сдавливала все тело. Кровь лихорадочно билась в висках. Было жарко.
Достигнув невидимой верхней точки, космонавт плавно опустился вниз и
оттуда началось его новое восхождение по спирали. Постепенно Андрей
освоился с необычной обстановкой. Он понял, что вращается внутри призрака.
Рядом с ним носились все предметы, поглощенные Джорджем. Андрей не раз
ощущал их удары и толчки. Огромное количество пыли, наполнявшей Джорджа,
мешало дышать. Андрей чихал и ругался, но не мог изменить своего
положения, как ни дергался. Упрямая могучая сила вращала его внутри
Джорджа так же просто, как и весь мусор, собранный гигантом.
Особенно досаждал Андрею булыжник. Камень вращался где-то рядом, и на
крутых извивах спирали двигался быстрее космонавта, пребольно ударял его
то в плечо, то в грудь. Дело было дрянь. Андрей задыхался от духоты и
жары. Тело, будто сдавленное невидимыми резиновыми бинтами, горело. В нос,
уши и глаза набилась пыль. В молочном киселе, окружавшем его, Андрей
ничего не видел. Приближение предмета знаменовалось вспышкой, снопом ярких
искр.
Булыжник с тупой методичностью продолжал колотить Андрея.
Рассердившись, космонавт вцепился в него руками - и вдруг почувствовал,
что подъем вверх прекратился. Они сначала быстро развертелись, а затем
заскользили вниз по очень пологой спирали. Андрей обрадованно выпустил
камень из рук и упал вниз. Сладкий чистый воздух проник в его легкие.
Он протер слезящиеся глаза и увидел, что лежит, засыпанный пылью,
обрывками бумаги и всякой дрянью, на куче мусора перед башней.
Джорджа-призрака не было. Двор пустовал.
Андрей выбрался из места своего погребения, подобрал "солнечную иглу" и
двинулся к башне. Вырезать дверь было делом одной минуты. Андрей вошел в
башню.
В башне он услышал приглушенное, почти беззвучное жужжание, похожее на
шипение раздавленного зверя. Кибернетический мозг работал. В воздухе стоял
запах гари. Где-то сгорела изоляция.
Держа в вытянутой руке оружие, Андрей сел в лифт. Сколько он ни нажимал
на кнопку, кабина не двигалась с места.
"Придется подниматься на руках", - подумал Андрей, рассматривая
свисающий над лифтом трос. Космонавт подпрыгнул и вцепился в металлический
шнур руками. Тонкие проволочки иглами впились в его ладони. Упираясь
ногами в стенку, Андрей шаг за шагом полз кверху. Подниматься было не
очень трудно, но дух захватывало от зловещего молчания.
Наконец Андрей оказался вверху, на площадке главного пульта. Отверстие,
откуда появлялся Джим, было открыто. Из него поднимались легкие клубы
дыма. Андрей заглянул и ничего не увидел, мешал дым.
Спускаться туда было рискованно, но все-же Андрей влез в шахту и стал
сползать, упираясь ногами и спиной в противоположные стены подъемника.
Внизу он нащупал дверцу, похожую на иллюминатор. Израненные пальцы с
трудом осязали шершавые головки заклепок. Открыть люк, надавив плечом, не
удалось. Тогда Андрей аккуратно вырезал отверстие размером с человеческий
рост. Металлическая плита с грохотом упала, и яркий сноп света на миг
ослепил Андрея.
Он понял, что попал в сердце лаборатории Корина. Большая комната была
загромождена замысловатыми аппаратами. Многочисленные погасшие экраны
строго смотрели на Андрея. Посреди комнаты возвышалось сооружение, объятое
пламенем: оно напоминало не то трон, не то электрический стул, заключенный
в прозрачный колпак яйцевидной формы. Дым и гарь мешали рассмотреть
отдельные детали аппарата.
Внезапно человеческий крик заставил Андрея вздрогнуть.
- Сюда! Сюда! Андрей, сюда!
Андрей узнал голос Нибона. В углу комнаты, за решетчатой дверью, стоял
и кричал Нибон. Андрей бросился к нему. Через несколько секунд друзья
обнялись.
- Я уже думал, что нам крышка! - улыбаясь, сказал Нибон и, повернувшись
к своей тюрьме, крикнул: - Давай, выходи! Сейчас он тебе покажет!
На пороге стоял Джордж. Андрей насмешливо взглянул на призрак (размером
с обычного Джорджа), рывком ринулся сквозь него и вдруг больно ударился
головой. Ему показалось, что он свернул себе шею.
Призрак, твердый и тяжелый, как мешок с дробью, лежал на спине, дрыгал
ногами, извергая стоны и проклятья.
- Джордж! Джо! - воскликнул Андрей. Перед ним был прежний Корин.
Ощутимый, худой и веселый земной человек.
Неожиданные глупые слезы навернулись на глаза космонавта.
- Ну, хорошо, - сказал он сдавленным голосом, - потом ты все объяснишь,
а сейчас пошли отсюда, пока не сгорели.
И вот они втроем на крыше коринского домика. Андрей то и дело ощупывал
Корина.
- Надеюсь, ты больше не перевоплотишься? - тревожно и насмешливо
спросил Андрей.
- Нет, мой дорогой, нет! Я не гожусь в боги. Высокие посты в раю уже
разобраны, и мне не хотелось бы работать внештатным ангелом.
- Неощутимый Джордж претендовал скорее на роль дьявола, - заметил
Нибон.
- Да, пожалуй, - улыбнулся Джордж, - но вы послушайте, как это
получилось.
Джордж окинул мечтательным взглядом потемневшее небо. Планетка Зеленый
Перевал повернулась лицом к ночи.
- Глупы мы, братцы, - задумчиво сказал он. - Мы еще очень глупы. Мы не
можем предвидеть самых близких последствий наших дел. Мы еще очень многого
не можем и не знаем. С чего началась история неощутимки, свидетелями
которой вы стали?
- Не только свидетелями, но и потерпевшими, - заметил Нибон.
- Так вот с чего все это началось? Вначале была мысль, и мысль эта была
простая. Я ее выражал одним словом - "стереотелевидение".
Для обычного телевизора нужен экран из определенного материала. На
таком экране электронный луч рисует изображение. Ну, а почему бы не
сделать экраном пространство? - подумал я. Если изображение удастся
передать в пространство, то мы получим объемное представление о
передаваемом объекте. Однако с обычным пространством ничего не получалось.
Сколько я ни бился, меня преследовали неудачи.
Тогда я пришел к выводу, что, пожалуй, экран все равно нужен. Но экран
особого рода.
И вот здесь мне помогло одно явление. Вы, конечно, слышали и о
сферическом пространстве, и об искривлении пространства под влиянием
больших масс.
Мне удалось создать генератор искривленного пространства. Мощное
гравитационное поле, получаемое в вакуумном ускорителе, обладает
совершенно новыми замечательными свойствами. Чем выше мощность гравитации,
тем сильнее искривляется пространство. Когда искривление достигает
максимальной величины, пространство словно свертывается, замыкается в
себе. Образуется шарообразное гравитационное поле, которое ничем себя не
проявляет. Но человек, попавший в него, чувствует значительное увеличение
тяжести. Это увеличение гравитации сдавило твою голову, Андрей, когда она
проникла в грудь неощутимого Джорджа. Эти же гравитационные силы вращали
тебя внутри Джорджа-гиганта.
Кроме того, такое, я его называю ГП - гаусс-пространство, совершенна
непрозрачно. Световые лучи находятся в нем, словно в тюрьме. Они не
способны вырваться наружу и двигаться по круговым орбитам.
Зато свет, попавший на поверхность такого шара, хорошо отражается и его
видит посторонний наблюдатель. Раз возникнув, ГП уже не гибнет, пока не
прекратится энергетическое питание. Оно может двигаться в обычном
пространстве практически с любой скоростью, вплоть до световой. Изменяя
силу поля, ГП можно расширять или сжимать вроде камеры раздутого мяча.
Получив сферическое гаусс-пространство, я возликовал. Вот здесь, перед
моей башней висел большой белый шар - потенциальный экран будущего
объемного телевидения. Каждое утро, проходя мимо, я приветствовал его. Мог
ли я представить, куда меня заведут извилистые дороги изобретателя!
Я очень долго пытался придать гаусс-пространству форму передаваемого
объекта. Мне удалось достичь этого, разработав специальную камеру для
телепередачи. Вы видели яйцевидный колпак в моей лаборатории? Это та
камера. Сейчас она здорово обгорела, но ее можно будет подремонтировать.
Человек или вещь заключались в камеру. Электронные лучи, направленные
со всех сторон на человека, прощупывали каждый изгиб, каждую складку на
одежде. Информация о размерах и форме объекта передавалась в виде
определенных импульсов гаусс-генератору, и последний искривлял
пространство согласно этой информации.
Таким образом, в один прекрасный день я получил свои отпечаток, слепок,
если хотите, в пространстве. Перед башней висел уже не шар, а Джордж,
словно высеченный из мрамора.
- Погоди! - вскричал Нибон. - А как же с цветом, ты ведь имел
естественную, природную окраску? Я отлично помню твои щеки и глаза.
- Правильно, но это произошло значительно позже. Вначале Джордж-призрак
был молочно-белый. Манипулируя с помощью гаусс-генератора, я заставлял
свое изображение морщиться и гримасничать, как мне хотелось. Признаюсь,
этот плясун доставил мне немало приятных минут. Ничтожные изменения в
мощности излучения заставляли изображение корчиться самым диким образом.
Он бил очень легко управляем, этот призрак. Ничего не стоило заложить ему
обе ноги за голову и в таком виде пустить по полю вскачь на руках. Потом
мне надоело управлять движениями Джорджа-призрака, и я поручил это
кибернетическому мозгу, полученному из Управления резервов. Нужно сказать,
что это исключительно сильная кибернетическая машина. Я всю ее установил у
себя в башне и приспособил для своих целей. И уже недели через три Большой
Кибер, так называл я этот кибернетический мозг, полностью овладел работой
гаусс-генератора и руководил всеми движениями "призрака" лучше, чем я сам.
Конечно, предварительно пришлось набить этот кибер всевозможными
сведениями о человеческих движениях, которые у меня имелись. Но зато
управлять движением стереоизображения стало очень легко. Даешь команду
"вальс", и призрак старательно исполняет вальс, на команду "пляска святого
Витта" - призрак извивается в судорогах. Одним словом, здесь я достиг
большого совершенства. Если меня в кабине не было, Большой Кибер сам
"придумывал" команды и управлял "призраком".
Все шло хорошо, меня беспокоила только окраска. Белый цвет изображения
стал меня раздражать. Но я долго не мог ничего придумать, пока не занялся
изучением структуры гаусс-пространства. Мне удалось установить, что
плотность гравитации на поверхности шара может меняться с изменением
режима энергетического питания. Электромагнитные волны иногда способны
проникать внутрь гаусс-пространства. Это значило, что часть световых лучей
способна проникнуть, поглотиться гаусс-пространством, а следовательно,
другая часть лучей, отраженная, дала бы окраску, цвет. Но вот беда,
поглощение и отражение лучей происходило только при низкой мощности
гравитационного поля, когда гаусс-пространство не смыкалось в сферу. Тогда
я прибег к наложению пространства на пространство. Два гаусс-пространства,
отличающихся мощностью, попадали в одно и то же место. Поверх мощного
гравитационного поля я положил более слабое, которое, как пленкой,
покрывало сильное гаусс-пространство. В этой пленке происходило поглощение
и отражение световых волн. В зависимости от плотности этой пленки
изменялась степень поглощения световых лучей. Я стал получать объемные
цветные изображения различных предметов. Это была полная победа, и я уже
хотел сообщить о своих достижениях на Землю, но тут произошло потрясающее
событие, которое заставило меня надолго забыть обо всем на свете.
Цветные изображения стула, шляпы, приборов, газовой горелки вполне
удовлетворяли меня. Они висели в воздухе перед башней, я детально осмотрел
их и не нашел никакого изъяна. Все было как следует. Предметы как
предметы.
- Только пользоваться ими нельзя, - заметил Нибон.
- Да, конечно. После многочисленных опытов я решил перейти к
собственному изображению. Моя кабина стала еще более сложной. Ее окружило
сплошное электронное измеряющее поле, которое фиксировало пространственное
положение тела, его форму, объем, цвет моего лица, одежды и рук.
И вот в один прекрасный денек я влез в свое передающее устройство,
включил аппаратуру и стал ждать. Передо мной находился экран обычного
телевизора, на котором был виден двор, башня и молочный шар
гаусс-пространства. Я наблюдал, как деформировался белый глобус,
приобретая форму и цвет моей одежды. Я уже различил собственные руки и
ноги, голову и вдруг... что-то произошло. Я перестал видеть экран
телевизора, Большой Кибер, гаусс-генераторы; меня словно выбросило из
башни, хотя я не почувствовал никакого толчка, кроме боли в глазах.
Я очутился в моем дворике на месте гаусс-пространства. Я видел свой
дом, башню, траву в нескольких метрах под ногами и небо над головой. И в
то же время я находился в своем передающем устройстве, хотя его-то я
совершенно не видел. Когда я поднимал руки, они упирались в гладкие
пластмассовые стенки. Я сделал шаг и ударился лбом о преграду. С большим
трудом, наставив синяков, я нащупал рубильник и отключил питание. И тогда
я вновь попал в ту кабину, в которой находился все время, вернее, вновь
увидел ее.
Так я открыл эффект обратной связи. То, что видели мои бесплотные глаза
вне башни, я увидел из своей кабины. Тогда я понял, что сделал еще одно
открытие. Я решил проверить все сызнова. Опыты подтвердили, что обратная
связь существует.
Находясь в кабине, я, не двигаясь с места, как призрак, облетел всю
планету, заглянул буквально в каждый уголок. Это доставляло мне огромное
наслаждение. Лучше любого телевидения.
- Представляю, - недовольно хмыкнул Нибон.
- Мне даже удалось подняться над атмосферой Зеленого Перевала. Но
подняться еще выше, в космос я не смог - не хватило мощности у Большого
гаусс-генератора. Но в принципе это возможно.
Не знаю, как вам передать мое состояние в те дни. Я работал почти без
сна, очень напряженно. Настроение у меня было радостное и удовлетворенное.
И вот однажды...
Джордж задумался, покачал головой и продолжал:
- Видите ли, исследуя обратную связь, я все время находился в
телецентре. Это было необходимо, чтобы своими глазами видеть все, что
находилось вне башни.
Позже я решил покинуть телекабину. Вместо себя на линии обратной связи
я установил устройство, принимающее световые сигналы, и соединил его с
Большим Кибером, который должен был расшифровать полученную зрительную
информацию. Этим я как бы придал Большому Киберу глаза, а
стереоизображению как бы вложил кибернетический мозг. Теперь эта машина
могла вести самостоятельную жизнь - я был лишний. У машины были глаза
Джорджа-неощутимки, мозг Большого Кибера и сердце в виде
гаусс-генераторов. Пока был ток в проводах, это сердце билось исправно.
Да, совсем забыл, у нее были и руки. Это робот Джим. Конечно, робот
подчинялся мне, но машина имела отдельный мощный передатчик и часто
командовала роботом, как хотела. Так родился на свет псевдо-Джордж как
самостоятельная особа.
Я принялся за обучение "призрака". Сначала я широко использовал принцип
подражания. Призрак разъезжал со мной по планете, наблюдал, смотрел и
познавал.
Я обучал "Джорджа" читать, но говорить, к сожалению, он мог только в
помещении или рядом с ним. В степи он был нем. Это объясняется тем, что
микрофонно-телефонная связь с Большим Кибером была создана мной только в
пределах моего дворика. Разговаривая с неощутимым Джорджем, вы в
действительности разговаривали с Большим Кибером.
Для чего мне понадобился псевдо-Джордж? Казалось, на что он мне нужен?
Но обратная связь и стереоизображение важны сами по себе. Кроме того,
Джордж был естественным развитием моего изобретения, а, во-вторых...
Во-вторых, всем нам, исследователям космоса, нужен такой помощник. Не
кибер типа Джима, а настоящий помощник с головой, с опытом и знаниями.
Представляете, как заманчиво иметь такого неуязвимого друга в наших
опасных путешествиях на другие планеты? Он войдет в ядовитую атмосферу,
проникает в пламя и огонь, не побоится холода космоса, ну да что там
говорить - с достоинствами псевдо-Джорджа вы хорошо знакомы.
Поэтому особенно важным мне представлялось воспитать Джорджа, создать у
него определенный, если можно так сказать, машинно-интеллектуальный
уровень. Он должен был стать ходячим энциклопедическим словарем,
незаменимым советчиком и консультантом.
Мало того, я думал, что псевдо-Джорджа можно будет использовать для
сбора информации без присутствия человека. Например, оставляете Большой
Кибер на неизвестной планете, а сами летите себе дальше по своим
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг