднего роста и
ничем не приметен, кроме голоса, правда, сейчас он молчал. Шишка был с очень
наглыми глазами и с речью, которую специально делал невразумительной, не
договаривая концы слов - так ему казалось круче.
- Я поа, паря, - сказал Шишка, - та мы та его хло. Без проблем, сече?
Экспедиция уже выезжала из Ыковки и поднималась по спуску Автобусному
- а вот и киоск. Сигарет бы купить. Итя вышел из машины и ругнул сломанную
дверь. Дверь в зеркальной машине не закрывалась, а открывалась плохо.
На Итиных плечах были: рубашка с расстегнутым воротом, яркий сиреневый
пиджак, белый воздушный шарфик, наброшенный по поводу жары - чтобы никто не
думал, что Ите жара мешает; еще была на его плечах ответственность за судьбу
данного предприятия. А предприятие было серьезным. В своем пиджаке и шарфике
Итя напоминал доброго бизнесмена (есть такая порода в сущности хороших ребят,
только слишком деловых), бизнесмена примерно с девятьюстами современными
рублями месячного дохода, если не платить налоги - так их ведь только
сумасшедшие теперь платят, затем их и доят, чтоб не были сумасшедшими.
- Что-то тихо тут у вас, - сказал Итя подслеповатому реализатору.
- Тут всегда тихо, - ответил реализатор. - Вам чего?
- Ничего, - сказал Итя и повернулся к машине. - То есть бутылку пива.
Выпив пиво (Большой Итя умел пить пиво, не глотая, а просто выливая
его себе в глотку, черт его знает, как у него получалось, - бутылку он
приканчивал за несколько секунд), он поставил ее в окошко и что-то сказал и
послушал ответ. Услышав ответ, он снова взял бутылку и грохнул ее о камень.
- Да, как же, уберу я, уберу! - сказал он и пошел к машине.
Сегодня Большой Итя нервничал - сегодня ему предстояло говорить с
начальством и расколоть начальство на целую сотню автоматчиков.
54
Группа ZZZZ наращивала темпы.
Следующий акт психологического терроризма должен был произойти на
одной из дорог, соединяющих бывший остров Зеландию с материком.
М-кретина по кличке Женщина, форма Б13, готовил агент номер два.
М-кретин был мужчиной. Женщина мало чем отличался от нормальных людей, разве
что громким голосом и абсолютной уверенностью в собственной правоте. Он редко
приставал к людям, так как считал их всех не стоящими своего внимания, но как
только кто-нибудь не соглашался с его мнением, Женщина начинал разъяряться.
Разъярившись, он терял контроль над собой и совершал любые жуткие злодеяния, о
которых совершенно не помнил потом. Просто память его была так устроена. Видел
он лишь то, что хотел видеть, - так был устроен его глаз; слышал лишь то, что
хотел слышать, - так был устроен его слух. Вообще над М-кретинами с формой Б13
реальность не имела власти. Пока что Женщину четырежды вытягивали из
неприглядных историй, храня для сегодняшней, роковой для обоих участников,
встречи. Формы тела Женщины были округлы и тяжеловаты, отчего и произошла его
кличка.
На дороге показался автомобиль. Автомобиль шел медленно, на ручном
управлении. Человек, сидящий за рулем, никуда не спешил. Его звали Заур
Тимаурхаба, и он был одним из двух сыновей знаменитого Филипа Тимаурхаба,
поднявшего на гражданскую резню несколько тысяч азиатов. Филипа просили
остановиться, предлагали деньги, посты и прочее, но на дикого человека
аргументы не действовали. Больше всего он любил своих сыновей, чем и решено
было воспользоваться. Оба сына Филипа Тимаурхаба были людьми цивилизованными,
не в пример отцу. Младший, Заур, сейчас ведущий автомобиль навстречу своей
гибели, занимался археологией и пытался писать пейзажи. Лучшим вариантом,
разумеется, было убрать младшего и пообещать сохранить жизнь старшему - если
отец успокоится, конечно.
М-кретин Женщина поднял руку. Автомобиль притормозил. Не часто
встретишь человека на пустой трассе, соединяющей остров с материком.
- Эй, друг, подвези! - попросил Женщина.
Он сел в машину и начал свою пятую неприглядную историю, из которой
его никто вытягивать не собирался. Несколько наблюдателей находились вблизи, на
соседней дороге, невидимые, готовые вмешаться, если что пойдет не по плану. А
план был прост: Женщина, убивший юного Заура, будет остановлен при въезде на
материк и арестован. Позже его будут судить за четыре убийства и одно нанесение
тяжких повреждений. Во всех пяти случаях мотив злодеяния отсутствует - Женщину
объявят неизлечимым маньяком и используют в медицинских целях, для изготовления
препаратов. Никто не сможет доказать, что убийство было подстроено.
Машина набрала скорость и пошла к материку. Ее вели со спутника;
картинка, снятая с высоты в двести миль, была вполне отчетлива. Машина вильнула
и остановилась. Было видно, что двое мужчин ссорились. Вот Женщина лег на
своего противника и начал его душить. Прекрасно. Когда М-кретин входит в раж,
его пальцы сжимаются крепче, чем челюсти некоторых боевых собак. Еще минута - и
он сломает противнику шею. Вдруг верхнее тело задергалось и сползло. Заур
Тимаурхаба выбрался из-под Женщины, скрутил ему руки за спиной и застегнул
наручники. Потом нажал на сонную артерию, чтобы проверить пульс, снял
наручники. М-кретин был мертв.
- У него было с собой оружие? - спросил агент номер двенадцать.
- Нет, мы проверяли.
- Тогда как же он его?
При въезде на материк сын дикого человека сдался полиции. Его
отпустили без суда, признав в умерщвленном опасного маньяка. "Придется
попробовать еще раз, - подумал агент номер двенадцать. - Не может все и всегда
получаться. Такая уж наша работа".
55
Оксана нашла себя вросшей во вполне благополучную жизнь. Вместо
прежней однокомнатной ее семья занимала трехкомнатную квартиру, и квартира была
ближе к центру. У нее был муж - в прошлой жизни она рассталась с мужем из-за
того, что он нарезал картошку кубиками. Зато с новым мужем она жила сладко,
душа в душу. Оказывается, в этом мире она продолжала хвалить картофельные
кубики до сих пор - на какой только мелочи может держаться семейное счастье,
даже если совсем не любишь мужа! То, что она его не любит, Оксана поняла с
первых секунд, да и Левик заметно постарел и погрузнел. Да и звали его вовсе не
Левиком, а Глебом. И совсем на Левика не похож. И фамилия другая. Но самое
главное, в этом мире у нее был сын. В той жизни ее сын погиб. Сын был настолько
непохож на ее воспоминание, что Оксана боялась к нему прикоснуться. В этом мире
сына звали Ярославом. По-настоящему он был Вениамин, но Ярослав тоже сойдет -
так решила Оксана.
Ярослав был щуплым светловолосым мальчиком, в коротком парике и с
большими глазами, похожими на женские. Сейчас ему было десять лет. Оксана не
знала, какие бывают мальчики в десять лет, - дело в том, что в свое время она
очень серьезно относилась к своему материнскому долгу: читала уйму книг,
посвященных каждому году жизни ребенка. До десяти лет она не добралась. Ярослав
постоянно задавал вопросы, на которые Оксана не знала даже приблизительного
ответа. Она отвечала "Спроси у папы", но Ярослав все равно спрашивал у нее. У
него были умные глаза. У него был значок второй степени за особые успехи в
изучении национального дела.
Однажды Ярослав сказал:
- А ты ведь не моя мама.
- Как это? - Оксана остановилась и выпустила его руку.
Они шли по улице имени Медного Всадника. Был вечер; ажурный кран,
освещенный наполовину, поворачивал свой хобот. Очень высоко, на надцатом этаже
работали строители - они работали даже по ночам, нетерпеливые, алчущие
достроить этаж ко Дню строителя. За заборчиком прогуливались девочки из
круглосуточного детского сада. Все девочки были в красных сапожках. Над улицей
летела песня "Среди долины ровныя". Все было так обыкновенно, так хорошо, так
мило сердцу - и вдруг!
- Как это? - не поняла Оксана.
- Я сразу заметил, как только тебя подменили. Ты американская шпионка,
правда? А куда дели мою маму?
- Мы обменялись, - вовремя сообразила она.
- Как обменялись? Она поехала в Америку, а ты сюда?
- Ну да. Только не в Америку, а в Лапландию. - Что-что, а
фантазировать Оксана умела.
- Но там же холодно?
- Да, но ей там нравится. Она там родилась. Это я твоя настоящая мама.
Когда ты родился, нас подменили. Она очень скучала по своей Лапландии, а я
скучала по тебе. Вот поэтому нас подменили еще раз.
- Неправда, Лапландия только в сказках бывает, - сказал Ярослав и
добавил: - Но это точно, это ты настоящая. Та, другая, меня меньше любила. А
иногда совсем не любила. Мне даже хотелось сбежать из дому или донести на нее.
Она часто читала ненациональные книжки. Ты меня точно любишь; любишь и как
будто боишься. Я поэтому тебя и не выдал до сих пор.
- А теперь ты меня выдашь?
- Нет, конечно. Я буду тебе помогать. Если ты чего-то не знаешь, то не
красней, а спрашивай у меня. Я тебе все расскажу. Можешь спрашивать прямо
сейчас. Например, ты совсем не знаешь, для чего нужна следилка, точно?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг