я, интересуюсь подстаканником ко дню рождения Василия Пантелеймоновича.
Как водится, все осмотрела, и посуду, и часы, и сережки, и кольца. Глядь,
а среди колец мое красуется! Ты представляешь? Вот тебе и не может быть!
Но ты погоди, погоди... Ну, что заладила - твой сын, твой сын. У всех
сыновья. Дослушай до конца. Я так и обомлела. Смотрю на палец, кольца нет,
смотрю на витрину - кольцо есть. Глаза мои разбежались. Я же его знаю, как
своего ребенка. Андрюша-то мой это кольцо ко дню свадьбы преподнес.
Ущербинка там есть одна. Малозаметная, правда, но я ее сразу увидела. Мое
кольцо, и все тут. И главное, что меня взбесило, цена тут же на веревочке
привязанная лежит, и цифра на ней... раза в полтора ниже той, что мне
давали, когда я с ним ходила приценяться на Большую Полянку. Требую я
директора, говорю, что кольцо мое. Что? Роби подвела? Ну, знаешь, если б
все было, как ты думаешь, тогда его стоило бы и не туда подвести. Ты
послушай дальше. Директор спрашивает, чем вы можете доказать, что оно
ваше. Мне ли его не знать, говорю, это редкостное изделие я пятьдесят один
год на пальце ношу.
Сказала я и вдруг вспомнила, что Роби-то кольцо вернул и я спрятала его в
шкатулку, И тут со мной как бы раздвоение наступило. Смотрю на кольцо, оно
мое! На нем и дата нашей свадьбы, инициалы А и Н, с такими хорошо
знакомыми завитушками. А с другой стороны, помню, что вчера вечером
шкатулку отпирала, кольцо было там. Когда кольцо поступило в продажу,
спрашиваю. Во вторник. Три дня назад, значит. А кто сдавал, спрашиваю.
Молчанов, и адрес мне незнакомый. А приемщица описывает парня, ну,
точь-в-точь Роби. Вижу я, что дело нечистое. Может быть, ошиблась, говорю.
Тут директор на меня набросился. А заодно и на всех пенсионеров. Мы у них,
видишь ли, поперек горла стали. Вечно все забываем и путаемся, одни
беспокойства от нас. Ну, я тоже в долгу не осталась, ввернула ему парочку
словечек, чтоб он не очень зазнавался. И потихоньку отбыла домой.
Приехала и сейчас же бросилась к шкатулке. Там лежит колечко с
бриллиантом, с ущербинкой, с датой и вензелями. Я так думаю, что Андрей
подарил мне тогда это кольцо из-за этой ущербинки. Не любил держать у себя
треснутые вещи. Ну, да ладно, в одиннадцатом году дело было. Позвонила я
Роби на работу, сделала ему внушение. Смеется, нехристь, уверяет, что
случайное совпадение. Хорошее совпадение, - а дата, а инициалы, а вензеля,
а ущербинка? Решила я рассказать тебе, Верушка, чтоб ты прекратила это
баловство... Если их вовремя не остановить...
4
Черныш проснулся совершенно счастливым.
- Я буду всегда молодой, - пропел он, вскакивая с кровати. Голос прозвучал
глуховато и нахально. - Все равно, - повторил он. - Все равно я буду
молодым сколько захочу.
Он прошлепал босыми ногами к окну. За дымчатым голубым стеклом занимался
морозный рассвет.
- Отлично, - сказал он, - сегодня снег будет золотой, солнце яркое, и меня
ожидают одни лишь удачи.
Помахав руками, сделал несколько резких наклонов, затем побежал в ванную.
Там он долго плескался и заливисто хохотал.
- Тетя Наташа, - сказал он, стирая капли воды с жестких, как проволока,
волос, - тетя Наташа, вы с каждым днем все красивее.
Тетка улыбнулась одними глазами. Она поставила перед ним глазунью с
багряными пятнами желтков и стакан прямо-таки обжигающего кофе.
- Ешь, ешь, болтушка, - проворчала она. Черныш ел. Яичница таяла во рту,
масло приятно холодило небо.
- Надень шапку, - строго сказала тетка, провожая его к выходу.
- Придется. Хоть и не хочется, а придется.
Он подмигнул ей, просунув голову в дверь.
- Я ухожу, но я вернусь. Ожидайте моего появления. Я буду велик и
лучезарен.
- Беги, болтун, опоздаешь. Смотри там, осторожней.
- Работа у нас такая, сама понимаешь какая, - запел Черныш, прыгая через
ступеньки.
Он выбежал на улицу и зажмурился. Солнце взошло над крышами. Снег сверкал
мириадами разноцветных блесток. Машины неслись, люди спешили. Все казалось
неожиданным и острым, словно было увидено впервые.
У человека всего две руки и две ноги. И пара глаз. И еще кое-какие детали.
Мозг, сердце, легкие. В целом как будто не так уж и много. Но как приятно,
когда все это ловко пригнано и налажено. Когда нигде не болит и ничто не
мешает, а только радует. Радует и торопит. Давай, давай, недаром у тебя
две руки, две ноги и два глаза. Шевели, парень, действуй...
Черныш втискивается в вагон. Здесь ему хочется как-то действовать, шуметь
и радоваться. Он полон энергии. Сияющим взглядом обводит он окружающих
людей. Хорошо бы сделать такое, чтобы они все зашевелились, заулыбались...
Но люди, как правило, молчаливы, серьезны, чуть скучноваты. Они едут на
работу, у них много сложных дел и забот, им не до Черныша. Они и не
подозревают, какой у него сегодня день.
А впрочем, ничего особенного. День как день. Просто один не совсем
оперившийся птенец получит сегодня право взлета. Он поднимется в воздух,
оторвавшись от ветки, к которой долгое время был привязан невидимой
ниточкой. Полетит он или нет, неважно. Главное - ощущение
самостоятельности. Наконец-то он что-то может делать сам, хоть крыльями в
воздухе потрепыхать...
Черныш взбегает по лестнице, улыбаясь встречным девушкам. Его глаза
сейчас, как большие невидимые руки. Они обнимают мир и ласково гладят его.
Сойдя с автобуса, он сразу увидел здание института. Скучные желтые стены.
Каждый год в конце октября их красили охрой, но в мае они уже выглядели
старыми, поблекшими. Зато сейчас этот дом сверкал, как турмалин. И в этом
доме его ждет чудесная метаморфоза.
В эти дни работа в архиве по-настоящему увлекла Черныша. Он спешил в
библиотеку, как на свидание, И каким славным человеком казался ему
библиотекарь Алексей Степанович Яриков! Любезный, предупредительный,
спокойный... Он осыпал Черныша потоком интереснейшей информации. Вырезки
из газет, такие аккуратные и многочисленные, наклеены на зеленый картон,
журнальные статьи, копии протоколов, свидетельские показания, данные
различных тонких анализов. Черныш с азартом пытался направить в нужное
русло эту реку чужих страстей и борьбы. Он чувствовал себя преотлично.
Особенно пришлась ему по душе информационно-логическая машина. Она
занимала заднюю комнату архива, напоминавшую каюту атомного ледокола. По
крайней мере так казалось Чернышу. Блестящие панели, хромированные углы,
многочисленные кнопки и переключатели приводили его в совершенный восторг.
Возле машины, как правило, дежурил кто-нибудь из программистов. Все это
были молодые молчаливые ребята.
- Отличная штука, самая современная техника! - восхищался Черныш. Глаза
его сверкали, как у мальчишки при виде самоката.
- Да, ничего, - соглашался Алексей Степанович, - пока работает. Правда, мы
держим ее на скромной роли библиографа, но и то помощь от нее великая.
- Разве она не способна выполнять логические операции?
- Конечно, способна. Это мы, к сожалению, не способны задать ей достаточно
простую программу. Я имею в виду задачу, которая устроила бы эту машину.
Вы же знаете, какие у нас проблемы, всегда очень сложные, множество
факторов... Впрочем, несколько раз она нам очень здорово помогла.
- Какой марки эта машина?
- Сделана она на базе "Урала" последней модели, но значительно расширена и
переоборудована. К нам она попала из Медицинской академии. Они
использовали ее для диагностики.
- Задачи сходные, - задумчиво сказал Черныш.
- Конечно. У медиков машина работала в качестве универсального врача;
терапевт, хирург, психиатр. Ей приходилось перерабатывать колоссальное
количество информации. У нее очень емкая память, и для наших дел такая
память очень нужна. Так что и в теоретических исследованиях на нее можно
рассчитывать.
- Интересно...
В тот же день Черныша вызвал начальник отдела Гладунов.
- Как дела?
- Знакомлюсь, читаю, систематизирую!
- Ну и что?
- В голове сплошная каша, - честно сознался Черныш.
- Что ж, этого следовало ожидать, - задумчиво сказал Гладунов, - следовало
ожидать... Торопиться здесь нельзя.
Он замолчал, сосредоточенно глядя куда-то в сторону.
- Но вот в чем дело, дорогой мой, - внезапно сказал он, - мы-то можем не
торопиться, но жизнь торопится. Есть одно срочное дело, которое я хочу
поручить вам. Кстати, оно может придать конкретный целенаправленный
характер вашим теоретическим изысканиям. Вы согласны?
Черныш наклонил голову. Конечно, согласен...
- Тогда пойдемте, - Гладунов встал.
В лишенной окон лаборатории сидел Захаров и просматривал при свете мощных
рефлекторов какие-то фотографии. По просьбе Гладунова он извлек из
массивного стального сейфа пачку денег и небрежно бросил ее на стол.
- Вот, - сказал Гладунов, - перед вами продукция, которая приносит
преступникам тысячекратную прибыль. Фальшивки.
- Как валютный товар она дает еще больше, - заметил Захаров, на миг
отрываясь от своих фото.
Черныш осторожно взял стопку. Она состояла из тоненьких пачек, аккуратно
обклеенных белой бумажной лентой. В каждую входило пятнадцать-двадцать
пятидесятирублевых бумажек. На лентах старательным девичьим почерком было
написано; Москва, Киев, Ленинград, Ангарск и названия еще каких-то городов
и населенных пунктов, о которых Черныш никогда даже не слышал.
- Эти деньги получены из банков разных городов Союза, куда они попали в
основном через торговую сеть. Не исключено, что какая-то часть таких
фальшивок до сих пор находится в обращении. Следственные органы направили
их к нам на экспертизу.
- Они совсем как настоящие, - сказал Черныш, пощупав хрустящие бумажки.
- Это самые странные фальшивки, какие попадались мне за всю мою практику,
- сказал Гладунов. - Они идеально сработаны. Просто ювелирно. Как правило,
фальшивомонетчикам не удаются некоторые детали узора, отсутствуют водяные
знаки, бумага не та или еще что-нибудь. Здесь же, за исключением номера,
все в полном порядке. На сотню бумажек шлепнуть один и тот же номер!
Очевидная глупость, ведь номер-то сделать уж проще пареной репы.
- Запад? - спросил Черныш.
- Вряд ли. Там тоньше работают. И номер и серия были бы подобраны
правильно. Здесь что-то другое. Надо разобраться.
Это дело поручается вам, конечно, не одному вам, но все же основную работу
выполнять будете вы.
Черныш согласно кивнул.
- Ну и отлично, приступайте. Захаров поможет вам разобраться. - Гладунов
пожал Чернышу руку и величественно удалился.
- Ну, как старик? Не придирается? - спросил Захаров.
- Он неплохой.
- Кто говорит? Конечно, славный. Но не без чудинки. А?
- Может быть... Ну, ладно, расскажи, что делал с деньгами?
- Как положено, все анализы и полная экспертиза.
- Ну и что?
- А ничего. Деньги настоящие.
- Как настоящие? - Черныш сделал ударение на слове "как".
- Да! Если б не этот номер, они бы считались подлинными.
- Если бы да кабы. Давай документацию.
Прочитав заключение Захарова, Черныш удивленно уставился на него.
- Ты что? - наконец произнес он.
- А? - с отсутствующим видом отозвался Захаров.
- Послушай, ты в уме? Что ты пишешь? Билеты достоинством в пятьдесят
рублей изготовлены на бумаге, применяемой для производства билетов
Государственного банка СССР. Состав краски... посредством обычного
технологического процесса, принятого на предприятии "Гознак"...
- А что я, по-твоему, должен делать?! - взорвался Захаров. - Врать?
Изобретать? Искать невидимок? Я уверен, что они напечатаны на "Гознаке"...
Ведь все совпадает: бумага, краска!
Черныш не знал, что возразить.
- Успокойся, - сказал он, помедлив.
- А мне нечего волноваться, - отрезал Захаров. - Я свое мнение высказал.
Поэтому Гладунов тебя сюда и привел. Для вторичного контроля. Он уже не
верит в мою объективность и с "Гознаком" не хочет связываться.
Черныш улыбнулся.
- Ладно, не волнуйся, - сказал он, - будет и у тебя попутный ветер.
- Не нужны мне твои утешения, - сказал Захаров, - смотри, сам не набей
шишек на этом деле.
С этого дня у Черныша началась жизнь настоящего исследователя. Он успел
повторить все анализы. Все было взято на вооружение: химия,
полиграфические характеристики, электронная микроскопия, рентген и даже
анализ изотопного состава. К Алексею Степановичу ходить было некогда. Все
время отнимала беготня по лабораториям. Приходилось много разговаривать,
убеждать, добиваться, просить, протестовать. Жизнь была что надо.
Через несколько дней пришли результаты анализов. Черныш засел за проверку.
Но хорошее настроение исчезло. Им овладело предчувствие неминуемого
поражения. Так и вышло. Данные в точности подтверждали вывод Захарова:
деньги изготовлены фабрикой "Гознак". Неужели, правда? Вот уж номер, так
номер.
Черныш вновь и вновь сопоставлял анализы. Все то же. И никуда от этого не
уйдешь. Все словно сговорились во что бы то ни стало подтвердить нелепую,
невозможную версию о государственном предприятии, производящем фальшивки.
...Черныш осторожно, на цыпочках пробирается к вешалке, раздевается, затем
проходит на кухню. На пластмассовом столике, покрытом желтой в голубых
яблоках клеенкой, его дожидается еще теплый кофе, черный хлеб, молоко и
мед в стеклянном бочонке. Он ест, пьет и думает. Запах пчелиного меда
смешивается с ароматом болгарской сигареты "Джебел", мысли становятся
спокойнее, упорядоченное. Они уже не налезают друг на друга, ими можно
управлять.
Он отодвигает посуду на край столика и кладет перед собой маленькую
книжечку в глянцевитом переплете. На ней через все поле протянулись
немецкие слова, а за ними темно-зеленое худющее лицо узника, перечеркнутое
линиями колючей проволоки. Книжка попала к нему совершенно неожиданно.
Третьего дня он зашел к Алексею Степановичу. Библиотекарь, как всегда,
встретил его очень приветливо и пригласил к себе за перегородку.
Черныш подумал-подумал, да и рассказал библиотекарю о своих неудачах.
- Самое неприятное, что это первое мое дело. Очень хотелось бы оправдать
доверие Гладунова, но никак не могу отыскать концов. Мне совершенно
непонятно, за что ухватиться.
- Да, так, как правило, и бывает. Хочешь, но... - задумчиво сказал Яриков.
- Такая уж это работа. Нужно терпение, дорогой Гришенька. Вы своего
добьетесь.
Он помолчал немного, потом добавил:
- Жаль, конечно, что это задание отвлекает вас от высоких теоретических
исследований. Но что ж. Это случается часто, всегда находятся серьезные
практические задачи, которые нужно...
Яриков не окончил мысли и вдруг сказал:
- Слушайте, Гриша, давайте по вашему делу запросим машину!
- Зачем? - удивился Черныш. - Я пересмотрел всю литературу, начиная от
Адама, ей-богу, это мало помогло.
- Э-э, не говорите, - покачал головой Яриков, - вы смотрели только
материалы о подделке денежных знаков. Для диссертации этого, может быть, и
достаточно, но для дела, вообще говоря, мало. Многое выпало из вашего поля
зрения, например особенности технологии или распространения фальшивок.
Наша машина обладает не только фактической памятью, но и ассоциативной.
Она может выдать справку по любому мало-мальски интересному признаку. Есть
у вас такой вопрос?
- Как же, - оживился Черныш, - вот эта история с одинаковым номером на
всех бумажках? Я нигде не встречал ничего подобного. Начиная с 1808 года,
когда Наполеон выпустил первые фальшивые ассигнации в 25 и 50 рублей.
Запросите-ка ее. Может, что и узнаем.
Яриков закивал, заулыбался. Хорошо, сейчас попробуем. Обычно дежуривших
программистов не оказалось, и библиотекарю самому пришлось кодировать
задание. Он очень долго суетился возле машины, куда-то бегал, что-то
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг