изображения. Он уже успел отвыкнуть от этого огромного экрана.
Экран изобразил надпись:
ЕВРОПЕЙСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
Потом появился высокий картонный тополь и под ним скамеечка со
спинкой. На заднем плане нарисованы белые домики. Пропел петух. На экран вышел
Иван Петров, в голубых штанах, в сапогах, в кепке и в осийской национальной
косоворотке. Только накладного чуба и бороды не хватает. Иван Петров подошел к
тополю, одобрительно похлопал его по стволу и, крякнув, присел на скамейку.
Раздался голос за кадром:
Есть в Ыковке старый тополь, под которым вечно кто-нибудь сидит, коли
погода хорошая. Стоит сесть на скамью под тем тополем - и сразу лезут в голову
разные большие мысли, такие большие, что целиком в голову не помещаются,
приходится просматривать их по фрагментам, а на это нужно время. Оттого и сидят
ученые люди под тополем, долго сидят, не встают. В этот раз сидит под тополем
лауреат Сократовской премии Иван Петров, тот, который изобрел самодвижущийся
рычаг. Поприветствуем его, друзья!
Голос за кадром утонул в шуме аплодисментов.
В дверь длинно позвонили.
Коре убавил звук, но не встал с кресла. Если это Оксана, то у нее
должен быть ключ; сумела уйти - сумеет и вернуться. Если это кто-нибудь другой,
то его здесь не ждут. Звонок повторился. Ладно, попробуем открыть.
- Здравствуйте! - сказал Иван Петров и широко улыбнулся. - Очень рад
вас видеть живым и здоровым.
- Здравствуйте.
- А я за вами целый вечер слежу. Вы это, думаю, или не вы?
Он покосился на работающий телевизор:
- Неплохая получилась передача, советую вам досмотреть до конца. Лично
я не люблю сниматься, не люблю, когда прожектором светят тебе прямо в лицо да
еще не разрешают часто моргать. Не люблю, но приходится.
Был Иван Петров умен, хитер, белобрыс и остронос, имел легкие, очень
национальные веснушки на щеках, смолоду любил разгульную жизнь, но знал меру в
разгуле, так как берег здоровье. Главным в своей жизни считал науку и служение
Осии, но и о том, и о другом задумывался редко - это только в фильмах и книгах
партийные думают об одном только деле партии, а ученые только о науке. На самом
деле и наука, и дело партии для них - всего лишь работа, а от работы всегда
хочется увильнуть. Чаще всего думал Иван Петров о женщинах и о покупке машины,
но сейчас...
Голос за кадром продолжал:
Задумался Иван Петров о судьбе своего изобретения. Сидит Иванушка под
тополем и думу думает. "А что, - думает Иванушка, - а что, если сделать не
один, а много таких рычагов; а что, если заставить их работать на благо Родины?
А что, если дать по рычагу каждому осиянину?
Но тогда сколько же нужно рычагов? - велика страна Осия... А что, если
сделать несколько сортов рычага - например, мужской рычаг и женский рычаг, да
придумать так, чтобы они могли сами собою разводиться на воле? - вот тогда и
хватит рычагов каждому осиянину... И заставить те рычаги работать, например
воду качать, опрыскивать картошку или разносить повестки по домам..." Сидит
Иванушка и думу думает.
Эк куда его занесло... Сознайтесь, вы, люди степенные и разумные, что
и вас порою заносит не меньше, чем Петрова Ивана. Не сознаетесь? Вот и Иван
Петров не сознается. "О чем задумался?" - спрашивает сторож Никодим, тот,
которого женщины любят. Спрашивает и останавливается, прикрывшись ладонью от
солнца. "О европейской безопасности", - отвечает Иван Петров. "Ну, думай,
думай", - говорит Никодим уважительно, опускает руку и идет своей дорогой.
- Обратите внимание, - сказал Иван Петров, - что мои передачи выгодно
отличаются от передач других партий. Меня показывают не только с лучшей
стороны; я даже позволяю над собой подшутить. Это делает меня ближе к народу.
Коре выключил телевизор.
- Вы позволите?
- Я, собственно, по делу, - сказал Иван Петров. - Вы действительно
вернулись оттуда?
- Откуда?
- Ну, вы были в лучшем мире?
- На том свете? Был.
- Все три года?
- Нет, минут десять. Но мне трудно сказать точно - там время течет
иначе. Может быть, там вообще времени нет.
- Я понимаю, понимаю. Вы там что-нибудь видели? Душу, например? Или
ангела?
- Ангела нет, а душу видел. И еще что-то, о чем не хочу вспоминать.
- И как, извините, как она выглядит?
- Смотря чья. Та, что попалась мне, выглядела симпатичной. Вы только
это хотели узнать?
- Не только. Я хочу предложить вам сотрудничество. У вас, я так
понимаю, нет документов. А человек без документов - это уже не человек. Его
даже убить можно, как собаку, и никто не докажет, что кого-то убивали. Раз
документов нет, значит, живого человека и не было. Скажем, достану я сейчас
пистолет и пульпу. Мне пистолет по рангу положен. Да и разные прочие трудности
у вас есть. Я сделаю вам документы.
- Может быть, вы мне и денег добудете?
- Может быть.
- В первый раз вижу живого фальшивомонетчика, - сказал Коре.
- Нет, все настоящее. Я сам ничего не могу, но у партии большие
возможности.
- Ваша партия стоит над законом?
- Партия всегда немножечко над законом. Если нет, то зачем же она
нужна?
- И что я должен сделать?
- Вы ничего не должны. Я вас просто приглашаю. В четверг будет
заседание ячейки, и я приглашаю вас выступить. Вы же хотите помочь
патриотическому движению?
- Не понимаю как.
- Вы же первый человек, который вернулся оттуда. И вы наш человек.
Если это правильно подать, то событие прогремит на весь мир. И партия примет в
этом участие. Честно, я не верю, простите меня, что вы вернулись с того света,
но это и не важно. Важно, чтобы другие поверили или притворились, что верят. Я
ведь не верю и в Христа, но в церковь хожу. Какая разница, существовал ли
Христос, если дело так обернулось. Был он или не был - это же ничего не меняет.
То же самое с вашим возвращением. Вот, прочитайте. Это примерные тезисы вашего
выступления.
Он вырвал листочек из альбома и протянул Коре.
- Итак, вы хотите послужить вящей славе Отчизны? - спросил Иван
Петров.
- Нет.
- Вы не любите свою Родину?
- А вы?
- Я? Это же святое! В этих полях я родился и вырос, здесь похоронены
мои предки, эта земля меня кормит и поит, мое детство и юность прошли здесь, и
здесь я проведу свою старость - и сюда же лягут мои кости. Я всегда жил здесь и
не собираюсь куда-либо ехать, этой земли мне достаточно, и я уверен, что лучшей
мне не найти.
- Вы хорошо излагаете, - сказал Коре, - но я не пойму, что во всем
этом святого. То же самое могут сказать о себе даже ыковские крысы - те,
которые сегодня съели человека. Они родились и выросли в здешних подвалах, эта
земля их кормит и поит, здесь лежат кости их предков, и их собственные кости
лягут сюда же. Это же святое, согласитесь!
- Вам не смутить меня этим парадоксом. Что же такое Родина для вас?
- Во-первых, не Родина, а родина. Точно так же Мать - это фигура
холодная, огромная и предназначенная только на показ, ни на что другое она не
годится, а мама - близкий человек. Родина - это те места, события, люди,
предметы и обстоятельства жизни, в которые мы вкладываем и оставляем часть
своей души. Или которые вкладывают себя в нас. Если я подмел дворик и поставил
в нем скамейку, то он станет родным для меня. Если я встречался с любимой в
здешних полях и они навсегда остались со мной, то эти поля я ощущаю как свою
родину; если я сделал что-то для своего города, то моя родина - этот город;
если я сумел оказать услугу всей стране, то эта страна будет для меня
небезразлична. Если я сделал нечто на благо всего человечества, то моя родина
не отдельная страна и не город, а весь мир. Поэтому первые гении и последние
подонки не имеют родины и не любят ее - для первых родиной стала планета, для
последних нет даже клочка земли, который им рад. И ничего святого в этом нет.
Любовь к своей личной родине нормальна для порядочного человека. К своей
личной, но не к вашей, обобществленной.
- Мне можно говорить такие вещи, - задумчиво сказал Иван Петров, - я
человек понимающий и терпимый. Но за других я поручиться не могу. Если человека
оскорбляют в его священном чувстве, то его негодование тоже священно - он
способен на все. Я бы на вашем месте поостерегся выходить на улицу. Вообще-то
людям с такими взглядами нужно делать лоботомию - это принесет пользу обществу.
- Вашему обществу нужно делать лоботомию, - ответил Коре, - это
принесет пользу людям.
- А вашему? - спросил Иван Петров и прищурился. - Вы ведь не осиянин,
правильно?
- Как вы это поняли?
- Я умный человек. Вы говорили о мире и странах, но для осиянина нет
ни мира, ни стран. Для него есть только Осия, великая Осия. Я, кстати, за то,
чтобы вернуть родине ее настоящее имя. Раньше имя было чуть длиннее. Вы знакомы
с нашей историей?
- Никто не знает истории искаженных существ.
- Вот. Я так и думал, что вы это скажете. А вы знаете, что мы во всем
впереди вас? Даже первую попытку вывести искаженное существо предприняли именно
мы - полтора-два века назад. Конечно, генетической техники еще не было, и
измененного человека выводили по старинке, методом искусственного отбора,
уничтожая нежелательных особей. После уничтожения примерно ста миллионов была
выведена психологически отличная порода человека. Психологически улучшенное
существо. Еще в те времена мы были отделены от остального мира железным
занавесом. За прошедшие века занавес несколько раз приподнимался - и девять
волн эмиграции рассеяли русских по всему миру. Вы знаете, что все ваши русские,
которых полно в мире, пошли отсюда, из Осии? Вам нечего чваниться. Вы наверняка
смертник, раз попали сюда. Ваша любимая страна послала вас на смерть. Поэтому
чья бы корова мычала... Кстати, вы видели настоящую живую корову?
- Да.
- У нас уже изобретена кибернетическая. Но пока не получила широкого
применения.
- Не верю, - сказал Коре, - ваша техника отстала на столетие.
- Только не военная. Сознаюсь, про корову я приврал. Зато я знаю даже
о методе фантома. И знаю больше вас. А отсталость - это просто приятный итог
изоляции. Мы консерваторы и всегда ими были. Наш человек сохраняется, тысячу
лет назад мы были такими же и через тысячу останемся такими же. Что с того, что
мы дышим отравленным воздухом? Что с того, что у нас нет ни волос, ни ногтей?
Это ведь не мешает загадочному русскому характеру оставаться загадочным. Это
даже не характер, а окошечко в альтернативную реальность. Зато у вас характеру
не больше, чем у деревянных кукол. Я не говорю о присутствующих.
- Тогда зачем же столь примитивные идеи?
- Национализм? Согласен, примитивно. В сущности, это собачий инстинкт
защиты территории. Собаки ведь самые ярые националисты. А как яростно дворняжка
бросается на благородную породу? Замечали? - и никогда наоборот. А как
беззаветно она бросается на автомобиль? Вы видите, я не просто чугуннолобый
фанатик, а могу придумывать сравнения для своей идеи так же, как Сирано
выдумывал сравнения для своего носа. Но я люблю ее так же, как он любил свой
нос. Я могу делать это - потому что силен. Фанатики ведь свирепеют от слабости.
Чем слабее, тем свирепее. Принцип компенсации. А нацидея - единственная идея,
которая нам подходит. Лет двадцать назад основной была идея технического
прогресса, увы, она не привлекла массы. Не во всяком ведь есть техническая
струнка. А национальная - во всяком. Нам есть чем гордиться. Наибольшее
количество талантливых людей рождается у нас. Раньше они убегали к вам, но
сейчас ведь это невозможно. Так что же делать? Остается либо смириться, либо
возгордиться. Последнее приятнее.
- Я не уверен, что вы столь талантливы, - сказал Коре.
- Но это очевидно. Возьмем такой факт: в первые же дни после выхода
очередных отеческих указаний начинают звучать стихи и песни, в которых
рифмуются строки вышеупомянутых указаний. Вы попробуйте написать песню на слова
"Открыты новые пути развития родного общества на всех этапах его
существования". Кто из ваших поэтов на такое способен? Да у вас и поэтов уже не
осталось.
- Но это халтура, которая пишется на заказ.
- Но в том-то и дело, что нет! Ничего подобного! Это действительный
порыв народа. Прочитав строки указаний, каждый школьник начинает выражать свое
мнение, слагая песню. Не каждая песня хороша, но каждая идет от души. Утописты
во все века мечтали о справедливом обществе, об обществе счастливых людей. Вот
оно, общество счастливых людей! Когда младенец начинает думать, знаете, какова
его первая мысль? - Как я счастлив, что мне повезло родиться в такое прекрасное
время и в такой прекрасной стране! И это постоянное счастье он пронесет через
всю свою жизнь. Что может быть лучше счастливых людей? И разве может быть плоха
идея, которая сделала всех счастливыми? Всех и каждого.
- А куда вы дели недовольных?
- Это у вас могут быть недовольные. Осианин даже не понимает значения
такого слова. Понятие безнадежно устарело - все недовольные вымерли несколько
поколений назад. Конечно, было немало войн, больших и мелких, но теперь мы
достигли совершенства: никто никого не притесняет. Никто не притворяется
патриотом, каждый горит истинным патриотизмом. Каждый осианин умеет петь -
голос и слух ему нужен для исполнения гимнов; каждый с детства пишет стихи,
чтобы выразить переполняющую его любовь к Родине. Каждый пишет картины, потому
что не может без умиления окинуть взглядом родные просторы. Каждый заботится о
том, чтобы сделать Родину краше. Мы есть общество стопроцентных творцов и
созидателей. Поэтому я и утверждаю, что мы талантливее всех.
- Допустим, все эти люди счастливы. Но это же обман - у них нет причин
для счастья.
- Есть. Во-первых, патриот патриоту друг, товарищ и брат. Если мне
станет тяжело, я везде найду поддержку. Если я оступлюсь, мне сразу помогут.
Если я ошибусь, меня направят. Во-вторых, у нас нет бедных, потому что исчезло
понятие корысти. Наши люди бескорыстны, они не скрипят зубами в бесполезных
мечтах о собственной громадной вилле или самолете. Они счастливы тем, что
имеют. В-третьих, у нас никто никого не притесняет; все совершенно свободны,
каждый имеет право выражать свои мысли и выражает их. Свобода есть величайшее
наше завоевание. В наших законах нет запретов - ведь никто не стремится к
запретному. В-четвертых, у нас вдесятеро меньшая преступность по сравнению с
вашей. У нас нет корыстных преступлений. Мы не убиваем ради ограбления или ради
получения наследства. Наши тюрьмы полупусты, а милиционеры хулиганят от скуки.
У нас отменена смертная казнь и длительные сроки заключения. За мелкие
проступки у нас просто бьют морду и отпускают. Действует очень эффективно.
В-пятых, мы имеем богатейшую культуру, к которой все поголовно приобщены. Мы
постоянно издаем исправленные издания классиков, и все ими зачитываются.
- Почему исправленные?
- Потому что язык устаревает и меняется. Исторически меняется и
понимание истины. Например, недавно было заседание по поводу обнаруженной у
классика неточности. Он пишет; "Люблю Отчизну я, но странною любовью"
Представьте себе, текст именно таков - просто ересь, если вдуматься. Я было
предложил: "Люблю Отчизну я нестранною любовью", но нашелся еще лучший вариант.
"Люблю Отчизну я предписанной любовью". Согласитесь, ведь замечательная агитка
получается, правда?
- Мне трудно это понять.
- Конечно, ведь вы не являетесь психологически улучшенным существом.
Ваша психология отличается от нашей, как сорняк от культурного растения. Вы
даже не понимаете, как вы несчастны. Вот вы возражаете против нацидеи. И
нацидея наша мирная. Мы не уничтожаем меньшинства, мы их ассимилируем.
Уничтожаем только врагов. Вы на себя лучше посмотрите. Зеленоглазые убивают
сероглазых, математики - историков, параноики - истериков, водопроводчики -
истопников, акробаты - жонглеров. Все потому, что гены у вас, видите ли,
разные. Просто расовый идиотизм. А чтоб пустомеля вышла замуж за интеллектуала
- нет, она скорее в прорубь бросится, а все потому, что в ее сто пятьдесят
третьем гене в четырнадцатой хромосоме на один атом мышьяка больше. И она
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг