учреждений и домов престарелых. Месяц назад был принят новый закон о
пенсиях. Его освещение как в государственной прессе, так и в частной было
очень хорошим и положительным. Да иначе и быть не могло. Кто же будет
возмущаться после повышения пенсионных выплат до восьмидесяти пяти процентов
от среднего заработка гражданина за время его трудоспособности?! Закон в
народе прошел "на ура", но теперь, как говорится, не мешало бы закрепить это
"ура", для чего следовало дать серию статей о том, как этот закон плавно и
своевременно вошел в жизнь.
Зубкова эти указания напрямую не касались. Он работал в отделе
городской хроники. К тому же прямо напротив Кости сидела Лена Пышкина,
журналистка из того же отдела. Лена была хороша. Прекрасно сложенная женщина
двадцати пяти лет от роду. Неглупа. Красива. В помыслах у Зубкова, каким бы
невероятным это ни казалось, в эту минуту не было пошлости. Он смотрел на
красивую женщину и получал от этого большое эстетическое удовольствие.
Наверное, Костя предпринял бы шаги для того, чтобы их знакомство стало более
близким, но в газете поговаривали, что Игорь Шишкин и Виктор Мышкин давно и
с переменным успехом ухаживали за Леной. Игорь был журналистом в отделе
городской хроники, а Виктор - заместителем редактора этого же отдела.
Насколько Зубкову было известно, никто из них не достиг больших успехов, но
и сдаваться они пока что не собирались. Тем более что все они оказались
очень хорошей компанией, в которую с первого же дня Зубков и вошел.
Наконец представитель правительства изложил все, о чем хотел бы
прочесть в газете, и закрыл папочку. Редактор объявил, что совещание
окончено. Журналисты шумно задвигали по паркету стульями и направились к
выходу. Зубков вздохнул, сказав себе в мыслях, что хороша Маша, да не наша,
и тоже поднялся из-за стола.
- Стоп, - сказал Виктор, поймав Костю за рукав, как только он вышел из
комнаты главного редактора, и махнул рукой Шишкину. - Игорь!..
Игорь кивнул головой и, сказав пару слов корректору, подошел к Виктору
с Костей.
- Итак, господа, - объявил Виктор, - есть мнение сегодня сходить в
кино.
- Какие варианты? - спросил Игорь.
- Вариант один, в "Художественном" сегодня первый день показывают новые
"Звездные войны".
- Ну да. Конечно, - саркастически сказал Игорь. - Первый день
показывают, и ты собрался билеты достать.
- Билеты на себя берет Ленка, - ответил Виктор. - И вообще это ее идея.
Она нарыла аж пять штук. К билетам также прилагается ее школьная подруга
Марина. О-бал-ден-ная барышня.
- Ну ты-то откуда все знаешь? - с сомнением спросил Игорь.
- Я сам видел, - стукнул себя кулаком в грудь Виктор. - Ленка
фотографию в журнале показывала. Марина победила в какой-то викторине и
выиграла туристическую путевку в Японию.
- Нет, господа, сегодня я не могу, - сказал Костя.
- Бунт? - спросил Виктор.
- Бунт, - подтвердил Игорь.
- Я правда не могу. Дядя Юра пригласил составить ему с Наташкой
компанию в Большой театр.
- И что нынче дают в Большом? - жеманно спросил Игорь.
- "Щелкунчика".
- И ты хочешь сказать, что новые "Звездные войны" променяешь на
"Щелкунчика"? - продолжал Игорь. - С каких это пор ты стал ценителем балета?
- К балету я почти холоден, - ответил Костя, - я люблю Чайковского.
Обещаю закрыть глаза и слушать только музыку.
- Сдается мне, мил-человек, - прищурив глаза, сказал Виктор, - что дело
вовсе не в Чайковском, а в девушке с именем Наташа.
- А кто такая Наташа? - подыграл Виктору Игорь. - Это та самая соседка
дяди Моисея?
- Нет, - ответил Виктор. - Это та самая медсестра, что сидела у койки
умирающего Зубкова.
- Да нет, ребятки, Наташа - это не медсестра и не соседка, - сказала
незаметно подошедшая Лена. - Наташа - это девушка из снов.
Все обернулись.
- А-а-а... - всплеснул руками Игорь, в почтении понизив голос. - Так
это та самая фея?..
- Все, мне пора, - не ответив на вопрос, сказал Костя. - Покеда.
- Ну иди. Дезертир, - многозначительно сказал Игорь. - Мы тебе это еще
припомним.
- Да уж не забудьте, - согласился Костя. - Вы даже лучше запишите, как
я добровольно отошел в сторону. Теперь у вас леди две и джентльменов двое.
Уравнение сходится.
- Что касается меня, так я с тобой полностью согласен, - сказал
Виктор. - Но вот Лена нас с Игорем все время считает за полтора джентльмена.
Так что получается недобор.
Костя развел руками и ушел, а его друзья еще какое-то время стояли в
коридоре и обсуждали детали предстоящего похода в кино.
Часы над входом в газету показывали пять минут пятого. У Зубкова было
два часа на то, чтобы съездить домой, переодеться для похода в театр,
заехать за Наташей и дядей Юрой. Через полчаса Костя открывал дверь своей
квартиры.
Когда Зубков первый раз осматривал свое новое жилище, он нашел в нем
кроме телефона, холодильника, телевизора и мебели еще и пару рубашек, брюки,
простенький костюм, пару ботинок. Каким бы странным это ни казалось, но все
было впору. Это был еще один аргумент в пользу существующих общепринятых
порядков. Первый пункт Конституции гласил, что человек имеет право на жизнь.
В шестом говорилось, что человек должен иметь отдельную квартиру и предметы
первой необходимости в ней, средства к существованию и возможность выбора
между трудом и проживанием на пособие. Список предметов первой
необходимости, по мнению Зубкова, был сильно расширен.
Узнав о походе в театр, Костя утром следующего дня заехал в магазин и
купил себе приличный выходной костюм. Стоя сейчас перед зеркалом и еще раз,
и не без удовольствия, оглядев себя, он отметил, что костюм сидит
превосходно. Зубков позвонил Чуеву и сказал, что выезжает через минуту.
Когда Костя подъехал ко второму подъезду дома номер четырнадцать, из
него уже выходила Наташа. Она была в роскошном вечернем платье
темно-красного цвета, с глубоким вырезом на спине, на ногах были туфельки на
таком тонюсеньком каблуке, что было непонятно, как это он не ломается. Чуев,
облаченный в смокинг, шел следом. Он держал себя с достоинством и без
пафоса. Выглядел дядя Юра на миллион, но, судя по выражению глаз, его что-то
беспокоило. Было в них какое-то опасение, что ли.
Дядя Юра открыл перед Наташей заднюю дверь авто, помог ей сесть и сам
сел рядом. Зубков включил первую передачу и плавно тронулся с места. Всю
дорогу Костя поглядывал в зеркало заднего вида. Его беспокоило волнение в
глазах Чуева, но спросить об этом он так и не решился. Подъезжая к театру,
Чуев пожаловался, что его желудок некстати зашалил. Проблема была хоть и
жизненная, но достаточно серьезная.
В фойе Большого театра было, что называется, не протолкнуться. Дамы
блистали нарядами, сверкали золотом и бриллиантами. Мужчины гордились своими
спутницами и, как ни странно, их нарядами. Дядя Юра, Костя и Наташа присели
за столик в буфете, чтобы скоротать ожидание начала балета за коктейлем.
Точнее, коктейль пила Наташа, Костя пил апельсиновый сок. Дядя Юра вообще
ничего не стал пить.
За соседним столиком сидел поп в рясе и со всеми причитающимися
причиндалами. Он откушал рюмку коньяка, закусил ее черной икрой, и когда к
нему подошла молоденькая официантка, передал ей карточку серебряного цвета.
Официантка вставила карточку в приемник расчетного мини-аппарата и сняла
причитающуюся буфету сумму.
- А это еще что такое? - спросил Костя.
- Что? - не сразу понял дядя Юра. - А-а-а... Это серебряная карточка.
Духовенство средней ступени, персональные пенсионеры, Верховный Совет,
высший генералитет.
- А золотая у президента?
- Угадал. Также у премьер-министра и остальных министров.
После расчета официантка поблагодарила клиента за посещение, батюшка
поднялся со стула, перекрестил чадо, позволил поцеловать руку и направился в
зал. В этот момент на лице дяди Юры появилась маска обреченности, и он,
сказав "встретимся в зале", быстрым шагом ушел в сторону двух больших букв
"М" и "Ж", блестевших золотом в противоположном от буфета конце фойе.
Спустившись на цокольный этаж, Чуев оказался в небольшом коридорчике с
множеством дверей, на каждой правой красовалась буква "М", на каждой левой -
"Ж". Дядя Юра дернул на себя первую, и она распахнулась. Туалетная комната
по обыкновению была разделена на две части. Прямо перед дверью был
умывальник, слева, за небольшой перегородкой, стоял розовый унитаз. Вбежав в
туалетную комнату, дядя Юра ловко развернулся и попытался закрыть дверь на
замок. Замок заело, и он категорически не желал запирать дверь. Желудок
напомнил о себе, дядя Юра удвоил усилие. В какой-то момент Чуев осознал, что
краем глаза он что-то заметил за перегородкой. Замок щелкнул и закрылся.
Дядя Юра медленно повернул голову и увидел сидящего на унитазе человека в
концертном фраке. Напротив него, в углу, стояли скрипка и смычок. Человек во
фраке тужился, наморщив вспотевший лоб и прищурив глазки.
- За-а-ня-а-то, - выдавил из себя человек.
Комнатка наполнялась темой из концерта для унитаза с пищеводом. В
животе у дяди Юры что-то снова забурчало, и он втянул его в себя. Сравнение
пропорций музыканта и дяди Юры явно было не в пользу последнего, а добром
скрипач, судя по всему, уходить пока не собирался.
- Извините, - сказал дядя Юра и принялся судорожно трясти вороток
замка.
Точно так же, как не хотел закрываться, он не хотел и открываться.
- Закрываться надо! - сквозь зубы выдавил из себя Чуев.
- Не ус-пе-е-ел, - прокряхтел человек и прикрыл от удовольствия глаза.
Выбежав из кабины скрипача, Чуев бросился к соседней, но ее дверь была
заперта, на следующей двери висела табличка "не работает". Страшное
предчувствие появилось в голове Чуева. Не хватало ему, легендарному Моисею,
обосраться на шестом десятке. И где! В Большом театре! Но катастрофы не
случилось. Последняя кабинка оказалась свободной, и, вбежав в нее, дядя Юра
с силой захлопнул дверь. Вышел он через десять минут счастливый и
просветленный.
Когда Чуев пробирался к своему креслу, в зале выключили свет. Дирижер
взмахнул палочкой, и первые аккорды разлились по залу.
- С облегчением, - прошептал Костя, когда дядя Юра сел рядом с ним.
- И ты не чихай, - ответил дядя Юра.
Балет был великолепным. Большой театр он и в Африке Большой. После
окончания спектакля зрители аплодировали стоя, в течение получаса не давая
артистам уйти, непрерывно вызывая их на бис. Хрустальная люстра под
потолком, состоявшая из тринадцати тысяч подвесок, отзывалась нотами "ля" и
"соль" и "пела".
- Ну что, сходим на вечерние посиделки? - спросил дядя Юра, когда Костя
вез их с Наташей из театра домой.
- Нет уж, без меня, - как показалось Косте, недовольно сказала Наташа.
Костя бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида и увидел в нем
прелестное личико и недовольные глазки. Дядя Юра развернулся на переднем
сиденье вполоборота и с легкой улыбкой посмотрел на Наташу.
- Вот это новости! - сказал он. - И с чем это связано?
- Надоели, - сказала Наташа и добавила: - Болтуны.
Дядя Юра хмыкнул и сел прямо.
- Кто болтуны-то? - спросил Костя. Он не понимал, чем вызвана такая
резкая перемена в настроении Наташи.
- У нас очередная переоценка ценностей... - ответил Чуев и добавил,
обращаясь уже к Наташе: - А два дня назад ты мне доказывала, что в этом
истина. В свободе выражения мыслей и идей.
- Вот пусть и выражают, - спокойно ответила Наташа. - А я слушать не
хочу.
- Вы о чем? - еще раз спросил Зубков.
- Потерпи немного и все узнаешь, - сказал Чуев, взглянул на часы и
включил радио. - Новости послушаем.
После последних новостей передали прогноз погоды на завтра и, как
обычно, в завершение дали кулинарную минутку.
"А сейчас еще один простой рецепт вкусного блюда, - проворковал
радиоведущий. - Шницель из сыра. Возьмите восемь ломтиков сыра, полстакана
молотых сухарей, яйцо, три столовые ложки растопленного сливочного масла,
две столовые ложки измельченного зеленого лука.
Ломтики сыра обваляйте в яйце, запанируйте в сухарях, обжарьте с обеих
сторон в сильно разогретом масле до золотистого цвета. После чего посыпьте
мелко нарезанным зеленым луком. Блюдо готово к употреблению. Приятного
аппетита".
- Хм, - усмехнулся Зубков, - попробовать, что ли...
- Фондю лучше, - сказала Наташа.
- Фондю это прекрасно, - вздохнул дядя Юра.
Костя ничего не ответил. Он давно заметил, что здесь самая любимая тема
светского разговора - кулинарная. Порой ему казалось, что даже ребенок, как
только научится говорить, сможет рассказать что-нибудь эдакое на тему
приготовления пищи.
Доставив домой Наташу и дядю Юру, Костя поехал переодеваться. Через
полчаса они встретились с Чуевым возле булочной.
- Так куда мы идем? - спросил Костя, когда они шли с дядей Юрой по
ночному городу.
- Мы идем на вечерние посиделки.
- Вас ист дас?
- Как ты уже понял, - Чуев взял тон учителя, - в нашем обществе, кроме
многих других свобод, одной из самых главных является свобода слова. И в
этом мы достигли совершенства. У нас нет закрытых тем. И государство к тому
же создает все условия для того, чтобы граждане могли обсудить все, что их
волнует.
- А... если попроще, - сказал Костя, не понимая смысла последней фразы.
- Если хочешь выпить в шумной компании - ты идешь в бар или ночной
клуб. Если хочешь посидеть в компании интересных тебе людей, поговорить на
волнующие тебя темы и при этом немного закусить, ты идешь в столовую. Там не
гремит музыка и тебе создадут все условия для комфортной беседы. После
восьми столовые переходят на коллективное обслужи-вание.
- Мда. Это действительно оригинально, - оценил идею Костя. -
Государство не просто разрешает пилить сук, на котором сидит, но еще и
следит за тем, чтобы пила была острой.
Через десять минут они вошли в двери комбината общественного питания.
Большинство лампочек в столовой было потушено, свет горел непосредственно
над столами, добавляя штришок интимности в доверительные разговоры. Ночные
посетители сидели за большими столами, собранными из четырех обычных
обеденных столов, сдвинутых вместе. Таких больших столов Костя насчитал
шесть. Они были беспорядочно расставлены по залу, и компании, сидевшие за
ними, увлеченно беседовали каждая о своем. Между столами ходили две
официантки. Они разносили еду и напитки.
По пути к одной из таких шумных компаний дядя Юра остановил идущую ему
навстречу официантку и заказал две порции пельменей. Когда они с Костей
подошли к столу, Чуева заметили и начали узнавать. Кто-то кивал головой,
кто-то поднимал в приветствии вверх руку.
- Привет честной компании, - поздоровался дядя Юра, и все
присутствующие ответили ему неровным хором. - Это Константин, мой приятель.
Мы с ним вместе процедуры принимали.
Зубкову показалось, что эта рекомендация не произвела на компанию
ровным счетом никакого впечатления и она продолжила начатый спор.
- Нас даже пьянствовать загнали в специально отведенные места.
- А разве это плохо?
- Почему я не могу пригласить друзей домой и там выпить
с ними? В конце концов это похоже на отстойник, - сказал
длинный и тощий малый, раскинув руки в стороны. Очевидно, он имел в
виду столовую. Почему-то Костя решил, что он аспирант.
- Отчего же, ты можешь пригласить друзей и выпить дома, - отвечал ему
крепыш средних лет с висками, уже тронутыми сединой.
К столу подошла официантка, поставила перед Костей и дядей Юрой по
тарелке дымящихся пельменей и прошла к дальнему, стоящему возле окон, столу.
Услышав слово "пьянка", Костя окинул стол взглядом, но не заметил ничего,
даже отдаленно напоминающего бутылку.
- Ну конечно, две-три сходки у меня дома, и на работе мне поставят на
вид, что пить нужно в спецзалах. В тюрьму не посадят, но нервы потреплют.
- Но согласись, в существовании спецзалов есть некоторое удобство.
Поместятся все, кто захочет прийти. Не нужно готовить, не нужно мыть посуду.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг