женщиной сидел пациент в сером халате. Очевидно, жена пришла навестить мужа.
В коридоре послышался шум. Зубков обернулся. Через минуту в палату
шумной гурьбой вошли постояльцы. На Костю они обратили внимания не больше,
чем на соседа в трамвае. Некоторые из них легли на кровати, другие сели и
открыли тумбочки. Зубков с некоторым волнением наблюдал за ними.
"Приглашаем всех на ужин", - сказал по радио приятный женский голос.
Больные поднялись и, продолжая обсуждать что-то свое, направились к
выходу.
- Ты что, есть не идешь? - спросил молодой парнишка.
- Иду, - ответил Костя и улыбнулся.
В каждом отделении была своя столовая - просторная светлая комната со
столами и телевизором под потолком. За стойкой-раздачей была небольшая кухня
с двумя раковинами, электрической плитой и тремя шкафчиками на стене. На
ужин в этот раз давали гречневую кашу с молоком, стакан какао и сдобную
булочку. Зубков поставил ужин на поднос и, развернувшись, увидел за ближним
столом двух пациентов, с аппетитом поедающих кашу.
- У вас не занято? - спросил Костя.
- Садись, - ответил толстячок в очках и, освобождая Зубкову место,
передвинул ближе к себе стакан с какао.
- Новенький? - спросил второй. Он был постарше и тощий.
- Да. Час назад привезли.
- Чего такой грустный, первый раз, что ли? - спросил толстячок.
- Умгу... первый.
- Не переживай, - подмигнул второй. - И здесь жить можно.
Я вот, например, уже почти двадцать лет сюда ложусь каждый год. Тихо,
спокойно. Контингент в основном смирный, кормежка хорошая. Опять-таки
законный повод ничего не делать. Отдохнуть месячишко. Плюс к отпуску.
Тощий и толстый допили какао и, пожелав Зубкову приятного аппетита,
встали из-за стола. Костя проводил их взглядом и вернулся к тарелке с
гречневой кашей. Ел он медленно и без аппетита. Когда пришла очередь какао и
булочки, столовая была уже пуста. Няня протирала столы влажной тряпкой и
ставила на них перевернутые ножками вверх стулья. Зубкова никто не подгонял.
Он спокойно допил какао и, поставив тарелки к мойке, сказал нянечке
"спасибо".
Напротив столовой располагался небольшой зимний сад с диванами,
креслами, журнальным столиком, заваленным прессой, столами для игры в
шахматы и бильярд. Зубков не торопясь подошел к своей палате. Как только он
появился в дверном проеме, его тут же усадили играть в домино. Костя любил
домино и играл довольно сносно. Из разговоров он понял, что пациенты
достаточно хорошо знают друг друга и относятся к пребыванию в клинике как к
ежегодному медосмотру.
В домино играли шумно. Костяшки весело колотили по столу, и время от
времени кто-нибудь выкрикивал волшебное слово "рыба". Веселье продолжалось
до тех пор, пока не пришла медсестра Галя. Она сегодня дежурила по
отделению, и пациенты отзывались о ней как о генерале в юбке.
- Господа больные, игра окончена, - с расстановкой провозгласила
Галя. - Отбой.
Доиграв партию, пациенты оставили неубранное домино лежать на столе,
разошлись каждый к своей койке и начали раздеваться. Когда Галя шла назад по
коридору, все уже лежали в кроватях. Она окинула палату взглядом, пожелала
всем спокойной ночи и выключила свет. Пациенты заерзали, почти хором глубоко
вздохнули и, укутавшись в одеяла, сделали вид, что заснули. Галя постояла у
входа в палату почти минуту и ушла. Через пять минут входная дверь в
отделение щелкнула замком и скрипнула петлями.
- Хахали пришли, - сказал Вася.
- Я бы тоже к ней сходил, - вздохнул Витя.
Палата захихикала, скоро хихиканье переросло в дружный гогот. Зубков не
знал причины всеобщего веселья, но психи смеялись так заразительно, что и он
улыбнулся.
- Куда бы ты сходил? - сказал кто-то из дальнего угла. - Ты же вчера
рассказывал, что у тебя уже пять лет как не стоит.
- Ну и что, - ответил Витя и добавил мечтательно: - Хоть подержался
бы...
Палату захлестнула новая волна смеха.
- Права Мария Федоровна, шизик ты, - сказал Вася.
- А сам-то, а сам-то, - огрызнулся Витя, - четвертый месяц лежишь.
- Зато у меня не лежит, - заметил сквозь гомерический смех Вася. - Кто
же тебе даст подержаться, если ты импотент? Ты же... не отработаешь...
- А откуда она об этом узнает? - оживился Витя, сел на кровати и
продолжил мечтательно: - Это же потом только ясно станет...
- Нет, Витя, если сейчас не стоит, потом уже не встанет, - сказал все
тот же голос из дальнего угла палаты.
Палата уже не смеялась, а откровенно ржала. Честно говоря, Зубков пару
раз задавался вопросом, о чем разговаривают психи в дурдоме, но как-то не
предполагал, что их интересуют все те же житейские вопросы, что и остальных
людей.
- Ну-ка быстро все спать! - раздалась от двери команда.
Психи мгновенно притихли и засопели. От неожиданности Зубков сделал то
же, что и все, но прежде чем закрыть глаза, он заметил вошедшего в палату
громадного мужика, под два метра ростом. Зубков натянул одеяло до глаз и
сквозь неплотно закрытые веки наблюдал происходящее. Здоровяк неторопливо
обошел палату, проверяя сон пациентов, методично раздавая подзатыльники и
щелбаны. Пациент у правого окна, очевидно, не понравился ему больше всех. Он
подошел к кровати Зубкова, склонился над ней и прорычал:
- Ты чего, не понял? Спать!
Зубков медленно стянул с лица одеяло и, смотря прямо в глаза громиле,
тихо, но выразительно прошептал:
- Хочешь, нос откушу?
Громила отдернул голову и задумался над услышанным. Молодой парнишка с
соседней кровати дернул громилу за штанину. Тот резко обернулся.
- Этот может, - кивнув головой, доверительно сообщил парнишка.
- Это... тихо чтоб было, - сказал громила и, выйдя из палаты, добавил
уже из коридора: - Смотрите у меня.
Глава 4
Жизнь прекрасна!
Проснувшись утром, Зубков открыл глаза и еще долго лежал на спине,
глядя в белый потолок. Он искренне надеялся, что все, что он помнил как
вчерашний день, было обычным сном. Но что-то внутри него говорило об
обратном. Зубков боялся повернуть голову и увидеть слева от себя кровать, а
на ней того самого молодого парнишку, соседа по палате. И потолок почему-то
был высокий... Выше, чем у него в квартире.
- Па-адъё-ом, - зычно гаркнула пожилая медсестра.
Зубков зажмурил глаза, как бы пытаясь отогнать от себя дурное видение,
и снова открыл их.
- Доброе утро, - сказал молодой парнишка.
Зубков повернул голову.
- Доброе, - ответил он хрипло и два раза кашлянул.
Парнишка откинул одеяло, сел на кровати и опустил ноги в шлепанцы.
Палата наполнилась шорохом одеял и наигранным кряхтением. Пациенты
одевались молча. Перед завтраком все направились чистить зубы. Зубков надел
пижаму и посмотрел на тумбочку возле своей кровати. На ней лежали маленький
тюбик зубной пасты, новая, в упаковке, зубная щетка, мыло и белоснежное
полотенце с фиолетовым штемпелем клиники в углу. Костя повесил полотенце на
плечо, сгреб туалетные принадлежности и последовал за всеми в ванную
комнату.
Перед завтраком все дружно приняли лекарства - разноцветные шарики,
диски и цилиндрики. Зубков подошел последним. Толстая тетка, та, что всех
разбудила утром, сказала Косте, что лечение ему еще не назначено. Поэтому
пока нужно проглотить только витамины для аппетита. Костя на всякий случай
спрятал таблетки под языком, выпил глоток воды и пошел на завтрак. По пути в
столовую ему встретилась Наташа.
- Здравствуйте, Наташа, - с улыбкой сказал Костя.
- Здравствуйте, Константин, - улыбнулась в ответ Наташа. - Как спалось
на новом месте?
- Замечательно. А почему вы сегодня на работе? У вас же должен быть
выходной.
- Ленка заболела, Валентина к сестре уехала. Пришлось мне выходить.
- У вас, наверное, были планы на сегодняшний день? - спросил Костя. -
Но, признаться, я рад, что вам пришлось выйти на работу.
Щечки медсестры тронулись розовым цветом, и она, чуть улыбнувшись,
сказала:
- Идите в столовую, на завтрак опоздаете. А после завтрака ждите меня в
палате. Я за вами зайду и провожу на осмотр. Пал Егорыч уже спрашивал про
вас.
- А кто такой Пал Егорыч?
- Наш профессор. Мировое светило. Ну идите, а то завтрак остынет. А мне
в процедурную нужно бежать, лекарства для уколов готовить.
Сказав это, Наташа пошла по коридору в процедурную. Костя проводил
взглядом ее прелестную фигурку и пошел на завтрак.
Столовая была полна голосами и запахами. Взяв тарелку манной каши,
чашку крепкого кофе и два бутерброда с сыром, Костя отошел от раздачи и
окинул небольшой зал взглядом. За столиками, рассчитаными на четверых, уже
сидели по два-три человека. Возле второго слева окна стоял единственный
пустой столик. Зубков направился к нему.
- Моисей, иди к нам, - услышал Костя, присаживаясь на стул. - У нас
место есть.
Костя поднял глаза и увидел у раздачи коренастого мужчину лет
пятидесяти. Очевидно, обращались к нему. В руках у него была тарелка манной
ка-ши и стакан кефира.
- Семенов, отстань, - сказал Моисей, наморщив лоб и сдвинув брови. -
Твои сексуальные истории за месяц так надоели, что от одного твоего вида
подташнивает. Еще с утра их слушать... Вон молодежь развлекай, - кивнул он
на двух соседей Семенова по столику.
Семенов с улыбкой что-то буркнул в ответ, но за всеобщим гомоном
одобрения разобрать было ничего нельзя. Зубков понял, что Семенов своими
рассказами успел достать практически всех. Моисей окинул столовую взглядом и
направился к столику, за которым сидел Костя.
- Свободно?
- Да, - сказал Костя и передвинул тарелку с бутербродами.
Моисей поставил на стол завтрак и сел напротив Зубкова. Не поднимая на
Костю глаз, он разорвал маленький пакетик и, высыпав в стакан с кефиром
сахарный песок, размешал его маленькой ложкой. Костя пару раз украдкой
взглянул на него. Опытный взгляд журналиста подметил в лице соседа по
столику усталость. Как будто человек очень долго выполнял работу, требующую
постоянного и сильного умственного напряжения. Моисей заметил, что его
украдкой рассматривают, и спросил все с той же усталостью в голосе, о
которой только что подумал Зубков.
- Новенький?
- Да... Вчера вечером привезли.
- С улицы, что ли?
- От дверей халявки.
- Ясно. Карточку нужно с собой носить - проблем меньше будет... Дядя
Юра, - после паузы сказал вдруг мужчина и протянул руку.
- Костя, - сказал Зубков и пожал протянутую руку.
Дядя Юра сделал два глотка кефира и приступил к манной каше. Косте
показалось, что он очень любит ее, но то ли место пребывания, то ли еще
какая-то причина мешала дяде Юре полностью насладиться любимым блюдом.
Зацепив кашу в очередной раз, дядя Юра вдруг замер с ложкой у рта.
- Погоди, а чего же тебя сюда привезли? А-а-а... тебя, наверное, вообще
первый раз забрали... - после этих слов ложка с кашей отправилась в рот.
- В первый, - ответил Костя.
- Значит, к вечеру все равно отпустят. Постращают малость, галочку в
журнале поставят - и свободен.
В ответ Зубков лишь пожал плечами. Ему нечего было сказать. Он мало что
понимал в происходящем с ним, а дядя Юра после короткого разговора
сосредоточился на манной каше и больше вопросов не задавал. Последний раз
Зубков имел дело с манной кашей в школе, и тогда она была отвратительной.
Сейчас же он ел ее с удовольствием. Каша была не просто вкусной, а
фантастически вкусной. Кофе тоже был превосходным. Настоящий молотый, только
что сваренный.
После завтрака Костя пошел в свою палату, и только он сел на кровать,
как за ним пришла Наташа.
- Пойдемте. Пал Егорыч вас ждет, - сказала она, оживленно размахивая
руками.
Костя поднялся и пошел за медсестрой на встречу с профессором, который
должен сотворить с ним чудо.
Зубков любил красивое женское тело, можно сказать, он даже был идейным
борцом за женскую красоту, но он никогда не был самцом, свистящим вслед
каждой красивой паре ножек. Костя наслаждался красотой, но всегда держал
себя в рамках приличия. Сейчас же он ничего не мог с собой поделать. Круглая
попка в коротком белом халатике легонько покачивалась из стороны в сторону.
Пациент шел следом и пожирал глазами хрупкую женскую фигурку.
Наташа постучала в дверь, приоткрыла ее и просунула в образовавшуюся
щель голову.
- Разрешите, Павел Егорович?
- Да-да, Наташенька, - с улыбкой ответил профессор. - Давайте сюда
своего Аполлона. Посмотрим, что за недуг у него.
Наташа кокетливо улыбнулась и повернулась к Косте:
- Заходите.
Медсестра распахнула дверь, и Зубков вошел в комнату.
В комнате было темно. Плотные шторы были тщательно задернуты. Лишь
настольная лампа освещала бумаги на столе и рассеянным светом касалась рук
сидевшего за столом профессора. Рядом со столом стояло кресло с высокой
спинкой и с подвижным сочленением с "ногой". Левее кресла стоял загадочный
агрегат с множеством съемных модулей. Из двери в дальней стене комнаты вышел
санитар, медленно подошел к загадочному агрегату и, заложив руки за спину,
остановился возле него.
- Здравствуйте, - сказал Костя.
- Здравствуйте, молодой человек, - приветливо улыбнувшись, отозвался
профессор. - Проходите, присаживайтесь в кресло. - Меня зовут Павел
Егорович. Не волнуйтесь. Процедура безболезненная и без каких-либо
последствий. Мы просто попробуем помочь вам вспомнить то, что вы не можете
вспомнить сами.
- Да я и не волнуюсь, - ответил Зубков, стараясь не показывать
естественного волнения.
- Вы знаете, что такое гипноз?
- Немного.
- Вот к его помощи мы и прибегнем.
Зубкова усадили в кресло. Санитар пристегнул его руки к подлокотникам,
закрепил голову и наклонил кресло на сорок пять градусов. К голове, рукам и
груди Кости санитар подключил датчики, от которых тянулись тонкие
разноцветные проводки.
- Я буду задавать вопросы, а вы должны отвечать на них, - начал
говорить профессор. - Не волнуйтесь, процедура абсолютно безболезненная.
Расслабьтесь. Итак, приступим. Закройте глаза. В комнате кроме нас с вами
больше никого нет. Вы слышите только мой голос... Только мой голос... На
счет три вы откроете глаза и будете правдиво отвечать на мои вопросы.
Итак... Раз... Два... Три...
Зубков открыл глаза. Он смотрел прямо перед собой, не моргая и не
шевелясь. Профессор установил нужные параметры на приборной панели и задал
первый вопрос.
- Как вас зовут?
- Константин.
- Где вы живете?
- В Москве.
- По какому адресу?
- Кантемировская улица, дом тридцать три...
- Вы знаете, кто такие крикуны?
- Нет.
- Где вы познакомились со Штыревым?
- Я с ним не знаком.
Профессор повернулся к своему хитроумному агрегату и, переключив два
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг