обстановочка, если парочке не пошептаться наедине!
- Пресс-конференция продолжается! - напомнил он о своем присутствии,
сжимаясь в ложекресле в комочек. Хорошо, никто не видит. - Прошу задавать
вопросы.
- Грег, у тебя связь отключается? - невинно спросила Ляна. - Закройся на
минутку, а?
- Да вы что ж, думаете, я подслушиваю? - с нарочитым возмущением вскричал
третий лишний. - Да очень надо! Секретничайте сколько вам влезет! -
Грегори Сотт заблокировал связь. Глаза его застлало слепой зеленой
пеленой. "Обл! Питон недожаренный! Обжорный мешок! - шипел он сквозь зубы,
щипля и выкручивая упругие подлокотники ложекресла, яростно пиная ногами
круговой выступ, ощеренный, как бульдожья челюсть. - Навязался на наши
головы!"
Эта ярость, эта реакция на извечную человеческую зависимость не облегчила
души. Да и не могла облегчить. Потому что минутой раньше Сотт поймал себя
на подлой мыслишке: из-за вас, голубята, вляпались! Не потащи их Айт для
объяснений на Ягодку - и не было бы этого кокона, этой обвитой алчными
прожилками тюрьмы.
Грег сцепил пальцы и несколько секунд не двигал ни одним мускулом. Ярость
улетучилась, и это было хорошо. Но как же легко сходят с человека
жертвенность и альтруизм, едва его ткнут носом в... в собственное бессилие!
Эйгис покалывающей теплой искоркой возвестил, что принимает сигнал
вызова.
7
Флай - не вездеход, скрытно на нем никуда не подберешься. И все же Айт не
рискнул покинуть рубку и отправиться в путь на скуде. Помыслить страшно,
если пришельцы отрежут от корабля!
Он засек направление на припрятанную в горах, охраняемую тарелками
лощину.
Если сторожа лишь на орбите, то... Стоило попробовать.
Первый импульс реактора перенес флай за двадцать километров, на округлый
монолит размером только чуть больше расставленных амортизаторов флая.
Вокруг высились горные кряжи, зона повышенной сейсмичности. Компьютер
вычислил впереди более или менее устойчивую площадку, дал команду
повторить импульс. Сторожа, или как их там, не появлялись.
Прыжковый режим не назовешь подарком ни для пилота, ни для корабля. Рума
тихо поскуливала, царапала изнутри шнуровку. Айту кокон тоже изрядно
надоел, но что это за мелочи по сравнению с судьбой похищенных друзей?
Взревывал двигатель. Рубка содрогалась. Бухали в грунт амортизаторы. Со
склонов срывались осыпи. И снова взревывал двигатель, содрогалась рубка,
бухали в грунт амортизаторы...
После седьмого импульса крепкая с виду площадка просела. Флай завалился
набок, дюзы выдали корректирующий залп и нанизали корабль на острие
хребта. Какие силы природы удерживали флай в равновесии, Айт разбираться
не стал: хребет своим отвесным обрывом вдавался прямо в лощину. Там и сям
над лощиной кочнами капусты висели дымные клубы. С противоположного
склона, из четырех круглых одинаковых пещер низвергались по дуге лавовые
потоки, питающие выпуклое, в огненных просверках озеро. Грязевые и паровые
гейзеры трепетали в мутной атмосфере, словно кто-то только что обстрелял
лощину с большой высоты стрелами в клочковатом оперении. Большие и
маленькие кратеры перебрасывались вулканическими бомбами.
Не очень хотелось лезть в этот ад.
Осторожный всплеск энергии снял флай с хребта и воткнул в берег.
Отскрипели амортизаторы, угасла вибрация, стих непривычный стрекот обычно
бесшумного компьютера. Стал слышен ритмичный, пронизывающий небо и землю
гул.
Айт распахнул кокон, расшнуровал Руму. Лайка прыгнула к шлюзу, ощерилась,
глухо зарычала. Осознавая, что посторонние запахи в рубку не проникают,
Айт, тем не менее, ощутил запах серы.
Нервишки, подумал он. Рановато для моего возраста.
Но дело было не в возрасте. Дело было в пропавшей сестре. В ребятах. В
пришельцах. А также в таинственной лощине, оберегаемой из космоса и
брошенной без охраны здесь, на поверхности Куздры. Случайные ассоциации в
первую очередь выдают состояние духа. Судя по ним, состояние это сейчас
близко к панике.
- Ты, псина, давай без эмоций. - Айт вскрыл банку фасоли для себя, Руме
щедро вывалил на фольгу полбанки тушенки. - За нами Земля. Да неужто мы
поддадимся немытой летающей посуде?
Рума ушами показала, мол, нет, не поддадимся.
- Чуешь: нормальные горы, нормальная лощина, вулканы при последнем
издыхании. И если только наших закинуло сюда, то тут они и есть, некуда им
отсюда деться, разыщем.
Если только здесь! Язык "в свободно подвешенном состоянии" тоже норовит
изъясняться намеками.
Есть не хотелось. Но пилот заставил себя. Еда - хорошее средство
успокоения. И повод оттянуть решение. Реальность сломала идиллическую
прогулку так окончательно и жутко, что пороть горячку не было никакого
смысла. Секунды роли не играли, быстрота реакции в данный момент не могла
помочь делу. А вот помешать действиями невпопад - ого-го как могла! Собака
рядом с человеком вежливо ела, косясь по временам на запертый люк.
Честно разделив с псиной вишневый компот, Айт убрал остатки пиршества,
включил экран. Словно большой иллюминатор открылся наружу. Человек и
собака приникли к ребру пульта.
Первый же взгляд навел на мысль, которая мелькнула там, на хребте, и
которую Айт немедля отогнал. Но чем дольше всматривался, тем явственней
кидались в глаза все новые и новые доказательства.
Из четырех одинаковых круглых пещер на стесанном и отполированном выступе
склона под давлением бьют струи лавы, не остывая на воздухе и не
свешиваясь сосульками с выступа. Лавовые потоки перемешиваются, ходят
бурунами по выпуклой поверхности багрового озера с двумя перетяжками,
образующими тройной каскад. Излишки лавы вопреки законам тяготения
медлительно переплескиваются через высокую кромку берега (так и хочется
сказать: парапет) и, размазавшись по стеклянно блестящим желобам,
бесследно растворяются. Гейзеры и мелко пыхтящие кратеры разбросаны вблизи
озера хаотически. И все же вулканические бомбы с завидной точностью
перелетают из жерла в жерло и регулярно, с фонтаном, плюхаются в лаву.
Вздыхают и плюются грязью и паром гейзеры - вентиляционные отдушины
архаичного промышленного сооружения. И вообще, весь огнедышащий комплекс
производит впечатление отнюдь не природного, а целесообразно задуманного,
искусственного, выверенного, как часы, механизма.
Черт возьми, куда же смотрели первооткрыватели? Такое ведь трудно
проморгать. И все-таки отчеты безоблачны и беззаботны, будто составляли их
не многоопытные разведчики, а завороженные вновь открытым раем
зубрилки-третьеклас-сницы. Ни намека, ни предположения, ни хотя бы
отголосков элементарного трепа в кают-компании. Заключение сухое и
лаконичное: "Жизнь в системе Хильдуса развита только на Ягодке. Имеет
место усиление вулканической деятельности на первой планете в момент ее
сближения с Ягодкой при совпадении их периастров. Периодичность около
двадцати одного года. Следов разумной деятельности не наблюдается".
Ничего себе "не наблюдается", а?
Ну и дела, Рума! - Айт мучительно соображал, что же такое знакомое
напоминают ему эти неиссякаемые источники лавы и этот аккуратный каскад. -
Геенна огненная, пещь адская смердящая для поджаривания грешников! Вот
вляпались!
Рума осуждающе зарычала. И была абсолютно права: состояние духа пилота
по-прежнему оставалось паническим.
8
Тяжелее других подневольное затворничество переносил Илья. Он и вообще-то
никогда не примирялся с бездеятельностью, а едва вспоминал Ляпу...
Впрочем, что там "вспоминал", он ни на миг о ней не забывал и потому
мучился непрестанно. Правда, непроходящие мысли о девушке спасали от
глупостей. Сколько раз он буквально в последнюю минуту удерживался от
того, чтобы не сокрушить пульсирующую, в жадных влажных прожилках
оболочку. И сокрушил бы. Но едва представлял себе, как раненое животное
(он не сомневался, что находится в организме животного!) судорожно дрогнет
перистальтикой и начнет перетирать добычу меж мускульных жерновов, так тут
же и отступал. Какие у животного способности? Вдруг оно поглощает энергию
в любых видах? Вдруг и эйгис нипочем? Парни ладно, им, как говорится, на
роду написано героически погибнуть. Но девчонке-то за что? Из-за
нетерпения своего ухажера? А если и не гибнуть, если все трое благополучно
выберутся на свет - неужто Ллна одарит его любящим взором возле
препарированного изнутри, издыхающего, наверняка уникального, существа,
которое по ошибке проглотило не совсем то, что следует?!
Ну ладно. Это все уже обговорено. Что дальше? Какая-то заторможенность.
Ничего не придумать и ничего не предпринять. Никогда в жизни не попадал в
такую глупую ситуацию. Если не считать той, из-за которой поддался
уговорам друга и отправился на Планету Белых Приматов. Напрасно друг
надеялся, что тут у Ильи развяжется язык. Тесные, неверные слова,
невозможные для произнесения вслух, недостойные того, чтобы ими
объясняться в своих чувствах Иленуце, так и не прозвучали...
- Доброе утро, Илько! - прозвенел ласковый Лянин голосок. - Не спишь? Чем
занят?
- Поедом себя ем! - буркнул Илья.
- Вот и напрасно, зачем людоеду помогать? Обл и один справится! -
вмешался
Грег, высвечиваясь в полный рост. Тоже устал молчать и пялиться в серую
муть.
- Ну-ну, не вешать носы! - Девушка, поколебавшись, высветилась вслед за
Грегом, озабоченно сморщила носик, задорно поддернула его пальцем.
Несчастья на ней не отражались. Она была свеженькая розовая - словно
только что из бассейна. - Завтракали уже, мальчики?
- Ага. Апельсиновый сок, помидоры по-гречески, масса зелени, кофе и вот
такущий кекс! - отбарабанил Грег, демонстративно облизываясь.
В меню, разумеется, ничего из перечисленного не было и в помине.
Рациональная система жизнеобеспечения экономила каждый квант энергии и
разносолами не баловала. Завтрак, обед, ужин, а также, по желанию, полдник
и ленч были одинаковы: мясной брикет и горячий кисель из трубочки. Или
овощной брикет и тот же кисель, только называвшийся суп-пюре. Или бульон.
Или консоме с гренками. По части названий эйгис не повторялся. Но его
фантазия не шла ни в какое сравнение с фантазией Грегори Сотта. Каждое
"утро" Грег дразнил друзей новым выбором блюд. Память у него была
превосходной, он тоже не повторялся. Илья не одобрял и не осуждал наивных
попыток друга приукрасить быт. Будь он способен придумывать, он бы тоже
позаботился о развлечениях для всей честной компании.
- В таком случае, мальчики, займемся местной планетографией, - предложила
Ляна вредным "мальвининым" голосом.
- О нет, лучше сразу в чулан! - заныл Грег. - Я же не скажу Некту, где мы
находимся, хоть он дерись!
- Ладно, - миролюбиво согласилась девушка, кладя ладонь на браслет
эйгиса.
- Но против музыки, надеюсь, вы не возражаете?
Она охватила чуткими пальцами мыслеулавливающий, обсидиановой черноты,
зрачок эйгиса. Слегка прикрыла глаза. Вздохнула. Чуть шевельнула рукой.
Мелодия зародилась нежная, щемящая, примерно та, какою откликаются на
вкрадчивый рассветный ветер тонкие ветки пустынной акации. Что-то было в
звуках от жалейки, от свирели, от бьющейся в одиночестве гавайской гитары,
вернее - от ее последней уцелевшей струны. Однако больше всего в этой
мелодии было вечной женской тоски, зова босоногой девчонки на берегу,
ожидающей появления из-за мыса наполненных бризом алых парусов. Ничего,
что моря стали звездными и поглотили берега, разрознив их на
острова-планеты. Девчонки все те же. И точно так же ждут своих капитанов и
своих сказок...
Илья сжал кулаки. Ляна сейчас говорила ему то, что должен был сказать ей
он, но чего она от него так и не услыхала ни первый раз, в Дэге-Лоо -
Лагуне Семи Струй, ни на качелях в земном парке, ни в райских кущах
Планеты Белых Приматов. Нет, не случайно Ляна выбрала эту парусную
мелодию. Ведь до той регаты в Дэге-Лоо Илья равнодушно относился к
девчонкам. Факт существования у Айта младшей сестры никогда его не
волновал...
В тот раз Айт явил свой лик на экране под вечер, когда лимит
неожиданностей на сутки обычно исчерпан. Илья страдал над задачкой о
четырех честолюбивых спасателях и трех дрейфующих беспилотниках, в
просторечии - задачка о космическом бильярде.
- - Представляешь? - сокрушенно закричал Айт "от порога". - Испытания
перенесли на завтра. Сам Эмбигри попросил. Не мог я отказать Эмбигри...
Согласился.
- И что?
- Так ведь на завтра! - Глаза Айта округлились.
- Не понимаю. Ты отрегулировал модуль еще на прошлой неделе. Разладился,
что ли?
- При чем тут модуль? С модулем все в порядке. Универсал! Ячейка семьи!
Мобилен, стабилен, изобилен. Лепи на голую скалу и живи отшельником. А
соскучился по обществу - вешай в гроздь таких же модулей и общайся на
здоровье. Автономное и централизованное снабжение! Многоканальный
коммуникатор! Причал! Временные комнаты для гостей! Что я еще забыл?
- Забыл доложить, в чем загвоздка. Было послезавтра, стало завтра - какая
разница?
- Так ведь Лянка будет ждать, понимаешь? Сам Эмбигри попросил - разве я
мог отказать? Выручай, больше некому.
- Айт! - Илья вообразил, что на борту подопечного корабля разом полетели
все логические схемы, экипаж валяется в бреду и он, командир, обязан
разобраться в причинах и принять меры. Ни в коем случае нельзя терять
самообладания. Лучше всего обращаться с больным ровно и сухо: - Айт, чего
ты наобещал сестре? Пожалуйста, кратко и точно. Без лирических
отступлений. И без Эмбигри, ладно?
Айт поморгал, покусал губу:
- У Лянки завтра регата, понял? Я всегда самолично ей паруса настраиваю.
Я
и в этот раз настроил, там теперь любая свободная от старта пигалица
справится. Так сестра ни в какую! Рыдает, отказывается выступать. Без
тебя, говорит, последней приду. Или, того хуже, сфальшивлю. Ты у меня
талисман... - Айт смущенно хихикнул, исподлобья стрельнул взглядом в
друга: не поднимет ли на смех? Но глаза у Ильи оставались серьезными. -
Деяние чисто символическое, Ильчик. Побудь завтра при ней, что тебе стоит?
- А она согласится на замену? - Илья независимо подвигал литыми плечами.
-
Какой из меня талисман?
- Уговорю. Она к тебе неплохо относится. В твоем, говорит, присутствии
жюри добрее, вода в море мягче, а волна ниже... Пускай уж, говорит, ты,
чем никто. Понимаешь, если б не Эмбигри...
- Стоп. Спасибо за доверие. Давай координаты.
Регата, как всегда, проходила в два заезда. По прямой, под природным
ветром. И в закрытой лагуне, под искусственным. Пристань гребенкой мостков
вдавалась в море. С двух сторон к мосткам притулились сотни эоловых яхт.
Лезвие гибкого киля, похожего на хищный, обращенный в глубину, акулий
плавник, невидимо. Поэтому яхта без оснастки просто доска с велосипедным
рулем, самокат. Яхтсмены возились с механизмами, поочередно выщелкивали
серповидные стаксели, наугад брали разрозненные аккорды. Гул стоял
неумолчный - словно в оркестровой яме.
Ляна выступала в третьей двадцатке. Она сидела на кнехте, в режущем глаза
сиреневом купальнике, и безучастно поталкивала босой ногой яхту туда-сюда,
туда-сюда. Лицо девушки было обиженным. Уговорить ее Айт уговорил. Но в
успех без него она не верила.
- Привет, - сказал Илья. Девушка кивнула.
- Мама прислала горячее молоко с корицей, пей! - Он нацедил из термоса в
стакан - Какой-то особенный рецепт, мама говорит, нет ничего полезней
перед соревнованиями...
Мама, мама! "Маменькин сынок"! - неприязненно подумала Ляна. Она хотела
отказаться, она перегорела, ее уже не волновали ни соревнования, ни брат
вместе со своим академиком, ни этот его друг детства с постной
физиономией. Небось думает, навязалась на его голову. Молочком пои, утешай
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг