- До самой смерти! - буркнул Орт.
- Подольского, конечно, вызвать можно, товарищ академик, - замялся
администратор, - только, позволительно спросить, для какой такой
надобности?
- Я хочу с ним кое о чем поговорить.
- Это можно, конечно... Только ведь он из нашего цирка никуда не уйдет. Об
этом он и говорить даже не захочет.
- Товарищ главный администратор! - вновь весьма кстати влез в разговор
Урманцев. - Если вам нужно разрешение министерства культуры, то это мы
сейчас устроим, - он сделал вид, что собирается позвонить по телефону.
"Что за чушь он несет, - подумал Орт. - При чем тут министерство культуры?"
- Ну, что вы, товарищи академики! - укоризненно развел руками
администратор. - Разве я не понимаю? Поможем нашей науке, поможем! -
Аристарх Севастьяныч! Попросите Подольского подняться ко мне... Да... Мы
науке всегда помогаем, - сказал он, опуская трубку. - Для иллюзиониста
никаких средств на оборудование не пожалели! А вам, если что понадобится:
билеты там, ложа, прошу ко мне без стеснения.
-Спасибо. Обязательно воспользуемся! - без тени улыбки ответил Орт. Он
отходил так же скоро, как и загорался.
- Ну, вот и хорошо... Вот и хорошо, - администратор зачем-то потер пухлые
короткопалые ручки. - Если не секрет, товарищ академик, удовлетворите
любопытство... Подольский для науки понадобился?
Орт не успел ответить. В кабинет вошел артист, который только что исполнял
номер "Полет к звездам". Высокий, худой, с мечтательными или, скорее,
рассеянными глазами, - он ничем не походил на подтянутых самоуверенных
циркачей, которых Орт тайно обожал в далеком детстве. Без грима и в
обычном тренировочном костюме Подольский выглядел даже несколько комично.
- Заходи, Миша, заходи, - засуетился администратор. - Тут тобой товарищи
ученые интересуются! Из Академии наук... Я вот только что товарищу
академику объяснял, как ты цирк любишь, что для тебя ничего лучше цирка
нет. Ведь так, Миша, правда?
- Здравствуйте, Михаил... Михаил? - сказал Орт, протягивая большую могучую
руку.
- Михаил Савельевич, - улыбнулся Подольский.
- Очень приятно, Михаил Савельевич. Моя фамилия Орт, Евгений Осипович Орт.
А это мой коллега Валентин Алексеевич Урманцев... У нас к вам дело, Михаил
Савельевич. Может, выйдем в коридор? Переговорим и покурим заодно?
- А у нас и здесь курят! Можно! - вмешался администратор. - Курите себе на
здоровье. Вот и пепельница каспийского литья... Лев! Царь зверей, так
сказать...
- Ну, зачем же отравлять атмосферу? - Урманцев помотал в воздухе рукой. -
Вам ведь работать надо. Мы и в коридоре покурим, - и, не дожидаясь
возражений, он открыл дверь.
- Как вы это делаете, Михаил Савельевич? - усаживаясь на розовый пуфик,
спросил Орт. В сумраке зеркала на секунду мелькнула его сероватая львиная
шевелюра.
- Это не антигравитация, - улыбнулся Подольский. - Вынужден вас
разочаровать.
- Но и не скрытые канаты, надеюсь? - Орт прищурился, слегка наклонив
голову набок.
- Это исключено.
- Тогда остается только одно. Парение магнита над поверхностью
сверхпроводника.
- Да, старый добрый эффект Аркадьева, - кивнул Подольский.
- На это я и надеялся... - Орт немного помедлил и неожиданно громко
выкрикнул:- За этим и пришел! Мне нужна ваша помощь!
- Вам? Моя помощь?! В осуществлении пустякового опыта, описанного во всех
учебниках?!
- Магниты вмонтированы в подошвы ваших ботинок?
- Угу. Магнитные подошвы.
- Кто придумал номер?
- Я.
- Вы - физик?
- И да, и нет... Я окончил горный институт. А физикой увлекся еще на
третьем курсе... Так что формально я горный инженер, а фактически,
конечно, физик. И по призванию и, если можно так выразиться, по методу
мышления.
- Все это меня лишний раз убеждает, что вы именно тот человек, который мне
нужен... Да вы садитесь, садитесь, садитесь. - Орт поднялся и силой усадил
артиста на соседний пуфик. - Сколько вы здесь получаете?
- Двести пятьдесят.
- М-да... - Орт переглянулся с Урманцевым. - Вот тут-то главный камень
преткновения... К сожалению, не в моей власти дать вам больше ста тридцати
пяти. Пока не защитите диссертации, конечно... Но если согласитесь, я буду
выплачивать недостающее сам, так сказать, личным порядком... Зарплата у
меня большая! Куда мне столько?
Орт засмеялся. Подольский стоял весь красный и надменно переводил взгляд с
Орта на Урманцева.
- Соглашайтесь, Михаил Савельевич, - сказал Урманцев. - Вы же законченный
исследователь. Ну, что вам делать здесь... в цирке?
- Мы будем работать над интереснейшей темой! На самом переднем крае, как
сейчас говорят, теоретической и экспериментальной физики, - сказал Орт,
протягивая Подольскому руку.
Подольский встал и робко пожал сильную широкую ладонь.
- Я с-согласен, профессор. Не нужно мне никакой приплаты. И так... Я даже
мечтать об этом не смел.
- Пишите заявление, - сдержанно-повелительно сказал Орт.
- Как?.. Прямо здесь? Сразу?
- Ну, конечно, здесь. Зачем время терять?
- Сейчас дам листок бумаги и ручку, - сказал Урманцев, расстегивая
сверкающие замки большого портфеля из желтой скрипучей кожи.
- Значит, так!.. Директору Института физики вакуума АН СССР Самойлову А.
А. ...Написали? Так... Заявление... От кого... Теперь дальше... Прошу
зачислить меня на должность младшего научного сотрудника в лабораторию
теории вакуума... Написали? Число. Подпись... Так. Давайте сюда.
Орт бегло пробежал глазами заявление и, взяв у Подольского ручку, написал
в левом уголке наискосок: "О. К. Оформить. Е. Орт".
- Положите это к себе, Валентин Алексеевич, - сказал Орт и обернулся к
Подольскому.
- Приходите послезавтра утром в отдел кадров со всеми документами. Меня, к
сожалению, в институте не будет - эту неделю я работаю дома. Но пусть вас
это не волнует. Все будет сделано. И сразу же начинайте работать. Со всеми
вопросами обращайтесь к Валентину Алексеевичу или к моему заместителю
Ивану Фомичу Пафнюкову... На всякий случай запишите мой домашний
телефон... Ну, вот и отлично, дорогой коллега. Прощайте, Михаил Савельевич.
Подольский растерянно пожал протянутую руку и долго смотрел вслед
уходящим, пока они не скрылись за поворотом длинного сумрачного коридора.
Зажегся свет, захлопали двери, послышался нарастающий людской гул. Начался
антракт. Подольский медленно повернулся и пошел к лестнице, учащенно
вдыхая привычный цирковой воздух, пахнущий мокрыми опилками, звериной
мочой, духами и вазелином.
- Заполнили анкету? - улыбаясь, спросил Иван Фомич. - Так, так. Давайте
посмотрим... При первом же взгляде на этого маленького постоянно
улыбающегося человека Подольский ощутил глухую тревогу. Это не было
мгновенной антипатией, которая подчас вспыхивает между совершенно
незнакомыми людьми. Скорее это походило на смутную тоску.
- Так вы, оказывается, горный институт окончили? Интересно... Там ведь
физика... не очень. Кажется, всего два семестра?
- Три... Я у профессора Белоярцева работал.
- У Николая Корнеевича? Так-так... И в какой же области вы, так сказать,
самочинно специализировались?
- Я увлекся критическими явлениями - опалесценцией в критической фазе,
флюктуациями плотности и координации. Потом, естественно, стал работать с
гелием-2 и со сверхпроводимостью.
- Понятно, понятно. - Иван Фомич улыбнулся еще шире, и его маленькие глаза
превратились в зоркие монгольские щелочки.
Подольский понял, что Иван Фомич уже знает о нем либо от Орта, либо от
Урманцева и расспрашивает совсем не для того, чтобы узнать еще что-то
новое. В каждом вопросе чувствовался какой-то обидный намек. Может быть,
поэтому ему и трудно было хорошо отвечать. Возможно и напротив, стеснение,
которое он испытывал, превращало самые обычные деловые вопросы в нечто
неловкое, неделикатное. Но скорее, источник смутного беспокойства
находился вне Подольского. Михаил понимал, что одни и те же вопросы у
разных людей звучат по-разному. Ведь и Орт расспрашивал его довольно
подробно. Только ему отвечать было легко, свободно, даже как-то радостно.
А Ивану Фомичу...
"Наверное, это потому, что Орт не только большой ученый, но и умный,
хороший человек, - подумал Михаил. - У этого же всякое отклонение от нормы
вызывает недоверие. Но разве горный инженер, который увлекся физикой и
хочет работать в близкой для него области, - близкой по влечению души, а
не по соответствию дипломной квалификации, - патологическое явление?
Нет... Скорее, этот маленький профессор просто не любит странных людей. А
я для него странный..."
- У вас есть опубликованные работы?
- Три статьи. Две в трудах горного института и одна в инженерно-физическом
журнале.
- Да-да, я вижу... Только это скорее физико-химия, у нас же... Не знаю,
говорили ли вам? У нас теоретическая физика вакуума...
- Я знаю. Евгений Осипович говорил мне о каких-то криотехнических задачах.
- Ах, вот как... Отлично, отлично... В НИИуглеобогащения вы попали по
распределению?
- Да.
- И проработали два года... В какой области?
- В самых разных. У меня не было постоянной темы... Так, передавали из
одной группы в другую...
- Значит, два года? И ушли по собственному желанию... Почему, интересно?
- Скучно мне там было.
- Скучно? - Иван Фомич тихо засмеялся. - А вы веселья хотели? Какое же на
работе веселье. Работа - дело серьезное. Эх, молодежь...
- Не веселья я искал, а настоящей работы. Творческой, которая... Ну, как
бы это сказать?.. Чтобы гореть, что ли...
- И вы пошли в цирк, - смех Ивана Фомича сделался чуть громче, но
оставался все таким же корректным и невыразительным.
Михаил хотел ответить, что попал он в цирк совершенно случайно. Просто
представилась возможность осуществить интересную идею. Он хотел рассказать
об этой идее, о своих надеждах и о том, как пытался поступить в различные
физические институты, но, взглянув на Ивана Фомича, он тихо махнул рукой и
встал.
- Очевидно, я не подхожу вам... для работы. Извините за беспокойство.
- Нет-нет! Что вы! Я же ничего вам не сказал. Да я и ничего здесь не
решаю... Решает Евгений Осипович. Он вас взял на работу, ему и... В общем,
вы приняты. Сейчас мы спустимся в кадры. Пусть готовят приказ. Раз Евгений
Осипович наложил свою визу, директор подпишет.
Взяв со стола анкету, копию диплома и прочие бумажки, Иван Фомич
направился к двери. Но, не дойдя до нее, вдруг остановился и, обернувшись,
сказал:
- А вы, собственно, можете подождать меня здесь. Зачем вам в кадры идти?
Пустая трата времени, - он засмеялся. - Лучше подымитесь в триста восьмую
к Урманцеву. У него для вас письмо от Евгения Осиповича... Нечто вроде
инструкции. Он у нас неугомонный, Евгений Осипович. Любит, чтоб все
быстро, шумно, масштабно! Широкий человек! И увлекающийся... Ну, я побежал.
Михаил остался один в большом, отделанном под мореный дуб кабинете.
Застекленные полки с книгами, картины и фотографии, четыре телефона, стол
для заседаний и письменный стол, заваленный бумагами, книгами и всякими
мелочами, - все говорило, что хозяин этого кабинета человек не только
солидный и заслуженный, но и разносторонний, немного безалаберный и не
простой, ох, не простой...
Зазвонил телефон. Михаил не двинулся с места. Телефон продолжал настойчиво
звонить. Михаил оглянулся по сторонам и нерешительно снял трубку. Но
звонил не этот телефон. Он положил трубку на рычаг и взял другую.
Спрашивали Орта. Михаил сказал, что его сегодня не будет. Он еще раз
оглядел лакированные книжные шкафы, картины, висящие на белых шнурах, и
пришел к выводу, что никогда не был в таком солидном кабинете. И почему-то
вспомнил о своих мытарствах, когда ушел из НИИуглеобогащения...
- Ну, кто же так поступает? - всплеснула руками мать. - Сначала
подыскивают работу, договариваются, а потом уж подают заявление. Что же
теперь делать будешь? Ведь взрослый уже, пора жить, как все люди.
Он пошел в Институт физической химии.
- Что вы кончали? - спросил инспектор по кадрам. - Физфак или химфак?
- Горный институт.
- М-да. Ну, что ж, оставьте ваши бумаги и... наведайтесь в конце будущей
недели...
- Я готов работать на любой должности, - сказал он профессору Забельскому
из ФИАНа, - лаборанта, механика. Только бы мне разрешили самостоятельно
экспериментировать.
Профессор дал свой телефон и попросил позвонить дней через пять. Михаил
позвонил, но ему сказали, что Забельский уехал в длительную командировку...
...Он попытался попасть на прием к директору Института химической физики,
крупнейшему ученому и видному государственному деятелю, но секретарь
направил его в теоретический отдел.
Заведующий отделом окинул Михаила отрешенным взглядом и дал ему
дифференциальное уравнение второго порядка... Потом Михаил совершенно
случайно узнал, что профессор принял его за протеже одной знакомой.
"Здорово я отшил этого "позвоночника", - сказал профессор, когда дверь за
Михаилом закрылась. - По знакомству можно стать даже министром, но только
не ученым".
И профессор принялся искать очки, которые разбил неделю назад.
...Досадно и нелепо проходило время, дни сгорали впустую.
Родители уже не спрашивали его, как прошел день и когда, наконец, он
устроится на работу. А он чувствовал, что начинает сдавать. Он уже готов
был пойти в первое попавшееся учреждение, чтобы снова два раза в месяц
получать зарплату, спокойно возвращаться домой и не ловить жалостные и
недоуменные взгляды.
И, главное, не звонить. Не звонить по десять раз на день совершенно
незнакомым людям, ссылаясь при этом на очень мало знакомых людей.
Конец мучительному и неестественному существованию положила совершенно
случайная встреча со школьным приятелем Тишкой Давыдовым в задымленной
шашлычной. Михаил скупо и стесненно рассказал ему о своем патологическом
невезении.
Через неделю он уже работал в цирке. На "подготовку и разработку новых
цирковых номеров, основанных на законах современной физики" (именно так
было записано в бухгалтерской ведомости) отпустили большие средства. За
три месяца Михаилу удалось оборудовать очень неплохую лабораторию, "В
лучшем научно-исследовательском институте, - подумал он, - на это ушли бы
годы". Его бурная деятельность довольно скоро нашла практическое
выражение, обогатив программу известного иллюзиониста. К Михаилу стали
относиться не только с уважением, но и с какой-то тревожной
почтительностью.
- А у нас ничего здесь не взорвется? - спросил заместитель директора по
АХЧ, - Все-таки физика - дело опасное.
- Я уже обещал не делать здесь атомную бомбу, - пошутил Михаил, - и
постараюсь сдержать свое слово.
Счастливый иллюзионист получил эффектный номер с "самозажаривающейся
яичницей", а Михаил выявил влияние поля индукционной катушки на
опалесценцию метана в критической фазе. Он даже подготовил небольшое
сообщение. Но для публикации его в одном из научных журналов требовалось
направление от учреждения и акт экспертизы. Цирк для этой цели явно не
подходил, и Михаил спрятал статью в папку. А месяцев через восемь он нашел
в американском журнале химической физики сообщение об аналогичных
исследованиях.
В первую минуту он огорчился, но потом успокоился. Зато от потаенного
беспокойства и постоянного ожидания каких-то перемен избавиться было
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг