В десяти шагах от них крупный северный заяц, рыжевато-коричневый, с
выпуклыми любопытными глазами, вынырнул из кустарника, сел, глядит на две
незнакомые ему фигуры. Прыгнул ближе и снова сидит. Стал на все четыре
лапы, грызет шишечку с ветки ползучего ивняка - видно, как мягкая верхняя
губа передергивается у него со стороны на сторону.
Вот она, возможность спасения, единственная.
Время будто замерло, мир затих, двое слышат только биение
собственного сердца. У мужчины стрела на тетиве, женщина перестала дышать.
Мужчина натянул лук, подался вперед, выстрелил. Но неумело, неудачно.
Тяжелая стрела летит мимо цели. Однако заяц, испугавшись, именно в этот
момент скакнул и косо наткнулся мордочкой на каменный наконечник.
Женщина рысью метнулась с места, упала на дергающееся тело. Схватила,
поднесла ко рту, перегрызла горло.
И вот двое пьют теплую кровь, этот концентрат животной жизни, которую
человек еще так трудно собирает с больших площадей жизни растительной.
Если б они сумели зафиксировать в памяти ситуацию - выстрел,
направленный не в самую цель, а с упреждением. Но нет, где там! Еще сотни
раз такое должно повториться, тысячи. Еще несколько поколений минует до
времени, когда изловчившиеся охотники начнут из легкого, более изящного
лука бить мелкого зверя на бегу и птицу на лету. А двое не поняли, что
произошло, упустили. Они развели костер, поджарили мясо, съели. Вернулась
энергия, движения стали свежими.
Дальше!
Они пошли, кое-где перепрыгивая через лужи, кое-где шагая по ним.
Равнина теперь повышалась к северу, еще плотнее дул в лицо ветер. Вскоре
мужчина увидел на горизонте гряду белых гор. Все более влажными делались
воздух и земля. Повсюду текли ручейки, сливаясь в маленькие речки. Начали
попадаться глыбы камня и глыбы льда. Порой они образовывали такие завалы,
что приходилось обходить. Льда становилось все больше, он лежал целыми
лугами. Затем почва вовсе скрылась, направо и налево от двоих простерся
край бесконечного ледяного поля, которое полого поднималось впереди.
Мужчина остановился, огляделся. Это было ново и тревожно. Он присел
на корточки, раздумывая, потом решительно встал. Где лед, там холод, где
холод, там снег, а значит, и олени.
Сзади к погасшему костерку подбежали тем временем тощие, облезлые
волки. Почуяв кровь, поспешно, вырывая с рычанием друг у друга, поглотали
обрывки шкуры с шерстью, повертелись, принюхались и неторопливой рысью
затрусили за людьми. Их ничто не могло сбить со следа и нечему было
отвлечь от последнего, быть может, шанса на жизнь. Они приблизились ко
льду и вступили на лед.
Двое поднимались долго, отдохнули, снова пошли. За спиной все выше
вставал горизонт, равнина постепенно превращалась в огромную серую чашу.
Мужчина и женщина вошли в пояс тумана - странно было видеть его клубы вне
кустов и деревьев, свободно висящими в воздухе, медленно перемещающимися.
А когда двое миновали туман, их ярко осветило солнце, склоны льда вокруг
заблестели глянцем, и стало казаться, что рукой подать до гребня, за
которым богатая охота. Здесь было совсем безветренно и тепло, женщина
распахнула перетянутую оленьей жилой куртку. Лед вытаял пещерами, утесами,
лежал застывшими реками, прорывался ущельями. Идти становилось все
труднее, у женщины стучало в висках, она дышала тяжело и часто. А гребень
все отодвигался - всякий раз будто на то расстояние, какое двое проходили
от передышки до передышки.
Потом кончилась полоса разнообразного льда, опять он разлился полями,
уходящими к небу. Мужчину взяла оторопь: знать заранее, как труден путь,
он не осмелился бы на подъем.
Может быть, вернуться?
С высоты туман смотрелся как облака, а вдалеке был похож на всплывшие
вдруг и движущиеся сугробы снега. Чудно было видеть все это внизу, а не
там, где обычно, в небесной вышине. Несколько точек, мелькнувших среди
белесой мглы, подсказали двоим, что волки не оставили их.
Вперед!
Теперь гребень стал приближаться ощутимее. Стена в человеческий рост,
кое-где ниже, а за ней уже голубизна пустоты. Десяток шагов, еще десяток,
мужчина тоже ослабел, дышал хрипло. Солнце перевалило зенит, начало
опускаться, равнина внизу сквозила через облака-туманы, и далеко-далеко к
югу лежала темная полоса - вал наступающих высоких враждебных растений.
Двое подошли к последнему уступу. Там должен был начаться спуск, за
которым олени и мохнатый зверь.
Мужчина забрался наверх, выпрямился. Женщина видела, как он сделал
шаг вперед и, отшатнувшись, окаменел. Она с трудом влезла за ним и тут же
села, испуганно глядя перед собой.
Ни снежных полей, на которые надеялись.
Ни леса, которого боялись.
Ни льда.
Двое никогда еще в своей жизни не были на такой ужасающей высоте:
вообще, люди в Европе, быть может, никогда еще не поднимались на такую.
И здесь, над облаками, начинаясь сразу от синих босых ступней
мужчины, от его замерзших, окостеневших пальцев с искореженными,
обломанными ногтями, разлилась под небом и сияющим солнцем ровная
бесконечная поверхность холодной темной воды.
Во все стороны она уходила, теряясь прямо вдали. Невысокие тяжелые
волны округлыми валами медлительно катили на мужчину и успокаивались у
самых его ног.
Море, простершееся на миллионы квадратных километров. Безмерные массы
пустых вод, где ни рыбы, ни водорослей, ни даже бактерий.
Двое, конечно, не знали всего этого. Не знали, что и полжизни им не
хватило бы, чтобы кругом дойти до противоположного берега. Уничтоженные,
они смотрели на необъятное водное поле, сходившееся у горизонта с небом. И
рассыпался, исчезая, образ оленьего стада, пасущегося на снежных лугах.
Сильно пригревало, и было совсем тихо. Но легкие, неощутимые ветерки
все же бороздили гладь моря в отдалении - там черные пространства лежали
вперемежку с голубыми и серыми. Слева от людей вода почему-то парила,
поднимались и рассеивались в воздухе быстрые белые клубы. Неслышно плыла
льдина, высунувшаяся торчком из глубины. Ее изъело солнцем, жаркие лучи
выгрызли что-то вроде гигантских сотов на неровных откосах. Она кренилась
постепенно, затем вдруг пошла решительно переворачиваться - верхняя часть,
всплеснув, скрылась под водой, оттуда вынырнул другой бок, отшлифованный,
белый.
Что-то происходило в этом на первый взгляд недвижном мире.
Тысячелетиями что-то готовилось и теперь назрело.
Лед, хотя и повсюду лед, был неодинаков в разных местах - синие
оттенки перемежались с зеленоватыми, даже желтыми. Здесь он иззернился,
там шерстил, присыпанный вмерзшим снегом, тут переламывался четкой
хрустальной гранью.
Волна от перевернувшейся льдины докатила от берега, омыла ступни
мужчине. Он вздрогнул, очнувшись. Сотнями роились солнечные блики. Ледяная
кромка, отделяющая море от пологого склона, кое-где была широкой,
громоздилась утесами, кое-где, плоская, сужалась до двух метров или метра,
как мы смерили бы теперь.
Угрюмо, медленно мужчина снял с себя пояс с колчаном, взял у женщины
две свернутые шкуры, служившие обоим как шатер для ночлега. Он развернул и
бросил шкуры у самой воды, опустился на них. Женщина легла рядом,
свернулась в комок и сразу уснула, потому что была сыта и смертельно
устала. А мужчина не мог и не хотел спать, ему надо было решить, куда
теперь. Он подобрал ноги, обнял колени, просидел несколько минут
задумавшись. Ему казалось, что олени должны быть где-то тут, но только
путь к ним преградила огромная вода, которую двое и помыслить не могут
перейти.
С коротким, оборванным восклицанием мужчина встал, прошелся
взад-вперед, потом взял в руки топор - он чувствует себя уверенней, когда
пальцы охватывают костяную рукоять.
Неподалеку послышался шорох - подтаявший ледяной нарост сорвался с
утеса.
В этом месте кромка берега совсем узка - с одной стороны море, с
другой, рядом - потонувший в провале далеко внизу смутный контур
полулеса-полутундры.
Мужчина останавливается здесь, в узком месте. Без мыслей взлетел
топор, ударил по льду раз, второй.
И вот уже заполнилась бороздка, первые капли стекают за край
гигантского блюда.
Снова удар, изливается струйка и быстро-быстро делается ручейком.
Это привычно мужчине - сбрасывать воду. В стойбище по весне так
приходилось делать в пещерах, где зимой не жили, не жгли костров, а только
хранили мясо.
Еще удар, ручеек набухает. Пока безмолвный, он бежит между ступнями
мужчины, который стал сейчас лицом к солнцу, к равнине. Поблизости пришла
в движение поверхность воды, а движущаяся вода - совсем не то, что
стоячая. У нее другая сила, ее молекулы трутся о молекулы льда, срывают.
Р-раз, и рухнул расшатавшийся запирающий кусочек - безмолвие сменяется
переливчатым шепотом! Р-раз, и выламывается маленькая глыбка!
Ручеек заговорил, зажурчал, стал вдвое шире.
А мужчина - на каком берегу ему остаться?
Чрезвычайно важен выбор, хотя человек и не подозревает о том. С
правой стороны струйки он сделается предком норманнов, которым обживать
неприветливые фиорды Скандинавии, увидеть на горизонте березовые рощи
острова Гренландия, высадиться в Америке. С левой - мужчине начать
славянский корень, его дальние правнуки станут, возможно, воздвигать
златоглавый Киев, столицу Древней Руси. Кто-то из них в страшную для
русского народа осень 1240 года будет смотреть, как на низком берегу
Днепра собираются верткие широкоскулые всадники в долгополых тулупах и
больших шапках-треухах - неисчислимые полчища Батыя. Но уйдет в Лету,
останется жив, семя и страсть свою передаст тому, кто в розовый утренний
час на поле Куликовом... Это если влево. Вправо же быстроходный остроносый
даккар, неумолчный скрип уключин, пенная морская волна, а потом овцы на
горном лугу, безумие Эдварда Мунка, домик у чистого озера, музыка Грига.
Удивительная альтернатива, и вариант определяется всего одним шагом.
Вправо или влево?
Мужчина переступает вправо, подходит к своей подруге. Чуткая, она
просыпается сразу и встает, освеженная, сильная, готовая к мгновенному
действию. Но вокруг нечего делать, и вот двое возле ручья. А это именно
уже не ручеек, а ручей, который с каждой секундой ширится, превращаясь в
стремительную речку. Струя шириной в полтора метра перекатывает ледяной
вал и дальше внизу растекается пленкой. Но и там начинает обозначаться
ложе течения.
Теперь не остановить, не закрыть бегущую воду, даже если б мужчина и
захотел. Поблизости в море изменились пути течений, пробуждены силы,
которые уже невозможно обуздать.
Мужчина перепрыгивает на ту сторону, обратно и снова туда. Мелькнув
сквозь водопад, отломился еще кусок ледяного берега. Речка стала
наполовину шире, ее говор сменяется рокотом.
Мужчина зовет женщину к себе, она подступает к струе, мерит взглядом,
качает головой. Мужчина смотрит вниз. Вода уже нашла себе дорогу, она
катит мелким ущельем, от минуты к минуте размывая его, делая глубже. Поток
уже разделил склон пополам, он растет, питаясь не только сверху, но и по
пути захватывая воду, покрытый буруном, вспухший.
А волки? Где они?
Вот стая, всего в сотне шагов ниже. Днем хищники еще не подходили так
близко.
Звери справа от бегущей воды и отступают перед ее разливом. Знают,
людям надо на левую сторону.
Мужчина берет брошенные на лед шкуры, прыгает с ними через поток. Он
показывает женщине на волков. Скорее же, скорее, а то будет поздно!
Тем временем на ледяном валу отломился еще кусок. Потом расширился,
напор сильнее.
Женщина колеблется, затем отступает для разбега, примеривается.
Несколько быстрых шагов, прыжок. Нога попала на самый край уступа, руки
взмахнули в воздухе, женщина падает. За несколько секунд ее сбивает с ног,
уносит, сбрасывает на десяток метров вниз. На разливе ей удается
задержаться, встать. По колено в ледяной воде, женщина не осмеливается
сделать и шага, она подалась вперед, наклонилась. Холодные струи неумолимо
вымывают, выкапывают дно под ней, она еле удерживается на ногах.
А все еще яркий день. На высоте ничем не загороженное солнце заливает
ослепительным светом бесконечный склон, неохватную поверхность нависших
вод и ту льдину, которая наверху развернулась и царственно направляется к
истоку реки.
Мужчина швырнул копье и топор в сторону. Двумя длинными прыжками он
спускается. Упал, вскочил, устремился к женщине. Вот они рядом. Идут,
держась друг за друга. Обжигающе холодная вода по пояс обоим. К счастью,
здесь маленькое плато, где река растеклась. Мгновение отдыха - и дальше
влево. Опять глубина. Женщина вдруг проваливается с головой. Мужчина
пытается вытащить ее и тоже скрывается весь в потоке. Их несет по глубокой
ложбине.
Все полноводнее река, сильнее ее ход.
На какой тонкой нити повисли будущие отцы-охотники, отцы-земледельцы,
княжеский дружинник, крестьяне, солдат?..
Оба выныривают, мужчина яростно борется. Обоих прижимает к ледяному
утесу. У женщины плотно сжаты губы, она не сказала ни слова, не крикнула с
того момента, как упала. Задыхаясь, мужчина держит женщину, у него
отнимаются занемевшие руки, он отчаянно осматривается.
Что такое? Напор резко ослабел, он почти иссякает, вода спала до
колена.
Льдина! Льдина, подплывшая там наверху, заперла реку. Однако верхний
слой теплой, нагретой за день воды точит и точит новые проходы с боков,
проламывается и урчит, сотрясая ледяную глыбу.
Мужчина и женщина выходят из потока, тяжело дышащие, побитые,
обессиленные и дрожа.
Но топор! Лук и стрелы!.. Все осталось на другой стороне. А без
оружия, одежды, инструментов обрывается связь двоих с прошлым, с
человечеством. Они сразу скатятся на положение голых слабых животных,
которым не прожить и суток в холодной, бесплодной тундре.
Женщина, побелевшая, синяя, бежит наверх, туда, где оленьи шкуры.
Мужчина, не раздумывая, бросается обратно в воду. Через минуту он начинает
подниматься. Топор, колчан, мешок с рубилами и скребками - все в руках.
Разбег, беззаветный прыжок. Женщина подхватывает мужчину, вдвоем они
отбегают от пролома, дальше по узкой кромке между морем и спуском.
Вовремя! Льдина стала торчком, переворачивается и выламывает, падая,
десятиметровый кусок берега. С ревом обрушивается стена воды, ее серое
долгое тело устремляется вниз. Переплетаются тугие струи, брызги взлетают
и блещут. Водяная пыль поднялась над истоком, кусок радуги засвечивается,
меркнет, опять засвечивается. Эшелонами низвергаются тяжкие массы, за
ними, не прерываясь, следуют другие. Трещит, разрушаясь, лед, округлая
линия перелома воды протянулась уже на пятьдесят метров, сто, на
полкилометра.
Где там волки - они сгинули! Сбежали, испуганные, и быстрыми тенями
уходят, скачут к западу.
Новые течения возникли на ближайшем участке моря, рождаются, плывут и
исчезают воронки водоворотов. Взметнулся бурун и подтачивает высокий
береговой утес.
В трех километрах ниже, на равнине, вода пришла и ударила. Тут уже
озеро, которое растет с катастрофической быстротой. Кинулась в разные
стороны живность, что не видели, не умели увидеть люди - охотники за
крупным зверем и волки-охотники. Змейкой скользит горностай, бежит песец,
трясогузка взлетает над разоренным гнездом. Но никому не уйти. Низкорослый
ивняк скрыт с верхушкой, крутят водовороты, сшибаются волны, всплывают
глыбы льда, колеблются надолбы.
Ревет и пенится вся извилистая дорога воды. В одних местах расходясь,
в других сжимаясь, современный весенний Днепр падает с заоблачных высот.
А там, наверху, к провалу подтащило айсберг. Белая гора поднимается,
нависла, обламывает огромный кусок береговой кромки, и Волга, целая Волга
обрушивается в бездну. Воздух дрожит, на десятки километров разносится
канонадный грохот. Полная радуга перебросилась на высоте через
стремительную реку, чье течение каждый миг низвергает новые сотни тысяч
тонн воды.
Солнце, белые льды, горизонт моря, горизонт суши и два человека...
Что происходит?
Кончается ледниковый период в Европе, вот что! Создается Балтийское
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг