- Да нет, - усмехнулась Машенька, - я про половой член.
- А-а... - понял Костя. - Его зовут член. Или, если официально, пенис.
- Пенис?.. - задумалась Машенька и, посмотрев в потолок, перестала
расстегивать пуговицы. - Как же ты с ним разговариваешь?..
- Что? - опять не понял Зубков. - А что, с ним нужно разговаривать?
- Ну... некоторые разговаривают. Дают имена...
- Какие, например?
- Ну, там... Железный Феликс, Шалунишка, - не спеша перечисляла
Машенька, напрягая память, - Келдыш, Солдат, Малыш, Кегля, Тушканчик,
Бориска, Живчик.
- Хм-хм. Ну... Феликс - еще куда ни шло, а вот насчет железного... это
он тебе приврал.
- Я и сама знаю, - сказала Машенька. - Две минуты - и на боковую.
- Ну а у тебя как ее зовут? Дразнилка?
- Киска, - улыбнулась Машенька, кокетливо склонив голову набок.
- И о чем же вы с ней беседуете?
- Так... о разном... я ее люблю... глажу...
- Гладишь? - поднял брови Костя. - Вообще-то это называется
мастурбацией, а не беседой. Хотя... - вздохнул он, - какой собеседник
попадется. В этом обществе мастурбация и дискуссия, судя по всему,
обозначают одно и то же.
- Как это? - удивилась Машенька.
- Движение есть, а дети не рождаются.
- Как в буддизме, - сказала Машенька и нежно поцеловала Костю в нижнюю
губу. - Главное - процесс.
- Че-го? - от услышанного Костя перестал мять Машенькины ягодицы и чуть
не открыл рот.
- Я сейчас тебе все объясню, - прошептала Машенька и мягко повалила
Костю на кровать.
В зале уронили что-то тяжелое, и грохот смешался со звоном стеклянных
осколков. За стеной послышалось рычание. Зубков успел разобрать голос Чуева.
Со следующей секунды он перестал воспринимать окружающий мир, кроме того,
что было в этой маленькой комнатке.
Глава 2
Загадка с тремя неизвестными
Недалеко от стен Кремля, напротив Большого Каменного моста, закрытый
белой материей, стоял памятник последнему императору. Справа от памятника за
ночь выросла временная трибуна. Открытие памятника должно было состояться
через полчаса. Журналисты толпились возле трибуны с самого утра. Десять
минут назад начали подтягиваться официальные лица. Префекты, супрефекты,
министр культуры, президент Академии изящных искусств, он же и автор
памятника. Все ждали приезда мэра. Ходили даже слухи, что на открытие
памятника обещал приехать президент. Освящать памятник должен был сам
патриарх. Толпа зевак и идейных зрителей каждые полчаса увеличивалась вдвое.
Телевизионщики устанавливали и настраивали телекамеры, кинохроникеры -
киношную аппаратуру, фотокорреспонденты занимали удобные для съемки места.
Газетчики кучковались по интересам, курили и просто трепались.
"...Я видел эскизы памятника. Кошмар". - "Не кошмар, а ужас". - "Ужас
будет, когда с покойника простынку сымут. Ты посмотри, какие размеры". - "А
почему его в Москве поставили, а не в Питере?" - "Потому что в Питере уже
есть один император". - "О чем ты говоришь... какой император... просто
автор дружит с московским мэром, а не с питерским". - "Да. Такого монстра
только по знакомству можно поставить. Говорят, ночью шутники к нему табличку
присобачили". - "Точно. Написали, что это Змей Горыныч. У того тоже было три
головы". - "Какие три головы, они назвали этот памятник Бармалей.
Предполагается водить к нему непослушных детей". - "Нет уж, пусть лучше
непослушные растут, чем заики". - "Господа, не святотатствуйте. Забыли, что
императора причислили к лику святых?" - "Это чем же он так свят?" -
"Великомученик-с. Смерть принял от нехристей". - "Эти нехристи тридцать
миллионов расстреляли. Что же одного его-то канонизировали..."
Где-то вдалеке завыли сирены. Все пришло в движение. Объективы кино-,
видео- и фотокамер развернулись в сторону приближавшегося кортежа. Дорогой
"Мерседес" подкатил к памятнику и остановился. Охрана вышла из машин
сопровождения и аккуратно оттеснила толпу. К задней двери "Мерседеса"
раскатали красную ковровую дорожку. Кто-то из свиты мэра открыл дверь.
Зубков уже видел местного мэра, но до сих пор не переставал поражаться
сходству: невысокого роста толстячок вынырнул из машины. Он был лыс и
улыбчив. Казалось, все его лицо превратилось в улыбку. Толпа взорвалась
гулом приветствия. Мэр помахал всем присутствующим поднятыми вверх руками,
повернулся вокруг себя, одаривая каждого улыбкой. Навстречу ему шел
скульптор. Он был почти такого же роста и той же комплекции, разве что волос
на его голове было больше. Они обнялись, пожали друг другу руки, в обнимку
прошли по ковровой дорожке и поднялись на трибуну. Толпа ликовала. Стоя на
трибуне, мэр поднял вверх руки со сжатыми кулаками, потом хлопнул над
головой в ладоши и, продолжая потрясать ими, сцепил их в замок. Скульптор
стоял рядом и улыбался, довольный происходящим.
- Костя, - прошептал кто-то на ухо.
Зубков обернулся и увидел Игоря. Вид у него был помятый и какой-то
пришибленный. Кроме того, Зубков заметил, что Игорь часто смотрел по
сторонам.
- Привет, - улыбнулся Костя. - Ты чего...
Игорь перебил его.
- У меня неприятности. Можно у тебя переночевать?
- Не вопрос, - ответил Костя. - А что случилось?
У Зубкова появились плохие предчувствия.
- Ты уверен? За мной могут прийти. Тогда и тебе достанется.
- Когда придут, тогда и поделим, - ответил Костя. - Что случилось?
- Вечером расскажу. Спасибо.
Игорь чуть хлопнул Костю по плечу, и нырнув в толпу, растворился в ней.
"Что еще могло случиться?" - подумал Костя.
Милиция оттеснила зрителей с дороги и поставила ограждения. Через
минуту показался кортеж патриарха. Его "Мерседес" не уступал роскошью
президентскому. Разве что был на несколько сантиметров короче. И машин
охраны было на две меньше.
Патриарх величаво вышел из машины, окинул всех присутствующих взглядом
и, опираясь на посох, не торопясь пошел к трибуне. За ним шла свита. Мэр и
скульптор припали к его руке и получили благословение.
Первым заговорил директор Исторического музея. Он рассказал о всей
важности открытия памятника, о том, что нельзя забывать прошлое, потому что
тогда не будет будущего. Рассказал об огромном культурном значении этого
произведения искусства. Правда, при этом он забыл упомянуть, что
первоначально памятник делали герою Первой мировой войны, полковнику русской
армии Кронбергу и хотели поставить его в Германии, где теперь жили его
потомки. Но потомки почему-то не оценили гениальности творения скульптора и
воспротивились. Потом у памятника сменили голову и хотели поставить его в
Париже как памятник эмиграции, но во Франции, кроме самих эмигрантов,
точнее - их потомков, эту потрясающую идею тоже почему-то никто не одобрил.
А когда встал вопрос о канонизации императора, скульптор в очередной раз
сменил голову и предложил памятник столице. Мэр принял эту идею с восторгом,
как принимал все идеи президента Академии изящных искусств.
После митинга патриарх самолично окропил бронзового великана святой
водой и в сопровождении мэра и скульптора отправился на банкет, который
давала мэрия по случаю столь знаменательного события.
Костя был переполнен впечатлениями и сел за статью прямо в машине, не
отъезжая от памятника. Сначала он передал разговоры, услышанные в ожидании
начала мероприятия, потом в хронометрическом порядке процитировал само
действо и в заключение дополнил все это тройкой своих мыслей. После этого,
довольный написанным, Зубков поехал в газету.
Прочитав статью, главный редактор сказал, что она ему, Косте, еще
аукнется, но в номер все же поставил. Зубков был доволен. Утро не прошло
даром. Как только он вышел из редакции, сразу же вспомнил об Игоре, о его
странном поведении и предстоящем вечернем визите. В холодильнике было пусто,
и Костя поехал в магазин за продуктами.
Игорь пришел ровно в восемь. Выглядел он гораздо хуже, чем утром. Костя
пропустил его в квартиру, дал тапочки и провел на кухню.
- Есть хочешь?
- Спрашиваешь.
Костя налил тарелку куриного супа и поставил ее перед Игорем. Сам он
уже поел, поэтому налил себе лишь чаю и сел напротив гостя.
- Водка есть? - спросил Игорь.
- Конечно.
Зубков достал из холодильника начатую вчера бутылку водки, поставил на
стол пиалу с солеными опятами и две рюмки. Задумавшись на секунду, он взял
тарелку, положил себе котлету и разлил водку по рюмкам. Они молча выпили.
Игорь, не закусывая, сразу же налил себе вторую рюмку и выпил ее. Костя
скушал соленый опенок и, плеснув на тарелку кетчупа, вилкой разделил котлету
на три части. Игорь съел несколько ложек супа и отодвинул тарелку.
- В общем, влип я, приятель, - вздохнув, сказал Игорь. - Сначала Ленка.
А теперь и я.
- Что случилось?
Костя не на шутку испугался. Взгляд у Игоря вдруг стал блуждающим.
- Я посмотрел Ленкины черновики. Она советовалась со мной по поводу
одной статьи. Ее главный тогда вызвал к себе, и она забыла папку у меня на
столе... Я сначала значения этому не придал, думал, обычные ее фантазии. Но
когда она пропала, я еще раз просмотрел ее бумаги. Готовится переворот.
Крикуны разработали план захвата власти. Сначала будет авария на цементном
заводе и митинг. Их люди в МВД дадут команду на его разгон. Будут жертвы.
Когда прольется кровь, Штырев призовет всех на баррикады.
- Что с Леной? - спросил Костя со слабой надеждой услышать о ней хоть
что-то новое.
- Не знаю, - ответил Игорь, чуть двинув плечами. - Ее больше никто не
видел. Я проверил телефонные звонки. Тебе она звонила последнему.
- Может, тебе в СГБ сходить? - предложил Костя.
- К кому?
- Ты ешь давай, ешь. Весь день, наверное, не ел.
- Утром перекусил, - ответил Игорь и пододвинул к себе тарелку с
супом. - Самое главное, не ясно, кто за кого играет.
- А может, это и правда всего лишь ее фантазии? - предположил Зубков.
- А обыск у меня в квартире?
- У тебя был обыск? - удивился Костя.
- Вчера днем я зашел домой... Дверь цела, замки не сломаны. А в
квартире все верх дном.
- А бумаги?
- Они у меня с собой были. Я сразу же ушел из квартиры и больше не
появлялся там. Бумаги спрятал.
Игорь доел суп и отодвинул тарелку. Костя положил ему три котлеты и
макароны.
- Так что ты сейчас тоже рискуешь, - сказал Игорь, беря в руки вилку. -
Если... я все пойму. А за ужин спасибо.
- Сиди, не дергайся, - повысил голос Костя. - Поймет он. Если бы все
было так просто, ты бы еще вчера свое получил. А раз ты здесь сидишь,
значит, руки у крикунов коротки. Отсидишься у меня пару дней. Я с одним
человеком посоветуюсь.
- С Моисеем, что ли?
- Нет. Есть у меня знакомый генерал, - соврал Костя.
- Вот он нас обоих и прихлопнет.
- Я же не скажу ему, что ты у меня.
- А что ты скажешь? Да он и сам обо всем догадается.
- Не знаю. Придумаю что-нибудь. Чай будешь?
- Нет. Спасибо, - сказал Игорь, положив вилку в пустую тарелку.
- У тебя глаза красные. Ночью не спал, наверное?
- Прикорнул пару часов.
- Иди ложись, - сказал Костя, - я тебе на диване постелил.
А завтра разберемся, что к чему.
Игорь лег спать, а Костя прибрался на кухне и задумался над услышанным.
Все, что рассказал Игорь, Зубкову казалось малореальным. Скорее всего, здесь
замешана какая-то маленькая преступная группа, нежели организация. Кто-то
проник в их секреты, и они начали защищаться. Нет, это не государство и тем
более не крикуны. Эти ребята вообще ни на что, кроме митингов, не способны.
Причем митинговать они могут по любому поводу. Вечная оппозиция. Завтра
попробуем узнать, что у них происходит. Костя разобрал раскладушку и уснул
практически сразу.
Проснулся он около восьми часов. Игоря дома не было. К зеркалу была
прикреплена записка:
Спасибо за кров и еду. Не хочу подвергать тебя опасности. Никому не
говори о том, что я у тебя ночевал. Для твоей же безопасности. Я сам во
всем разберусь. Еще раз спасибо.
Игорь
Костя выругался и пошел в ванную умываться.
В газете его встретили аплодисментами. Статья удалась на славу. Первыми
отреагировали представители мэрии. Через сорок минут как газета поступила в
продажу, они позвонили главному редактору и заявили, что этот пасквиль
оскорбляет мэра и всю мэрию, что они не будут сидеть сложа руки и подают в
суд иск о защите чести и достоинства мэра. Из пожарной инспекции тоже
позвонили и предупредили, что с противопожарной безопасностью в газете не
все в порядке. Следом за пожарными звонили из санэпиднадзора. Через полчаса
позвонил представитель патриарха по связям с общественностью, выразил
предположение, что эта статья досадное недоразумение, а не спланированная
акция по дискредитации его святейшества, и попросил впредь более тщательно
отбирать материал, касаемый личности патриарха. Несомненно, есть некоторые
недостатки у религиозных деятелей, но они ничтожно малы и относятся лишь к
священникам на местах. Патриарх же наичестнейший и наипорядочнейший человек.
Потом позвонили из фонда имени императора, Министерства культуры, Академии
изящных искусств. Редактор лично разговаривал с ними, соглашался практически
со всеми аргументами и в конце разговора напоминал о таком пустяке, как
свобода слова и мнений. Бесчисленные звонки общественных организаций и
просто возмущенных граждан доставались секретарше. Но самое интересное - это
то, что тиража газеты не хватило. Пришлось после обеда допечатать еще сорок
тысяч, чтобы все желающие смогли удовлетворить свое любопытство.
За статью Зубкову выписали премию в размере половины месячного оклада.
Главный вызвал его к себе, лично похвалил и предупредил, что подобные
статьи, как он уже говорил, могут сослужить ему плохую службу. Все-таки
нужно более взвешенно подходить к выбору своих врагов. Руководители Церкви
не любят, когда простые смертные сомневаются в их святости. И если уж
дергаешь тигра за хвост, не забывай, что у него есть клыки и когти. Костя
сказал, что никогда об этом не забывает, и поблагодарил за премию.
Глава 3
Слово дворянина и история Моисея
Премию было решено обмыть в ресторане напротив редакции. По пути к
гардеробу Зубков заглянул в кафетерий. Там завязалась нешуточная дискуссия.
"...И все равно я не понимаю, за что императора причислили к лику
святых, да еще мучеников. За то, что он отрекся от престола и бросил свою
страну на произвол судьбы? Дескать, извините, ребята". - "Так какая ситуация
была в стране, помнишь? Если бы не отрекся, может, было бы еще хуже". -
"Возможно. Но каждый солдат давал клятву на верность царю и отечеству. И
если он уходил с поля боя без приказа и говорил, что так будет лучше, его
объявляли дезертиром и расстреливали. У императора ответственность еще
больше. Он главнокомандующий, в конце концов! Так что же получается? Что он
предал свою армию, свой народ?" - "Не о том вы, господа, говорите. Его
объявили мучеником. Но ведь его просто застрелили. После этого последовали
десятилетия террора и были уничтожены десятки миллионов людей. Вот кого
действительно мучили в лагерях, над кем издевались. Что-то я не помню, чтобы
хоть одного из них канонизировали". - "Я согласен с тобой. Конечно же, он
безвинно пострадал. Но разве он один? Так почему же такая
избирательность?.." - "Потому что нужен новый идол..."
Зубков недослушал спор. Он спустился вниз и стоял возле барьера
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг